был, что он живой еще, если бы не  его
математика.
     - Он великий математик, и отсутствие усов ему в  этом  не  помеха.  И
потом... о какой кастрации  ты  говоришь?  Через  две  недели  твои  усищи
отрастут снова и станут еще гуще.
     - Две недели! Какие две недели? Два  года  надо,  чтобы  их  вот  так
отрастить... такие... такие...
     Он закрыл усы рукой, словно пытался защитить их.
     - Рейч, - с укором сказал  Селдон,  -  тебе  придется  пойти  на  эту
жертву. Если ты _с _у_с_а_м_и_  станешь  моим  разведчиком,  ты  можешь...
попасть в беду. Я не могу позволить тебе так рисковать.
     - Да я лучше _у_м_р_у_! - возопил Рейч.
     - Прекрати истерику! - строго проговорил Селдон. - Умирать тебе  _н_е
н_а_д_о_,  а  вот  усы  сбрить  _н_а_д_о_.  Кстати...  -  Селдон   немного
растерялся, - маме все-таки лучше ничего не говори. Я сам.
     Рейч некоторое время не мигая смотрел на отца  и  наконец  проговорил
тихо и безнадежно:
     - Хорошо, папа.
     - Я разыщу, - сказал Селдон, - кого-нибудь, кто  займется  изменением
твоей внешности, и как,  только  все  будет  сделано,  вылетишь  в  Сэтчем
самолетом. Выше нос, Рейч, это еще не конец света.
     Рейч вымученно улыбнулся. Селдон проводил его взглядом. Лицо его было
тревожно. Одно дело - усы сбрить, совсем другое -  потерять  сына.  Усы-то
вырастут, а вот или... Селдон прекрасно понимал,  что  посылает  Рейча  на
опасное дело.



                                    9

     Человеку свойственно заблуждаться, и  Клеон  -  Император  Галактики,
король Трентора и так далее и тому подобное (титулов у него была масса,  и
по самым торжественным случаям они произносились  все  целиком  -  громко,
нараспев) - не был исключением. Он был убежден, что он - демократ.
     И Клеона всегда страшно раздражало, когда в свое время  Демерзель  (а
потом и Селдон)  пытался  его  образумить,  трактуя  такое-то  и  такое-то
предполагаемое действие Императора как "тираническое" или "деспотическое".
     Но Клеон был уверен, что сам он по природе  никакой  не  тиран  и  не
деспот - нет же, ему хотелось время от  времени  предпринимать  жесткие  и
решительные действия, вот и все!
     Он частенько с ностальгическим одобрением отзывался о тех днях, когда
Императоры не были так связаны по рукам и ногам, как он теперь,  и  вольны
были в своих отношениях с подданными. Увы, теперь Император был отрезан от
мира и от жизни из-за боязни, что кто-либо покусится  на  его  драгоценную
персону.
     Весьма сомнительно в этой связи,  чтобы  Клеон,  которому  никогда  в
жизни не доводилось общаться с людьми иначе,  как  только  в  ограниченном
количестве и в строго определенной обстановке, сумел бы запросто, как ни в
чем не бывало поболтать с незнакомцем, но ему  самому  казалось,  что  это
было бы восхитительно. А потому он просто-таки затрепетал от  предвкушения
редкой возможности побеседовать с одним из подданных во время прогулки  по
парку - расслабиться, забыть хотя бы ненадолго о том, что он -  Император.
О, как ему хотелось побыть демократом! Как он этого жаждал!
     Да хоть с этим садовником, про которого рассказывал Селдон.  Как  это
было  бы  благородно,  как  замечательно:  щедро   вознаградить   его   за
преданность  и  мужество,  но  самолично  не   поручая   это   никому   из
приближенных.
     Итак, Клеон назначил садовнику встречу в большом розарии, где цвели и
благоухали розы всевозможных сортов и оттенков. "Самое подходящее место, -
думал Клеон. - Я мог бы там с ним и случайно  встретиться,  но  пусть  его
все-таки туда приведут. Не могу же я, в самом деле, слоняться по  парку  и
ждать, не выйдет ли он сам ко мне. Да, ждать я  не  могу,  я  же  все-таки
Император". (Увы, одно дело - демократия, но  совсем  другое  -  всяческие
неудобства.)
     Садовник ожидал Императора в условленном месте, рядом с кустами  роз.
Глаза его были выпучены, губы дрожали. "Наверное, - подумал Клеон, - никто
не рассказал бедняге, зачем именно я хочу его видеть. Ну да это ничего,  я
его успокою, но только как же его зовут?"
