ас называется "несение караульной службы"?
   Заметив наконец  ментов,  оба  стражника  бросились  хватать  оружие,
временно оставленное ради охоты. При  этом  почему-то  и  тот  и  другой
решили схватить одно и то же копье.  Естественно,  без  столкновения  не
обошлось. А  поскольку  оба  воителя  были  в  шлемах,  то  их  стыковка
получилась с очень впечатляющим звуковым эффектом. Пару секунд стражники
бездумно смотрели друг на друга, ну а когда колокольный звук от удара их
шлемов затих, ландскнехты наконец разобрали оружие и вытянулись по обеим
сторонам ворот, застыв по стойке "смирно".
   - Извините, сэр Дур... - начал было один из стражников, но  запнулся,
поймав гневный взгляд  омоновца.  -  То  есть  я  хотел  сказать,  прошу
прощения, ваше старшинство! Виноваты. Больше  этого  не  повторится,  но
ведь кушать хочется.
   - Я тебя сейчас так накормлю, что у тебя желудок из ушей  полезет,  -
пообещал омоновец и хотел добавить еще что-то, но Сеня его остановил.
   - Так, боец. У  нас  тут  документ  от  Боэмунда,  -  проговорил  он,
отодвигая Ваню в сторону. - Склад открывайте. Инспектировать будем.
   Ландскнехты  тут   же   отворили   ворота,   правда,   предварительно
предупредив друзей о том, что в хранилище не только Боэмунд, но и другие
крестоносцы добычу складывали. Сеня на это махнул рукой - дескать, а мне
плевать, и направился внутрь помещения. Вот только дальше порога  так  и
не прошел - застыл на месте, оторопело уставившись на содержимое склада.
Жомов последовал за ним и также застыл, присвистнув  от  удивления.  Что
вполне объяснимо, поскольку половина хранилища горой, почти до  потолка,
была забита драгоценностями!
   - Ни хрена себе сюрприз, - удивленно проговорил Рабинович. - Теперь я
верю, что Фируз не врал, когда говорил, что у него золота  навалом.  Тут
же миллиарды!
   - Угу. Только они на фиг никому не нужны. Все  равно  купить  на  них
нечего, ни еды, ни вина. Даже женщины теперь за золото не  продаются,  -
горестно вздохнул охранник, вошедший следом за ментами. - Голод...
   - Это у вас голод, а у нас безденежье, - огрызнулся Сеня. - И вообще,
пошел вон отсюда. Не мешай начальству работать!..
   Ландскнехт тут же скрылся, не желая вызывать гнев чужестранцев, а оба
друга пару минут продолжали удивленно пялиться на  гору  драгоценностей.
Сеня, конечно,  жадным  не  был.  Экономным  был.  Мог  сэкономить  свою
зарплату и за счет друзей погулять, но не жадничал никогда. Однажды даже
позапрошлогодних соленых тетиных огурцов друзьям не пожалел! В общем, не
жадничал он. Однако от такой кучи золота и  драгоценных  камней  на  его
месте любой бы ошалел. А вот Сеня проявил завидное здравомыслие.  Позвав
одного  из  стражников,  Сеня  припахал  его  с  Жомовым   перетаскивать
сокровища с места  на  место,  деля  добычу  пополам:  то,  что  похуже,
Боэмунду и прочим крестоносцам, то, что покрасивее - себе.
   Ахтармерз однажды объяснял ментам, что с собой  в  будущее,  согласно
каким-то там временным и пространственным законам, они могут взять  груз
металлов, не превышающий их собственный вес. К драгоценным камням это не
относилась. Но Сеня,  по  возвращении  из  прошлого  прихватив  с  собой
однажды кучу ограненных алмазов, дома увидел, что все они превратились в
бесполезный  графит.  Больше  он  подобных  экспериментов  не  проводил,
понимая, что нажиться таким образом вряд ли удастся. Но сейчас вспомнил,
что Святой Грааль, вывезенный из Англии Жомовым, или Андрюшин серебряный
крест,  например,  прекрасно  сохранились.  Поэтому  и  отбирал   добычу
тщательно, рассчитывая  хоть  в  этот  раз  поживиться.  Ну  а  то,  что
драгоценностей он не на один центнер набрал, так это не от жадности!
