ь и  сам
без  повреждений не  остался бы. Но  с  сотней  озверевших  псов, хоть  и не
слишком крупных, и супер-пес бы не справился. Вы бы на толпу "спартаковских"
фанатов,  возвращавшихся  с  проигранного  их  любимой  командой  матча,  не
бросились бы с кулаками?.. Вот и я на дурака не похож!
     Нужно отдать Сене должное --  мне на помощь он выскочил первым. Правда,
к тому времени меня уже зажали  в углу около сарая и вынудили отбиваться  от
озверевших мемфисских  собак,  заполнивших двор  трактира, но  Рабинович  не
растерялся. Не  обращая  внимания  на клыки и когти,  он врубился  в  толпу,
раздавая  дубинкой  удары  направо  и  налево.  В  какой  последовательности
остальные  мои товарищи выходили наружу, я  вам  сказать не могу, поскольку,
сами понимаете, был  в  то время  слишком занят, чтобы смотреть по сторонам.
Штук десять  шавок я на землю уложил, но  большего сделать не смог --  свора
меня все-таки с лап свалила.
     Даже лежа я отбивался как мог, стараясь прикрыть  от  клыков горло.  Не
буду хвастаться,  вряд ли  эта драка для меня благополучно  закончилась  бы,
если бы ко мне на  помощь не прорвался Ваня Жомов. Он за шкирку отшвырнул от
меня нескольких  особо наглых псов, и я смог твердо встать на лапы. Впрочем,
как  следует  отомстить  за свое унижение  в партере я не успел --  Андрюша,
наконец,  затащил Горыныча на второй этаж и вытолкнул его  в окно. Ахтармерз
поначалу  камнем  рухнул  вниз,  но  над самыми  собачьими  головами  поймал
воздушный поток и смог воспарить над сворой. Трехглавый монстр тут же привел
в  действие свои газовые горелки и подпалил шкуры у ближайших супостатов. Те
завизжали и бросились врассыпную.
     Все-таки у  мемфисских собак  морально-волевые качества оказались  куда
ниже,  чем  у  наших,  российских псов.  Если бы  мы толпой  на  кого-нибудь
накинулись,  хрен бы  нас и  летающая керосинка разогнала.  А эти египетские
слабаки,  почувствовав запах паленой  шерсти, завизжали и  бросились  бежать
куда  глаза  глядят. На мое счастье, черный одноухий волкодав такого оборота
событий  не  предполагал и  сбежать  не успел. Собственные  же  его  друзья,
которых этот урод  подбил со мной поквитаться,  просто втоптали его в грунт,
когда  убегали со двора. Я подождал, пока волкодав придет в  себя,  а  затем
пошел  прямо на него,  скаля  зубы.  Ну теперь-то ты, кошачий  сын, получишь
настоящую трепку!
     -- Мурзик, фу! -- заорал из окна Попов. Я зарычал. Дескать, не мешай.
     -- Не  лезь, Андрюша! -- поддержал меня Жомов.  -- Не мешай нашему псу.
Пусть он один на один с этим уродом разберется!
     Спасибо, друг Ванюша!
     Мой хозяин жомовские взгляды на то, как должен вести себя кобель, также
разделял. Впрочем, по-иному и быть не могло. Все-таки мы  с Рабиновичем пять
лет вместе прожили,  и он  лучше других знает, что,  пока  я с обидчиком  не
разделаюсь, ко  мне  лучше  никому не  подходить! Я  показал  волкодаву  все
великолепие своих  зубов и, словно тяжелый  танк, пошел в  атаку.  Однако не
успел я сделать и трех шагов, как одноухий упал на брюхо и, завиляв хвостом,
подполз и принялся вылизывать мои лапы.
     Вот урод! Умел бы я плеваться, обхаркал бы этого щенка с ног до головы.
А  так пришлось  просто  отойти в  сторону, брезгливо фыркнув  на него.  Все
желание разорвать  на  куски этого пресмыкающегося  пропало.  Клыки  о  него
противно пачкать  было. Укусишь такого, а  потом от одних воспоминаний целый
месяц тошнить будет. Поэтому я и не стал драться, а просто отошел  в сторону
и принялся зализывать раны.
     Ваня  удрученно  кивнул головой  и пинком  выгнал  волкодава со  двора.