     Клеон обернулся и шепотом спросил  у  одного  из  сопровождавших  его
чиновников:
     - Как зовут этого садовника?
     - Мандель Грубер, сир. Он служит садовником тридцать лет.
     Император кивнул и, улыбаясь, проговорил:
     - А, Грубер, это вы. Как приятно  познакомиться  с  таким  славным  и
трудолюбивым садовником.
     - Сир, - стуча зубами, пробормотал Грубер. - Талантов у меня немного,
я человек простой, я только стараюсь получше угодить Вашему Величеству.
     - Ну да, ну да,  -  покивал  головой  Клеон,  раздумывая  о  том,  не
усмотрел ли садовник в его словах издевки. Ох уж эти маленькие люди, нет в
них  тонкости  и  понимания.  Как  с  такими  будешь  демократом?  -   Мой
премьер-министр, - продолжил Клеон,  -  рассказывал  мне  о  том,  как  вы
однажды бросились ему на помощь. Похвально, Грубер, похвально. Еще он  мне
говорил о том, что вы очень хороший садовник. Вы с ним друзья, похоже?
     - Сир, господин премьер-министр очень добр ко мне,  но  я  знаю  свое
место. Я никогда не заговариваю с ним первым.
     -  Ну-ну,  Грубер.  Вы  человек  воспитанный,  понимаю,   но   только
премьер-министр, как и я, большой демократ, и к  тому  же  я  доверяю  его
мнению о людях. - Грубер низко поклонился.  -  Как  вы,  конечно,  знаете,
Грубер, - сказал  Император,  -  главный  садовник  Малькомбер  -  человек
пожилой, и ему пора на пенсию. Навряд ли  он  уже  справляется  со  своими
обязанностями.
     - Сир, мы,  все  садовники,  очень  уважаем  главного  садовника.  Да
продлятся дни его, а мы всегда готовы положиться на его опыт и мудрость.
     - Славно сказано, Грубер, - небрежно кивнул Император,  -  однако  вы
должны отлично понимать, что все это  -  пустые  олова.  Нет-нет,  он  уже
никуда не годится. Он сам, кстати, уже почти год просит отпустить  его  на
пенсию. И я ему обещал,  что  отпущу,  как  только  найду  ему  подходящую
замену.
     - О, сир, - испуганно  забормотал  Грубер,  -  нас  у  вас  пятьдесят
садовников, и мужчин, и женщин...
     - Я знаю.  Но  я  выбрал  вас,  -  сказал  Император  и  благосклонно
улыбнулся. О, как он ждал этого мгновения! Он был совершенно уверен,  что,
услышав эти слова, Грубер падет на колени и рассыплется в благодарностях.
     - Сир, - сказал Грубер, -  это  слишком  большая  честь  для  меня  -
слишком большая.
     - Не скромничайте, - оборвал его Клеон, до глубины души  оскорбленный
тем, что его суждение кто-то осмелился оспаривать. - Пришла пора  признать
ваши заслуги по достоинству. Больше вам не придется торчать  тут  в  любую
погоду. Перейдете в кабинет главного садовника. Я распоряжусь,  чтобы  его
отремонтировали для вас. Очень хороший  кабинет.  Можете  перевезти  своих
домашних в новые апартаменты. У вас же есть семья, верно, Грубер?
     - Да, сир. Жена и две дочери. И зять.
     - Прекрасно. Вам будет очень удобно на  новом  месте,  и  вы  сможете
наслаждаться своей жизнью, Грубер. Будете жить под крышей, вдали от  любой
погоды, как истинный тренторианец.
     - Да какой же я тренторианец, сир... Я с Анакреона...
     - Это мне известно,  Грубер.  Для  Императора  все  миры  равны.  Все
решено. Вы заслужили эту должность.
     Император, небрежно кивнув, удалился, крайне довольный осуществленным
актом  милосердия.  Правда,  садовник  мог  бы  вести  себя   чуть   более
благодарно. Ну да ладно, дело сделано - вот и славно.
     И это дело казалось сущей чепухой по сравнению с вопросом об  авариях
инфраструктуры на Тренторе.
     Клеон как-то в припадке праведного гнева обмолвился, что надо казнить
всякого, пойманного на халатности в работе с оборудованием.
     - Вот казним парочку, - сказал он, - и увидите, все станет нормально.
Призадумаются, голубчики.