   Во-первых, подержать в руках такое богатство  захотелось  (а  кто  от
такого бы отказался?). Во-вторых, просто глаза разбежались  (большинство
и вовсе бы ослепло!). В-третьих, совсем не обязательно было все с  собой
тащить. В дороге к Иерусалиму  золото  тоже  пригодиться  может.  Ну  и,
в-четвертых, надо же было все-таки  отобрать  именно  те  драгоценности,
которые перемещение во времени выдержат!.. В общем, Сеня  поступил,  как
истинный Рабинович, и добру просто так пропадать не дал.  Ваня,  правда,
был об этом иного мнения. Омоновец просто считал, что Сеня с ума  сошел.
Но  Ваня,  не  рискнув  проверять,  станет  ли  Рабинович   в   приступе
сумасшествия походить на его жену, пересчитывающую омоновскую  зарплату,
решил оставить Рабиновича в покое. Жомов надеялся, что у  друга  приступ
счетоводства сам собой пройдет, и не ошибся. Правда, для того чтобы Сеня
успокоился, потребовался целый день и часть вечера. И лишь тогда приступ
золотой лихорадки Рабиновича отпустил.
   - Е-мое, на хрена мне все это? - словно проснувшись,  поинтересовался
он у Жомова, окидывая взглядом на две  трети  сосчитанные  сокровища.  -
Короче, Ваня, пошли отсюда.  Будем  уезжать  из  Антиохии,  загрузим  на
поповскую телегу столько, сколько влезет, и баста. Кстати, как там Попов
с Горынычем?
   - А я откуда знаю? - пожал плечами омоновец. - Ты же меня целый  день
из этого сарая не выпускаешь. Стяжатель ты и жлоб. Еврей, одним словом.
   - Пожужжи мне еще, простота славянская! - обиделся Рабинович. -  Если
бы я средствами вас не пытался обеспечить,  вы  бы  уже  давным-давно  с
голоду пухли, как ландскнехты с сарацинами,  вместе  взятые.  И  вообще,
хватит об этом. Пошли в караван-сарай. Узнаем, не  вернулся  ли  Андрей.
Может, нам уже уезжать из города можно?!
   Возражений от  Жомова  не  поступило.  Однако,  в  отличие  от  Сени,
надеялся омоновец не на то, что Попов Святое Копье  отыскал.  Еще  днем,
перед Андрюшиным уходом, втайне от поборника сухого  закона  Рабиновича,
Ваня попросил криминалиста прошмонать сарацинские дома с  целью  изъятия
алкогольных запасов. Попов, получше  омоновца  знавший  Коран,  покрутил
пальцем у виска, но спорить с другом не стал. Вот и надеялся  Ваня,  что
отыщет Попов хоть какое-нибудь вино залежалое, лишь бы  было  чем  горло
промочить.
   Заставив стражников запереть  складе  добычей,  менты  отправились  в
караван-сарай,  надеясь  каждый  на  свое.  Однако  не  успели  Ваня   с
Рабиновичем переступить порог, как наткнулись  еще  на  один  сюрприз  -
заведение до отказа было забито рыцарями. Крестоносцы, и Боэмунд  в  том
числе, сидели едва не друг  у  друга  на  ушах,  но  не  это  расстроило
Рабиновича. Сеня пришел  в  бешенство  от  того,  что  у  дальней  стены
караван-сарая под аккомпанемент Абдуллы, игравшего  на  зурне,  почти  в
неглиже  танцевала  Фатима!  Напялила   свои   прозрачные   шальвары   и
сарацинское подобие  бюстгальтера  и  махала  животом  во  все  стороны,
вызывая этим у рыцарей бурю восторга. А Попов,  гад,  спокойно  сидел  в
углу и не спеша трескал баранину!