Рабинович тут же оказался рядом со  мной и  принялся  осматривать мою шкуру,
оценивая степень ее  повреждений. Ничего смертельного он не нашел, однако  я
чуть не умер, когда увидел Рахиль, выскакивающую на крыльцо с ворохом чистых
тряпок... Не подходи ко мне! Я еще  жить хочу. Иди лучше, девица, Рабиновича
обрабатывай.  Он парень стойкий и  ради  любви  все стерпит!.. Сеня на меня,
конечно, укоризненно  посмотрел.  Дескать,  я мог  бы  и  позволить  девочке
немного позабавиться. Но я остался непокобелим  (или у  людей это по-другому
произносится?), и Рахиль к себе не подпустил.
     Не знаю, может быть, Сеня сам  принялся бы меня перевязывать, хотя  я в
медицинской  помощи  и не нуждался, или какое-нибудь иное издевательство над
моей шкурой придумал бы, но сделать этого  он просто  не успел. Горыныч,  на
бреющем полете  преследовавший  мемфисских  шавок  до тех  пор,  пока они не
сбежали из города, вернулся  назад. С удовлетворением  посмотрев с высоты на
пару сожженных в рабочем порядке кварталов, Ахтармерз описал круг почета над
крышей трактира.
     -- Там этот гуманоид снова сюда идет, -- сообщил он сверху.
     -- Какой? -- удивился Сеня.
     --  Тот  самый,  за  подпаливание спутников  которого ты  меня  недавно
поругал, -- ответил Ахтармерз. --  Бежит  сюда вприпрыжку,  а  вместе  с ним
целая  толпа солдат,  вооруженных копьями. Их тоже подпалить или пусть  себе
бегают?
     --  Пока не нужно, -- приказал Рабинович.  -- Пока  полетай поблизости.
Огнем плеваться будешь только в том случае, если я тебя об этом попрошу...
     -- А я попрошу максимально четко формулировать ваши просьбы, -- отрезал
второгодник и полетел вперед, видимо, собираясь поработать почетным эскортом
у наших гостей.
     -- Так, мужики, пойдемте общаться с аборигенами, -- это Сеня уже ментам
предложил.
     -- Ох, господи!  И  чего им  неймется.  Выпустили бы  евреев,  и дело с
концом!  Так  нет, фараон маневры  решил  на улицах столицы  устраивать,  --
проворчал со второго этажа Андрюша, но вниз все-таки спустился. По лестнице,
естественно. Летать он еще не научился и в десанте тоже не служил.
     Когда мы  все оказались  на  улице  (женщину,  стариков и  Нахора менты
оставили в  тылу),  то  увидели  довольно забавную картину: на нас  двигался
плотный  строй  солдат,  а над  ними парил Горыныч. Жрец  бога Ра  спрятался
где-то внутри строя, и  на  его местоположение указывал только качающийся из
стороны в  сторону белый флаг. Ну а сами  солдаты  смотрели вверх и тыкали в
небо копьями, стремясь достать до брюха Горыныча.
     Ахтармерз,  естественно,  держался  от них на безопасном  расстоянии  и
поливал аборигенов сероводородной отрыжкой, смешивая ее с лекцией о том, как
следует встречать братьев по разуму и каким губительным фактором может стать
холодное оружие, если его применять не для еды, а в качестве аргумента силы.
Для бедных египтян подобная смесь оказалась весьма губительной, и они просто
валились с ног.
     --  Горыныч,  оставь  людей  в покое! -- рявкнул на трехглавого монстра
Рабинович.
     -- Значит, я их  должен в покое оставить,  а  они в меня палками тыкать
могут? -- оскорбился  Ахтармерз. -- И это  вы называете  равноправием? Да  в
таком случае вы просто шовинисты!
     --  Поумничай мне еще,  -- Жомов  показал Горынычу дубинку. -- Думаешь,
если я  сегодня  молчу, то тебе  и гуманоидами,  и шовинистами нас  обзывать
можно?  Смотри, доиграешься.  У  меня терпение не еврейское. Я ведь  все три
твои чайника в один быстро спрессую.
     --  Это беспредел! -- заявил Горыныч. -- Но я тебя прощаю, -- он сел на
крышу одного из домов. -- Поскольку  склонность к армейским взаимоотношениям
укоренилась в  вас  на  генетическом уровне, развитая в россиянах  за долгие
годы тоталитаризма,  -- Ахтармерз удовлетворенно кивнул всеми тремя головами
по очереди. -- Здорово сказал. -- Мы эту тему, между прочим, только вчера по
психологии   иномирных  существ  проходили.  Называется  она  "Побудительные
причины и  мотивация  поступков  различных  гуманоидных рас,  сформированная
социальными    структурами    их    предков    и    закрепленная    массовым
псевдоискусством".
     -- Заткнись! -- рявкнул на  него Сеня и  махнул рукой парламентерам. --
Идите сюда. Не бойтесь, он не кусается. Живьем глотает.
