преемницей  ни  при  каких  обстоятельствах.
Теперь,  что  вы  скажете?--  Первый  Оратор  сделал  это заявление  не  без
удовлетворения.  Это был удар  по Деларме.  Более унизительной формы  просто
нельзя было  найти. --  Ну,  Оратор  Джиндибел,  -- повторил  он,  -- что вы
скажете?
 -- Что я сбит с толку...
 Первый Оратор снова встал и сказал:
 -- Оратор Деларме доминирует и ведет, но для Первого Оратора необходимы
и другие качества. Оратор Джиндибел  увидел то, чего не  видели мы. Он смело
восстал  против  объединенной  враждебности  Совета,  вынудил  Совет  заново
обдумать дело и добился согласия Совета. У меня есть основания подозревать о
мотивах Ораторов, Деларме, в частности, взвалившей розыск Голана  Тревиза на
плечи Оратора  Джиндибела, но сейчас  речь  не об этом. Я знаю,  что ему это
удастся -- я доверяю своей интуиции -- и когда Оратор Джиндибел вернется, он
станет двадцать шестым Первым Оратором.
 Он  резко сел, и каждый Оратор начал  отчетливо выражать свое мнение  в
бедламе звука, тона, мысли и впечатления. Первый Оратор не  обращал внимания
на какофонию  и безразлично  смотрел перед  собой.  Теперь, когда  дело было
сделано, он осознал, с некоторым удивлением, какое это великое облегчение --
снять с  себя бремя ответственности. Он давно должен был  сделать это, но не
мог.
 Этого нельзя было сделать, пока он не нашел истинного преемника.
 А затем его мысли почему-то перешли на Деларме, и он взглянул на нее.
 Черт побери, она была спокойна и даже улыбалась. Она не показала своего
разочарования -- она не уступала. Он подумал, не сыграл ли  ей  на руку. Что
еще она предпримет?
 Делора Деларме открыто показала бы свое отчаяние  и разочарование, если
бы это могло принести какую-то пользу.
 Ей  доставило бы  большое удовольствие наброситься  с кулаками на этого
дряхлого дурака, правящего Советом, и на  молодого идиота, с которым фортуна
была в заговоре -- но она хотела не удовлетворения, а чего-то большего.
 Она  хотела стать Первым Оратором. И у нее еще оставалась карта,  и она
сыграла ею.
 Деларме  мило  улыбнулась  и  подняла  руку, как  бы  прося  разрешения
говорить и  выдержала достаточно долгую  паузу. Когда она заговорила, стояла
не просто обычная тишина, а абсолютная.
 --  Первый  Оратор,  --  сказала  она,  --  как  недавно сказал  Оратор
Джиндибел,  я не испытываю неодобрения. Это ваша привилегия --  выбрать себе
преемника.   Если  я  говорю  сейчас,  то  только  потому,  что   я  надеюсь
способствовать успеху миссии Оратора Джиндибела. Могу я пояснить свою мысль,
Первый Оратор?
 -- Давайте, --  коротко ответил  Первый Оратор. Ему показалось, что она
слишком уж мягка, слишком уступчива.
 Деларме серьезно наклонила голову. Она больше не улыбалась.
 --  У  нас есть корабли,  --  сказала она. -- Не такие совершенные, как
корабли Первого Основания, но они могут везти Оратора Джиндибела. Я уверена,
что  он сумеет пилотировать  корабль, как и все мы. У нас есть представители
на  всех главных  планетах Галактики, и он везде будет  хорошо принят. Кроме
того, он может защитить себя даже от Анти-Мулов,  поскольку он  теперь знает
об  опасности.  Даже  когда  мы  ничего  не  знали,  я  подозреваю, что  они
предпочитали работать  с низшими  классами, даже с фермерами-хэмиш. Конечно,
мы тщательно проверим мозг всех членов Второго  Основания, но я уверена, что
они остались нетронутыми насилием. Здесь Анти-Мулы не посмеют вмешиваться.