   - Что здесь творится? - перекрыв звук  зурны  и  вопли  крестоносцев,
заорал Рабинович. - А ну, прекратить все немедленно!
   Абдулла оборвал мелодию, испуганно переводя взгляд  с  Рабиновича  на
своего  непосредственного  начальника  Попова.  Тот   перестал   жевать,
удивленно уставившись  на  Сеню,  крестоносцы  недовольно  заворчали,  а
Фатима застыла на месте, уперев руки  в  бока.  Рабинович  стремительным
шагом пересек все банкетное помещение караван-сарая и остановился  рядом
с танцовщицей.
   - Ты что себе позволяешь? - грозно поинтересовался у девицы  Сеня.  -
Немедленно марш в подсобку и приведи себя в нормальный вид.
   - Это чем тебе мой вид не нравится? - возмутилась Фатима. - И вообще,
чего ты свой длинный нос во все дыры сунуть пытаешься? Во-первых,  мы  в
начале  пути  договаривались,  что  я  в   городах   на   пути   танцами
подрабатывать буду. А во-вторых, с чего  это  какой-то  еврей  тут  всем
распоряжается?
   Рыцари начали было одобрительно гудеть, но тут же затихли, нарвавшись
на грозный взгляд кинолога. Ваня Жомов, в  начале  Сениной  дискуссии  с
танцовщицей  хотевший  вступиться  за  Фатиму,  тут  же   изменил   свои
намерения. Девица, может быть, и  была  права  в  своих  убеждениях,  но
как-никак друга обидела. Ваня наказать девушку по понятным  причинам  не
мог, поэтому отыгрался на крестоносцах.
   - Все. Представление окончено. Марш отсюда, - скомандовал он  рыцарям
и,  не  дожидаясь,  пока  те   станут   самостоятельно   выполнять   его
распоряжение, принялся вышвыривать бедолаг  на  улицу.  Боэмунд  вылетел
последним. Причем не просто так. Ваня,  не  помнивший  зла,  одарил  его
особой наградой - плотным пинком под мягкое место.
   Пока омоновец помогал крестоносцам покидать зрительный  зал,  Сеня  с
Фатимой расстреливали  друг  друга  глазами.  То  ли  Рабинович  стрелял
точнее, то ли танцовщица оказалась  умней,  но  она  уступила.  Фыркнув,
девица круто развернулась  и  нарочито  вызывающей  походкой  уплыла  за
занавески. Дескать, нате вам! Можете беситься сколько угодно, а  я  свою
женскую сущность прятать по вашей прихоти не желаю! Сеня понял, что хоть
и выиграл в "гляделки", но сломить Фатиму не смог.  Поэтому  застонал  и
принялся докапываться до Попова. Благо Андрюша прямо под боком сидел.
   - Ты  куда  смотришь,  кабан  перекормленный?  -  завопил  Рабинович,
обращаясь к криминалисту. -  Ладно,  Фатима  дура,  а  ты  какого  хрена
позволяешь ей перед этими уродами выплясывать?
   - А я ей евнух или она тебе  жена?  -  оторопел  от  таких  претензий
Попов. - И вообще,  не  знаю,  где  вы  с  Ваней  шлялись,  а  я  делами
занимался. Между прочим, за день полгорода обегал,  Копье  это  дурацкое
искал, и теперь имею полное право отдохнуть.
   - Ну и чего ты нашел, сыщик? - ехидно поинтересовался у  криминалиста
Сеня.
   - Дырку от бублика. А точнее, палку от метлы, - буркнул в ответ Попов
и, дождавшись, пока Рабинович с Жомовым  начнут  от  удивления  таращить
глаза, рассказал крайне занимательную историю.
