наш  Топтыгин  от  созерцания
Жомова ошалел и бросился в лес, не разбирая дороги, то можно понять,  почему
спринтер из него не получился. Посмотрим, сумеет ли он  стать  стайером  или
предпочтет сдаться.
   Медведя я обогнал метров через шестьдесят. Дал ему пробежать еще  десяток
метров, чтобы дорогу расчистил для будущих поколений, и лишь затем  встал  у
него на пути и оскалился. Здравствуй, миша! Не ждал?..
   Мимика у Топтыгина все же кое-какая сохранилась, несмотря на его усердные
репетиции. Поэтому мне и удалось разобрать на его морде  выражение  крайнего
удивления. Медведь сверлил меня взглядом, словно хотел  сказать:  ?Ни  хрена
себе!
   Они везде живут, а я нигде не живу!?
   Видимо, шариков в голове Топтыгина было даже меньше, чем у  одного  моего
знакомого ротного старшины, который считал теннисные ракетки  баллистическим
оружием и, выпив грамм триста, начинал требовать присутствия на Кубке Дэвиса
специальных  наблюдателей  за  ядерными  испытаниями  НАТО  от   российского
Министерства обороны.
   Так вот, медведь решил, что если я  появился  у  него  на  пути,  значит,
следом за мной выйдет перепугавший его Жомов. Топтыгин круто  развернулся  и
поспешил по проторенной дорожке в обратном направлении. Бежалось ему в  этот
раз намного легче. Поэтому и Ваню медведь увидел  намного  раньше,  чем  ему
этого хотелось бы.
   Думаю, в тот момент состояние Топтыгина было как никогда раньше близким к
инфаркту. Он истошно заорал и полез на ближайшее  дерево.  Видимо,  надеясь,
что Жомов, поскольку парень он не когтистый, по деревьям  лазать  не  умеет.
Ошибся,  косолапый!  Ваня  у  нас  на  проводах  русской   зимы   сапоги   с
обледеневшего столба один раз себе добыл! Яловые...
   - Че, этот мелкий гад другого  дерева  себе  выбрать  не  мог?  -  тяжело
вздохнул Жомов, глядя на Топтыгина, карабкающегося вверх по клену. - Вон же,
сосна рядом торчит!
   Ловить  медведя  на  клене  не  входило  в  наши  планы.  Если  следовать
указаниям, оставленным нам Мерлином, на этом дереве Топтыгина  даже  трогать
нельзя было. Сразу встал вопрос о том, как медведя с клена согнать.
   Умный Ваня ничего более толкового не  придумал,  чем  начать  кидаться  в
Топтыгина комками земли  и  сухими  ветками.  Ну  просто  гениальный  способ
уговорить медведя слезть вниз к  напугавшему  его  двухметровому  монстру  в
человечьем обличье!
   Каута был еще более оригинален. Не мудрствуя лукаво, сакс сложил  ладошки
рупором и, задрав голову к медведю на верхушке клена, начал орать:
   - Слезай, зверь небритый! Задолбал своей  простотой,  -  Жомов  удивленно
посмотрел на сакса, отобравшего у него одно из самых  любимых  выражений.  -
Слезай, а то хуже будет!
   Куда уж хуже? И так у  него  мозги  изъять  собрались.  А  их  у  данного
медведя, похоже, совсем мало осталось!
   То, что что-то похожее на разум в голове  Топтыгина  еще  присутствовало,
было понятно по  его  категоричному  отказу  слезть  с  дерева,  выраженному
ехидным рычанием. Каута продолжил  его  уговаривать,  а  Жомов  не  перестал
кидаться камнями, видимо, надеясь заставить косолапого передумать. Я  тяжело
вздохнул и, чтобы не видеть этого безобразия, отвернулся и, выбрав  местечко
почище, сел отдохнуть от трудов праведных.
   Вышеописанные  процедуры  по   снятию   с   дерева   настырного   медведя
продолжались довольно долго. Пока Жомову этот цирк не надоел и он  не  решил
сменить методы воздействия на Топтыгина.  Оставив  в  покое  комки  земли  и
ветки, Ваня подошел к клену и стал его трясти, надеясь  стряхнуть  с  дерева
требуемый ему лохматый плод. Можно подумать, что на клене не медведь  сидит,
а киви растет! Топтыгин вцепился в верхушку клена  мертвой  хваткой,  словно
сорвавшийся со скалы альпинист за ногу пролетавшего мимо орла.  Естественно,
падать вниз медведь не собирался. Однако клен был по  этому  поводу  другого
мнения! У дерева, не бывавшего на море и из-за этого непривычного  к  качке,
видимо, закружилась голова,  и  оно  рухнуло  вниз,  бесстыдно  выставив  на
всеобщее обозрение голые корни.