 Тем  не  менее,  нет  никаких  причин,  почему Оратор Джиндибел  должен
рисковать  больше, чем  необходимо.  Ему  потребуется проявить  безрассудную
храбрость, и будет лучше,  если его миссия будет замаскирована -- в  случае,
если он ненароком  натолкнется на них. Ему полезно было бы выступить  в роли
торговца по примеру Прима Палвера.
 Первый Оратор заметил:
 -- У  Прима Палвера была особая цель, у Оратора Джиндибела таковой нет.
Если  будет  необходимость  в  какой-либо   маскировке,  я  уверен,  что  он
достаточно изобретателен, и придумает ее.
 -- Простите, Первый Оратор, я хотела указать на мелкую маскировку. Прим
Палвер, как вы понимаете, взял с собой жену. Ничто так точно не указывало на
его деревенскую природу, как факт, что он путешествует с женой. Это отметало
всякие подозрения.
 -- У меня нет жены,  -- вмешался Джиндибел. --  Подруги у меня были, но
никто из них не согласится сейчас принять на себя роль супруги.
 -- Это  известно,  Оратор Джиндибел,  -- сказала  Деларме,  -- но  люди
поверят  в эту роль, лишь бы с вами была какая-нибудь женщина. Добровольцев,
конечно,   можно  найти.   А  если  понадобится  представить  документальные
доказательства,  в этом тоже не будет проблем. Я  думаю, с вами  обязательно
должна быть женщина.
 Джиндибел чуть  не задохнулся.  Не  имеет ли она  в виду...  Может, это
хитрость,  чтобы   разделить   успех?  Может,  она   обыгрывает  возможность
объединенного  или поочередного  пребывания  на  месте Первого  Оратора?  Он
угрюмо сказал:
 -- Я польщен, Оратор Деларме, что вы считаете...
 И Деларме открыто рассмеялась,  глядя  на Джиндибела с почти  настоящим
чувством. Он попал в ловушку, и выглядит из-за этого глупо. Совет не забудет
этого.
 -- Оратор Джиндибел, -- сказала она, -- у меня не хватило бы нахальства
участвовать в этом деле.  Это ваше, и только ваше дело,  так же пост Первого
Оратора будет ваш и только ваш. Не думаю, что вы
 хотели бы взять  с  собой меня. Да и  сказать по правде, Оратор, в моем
возрасте я уже не считаю себя чаровницей.
 За столом  заулыбались, даже Первый  Оратор  постарался скрыть  улыбку.
Джиндибел почувствовал удар и даже не старался  ответить на  него с такой же
расторопностью. Это был напрасный труд. И он сказал как можно вежливее:
 -- Так  что же вы советуете? Уверяю вас, у  меня даже в мыслях не было,
что вы захотите сопровождать меня. Вы гораздо лучше справитесь в Совете, чем
в суматохе галактических дел.
 -- Согласна,  Оратор Джиндибел, согласна. Мой совет  относится к  вашей
роли  торговца-хэмиш. Для  бесспорной  достоверности самой  лучшей спутницей
будет для вас женщина-хэмиш.
 --  Женщина-хэмиш?-- Джиндибел второй  раз подряд был удивлен,  и Совет
возрадовался.
 -- Да, женщина-хэмиш,  --  продолжала Деларме. -- Та, что спасла вас от
избиения. Та, что смотрит на вас как на бога. Та, чей  мозг вы зондировали и
которая  спасла вас  от гораздо  более неприятного, чем побои. Я советую вам
взять ее с собой.
 У Джиндибела возникло желание отказаться, но он  знал, что именно этого
она И ждет. Это означало  еще большую радость для Совета. Теперь стало ясно,
что  Первый  Оратор,  жаждавший   удалить  Деларме,  сделал  ошибку,  назвав
Джиндибела  своим  преемником, или же Деларме  сумела быстро обернуть это  в
ошибку.