     Не думаю, что подобное утверждение сильно обрадовало жреца, но из рядов
своих телохранителей наружу он все-таки выбрался.  Опасливо косясь в сторону
Горыныча, мокрой  курицей нахохлившегося на  крыше соседнего дома, посланник
фараона  в  сопровождении того  же  самого  служки,  но с  другим  офицером,
приблизился к нам и остановился в десяти шагах напротив Рабиновича.
     -- Значит, несмотря на наш предыдущий разговор, вы  так и не прекратили
своих репрессий в отношении подданных фараона? -- зло поинтересовался жрец.
     Новый офицер  оказался  наделен  повадками  старого. Хотя, может  быть,
такое поведение ему просто уставом положено? Услышав титул правителя Египта,
солдафон начал поднимать руку вверх, но выполнить задуманное так и не сумел.
Ваня  Жомов  проявил  молниеносную  реакцию  и  врезал  аборигену  резиновой
дубинкой по конечности  прежде,  чем  она  достигла  уровня  груди.  Истошно
завопив, и этот офицер умчался в сторону Нила.
     -- Мужики, а  чем у  нас предыдущие  переговоры завершились? -- помахав
вслед убегающему офицеру фуражкой, поинтересовался у друзей мой Рабинович.
     --  Тем,  что  этот напыщенный  болван сбежал  отсюда,  как таракан  от
сотрудников санэпидемстанции, -- напомнил ему Попов.
     --  В натуре!  --  согласился с другом омоновец. -- Может быть, его еще
разочек кросс сдавать отправить?
     -- Может быть, и отправим позже, -- в тон ему  ответил Сеня и посмотрел
на жреца. -- Так о чем ты там говорил?
     -- О репрессиях, -- ответил парламентер. Он уже испугался, но марку изо
всех сил держал. --  Мой повелитель интересуется, как вы могли поступить так
подло, что,  не дождавшись  его ответа на  ваше,  нужно заметить,  вызывающе
наглое предложение, наслали на египтян еще целых две напасти.
     -- Две? -- мои менты удивленно переглянулись, да и я был в недоумении.
     --  Только не  нужно  строить  из себя  наивных  воспитанниц  института
благородных девиц, -- бестолковый жрец  снова осмелел  и заговорил  довольно
нагло. --  Вы  не имели никакого  права уничтожать остатки урожая саранчой и
травить  собаками  гражданское  население.  Теперь,  чтобы избежать  голода,
фараону придется увеличить закупки  экспортной персидской пшеницы  да  еще и
делать  огромные расходы для лечения граждан от укусов  и язв. Между прочим,
вакцину  от  бешенства  еще  не  изобрели. Кто будет отвечать, если половина
населения Египта  сойдет с  ума  и  бросится  с пеной на губах  грызть своих
здоровых сограждан?..
     Вот оно что получается!  Значит, я, сам того не желая, приложил лапу  к
достижению нашей  цели.  Андрюша поспособствовал  тому, что на город  напали
тучи   комаров,   которые  покусали  египтян  и  лишили   фараона  поголовья
крупно-мелкого  рогато-безрогого  скота, ну  а град  в  его исполнении начал
уничтожение урожая. Моисей  с Аароном  заменили содержимое  Нила, отчего все
рыбы передохли, а люди ушли в запой. Они же натравили на город саранчу. А я,
получается, поспособствовал  появлению  открытых инфицированных ран на телах
мемфисских рабовладельцев. Вот уж не знаю, радоваться мне или заплакать.
     --  Мурзик,  не ворчи,  --  как  обычно,  оборвал меня  Сеня,  а  затем
окрысился  на  жреца.  --  Вот  только  пургу  гнать  не  надо!  За  саранчу
ответственность мы  с себя  не снимаем,  а  вот своих псов  к этому делу  не
шейте. Мы к  их набегу отношения  не имеем. Наооброт, сами  от собак едва не
пострадали  и, если бы не  Горыныч, еще  неизвестно,  что эта бешеная  свора
могла бы в городе натворить.
     -- Не врите мне! --  истерично завопил жрец. -- Всем  известно, что  вы
лично  каким-то непонятным образом связаны с Сетом и можете  управлять всеми
псами на свете. К тому же вашу собаку...
     Кого?.. Кого ты, недоумок, собакой назвал?..
     -- Мурзик, фу! -- вцепился в мой ошейник Рабинович.
     -- ...в-видели  во  г-главе всей  бешеной своры, --  испугавшись  моего
рыка, с  заиканием закончил речь  парламентер. -- В общем, улики  против вас
неопровержимые, и мне предписано силой выпроводить вас за пределы страны.