   Медведю и самому приходилось выворачивать с корнем деревья. Однако  такой
богатырской удали он явно еще не видел! Поэтому, забыв  о  том,  как  сильно
ударился при падении, Топтыгин без промедления вскочил на все четыре лапы и,
ковыляя, припустил дальше в лес. Пришлось мне снова приниматься  за  дело  и
останавливать сбежавшего медведя.
   Догнал я его быстро. Как раз под той самой  сосной,  на  которую  недавно
указывал Жомов. Однако медведь, наученный горьким опытом,  на  дерево  лезть
отказался. Он прислонился спиной к толстому стволу и принялся махать на меня
лапами, явно надеясь, что я сгину, как страшный сон. А сон все не кончался и
не кончался. Более того, к моей оскаленной морде прибавились еще два кошмара
в лице Жомова и сакса. Неудивительно, что Топтыгин стал махать на нас своими
клешнями в два раза быстрее. Что, впрочем, ничем ему не помогло.
   - Лезь, скотина, на дерево! - заорал на медведя Ваня, делая властный жест
рукой в сторону верхушки сосны. - Залезай, кому сказал!  Ошалевший  Топтыгин
никак не мог понять, зачем его загоняют на это дерево,  если  с  предыдущего
только что стряхнули. Решив, что люди придумали какой-то новый метод  охоты,
скрещенный с лесоповалом, медведь наотрез отказался лезть на дерево. У  него
на морде так и было написано: ?Прекратите издеваться. Тчк.  Я  не  каскадер.
Тчк. Внесите этот пункт в мой контракт. Тчк. Или отстраните от роли.
   Вскл. Вскл. Вскл.?.
   На Жомова подобный способ  уговоров  никак  не  подействовал.  Во-первых,
потому, что на омоновца вообще трудно чем-нибудь, кроме лома, подействовать.
А во-вторых, как я уже говорил, без  сурдопереводчика  нормальному  человеку
выражение лица данного медведя понять было невозможно!  Ваня  как  стоял  со
вскинутой вверх рукой, словно Ленин на постаменте, так и остался стоять,  не
обращая внимания на семафоренье медведя.
   Топтыгин понял, что уговаривать мента бесполезно,  и  полез  все-таки  на
дерево. Правда, преодолевал он подъем в этот раз с  куда  большей  неохотой,
чем в первом случае. Проползя по стволу сантиметров двадцать, медведь решил,
что высота для падения вполне достаточная, и остановился. Жомов был на  этот
счет другого мнения.
   - Я сказал, лезь  наверх,  скотина!  -  заорал  Ваня  и  пнул  косолапого
ботинком сорок последнего размера прямо в облезший зад.
   Топтыгин сигнал понял и, быстро перебирая лапами по стволу,  добрался  до
первой горизонтальной ветки. Посмотрев вниз, медведь понял, что этой  высоты
будет достаточно, чтобы избежать тычков от садиста Жомова, и,  успокоившись,
остановился. Каково же было удивление Топтыгина, когда  Ваня,  вместо  того,
чтобы трясти дерево, полез следом за  ним.  Предвидя  новые  издевательства,
медведь поспешил забраться повыше. Что от него и требовалось! Жомов довольно
быстро нагнал изможденного медведя и, посмотрев вниз, решил, что  высота  от
земли уже достаточно большая, чтобы считать данное местоположение  верхушкой
сосны. Поплевав на руки, Ваня приступил к захвату. То  бишь  просто  схватил
медведя за шкирку.
   Естественно, спускаться вниз, держа в одной руке  безвольно  свесившегося
медведя, а другой пытаясь удержаться за ветки и ствол, занятие трудное. Даже
для Вани Жомова. Поэтому, слегка подумав и решив, что в книге Мерлина ничего
не сказано о способе транспортировки пойманного медведя  с  верхушки  сосны,
Иван разжал руку и сбросил Топтыгина вниз.
   Медведь, словно кот, опустился на все четыре лапы. Правда, в  отличие  от
пожирателя мышей, после приземления  Топтыгина  в  земле  остались  довольно
внушительного вида  ямы,  из  которых  косолапый  выбираться  не  собирался.
Отказался он также и идти своим ходом в  нужном  нам  направлении.  Пришлось
Жомову с Каутой связывать Топтыгина по рукам и ногам и нести  его  к  пещере
Мерлина на  своих  плечах,  провздев  между  опутанными  конечностями  зверя
толстую дубину. По возвращении назад нас ждала очередная невеселая  новость,
написанная  лимоном  на  лицах  всех  присутствующих  -  Грифлет   вернулся.