     - Боюсь, сир, - сказал Селдон, - что подобным деспотичным манером  вы
не добьетесь того, чего  хотите.  Скорее  всего,  рабочие  просто  объявят
забастовку. Если вы попытаетесь  заставить  их  приступить  к  работе,  вы
столкнетесь с неповиновением. А  если  попробуете  заменить  забастовщиков
солдатами,  вы  обнаружите,   что   солдаты   не   умеют   управляться   с
оборудованием, и тогда аварии станут происходить еще чаще.
     Чего же удивляться тому,  с  какой  радостью  Клеон  переключился  на
вопрос о назначении нового главного садовника?
     Что  касается  облагодетельствованного  Грубера,   то   он   провожал
удаляющегося Императора взглядом,  полным  ужаса.  Кончилось  его  вольное
житье. Теперь ему предстоит заточение в четырех стенах. Мысль эта была для
него нестерпима, но разве кто-то мог отказать Императору?



                                    10

     Рейч глянул в зеркало захудалого номера сэтчемской гостиницы  (версия
была такова, что денег у него - в обрез) и испытал жуткое отвращение. Усов
нет, бакенбарды  подбриты,  волосы  по  бокам  и  сзади  подстрижены.  Как
общипанная курица.
     Хуже того, овал лица у него теперь стал детским.
     Душераздирающее зрелище!
     Ладно бы хоть дела делались, а то ведь и этого не  было.  Селдон  дал
ему прочитать отчеты о смерти Каспалова. Многого из них Рейч не почерпнул.
Каспалова убили, и сотрудники местной службы  безопасности  не  обнаружили
ничего особенного в связи с этим убийством. Очень похоже,  что  и  особого
внимания расследованию убийства не уделили.
     Удивляться было действительно нечему. За последнее  столетие  уровень
преступности  значительно   повысился   в   большинстве   миров   Империи,
е_с_т_е_с_т_в_е_н_н_о_  -  на  Тренторе   тоже,   и   деятельность   служб
безопасности нигде не приносила ощутимых плодов. На самом  деле,  несмотря
на рост преступности, штаты  служб  безопасности  сокращались  повсюду,  а
оставшиеся на своих постах работали с  явной  прохладцей  (хотя  последнее
доказать было крайне трудно), и в их ряды проникла коррупция. В  принципе,
это было неизбежно, при том что зарплата не поспевала за стоимостью жизни.
Для того чтобы чиновники были честны, им надо _п_л_а_т_и_т_ь_.  Не  будешь
платить - найдут себе деньги на стороне.
     Селдон ломал голову над этой проблемой уже  не  первый  год,  но  без
толку. Заработную плату невозможно было увеличить без  повышения  налогов.
Попробуй   повысить   налоги   -    и    столкнешься    с    недовольством
налогоплательщиков. Как будто люди предпочитали  потратить  в  десять  раз
больше кредиток на взятки.
     И все это (так говорил Селдон) есть не что  иное,  как  свидетельство
ухудшения социальной обстановки в Империи за последние два столетия.
     Ну и что же было делать Рейчу? Вот  он  сейчас  здесь,  в  той  самой
гостинице, где жил Каспалов как раз перед тем, как его убили. Очень  может
быть, что тут до сих пор жил кто-то, связанный с этим убийством,  или,  на
худой конец, кто-то, кто знал убийцу.
     Рейч подумывал о том, что нужно привлечь к  себе  внимание:  проявить
интерес к смерти Каспалова. И, может быть, тогда кто-то заинтересуется им?
Это было опасно, но если он постарается показать, что на уме  у  него  нет
ничего дурного, может быть, на него не станут сразу нападать?
     Так...
     Рейч  глянул  на  часы.  Время  предобеденного  аперитива.  Он  решил
наведаться в бар и попытать счастья.



                                    11

     В некоторых отношениях Сэтчем  придерживался  прямо-таки  пуританской
строгости (такое, в принципе, можно было сказать о  любом  секторе,  но  в
каждом из них моральные нормы трактовались по-своему и запреты  были  свои
собственные). В Сэтчеме,  к  примеру,  царил  сухой  закон,  и  в  рецепты
напитков вводили какие-то тонизирующие вещества, но ни в коем случае -  ни
капли алкоголя.
     Рейч купил себе бокал какого-то  напитка.  Вкус  его  ему  совсем  не
понравился, однако он принялся потягивать напиток,  неторопливо  оглядывая
посетителей бара.
     Поймав на себе взгляд женщины, сидевшей через несколько  столиков  от
него, он не сумел отвернуться. Женщина была хороша собой, и судя по  тому,
как она смотрела на Рейча, было совершенно ясно, что сэтчемцы далеко  _н_е
в_о _в_с_е_м_ такие уж пуритане.