 Джиндибел был самым молодым из Ораторов.  Он разозлил  Совет,  а  затем
избежал  осуждения.  Он  самым настоящим  образом  унизил их, и теперь все с
негодованием смотрели на него как на бесспорного  наследника. Преодолеть это
и  так  достаточно трудно,  а теперь  они еще будут  вспоминать,  как  легко
Деларме сделала его посмешищем, и как им всем было весело. Она воспользуется
этим и убедит их,  что он слишком молод и неопытен для роли Первого Оратора.
Их  объединенное  давление  заставит Первого Оратора  изменить свое решение,
пока  Джиндибел  будет  занят  своей  миссией.  Если же Первый Оратор  будет
держаться твердо, Джиндибел,  в конечном счете, обнаружит, что его должность
стала синекурой перед лицом объединенной оппозиции.
 Он сразу же все понял и сумел ответить без колебаний:
 --  Оратор  Деларме,  я восхищаюсь  вашей  прозорливостью.  Я-то  думал
удивить  вас  всех! Мое  намерение как раз и состояло в  том, чтобы  взять с
собой женщину-хэмиш, но не  совсем по тем причинам, о которых вы говорили. Я
хочу взять  ее с собой  ради ее мозга. Вы все осмотрели  его. Вы видели  его
таким, каков  он есть: удивительно смышленый и,  что  более  важно:  чистый,
простой,  абсолютно  бесхитростный. Ни  одно чужое прикосновение к  нему  не
пройдет  незамеченным, как я думаю, вы и  сами убедились. Не знаю, приходило
ли вам на ум,  Оратор Деларме, что  она может  служить великолепной системой
раннего  обнаружения?  С  помощью   ее  мозга  я  могу  определить  симптомы
присутствия ментализма раньше, чем собственным мозгом.
 В Совете возникло недоуменное молчание, и он быстро добавил:
 -- Ага, никто из вас не сообразил этого. Ну, ладно, неважно! А теперь я
пошел. Нельзя терять времени.
 --  Подождите, -- сказала  Деларме, в  третий раз почуяв инициативу. --
Что вы намерены делать?
 Джиндибел слегка пожал плечами.
 --  Зачем  вдаваться  в  детали? Чем  меньше  Совет  знает,  тем меньше
Анти-Мулы и им подобные будут беспокоить его.
 Он сказал это, как  если  бы  безопасность  Совета была  его  первейшей
обязанностью. Он наполнил этим свой мозг и показал его.
 Это  должно было польстить им. А главное -- удовлетворение,  полученное
им, может удержать их от размышлений, знает ли точно Джиндибел, что  намерен
делать.
 Вечером Первый Оратор разговорился с Джиндибелом наедине.
 -- Вы были правы, -- сказал он. -- Я не мог помочь вам. Я видел, что вы
рассматриваете мое заявление как ошибку. Я  давно хотел поставить Деларме на
место,  запретить  ей  узурпировать мою роль, и стереть с ее лица эту вечную
улыбку.
 Джиндибел мягко заметил:
 -- Мне  кажется, надо было сказать об этом в частном разговоре, а затем
подождать моего возвращения...
 -- Тогда я не смог бы стукнуть ее. Я понимаю, что это  жалкий мотив для
Первого Оратора.
 -- Это не остановит ее, Первый Оратор. Она будет продолжать интриговать
ради этого и,  возможно, по веским причинам.  Я уверен,  есть  кое-кто,  кто
будет доказывать,  что я  должен отказаться  от этого  назначения.  Нетрудно
будет  доказать,  что  Оратор Деларме--  лучший мозг Совета  и  будет лучшим
Первым Оратором.
 --  Лучший мозг-- на Совете, но не вне его, -- проворчал Первый Оратор.