Естественно, без Святого Грааля! Я тут же бросился проверять наличие  частей
тела у вышеупомянутого рыцаря, что Грифлет счел за проявление радости от его
возвращения и растрогался почти до слез. У меня тоже защипало в глазах.
   Особенно когда я увидел, что все части рыцарского тела находятся на своих
местах. Доброй души все же человек, мой Сеня!..
   -  Поменьше   ничего   не   нашли?   -   критически   осмотрев   медведя,
полюбопытствовал Рабинович. - И на роже  у  него  написано,  что  он  тупой.
Мозгов у этого медведя, похоже, не больше, чем детей в капустной грядке.  Ни
хрена их на зелье не хватит...
   - Своих добавишь, - заслуженно обиделся Жомов. - А то у  тебя  их  что-то
слишком много скопилось. Из ушей прут!
   - В камень стрелять, только время терять, - тяжело вздохнул Сеня. -  Ваню
уму учить - все равно, что лягушку топить!
   Жомов, как всегда, не нашел, что ответить на такую наглость и, махнув  на
Сеню рукой, пошел поздороваться с Грифлетом. Рыцарь  его  встретил  с  видом
побитой собаки и принялся костерить себя самого за неудачные  поиски  такими
эпитетами, что, будь он на суде присяжных в  роле  подсудимого,  срок  после
такой речи получил бы по максимуму.
   Ваня, добрая душа, принялся утешать рыцаря, а я подошел  к  ним  поближе,
чтобы послушать рассказ о похождениях Грифлета. Не могу сказать, что внимать
уничижительным речам расстроенного рыцаря оказалось интересным занятием.
   Поскольку перед Грифлетом стояла предельно простая задача:  ?Пойди  туда,
не знаю куда. Принеси то, что похоже на неизвестно что? - путешествие у него
получилось интересным. Рыцарь просто поездил по окрестностям и поспрашивал у
встречных-поперечных, не  водится  ли  поблизости  каких-нибудь  аномалий  и
заколдованных мест.
   Кроме пещеры Мерлина, ему ничего интересного не назвали. Вот  и  пришлось
Грифлету воротиться с пустыми руками. Причем для него почему-то  уже  прошла
неделя. Тогда как у нас его не было пару дней!
   Рыцарь вернулся  к  нам  голодный,  как  бультерьер  перед  боем.  Ровена
посетовала на то, что  Попов  слопал  весь  завтрак,  и  пообещала  Грифлету
быстренько приготовить какое-то  особое  блюдо  из  медвежьей  лапы.  ?Если,
конечно, кто-нибудь соизволит мне медведя разделать!? - это она так сказала.
Я ее просто передразнил. На что никто, естественно, внимания не обратил.
   С освежеванием медведя проблем не возникло, поскольку на это дело нашелся
доброволец в лице Кауты. Аллан вызвался ему помогать, и вскоре у нас были  и
мозги для заклинания, и кровь для философского камня, и лапы на обед. А пока
они возились с Топтыгиным, я спустился вниз  посмотреть,  как  идут  дела  у
Попова.
   Следом за мной пошли Рабинович с Жомовым, которым почему-то  смотреть  на
медведя без шкуры не хотелось.
   Андрюша усердно колдовал над своими горшочками и мисками. Не знаю, что уж
он там делал, но выглядели его манипуляции довольно странно. Тем более, если
учесть, что Попов в своих опытах  использовал  даже  самогонный  аппарат!  В
общем, работа у него кипела в буквальном смысле,  и  над  столом  стоял  дым
коромыслом. Причем запах у этого дыма мог  бы  легко  поспорить  по  степени
отвратительности с ароматом Горыныча.
   - Че приперлись? - не особо ласково  поинтересовался  у  нас  Андрюша.  -
Кровь давайте несите! У меня уже почти все готово.
   Жомов, развернувшись, пошел за требуемой жидкостью, а Сеня остался стоять
у входа, с любопытством рассматривая новоявленного алхимика. Попов некоторое
время его игнорировал, а затем заверещал:
   - Че уставился, будто в цирк  первый  раз  пришел?!  Не  хрена  стоять  и
глазенками хлопать. Возьми вон ту черную книгу и найди там номер, под  каким
у этого придурочного Мерлина семенная железа болотной жабы хранится.
   Пожав плечами, Сеня подошел к  полке  и  взял  с  нее  колдовской  журнал
складского  учета.  Рабинович  начал  его   листать,   выискивая   требуемый
компонент, да так и застыл. Некоторое время Сеня тупо смотрел в мерлиновскую
книжку, а затем поднял глаза на Попова.