   Андрюша с Горынычем и Абдуллой,  прихваченным  в  качестве  поводыря,
шатались по городу несколько часов кряду, но не обследовали  даже  трети
Антиохи. Все эти поиски тянулись слишком долго  оттого,  что  Ахтармерзу
требовалось настраиваться на  восприятие  паранормального  излучения,  а
делать это в мешке, который  по  настоянию  Рабиновича  использовался  в
качестве  транспортного  средства  для  трехглавого  экстрасенса,   было
затруднительно. Вот и  приходилось  Попову  то  и  дело  останавливаться
где-нибудь  в  укромном  местечке  и  давать  Горынычу  пяток  минут  на
обследование местности.
   Естественно,  в  такие  моменты  Андрюша  исключительно  от  безделья
начинал пожирать припасы, выданные им  в  дорогу  Фатимой.  А  поскольку
танцовщица,  к  вящему  неудовольствию  Попова   и   с   попустительства
Рабиновича, устроила на кухне абсолютную диктатуру,  то  продуктов  было
выдано крайне мало. После третьей остановки  Андрюша  сожрал  не  только
свою  долю,  но  и  пайки  Горыныча  с  Абдуллой.  Попов,   естественно,
извинился, сославшись на излишнюю задумчивость. Сарацин с  птеродактилем
его поняли - первый из преданности, а второй все равно  одних  насекомых
жрать предпочитал, но Андрюше от этого легче не стало.  Заполнять  паузы
более было нечем, да и голод, воспользовавшись  бесчинствами  Фатимы  на
кухне,  стал  грызть  Попова  стальными  зубами.  Вот  Андрей  и   начал
потихоньку злиться, от чего пострадала вся экспедиция, поскольку  Попов,
едва вытащив Ахтармерза из мешка, тут же пытался запихнуть его обратно.
   - Я поэтому и ошибся, - попыталось вставить слово  в  Андрюшину  речь
трехглавое поисковое устройство. - Он же мне  сконцентрироваться  ни  на
секунду не давал...
   - Молчи лучше, двоечник, - рявкнул на него Попов. - Из-за тебя на всю
Антиохию опозорились!
   - Может быть, ближе к телу перейдете? - грозно спросил Сеня. - Или вы
просто отмазку для своего безделья придумать пытаетесь?
   Попов  захотел  было  обидеться,  но,  оценив  состояние  Рабиновича,
передумал. Подчеркнуто кротко вздохнув, Андрюша закончил  свой  рассказ.
Суть финала сводилась к тому, что в  один  прекрасный  момент  Ахтармерз
все-таки уловил сильное паранормальное излучение, идущее  из  небольшого
домика у крепостной стены. И, оказавшись внутри, даже  точно  указал  на
предмет, который был источником этого излучения. Попов, слегка  ослепший
в полумраке дома после яркого солнечного света на улице, тут же  схватил
указанную Горынычем  палку  и  мгновенно  заработал  медным  тазиком  по
голове. Хорошо еще, что удар этот был  нанесен  слабой  рукой  бабки,  у
которой  Андрюша  пытался  забрать  единственную  метлу,  иначе  друзьям
пришлось бы искать для Попова местное отделение реанимации.
   Но то, что криминалист остался жив,  ничуть  не  уменьшало  проблемы.
Старушка  оказалась  жутко  бойкой  и   скандальной.   Поэтому,   выгнав
вышеуказанной  метлой  Попова  на  улицу,  она  не  успокоилась.   Бабка
помчалась  в  штаб  Христова  воинства  и,  апеллируя  тем,   что   была
единственной  в  Антиохии  коренной  христианкой,  потребовала  наказать
криминалиста  за  бесчинства.  Именно  поэтому  Боэмунд  со  товарищи  и
приперся в караван-сарай. Рыцарь хотел жаловаться Рабиновичу на Попова и
требовать  передачи  его  доли  добычи  старухе  в  качестве  возмещения
морального ущерба. Неизвестно, во что вылились  бы  эти  требования,  но
Фатима воспользовалась ситуацией и рыцарей отвлекла.