-- Она не видит других врагов,  кроме Ораторов. Ее вообще нельзя было делать
Оратором.  Послушайте, а если я запрещу вам брать с собой женщину-хэмиш? Это
маневр Деларме, я знаю.
 -- Нет, нет, причина, которую я  выдвинул, чтобы взять хэмиш, истинная.
Эта  женщина  будет  системой  раннего  оповещения, и я  благодарен  Оратору
Деларме, что она подтолкнула меня к этой мысли. Я убежден, что женщина-хэмиш
окажется очень полезной.
 -- Ну, тогда  ладно. И между  прочим,  я  тоже  не  солгал.  Я искренне
убежден, что вы выполните все, что  нужно, и положите  конец кризису -- если
вы можете верить моей интуиции.
 -- Думаю, что могу верить,  потому что я согласен с вами. Я обещаю вам,
что  бы  ни  случилось с вами, я  вернусь.  Я  вернусь, чтобы  стать  Первым
Оратором, чтобы там не делали Анти-Мулы и Оратор Деларме.
 Говоря  это, Джиндибел излучал  удовлетворение. Почему  он так рад, так
настаивает  на этом  путешествии? Честолюбие,  конечно.  Прим Палвер однажды
проделал  такую штуку и Стор Джиндибел хочет доказать, что он тоже может это
сделать. После  этого никто  не  откажет ему в должности Первого Оратора. Но
нет   ли  тут   чего-то   большего,   чем   честолюбие?  Соблазн   сражения?
Неопределенный энтузиазм  человека, которого  всю взрослую  жизнь  держали в
рамках тайной тропы на отсталой планете? Он не вполне разобрался в причинах,
но знал только, что очень хочет лететь.

СЕЙШЛ

 После  того, что Тревиз  назвал "микропрыжком", Янов Пилорат  впервые в
жизни наблюдал,  как  яркая  звезда постепенно выходит на  орбиту. Четвертая
планета Сейшл,  их  теперешнее  место назначения,  увеличивалась  в размерах
более медленно.
 Компьютер смоделировал карту планеты и представил на переносном экране,
который Пилорат держал на коленях.
 Тревиз с апломбом  человека,  повидавшего в свое время десятки  планет,
сказал:
 -- Янов,  еще  слишком рано  напряженно  наблюдать. Мы сначала  пройдем
через приемную станцию, а это может оказаться утомительным.
 Пилорат поднял глаза.
 -- Это, конечно, чистая формальность.
 -- Так-то это так...
 -- Но ведь сейчас мирное время!
 -- Конечно.  Это  означает,  что  нас  пропустят.  Но  сначала займутся
экологической  проверкой. Каждая  планета имеет  свой баланс  и не хочет его
нарушать. Поэтому они, разумеется, проверят корабль на предмет нежелательных
организмов или инфекций. Это разумная предосторожность.
 -- Но, мне кажется, у нас нет ничего такого.
 --  Да, но они  сами  хотят удостовериться в этом. Не забывайте, также,
что Сейшл  -- не  член федерации  Основания, так  что  у них наверняка будет
некоторый крен назад, чтобы доказать свою независимость.
 Прибыл маленький корабль для  инспекции, и сейшлский таможенник вошел к
ним на борт. Тревиз говорил быстро и отрывисто, вспомнив свои армейские дни.
 -- "Далекая Звезда",  с Терминуса. Бумаги корабля.  Невооружен. Частное
судно. Мой паспорт. Один пассажир. Его паспорт. Мы туристы.
 Таможенник был  в нарядной форме, в которой доминировал малиновый цвет.
Щеки  и верхняя  губа  были  гладко  выбриты, по обеим  сторонам  подбородка
торчали пучки разделенной надвое короткой бородки.
 --   Корабль  Основания?--  спросил   он,  произнося  эти  слова  очень
неправильно.  Тревиз  остерегся  поправлять   его  или  даже  улыбнуться.  В
Галактическом Стандартном было  столько диалектов, сколько  планет. Но, коль
скоро люди понимали друг друга, диалекты не имели значения.