   -  Андрюша,  милый,  ты  где  эту  книжечку  взял?  -   елейным   голосом
поинтересовался Рабинович.
   - Там же, где и ты. На полке, - пробурчал Попов. - Грифлет показал мне ее
перед отъездом.
   - Ты ее вообще просматривал? - не меняя тона, спросил Сеня. - Или у  тебя
мозгов на такой подвиг не хватило?
   - Ты че до меня докопался? - возмутился Попов. -  На  хрена  мне  на  нее
любоваться? Это че тебе, ?Плейбой?, что ли?
   - Не-е, поинтереснее! - угрожающее протянул Сеня и прочитал:
   - Номер 2002/ас. Грааль Святой. Одна штука. Проигран в  преферанс  приору
Вестминстерского аббатства. Одолжен для приготовления зелья  и  возвращен  в
тот же день с посыльным... Что это, по-твоему, такое?..
   - Не знаю. Ты мне всю работу задерживаешь. Принесешь, наконец, железу эту
дурацкую или нет? - проворчал Андрюша и  заткнулся.  Дошло  до  него!  -  Ты
хочешь сказать...
   - Я ничего больше говорить не хочу! - заорал на горе-алхимика  Рабинович.
- Я сейчас тебе эту книжку на уши натяну. До самых колен!
   Сеня действительно  разъярился.  Даже  не  представляю,  во  что  бы  мог
вылиться  его  гнев,  не  войди  в  это  время  в  пещеру  Ровена.  Пришлось
Рабиновичу, как истому джентльмену, брать  контроль  над  эмоциями  и  очень
вежливо объяснять принцессе, почему в пещере стоит такой крик.
   -  Ну  вот,  значит,  зря  наш  рыцарь  путешествовал,  -  сделала  самый
правильный вывод Ровена. - Нужно теперь  кому-нибудь  в  аббатство  ехать  и
попросить Грааль. Хотя не знаю, как это  у  нас  получится.  Приор-то  исчез
тогда на дороге.
   - На дороге, говоришь? - переспросил Рабинович и заорал:
   - Ванька, а ну иди сюда!
   Жомов обычно на просьбы, изложенные в таком тоне, отвечать не  торопится.
Не та закалка у парня! Пришлось бы моему Сене самому  за  ним  отправляться.
Но, на его счастье, Ваня уже  спускался  вниз  с  горшком  медвежьей  крови.
Потому неискушенному зрителю, коим являлась Ровена,  могло  показаться,  что
Жомов примчался на зов быстрее ветра. Впрочем, иллюзия эта  продержалась  не
более двух секунд!
   - Ты че орешь, урюк синайский? - грозно поинтересовался Жомов, подходя  к
Рабиновичу вплотную. - Тебе горшок на голову натянуть? Или сам наденешь?
   - Где твоя золотая рюмочка?  -  спросил  Сеня,  не  обращая  внимания  на
праведный гнев Жомова.
   - Вон она.  В  углу  под  одеялом  лежит,  -  удивленный  такой  реакцией
Рабиновича, растерянно пробормотал Иван. - А зачем она тебе? Не  отвечая  на
новый вопрос, Сеня бросился в  указанном  направлении  и  вытащил  жомовскую
питейную емкость на всеобщее обозрение.  Внимательно  осмотрев  ее  со  всех
сторон, словно пытаясь найти этикетку, Рабинович поднес чашу к столу.
   - И что  это  такое?  -  полюбопытствовал  Сеня  у  присутствующих  самым
невинным тоном.
   - Че-то ты дурной сегодня, - Жомов  внимательно  посмотрел  на  друга.  -
Съел, что ли, что-то не то?
   - А это, Ванюша, и есть Святой Грааль! - рявкнул Рабинович. - Он же, гад,
все время у нас под носом был...
   - Все! Точно у чувака крыша поехала, - констатировал Жомов и посмотрел на
Попова с Ровеной. - Вы че с ним тут без нас делали?
   И этот Ванин вопрос остался без ответа. Сеня потребовал в срочном порядке
созвать общее собрание и, когда подошли наши  мясники  во  главе  с  рыцарем
печального образа и подобия, поведал народу о своем гениальном открытии.
   По версии Сени (а с ней трудно было не согласиться!), тот  самый  ?ценный
груз?, ради которого к  каравану  монахов  была  приставлена  дополнительная
охрана  из  головорезов  Ричарда  Львиное  Сердце,   застывших   теперь   на
неопределенный срок на перекрестке лесных дорог, и был  Святой  Грааль.  Все
остальные сокровища были к нему простым довеском.