     Вскоре женщина поднялась и пошла к столику Рейча. Рейч не  спускал  с
нее глаз и думал о том, какая тоска, что он не может себе позволить сейчас
удариться в любовные приключения.
     Подойдя к столику, женщина остановилась и, не дождавшись приглашения,
грациозно уселась на свободный стул.
     - Привет! - улыбнулась она. - А ты, как я погляжу, новенький?
     - Попала в точку, - улыбнулся ей в ответ Рейч. - А стареньких, как  я
понимаю, ты всех знаешь?
     - Вроде того, - без тени смущения отозвалась женщина.  -  Меня  зовут
Манелла! А тебя?
     Рейчу хотелось провалиться сквозь  землю.  Такая  женщина!  Стройная,
немного выше его ростом (как раз такие  ему  и  нравились),  белокожая,  с
пышной гривой  рыжеватых  волос.  Одета  она  была  немного  небрежно,  и,
пожалуй, приложи она немного стараний, сошла бы за приличную  женщину,  не
слишком утруждающую себя работой.
     - Не имеет смысла называться, - попытался отшутиться Рейч. - Кредиток
у меня - кот наплакал.
     - Ай-ай-ай, как жалко, - скорчила  гримасу  Манелла.  -  И  раздобыть
негде?
     -  Да  я  бы  не  против.  Мне  работа  нужна.  Не  знаешь,  куда  бы
пристроиться?
     - А какая тебе нужна работа?
     Рейч пожал плечами.
     - Я ничего такого особенного не умею, но вообще-то я не гордый.
     Манелла с прищуром посмотрела на него.
     - Знаешь, что  я  тебе  скажу,  господин  Неизвестный?  Можно  и  без
кредиток.
     Рейч похолодел. Нет, он не жаловался на отсутствие успеха  у  женщин,
но одно дело - с усами, а тут... что  она  такого  нашла  в  его  дурацкой
ребячьей физиономии?
     - Слушай, - сказал он, стараясь перевести разговор на другое: -  Пару
недель назад тут дружок мой жил. Что-то никак не могу разыскать  его.  Раз
уж ты вправду знаешь тут всех завсегдатаев, может, и его знала?  Каспалов.
Не слыхала? Каспал Каспалов, - уточнил он немного погромче.
     Манелла подумала и покачала головой.
     - Нет, не знаю такого.
     - Скверно. А то он - джоранумит, как и я. - (Нуль эмоций.) - Ты  хоть
знаешь, кто такие джоранумиты?
     Она снова покачала головой.
     - Не-а. Слово слыхала, но что это такое, понятия не  имею.  Это  что,
работа какая или что?
     Рейч расстроился.
     - Больно долго объяснять, - буркнул он.
     Манелла поняла, что  беседа  окончена,  неохотно  поднялась  и  пошла
прочь. Рейч, надо сказать, был удивлен, что она так долго с ним просидела.
     (Что ж, хоть Селдон и твердил, что  у  Рейча  недюжинные  способности
очаровывать людей, тут был не тот случай. Таким дамочкам денежки нужны.)
     Рейч почти рассеянно провожал взглядом Манеллу. Та остановилась около
другого столика, за которым  сидел  одинокий  мужчина  среднего  возраста,
светловолосый, гладко  причесанный.  Физиономия  его  была  безукоризненно
выбрита, и Рейч подумал, что ему стоило  бы  отпустить  бороду,  поскольку
тогда не было бы  видно  неприятно  выпяченного  и  чуть  скошенного  вбок
подбородка.
     Похоже, с  безбородым  Манелле  повезло  не  больше,  чем  с  Рейчем.
Обменявшись с ним парой фраз,  она  отошла  от  его  столика.  Рейчу  было
искренне жаль ее, но, подумав, он решил, что вряд ли неудачи  сопровождают
ее так уж часто - она все-таки была удивительно хороша собой.
     Только Рейч успел замечтаться о том, как было бы здорово, если бы  он
все-таки... как одиночество его было нарушено. На этот раз к  нему  подсел
тот самый мужчина, к которому подходила Манелла. Рейч жутко разозлился  на
себя за то, что мечты так опрометчиво унесли его  от  реальности.  Мужчина
самым натуральным образом застал его врасплох.
     Мужчина с любопытством разглядывал Рейча.
     - Прошу прощения, - сказал он,  -  вы  только  что  говорили  с  моей
подружкой.