   - Значит, это вы, два урода, во всем виноваты? - прорычал  Рабинович,
едва Попов закончил свой рассказ. - Убью обоих!
   - Нельзя, - категорически возразил Ахтармерз. - В  том  случае,  если
хотя бы один член нашей экспедиции  получит  повреждения,  закончившиеся
летальным исходом...
   - Да пошли вы оба... В туман, на ежиков садиться, - рявкнул  Сеня  и,
круто  развернувшись,  ушел  из  обеденной  залы  сам.  А  что  ему  еще
оставалось делать?..
 
Глава 5 
 
   Да-а, похоже, Горыныч свои возможности явно переоценил. Он,  конечно,
в нашей среде маг и волшебник, но по сути  как  был  двоечником,  так  и
остался. Это же нужно до такого додуматься, чтобы бабкину  старую  метлу
со Святым Копьем спутать?! Какой-нибудь  кобель  старый,  которого  этой
метлой гоняют с утра до ночи, еще мог  бы  так  считать.  Но  чтобы  наш
"магистр паранормальных искусств" так ошибался?! От этого не просто выть
хочется. Возникает жгучее желание кого-нибудь  покусать.  И  пусть  этот
"кто-то" всеми шестью глазами на меня не косится! Иначе я его одной пары
моргалок  лишу.  Вместе  с  головой.  И  не  посмотрю,  что   из   пасти
сероводородом пахнет и язычки пламени вырываются.
   В  общем,  зол  я  был  вчера  страшно.  Все-таки  мы  на  Ахтармерза
надеялись, а он наших ожиданий не оправдал,  и  теперь  по  его  милости
неизвестно, сколько времени придется нам  в  Антиохии  торчать.  Как  ни
крути, а искать Святое Копье вручную намного труднее, чем  с  переносным
магометром... Нет, артефактометром... Нет, и так не  звучит!..  С  гадом
трехглавым, короче, вот и весь сказ.
   Позлился я весь вечер, половину ночи и часть утра, а потом понял, что
Ахтармерз не виноват. Он у нас парень прилежный и старательный.  К  тому
же домой не меньше нашего  хочет.  Поэтому  из  своей  чешуйчатой  шкуры
выпрыгнет, а Святое Копье  найдет.  И  ничего,  что  с  бабкиной  метлой
промашка вышла! Это даже к лучшему. В следующий раз внимательней Горыныч
будет и нас уже в дурацкое положение не поставит. Об этом я утром всем и
сказал. Правда, никто из ментов меня, как обычно, не понял, но это и  не
важно. Главное, долг свой перед другом выполнил, а то, что  мои  коллеги
на него хмурятся и косятся, как коты на мышиную нору,  это  не  страшно.
Мозгами пораскинут (тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог в буквальном  смысле!)  и
поймут, что Ахтармерз со своей задачей справится.  Все-таки  не  новичок
он. Не один мир уже вместе прошли и... Ну да ладно. Похвалить он себя  и
сам похвалит, а я, пожалуй, дальше рассказывать стану.
   Утром мой Сеня проснулся в скверном настроении. Конечно,  со  стороны
он выглядел как обычно, но тот,  кому  выпало  несчастье  видеть  его  в
плохом настроении по утрам, сразу бы Сенино тревожное состояние узнал  и
поспешил бы  подальше  убраться.  Рабинович  утром  первым  делом  пошел
зарядку делать. Причем не куда-нибудь, а прямо под окна Фатимы. Мне  эти
Сенины симптомы - страсть к физическим упражнениям и невероятная тяга  к
самкам по утрам - давно были знакомы, поэтому я сразу  понял,  что  быть
беде. Я подальше не убрался только потому, что мишеней для своих нападок
он и без меня предостаточно найдет. А уж я-то  сумею  на  глаза  ему  не
попадаться и быть в курсе событий одновременно.