   Из-за Ваниного пристрастия к большим емкостям для  употребления  алкоголя
сия священная реликвия стала  предметом  его  особого  внимания.  Поэтому  и
избежала надругательства в  виде  выдирания  из  нее  драгоценных  камней  и
отправки в общую кучу хлама.
   -  Наверное,  он  прав,  -  первым  подал  голос  Горыныч,  отрываясь  от
согревания своим пламенным дыханием булыжника под  кукушкой.  -  По  крайней
мере, звучит логично.
   - А че, очень даже может быть, - согласился с монстром Попов  и  постучал
по столу. - Значит, теперь у нас есть все, что нужно. А теперь  свалите  все
отсюда и не мешайте мне работать!
   Спорить с Поповым никто  не  стал.  Во-первых,  потому,  что  это  делать
бесполезно. А во-вторых, от  алхимических  экспериментов  Андрюши  в  пещере
нещадно воняло. В том числе и серой. От чего Грифлет  едва  не  усомнился  в
святости Попова. Впрочем, Андрюша своим серебряным крестом что-то размешивал
в одном из горшков.
   Такие манипуляции позволили впечатлительному рыцарю  сделать  заключение,
что зелье готовится с божьего благословения и Сатана, присутствие  которого,
как известно, всегда сопровождается  серным  запахом,  изгнан  и  посрамлен.
Грифлет возрадовался и удержался от молитвы  только  потому,  что  не  нашел
поблизости ни одного изображения святого.
   Попов закончил изготовление философского камня точно к обеду. Ровена едва
успела снять с костра вертел с медвежьей лапой, как Андрюша с победным видом
выскочил из пещеры. Пряча правую руку  за  спину,  он  подошел  к  терзаемой
любопытством компании.
   Когда Попов разжал  кулак  и  показал  нам  пресловутый  камень,  который
пытались изготовить все алхимики мира, даже  я  не  смог  сдержать  возгласа
удивления. Нет, сам камень выглядел довольно  обычно  -  немного  похоже  на
пемзу. И удивился я не внешнему виду этого осколка счастья, а  его  размеру!
Дело в том, что содержимое пухлой ладони Попова было не больше, чем любой из
его грязных ногтей.
   - Никогда бы не подумал, Андрюша, что  этот  шедевр  твоих  искусных  рук
будет такого огромного размера! - ехидно восхитился Рабинович. - Вы  сегодня
все сговорились  мне  маломерок  приносить?  У  Жомова  медведь  был  просто
гигантский. У тебя кирпич неописуемых размеров.
   - Не нравится, не ешь! - обиделся Попов. - Я, между прочим,  не  виноват,
что у Мерлина рецепт такой идиотский. Там половина всякой  гадости  попросту
выпарилась.
   - Да ладно, братан, не обижайся! - утешил  расстроившегося  алхимика  мой
Сеня. - Я просто пошутил.
   Попов убежал назад, замачивать философский камень в  медвежьей  крови,  а
Ровена понесла в пещеру порцию медвежатины для Горыныча. Дабы поддержать его
огневую мощь.  Принюхиваясь  к  аромату  нового  блюда,  я  не  удержался  и
попытался стащить небольшой кусочек,  но  получил  от  Рабиновича  по  носу.
Поначалу я решил обидеться и уйти от него  подальше.  Но,  подумав,  изменил
свое мнение. Поскольку не хотел, чтобы моя заслуженная  порция  оказалась  в
чьем-нибудь излишне пустом желудке. Рожи у всех от счастья потрескаются!
   Не знаю, заслуга ли это Ровены или нет, но ужин получился восхитительным.
Я наелся до отвала и ушел в лес слушать соловья. Что творилось у  костра,  я
не знаю. Но думаю, без пьянки снова не обошлось. Впрочем,  в  этот  раз  они
заслужили свои фронтовые сто грамм! Поскольку теперь у нас было  все...  Ну,
почти все!..
   Чтобы вернуться домой.

ГЛАВА 7

   Первая половина дня тянулась ужасно долго. Всей компании, за исключением,
пожалуй, Горыныча, который продолжал разогревать камни под  кукушкой,  нечем
было себя занять. От этого казалось,  что  пресловутую  спираль  времени  не
сжали,  а,  наоборот  -  растягивают.  Как  удовольствие   от   ?чупа-чупс?.
Сомнительное, между прочим, если не сказать больше.
   Жомов даже предложил от скуки допить остатки  самогонки,  но  Сеня  этому
воспротивился. Дескать, неизвестно еще, как поведет себя алкоголь в контакте
с мерлиновским зельем, которое и так подозрительно! Ваня пожал  плечами,  но
спорит