     -- Приказ  ты,  конечно,  будешь  выполнять?  --  с надеждой  в  голосе
поинтересовался Жомов.
     -- Нет, -- покосившись на Горыныча, сделал Ванюшу несчастным жрец. -- Я
доложу  моему  повелителю о  наших  переговорах и  попрошу отправить меня  в
отставку.  Можно даже без выходного  пособия,  --  и,  круто  развернувшись,
посланник  фараона помчался  в обратном направлении. Батальон  бронированных
аборигенов  отправился  следом  за ним,  оглашая  окрестности медным  звоном
доспехов.
     Я задумчиво посмотрел  ему вслед. Было абсолютно ясно, что  Рамсес  так
дело не оставит и нам в недалеком будущем, скорее всего, предстоит  открытое
столкновение с  его армией. Российские  менты, конечно, грозная сила, к тому
же обученная  ведению  боевых  действий на городских  улицах,  однако,  даже
несмотря на то, что  мы  обладаем  поддержкой с воздуха  в  лице  трехглавой
огнеметной  рептилии, не  думаю, что  сможем долго  противостоять регулярным
египетским  войскам.  Взвод  Навина, конечно, нам поможет, но и  его  усилий
будет  недостаточно. В  общем, не знаю, как моим ментам, но лично  мне  было
абсолютно ясно, что следует немедленно добиться  поддержки со  стороны  всех
без  исключения  соплеменников  Моисея.  Иначе  нашу  миссию  можно  считать
проваленной,  а  нас  внести  в  списки  героев,  пропавших  без  вести  при
исполнении служебного долга. Чего мне, честно говоря, не очень хочется.
     Как  всегда,  забыв о  том, что люди  меня  не  понимают,  я  попытался
рассказать ментам о тех выводах, к которым пришел. Однако вместо того, чтобы
хоть раз в жизни проявить чуткость и прислушаться к голосу разума, все  трое
олухов удивленно уставились на меня.
     --  Что-то  мне  твой пес, Сеня, не нравится,  --  в  ответ на  мой лай
задумчиво проговорил Жомов. -- Как бы  на самом деле не оказалось, что у тех
собак было бешенство. Что тогда с твоим Мурзиком делать будем?
     -- С ним  -- ничего. А вот тебе язык отрежем, -- сердито и одновременно
с этим обеспокоено ответил ему мой Сеня. --  Типун тебе, трепачу, на язык. А
с Мурзиком все в порядке. Просто устал и перенервничал. Покормить его нужно,
да  и  нам поесть не помешает, --  и Рабинович, пристегнув к моему  ошейнику
поводок, потащил меня в трактир. Ну скажите,  хотя и грех так о моем хозяине
говорить, не дурак ли он после этого?
     Старцы  нас  встретили аплодисментами.  Оба  оказались  не  по возрасту
любопытными и,  несмотря  на то, что  мой Сеня приказал  им носа на улицу не
высовывать, патриархи просидели у окон второго этажа все время, пока мы вели
переговоры  со  жрецом. То, чем они  закончились,  необыкновенно  порадовало
старцев, и Моисей, через переводчика естественно, заявил, что мы сделали для
еврейского  народа за несколько  дней  больше,  чем  он сам  мог добиться за
половину  своей  жизни.  Патриарх  торжественно поздравил  нас  с победой  и
заявил, что до выполнения поставленной задачи нам осталось два шага.
     -- Рано радуешься, -- буркнул  мой Сеня, к которому, наконец, вернулось
здравомыслие. -- Еще неизвестно, что может произойти,  если  фараон на самом
деле свои войска сюда пришлет.
     -- Какие войска? -- презрительно махнул рукой Аарон.  Моисей  попытался
ему что-то сообщить, но  старец лишь отмахнулся от него рукой, совершенно не
обращая  внимания  на  подаваемые знаки,  что  было вполне ожидаемо. Где это
видано, чтобы у вас, у людей, старший брат слушал младшего?
     --  Все солдаты,  которые  были у  Рамсеса, либо  валяются пьяные, либо
мучаются от  укусов  насекомых  и собак, либо залечивают  шишки от града, --
закончил свою мысль Аарон. --  Ну а для тех, кто  остался, достаточно одного
вида вашей летающей ящерки... -- благодари бога, что Горыныч тебя не слышит!
--  ...чтобы обратить  их  в повальное бегство. Фараон нам больше не помеха.
Теперь только и нужно, что убедить наших соплеменников отправиться в дорогу.
А с этим, я думаю, проблем никаких не будет.