 --  Да,  сэр,  --   сказал  Тревиз.  --  Корабль   Основания.   Частная
собственность.
 -- Очень приятно. Ваш фрахт, пожалуйста.
 -- Мой -- что?
 -- Ваш фрахт. Что вы везете?
 -- А.., мой груз.  Вот предметный список. Только  личная собственность.
Мы здесь не для торговли. Как я  уже сказал, мы просто туристы. Таможенник с
любопытством огляделся.
 -- Не слишком ли усовершенствованный корабль для туристов?
 -- По стандартам  Основания  --  нет,  -- сказал  Тревиз  с добродушным
юмором. -- Я обеспечен, и могу себе это позволить.
 --  Не  намекаете  ли вы, что я мог бы обогатиться?-- таможенник быстро
взглянул на Тревиза и затем оглянулся назад.
 Тревиз  помедлил,  интерпретируя смысл  слов,  и  тут же  наметил  курс
действия.
 -- Нет, -- сказал он, -- я не имею намерения подкупать вас. У меня  нет
для этого причин, да и вы не выглядите человеком, которому можно дать взятку
-- даже если  бы я намеревался  это сделать. Если желаете, можете, осмотреть
корабль.
 --  Не  требуется,  --   сказал  таможенник,  выключая  свой  карманный
записывающий аппарат. -- Вы уже проверены на контрабандную инфекцию, и у вас
все  в  порядке.  Корабль поручен  длинным радиоволнам, которые послужат вам
посадочным лучом.
 Он ушел. Вся процедура не заняла и пятнадцати минут.
 Пилорат тихо спросил:
 -- Он не  наделает неприятностей? Может,  он и в самом деле рассчитывал
получить взятку? Тревиз пожал плечами.
 -- Чаевые таможенникам стары, как Галактика, и я охотно дам их, если он
предпримет вторую  попытку. Но,  я думаю, он предпочитает  не  связываться с
кораблем Основания. Старая мэр, спаси господи, ее сморщенную шкуру, сказала,
что имя Основания защитит вас и меня повсюду,  куда  бы мы ни поехали, и она
не ошиблась. Это может нам помочь и в дальнейшем.
 -- Он, кажется, узнал все, что хотел.
 -- Да,  но он  был достаточно любезен и проверил нас сканирующим лучом.
При желании он мог  бы  обойти корабль с  ручным аппаратом,  и это заняло бы
несколько часов. Он мог засунуть нас  в  полевой госпиталь и продержать  там
несколько дней.
 -- Что?! О, мой дорогой друг!
 -- Не расстраивайтесь. Он этого  не  сделал.  Мог  бы,  я думаю,  но не
сделал. Это значит, что мы  можем спокойно осуществлять посадку. Я предпочел
бы  спуститься на тяготении, это заняло  бы пятнадцать минут,  но я не знаю,
где  разрешенные  для посадки места, и  не хочу  причинять  неприятности. Мы
пойдем по  радиолучу,  а это довольно долго, потому что мы пойдем по спирали
через атмосферу.
 Пилорат выглядел довольным.
 -- Но это же великолепно,  Голан.  Мы пойдем достаточно медленно, чтобы
следить за планетой?--  он поднял переносной видеоэкран с изображением слабо
увеличенной карты планеты.
 -- Как положено.  Мы пойдем ниже  слоя облаков со  скоростью  несколько
километров в секунду. Это не бог весть какое наблюдение, но планетографию вы
определите.
 -- Отлично! Великолепно! Тревиз сказал задумчиво:
 -- Я вот  думаю, если  мы пробудем на Сейшл-планете  достаточно  долго,
нужно ли переводить корабельные часы на местное время?
 ' -- Я полагаю,  это зависит от того, что мы собираемся  делать. Как вы
думаете, Голан, что мы будем делать?