     Рейч не смог сдержать улыбки.
     - Она такая добрая...
     - Это точно. Она действительно очень хорошая моя подружка.  Простите,
так уж вышло, что я слышал ваш разговор.
     - Вроде я ничего такого...
     - Нет-нет, не волнуйтесь. Но вы назвались джоранумитом.
     Сердце Рейча екнуло. Надо же, попал-таки в  точку.  Для  Манеллы  это
слово оказалось пустым звуком, а  вот  для  ее  "дружка",  похоже,  что-то
означало.
     Значило ли это, что он на верном пути? А может,  совсем  наоборот?  В
ловушке?



                                    12

     Рейч старался как можно лучше разглядеть  нового  знакомого,  пытаясь
при этом сохранять наивность и дурашливость. Мужчина исподлобья смотрел на
него зоркими зелеными глазами. Правая рука  его  легла  на  стол  и  почти
угрожающе сжалась в кулак.
     Рейч, не мигая, смотрел на него и ждал, что будет.
     - Так, если я не ослышался, вы назвались джоранумитом.
     Рейч решил показать, будто разволновался. Это ему легко удалось.
     - А почему вы так заинтересовались, мистер? - спросил он.
     - Да потому что, сынок, уж больно ты молодой,
     - Не такой уж я молодой. Успел  поглядеть  выступления  Джоранума  по
головидению, во всяком случае.
     - Да ну? И процитировать сможешь?
     - Ну, не то чтобы... - пожал плечами Рейч. - Но смысл помню.
     - Уж больно ты храбр, юноша. Вот так, в открытую заявлять, что  ты  -
джоранумит... Не всем такое понравится.
     - А мне говорили, будто в Сэтчеме полным-полно джоранумитов.
     - Может и так. И потому ты сюда приехал?
     - Я работу ищу. Думал, может, мне подсобит еще какой джоранумит.
     - В Дале тоже джоранумитов хватает. Ты сам-то откуда?
     (Все ясно, почувствовал акцент. От этого было некуда деваться.)
     - Вообще-то, родом я из Миллимару, - ответил Рейч, -  а  в  Доле  жил
потом.
     - Чем занимался?
     - Да так... Учился в школе маленько...
     - И с чего же это ты в джоранумиты подался?
     Рейч решил, что пора немного разгорячиться. Невозможно  было  прожить
много лет в таком униженном и угнетенном секторе, каким  был  Даль,  и  не
иметь  объективных  причин  для  того,  чтобы  стать  хотя   бы   в   душе
джоранумитом. Подбодрившись, он объявил:
     - А с того, что я думаю, что народу надо дать больше свобод, дать ему
возможность  большего  представительства   в   правительстве,   обеспечить
равенство секторов и миров вообще. Уж и не знаю, по-моему, такое любому  в
голову придет, если у него, конечно, имеется голова.
     -  Ну  а  как  насчет  власти  Императора?  Хочешь,  чтобы  она  была
ликвидирована?
     Рейч призадумался.  Конечно,  можно  было  далеко  зайти,  высказывая
радикальные взгляды, но вот относительно Императора - нет уж, увольте.
     - Я  такого  не  говорил,  -  покачал  он  головой.  -  Я  не  против
Императора, только, пожалуй, целой Империи для одного  человека  многовато
будет.
     - Дело не в нем одном. Дело в имперской бюрократии. А что скажешь про
Гэри Селдона, премьер-министра?
     - А что я про него могу сказать? Я про него и не знаю ни фига.
     - Стало быть, ты знаешь, что народу  следует  дать  побольше  власти,
верно?
     Рейч напустил на себя смущенный вид.
     - Ну, так же Джоранум говорил! Откуда мне знать, как это  называется?
Слыхал как-то, кто-то назвал это дело "демократией", но я не врубился, что
это за штука.
     - Демократия - это способ правления, который пытались у себя наладить
некоторые миры. Не сказал бы, что дела у них обстояли лучше, чем в  других
мирах. Так ты демократ?
     - Это так называется? - Рейч притворно  склонил  голову,  делая  вид,
будто  глубоко  задумался.  -  Не,  что-то  мне  не  нравится  это  слово.
"Джоранумит" как-то роднее...
     - Ясное дело, раз ты далиец...
     - Я там тока жил вообще-то.
     - ...стало быть, ты горой за равенство и всякое такое прочее. Далийцы
как угнетенный народ просто созданы для такого образа мыслей.
     - А вот я слыхал, что в Сэтчеме тоже многие по-джоранумитски  дума