     --  Г-г-г... -- наконец  Моисей  не выдержал и  влепил  старшему  брату
посохом вдоль спины. Тот подскочил на месте, обернулся, а затем перевел:
     -- Горилла ты безмозглая, -- старец запнулся. -- Ой, это  личное. А вам
Моисей говорит, что даже в случае возникновения непредвиденных обстоятельств
мы всегда можем рассчитывать на помощь господа.
     -- Это он лично Моисею сообщил? -- ехидно поинтересовался Рабинович.
     --  Ну да!  --  Аарон  посмотрел  на него,  как  питбуль  на добермана,
заявившего, что кошек обижать нельзя.
     -- Тогда вопросов больше не имею, -- усмехнулся мой  Сеня. И потребовал
от трактирщика подавать ужин.
     Я, конечно, не Андрюша, но  поесть  тоже редко  отказываюсь. А уж после
сегодняшних  треволнений аппетит у меня и вовсе разросся до таких  размеров,
что  если не  быка,  то  барана бы точно съел. Я  буквально  истекал слюной,
вдыхая соблазнительные запахи,  доносящиеся из кухни.  Уже  представил,  как
будут  хрустеть бараньи ребрышки на зубах, как постное и нежное мясо (сильно
не  прожаривайте,  пожалуйста!)  тает  во рту,  как...  Впрочем,  чего это я
распинаюсь?! Поесть-то мне все  равно не дали, поскольку  в трактир ввалился
один   из  элитных  бойцов  жомовского  взвода   --   жутко  взъерошенный  и
запыхавшийся.
     -- Командир, тревога! Враг атакует, -- завопил он.
     -- Уйди, ирод. Не видишь, мы  обедаем, --  замахнулся на него  тарелкой
Попов, но Ваня осадил криминалиста.
     -- Ты, Андрюша,  у  себя  в каморке колбами  распоряжайся,  --  рявкнул
омоновец, а затем повернулся  к новобранцу: -- Какой враг? Кого атакует?  На
каком расстоянии находится и откуда движется? Доложи как положено!
     --   Египтяне.   Атакуют  трактир.  Двигаются   с   северо-востока.   А
находятся... -- посыльный заткнулся, поскольку с улицы донесся визгливый рев
труб. -- Да уже не находятся. Вон они, у ворот стоят!
     Нас  всех  из-за стола словно  ветром  сдуло.  Жомов бросился к  дверям
первым, а  затем там же оказались и  мы с Рабиновичем. Я проскочил у  ментов
между ног и попал почти в центр событий. Жомовские новобранцы, возглавляемые
Навином,  отступали во двор,  а на  них наседали, тыча копьями  перед собой,
солдаты  фараона.  Мне  хватило нескольких  секунд, чтобы  правильно оценить
ситуацию.
     Со своего  места весь размах сражения  я  оценить  не мог, но,  судя по
запахам и звукам,  египтян было раза в четыре больше, чем  бойцов жомовского
взвода.  Думаю,  гвардейцы  фараона  давно  смяли бы  Ваниных  новобранцев в
лепешку,  если бы  не  были так безнадежно пьяны.  Видимо, вина  они  выпили
изрядно и сейчас  едва держались на ногах, используя копья в большей степени
в качестве подпорок,  чем по прямому назначению.  Жомовские новобранцы  пока
умудрялись отбивать колющее оружие врага своими дубинками, но сдержать напор
массы фараоновских солдат просто не могли. А через пять минут они и вовсе бы
утратили любую способность к  сопротивлению, поскольку я отчетливо  услышал,
как часть войск Рамсеса обходит наших бойцов с тыла. Ваня тоже это понял.
     -- Взво-од, в укрытие! -- заорал омоновец. -- Марш быстро все в дом.
     Если честно, мне все это уже начало надоедать. Ну посудите сами,  разве
может  нормальный пес получать  удовольствие от драки с людьми  на  голодный
желудок? Все-таки война войной, а обед должен быть по распорядку. Вот только
эти дикие египтяне, похоже, никаких правил не соблюдали. Нужно же додуматься
начать атаку в  тот момент,  когда нормальные существа  садятся ужинать! Мне
взвыть захотелось и, плюнув на все, прямо сейчас отправиться домой. Там хоть
натурального мяса мне на  обед крайне мало перепадает, зато спокойно  поесть
не мешает никто.
     Пока я злился  и  орал на египтян,  поливая их с крыльца самой отборной
руганью,  мои соратники  уже  изготовились  к бою.  Жомов  взял  руководство
сражением на  себя и  с наслаждением распоряжался.  Сам  себя он  поставил у
двери,  бойцов  св