 -- Наша задача -- найти Гею, но я не знаю, сколько времени это займет.
 -- Мы можем перевести наши наручные  часы,  -- предложил  Пилорат, -- а
корабельные оставить как есть.
 --  Годится!--  сказал Тревиз,  разглядывая  планету.  --  Больше ждать
нечего. Сейчас я настрою компьютер на предписанный нам луч, и пусть
 он пользуется гравитационными двигателями для имитации обычного полета.
Янов, смотрите, что мы можем обнаружить.
 Он  задумчиво   изучал  планету,  пока  корабль   спускался  по  гладко
выправленной гравитационной кривой.
 Тревиз никогда не бывал  в  Союзе  Сейшл,  но знал,  что  за  последнее
столетие  Союз  был стойко недружелюбен по отношению к Основанию. Тревиз был
удивлен  --  и слегка  испуган  -- тем, что они так быстро  прошли  таможню.
Что-то тут было не так.
 Таможенника звали  Джогорот Собхаддарта,  и  он  половину  своей  жизни
провел, работая на станции.
 Он  не  обижался  на жизнь, потому что она  давала ему возможность один
месяц  из  трех  посвящать  книгам,  музыке  и  быть   подальше  от  жены  и
подрастающего сына.
 Конечно,  в  последние два  года  главой  таможни  был  Спящий,  и  это
раздражало. Ему был неприятен человек, объясняющий свои  необычные  действия
только тем, что получил указания на них во время сна.
 Сам Собхаддарта решил, что ничему такому не верит, хотя из осторожности
не  говорил  этого вслух, поскольку большинство  народа на Сейшл не  слишком
одобряло   антипсихические   настроения.   Прослыть  материалистом   значило
рисковать будущей пенсией.
 Он  расправил пучки  волос на подбородке -- один  вправо, другой влево,
громко откашлялся и спросил с неуместной небрежностью:
 -- Как насчет корабля, шеф?
 Начальник,   носивший  сейшлское  имя  Намарат  Годисавата,  был  занят
выданными компьютером данными и, не поднял головы.
 -- Какого корабля?
 -- "Далекая Звезда". Корабль Основания, только что  проинспектированный
мной.  Который  телеграфировали  со  всех  углов.  Ваши  сны  ни  о  чем  не
предупреждали?
 Годисавата  поднял  на него глаза.  Это был  невысокий человек с  почти
черными глазами, окруженными тонкими морщинами, никогда не улыбавшийся.
 -- Почему вы спрашиваете?
 Собхаддарта вытянулся и сдвинул роскошные черные брови.
 -- Они  говорят, что они туристы,  но я еще никогда  не видел подобного
корабля, и мое личное мнение -- что они агенты Основания.
 -- Послушайте, по  правде сказать, я  не помню, чтобы я  спрашивал ваше
Мнение.
 -- Но, шеф, я считаю своим патриотическим долгом указать вам, на...
 Годисавата  опустил руки на грудь и  строго уставился на  мелкую сошку,
которая,  хотя  впечатляла физической  силой  и  происхождением,  но  тут же
согнулась и приняла приниженный вид под пристальным взглядом начальника.
 Годисавата предупредил:
 -- Если вы понимаете, что есть благо для вас, то вы  либо будете делать
свою работу без комментариев, либо я позабочусь, чтобы у вас не было пенсии,
когда вы выйдете в отставку, что,  кстати, может произойти скоро, если я еще
раз услышу о предметах, которые вас не касаются.
 Собхаддарта тихим голосом сказал:
 -- Да,  сэр, -- и  добавил с подозрительной степенью  услужливости.  --
Входит  в  круг  моих обязанностей,  сэр, сообщить,  что  на  наших  экранах
появился второй корабль?
 --  Считайте, что  уже  сообщили,  -- раздраженно  сказал  Годисавата и
вернулся к своей работе.
 -- С характеристиками, -