   К счастью для  всех  членов  нашей  команды,  утром  на  первое  Сене
достался Боэмунд. Рабинович как раз третью попытку делал второй  десяток
отжиманий осилить, когда этот  несчастный  перстоносец  решил  к  нам  в
караван-сарай завалиться. Причем  рыцарь,  видимо,  считал  себя  крайне
вежливым человеком и завел речь издалека. Сначала  одобрительно  поцокал
языком, видя, как  мой  Сеня,  словно  гусеница  под  берцом,  на  траве
корчится, а затем вежливо поклонился.
   - Хорошее утро сегодня Господь нам послал, -  вдохновенно  проговорил
рыцарь.  -  Самое  время  попросить  Фатиму  еще  раз  вчерашний   танец
исполнить, а затем и умирать можно.
   Сеня, выглядевший до этой фразы красным, как мак в огороде наркомана,
тут позеленел. Поперхнулся,  прокашлялся,  а  затем  с  елейной  улыбкой
произнес:
   - Ну, такого  хорошего  человека,  как  ты,  грех  заставлять  ждать.
Поэтому я, пожалуй, не буду терять время на разговоры с Фатимой, а  убью
тебя еще до того, как эта дура снова танцевать надумает!
   Боэмунд в точности повторил метаморфозу Рабиновича.  Для  этого  ему,
конечно, сначала пришлось сменить цвет с бледно-поганого на красный,  но
в целом выглядело похоже. Я даже залюбовался на  него  невольно.  Ну  до
того он с моим Сеней внешне  похож  стал,  прямо  как  Ленин  и  партия.
Боэмунд,  по  своим  дурацким  рыцарским  законам,   сначала   обидеться
собирался. Я даже видел, как у него рука дергаться начала, явно до  меча
собираясь добраться. Но затем перстоносец вспомнил, что с ментами  лучше
не связываться. А еще лучше - извиниться. Потому как целее будешь!
   - Бог велел терпимее к ближним быть, - буркнул Боэмунд. - Но  раз  уж
вы ничего не терпите, придется мне этим заняться. Поэтому  я  никуда  не
уйду. Да и вообще, мне эти экзотические танцы не нравятся! Давайте лучше
о деле поговорим. У нас тут неприятности, и думаю, что без вашей  помощи
не обойтись.
   - Вот как? - оторопел мой Сеня. Эх, видел  бы  его  Станиславский!  -
Значит, сегодня  наша  помощь  нужна,  а  вчера  из-за  какой-то  бабули
повелись и нас хотели законной доли добычи лишить?
   - Что за чушь вы несете, прости меня, Господи?! - Тут уж  перстоносец
оторопел совершенно искренне. - Все  на  свете  знают,  что  крестоносцы
золотом брезгуют. Сунули бы этой бабульке пару медных монет  -  дескать,
это и есть ваша доля. Извинились бы прилюдно, да и дело с концом!
   - Ты мне байки тут не рассказывай, умник, - оборвал его Рабинович.  -
Мента презумпцией невиновности не кормят. Так и  скажи,  что  хотел  под
шумок на мою часть добычи лапу свою наложить.
   - Вот еще. Не нужна мне ваша доля. Можете даже вон...  -  Боэмунд  на
секунду задумался. - Да хоть у Готфрида,  хоть  у  графа  Сент-Жилля  их
добычу забрать. Мне золото ни к чему. Говорю же, помощь ваша нужна...
   Мой  Сеня  заверениям  перстоносца  никак  верить  не  хотел,  крайне
подозрительно воспринимая каждую фразу Боэмунда. Впрочем,  винить  моего
хозяина за это было нельзя. Все-таки и так века средние  вокруг,  причем
весьма темные, да еще и собеседник моего  Рабиновича  норманном  был.  А
откуда нам знать, что у этих норманнов на уме? Может быть, они только  и
ждут момента, чтобы ближнего своего облапошить? Вот я на всякий случай и
порычал слегка на Боэмунда. Дескать, можешь не надеяться,  нас  обмануть
не удастся.