ы  не
запаслись. Вот и пришлось изготавливать боезапас из подручных средств.
   Поначалу дело у Рабиновича с Ваней совсем не ладилось. Да вы  и  сами
посудите,  как  без  каких-либо  подручных  средств   можно   превратить
бронзовые кубки и тарелки в метательные  шары?  Жомов,  конечно,  парень
крепкий и пальцами пятаки гнуть может, но скатать тарелку в  шар  и  для
него оказалось проблемой.
   Сеня предложил плющить кубки, постукивая по ним милицейской дубинкой,
и Жомов, как дурак, послушался. Зажав кубок  в  левой  руке,  он  слегка
стукнул по нему дубинкой.  После  этой  нехитрой  процедуры  он  сначала
просто заорал, потом заорал обычным матом, плавно перешедшим  в  благой.
Тряся отбитой ладонью, Ваня попытался огреть дубинкой моего хозяина,  но
Сене благополучно удалось
   Удержать дистанцию.
   Жомов побегал за ним по поляне  минуты  три,  а  затем  успокоился  и
попытался расплющить кубок на сваленном бурей бревне. Естественно, и эта
попытка  оказалась  неудачной,  а  ее  результатами  были  переломленное
пополам бревно и безвременно покинувший нас кубок, закопавшийся в  землю
минимум метра на три.
   - Слушай ты, медведь криворукий, - недовольно проворчал Сеня, отбирая
из рук омоновца бронзовый кубок, приготовленный на заклание. - Иди лучше
лес вали, а ювелирную работу оставь профессионалам.
   Ваня  презрительно  фыркнул  и,  повернувшись  спиной  к  Рабиновичу,
отправился на помощь  к  нашим  лесорубам  и  сноповязальщикам,  а  я  с
интересом  стал  наблюдать,  как  мой  хозяин  справится   с   проблемой
преобразования кубков в шары. Сеня сделал все крайне  просто.  Он  нашел
большой валун  и,  используя  его  как  наковальню,  начал  обрабатывать
античные питьевые сосуды. Действовал он крайне осторожно, но  все  равно
после завершения работы валун уменьшился ровно наполовину.
   К тому времени когда Рабинович закончил  изготовление  "боеприпасов",
остальные полностью  преобразовали  колесницу  в  передвижную  крепость.
Анд-рюша загрузил провизию внутрь и уже можно  бы  было  отправляться  в
путь, но из-за рассеянности  нашего  трехглавого  второгодника  пришлось
немного задержаться.
   Дело в том, что Горыныч на голодный желудок практически  не  способен
извергать пламя и мог бы помочь нам только в качестве щита, как это было
в первый раз. Однако после превращения колесницы  в  эдакий  хворостяной
танк стрел мы  могли  не  бояться,  а  вот  в  качестве  боевой  единицы
военно-воздушных сил Ахтармерз мог бы очень пригодиться. Именно  поэтому
нам пришлось ждать, пока пилотируемая рептилия не набьет свой  бездонный
желудок, и лишь затем мы смогли тронуться в путь.
   Если прошлый раз никто, кроме меня, не заметил, как Мелия  исчезла  с
поляны,  то  теперь  нашу  маленькую  дриаду  очень  быстро   хватились.
Зеленоглазая прилипала  из  рода  титанид  по  имени  Немертея  Нереевна
растерянно оглянулась по сторонам и, остановив колесницу, потребовала от
покорного Рабиновича  (тьфу,  противно  смотреть!)  немедленно  отыскать
Мелию и прихватить с собой, дабы всячески препятствовать ее безвременной
кончине. Сеня, а за ним и вся  королевская  рать,  бросились  на  поиски
смешливой малышки. Однако ее и след простыл.
   То есть след, конечно, не простыл. Он даже не чихал, и лично я мог бы
отыскать его в течение нескольких секунд, тем более что видел,  в  каком
направлении скрьлась дриада. Вот только делать этого я не стал. А  когда
мой хозяин категоричным тоном приказал броситься на поиски,  я  и  вовсе
сделал вид, что лишился нюха, слуха, остатков зрения и вдобавок подцепил
с помощью энцефалитного клеща  паралич  все  четырех  конечностей.  Сеня
удивленно  посмотрел  на  меня  и,  бессильно  махнув  руками,  приказал
отправляться в путь без нашей маленькой спасительницы.
   Вы, наверное, сейчас тоже удивляетесь и думаете, что  я  за  существо
бессердечное такое?.. Ну  и  ладно.  Вам  простительно.  И  ментам  моим
простительно, и паранормальному Горынычу простительно, потому что он  не
из нашей  вселенной.  Даже  грекам  нашим  простительно,  а  вот  почему
"многомудрая" Немертея с таким предложением выступила, понять  не  могу.
Все-таки родственница, пусть и дальняя. Должна была бы знать, что дриады
на дух насилия не переносят, и малышка Мелия  просто  с  ума  сошла  бы,
окажись она в центре нашей схватки с расистами-кентаврами. Да к тому  же
наша новая знакомая куда мудрее, чем кажется на  вид,  и  ей  лучше  нас
известно, что может произойти и как в этой ситуации действовать. Уж если
кого в сложившейся ситуации нужно было спасать и сохранять, так это нас,
а не ее. Все-таки Мелия была куда сильнее, чем все мы, вместе взятые.
   Я все это понял сразу, как увидел малышку в  кустах  по  соседству  с
нашим походным столом... Ну, может  быть,  не  понял,  но  почувствовал.
Поэтому не только не стал мешать ей уйти, но  и  всячески  препятствовал
тому, чтобы мои друзья  могли  ее  обнаружить.  Ну,  а  когда  Рабинович
прекратил бесполезные поиски, начатые по прихоти  его  новой  пассии,  и
отдал приказ отправляться к месту готовящейся схватки с бандой оголтелых
кентавров, я облегченно вздохнул и с  радостным  лаем  помчался  впереди
колесницы - ох и отыграюсь я на вас, мутанты парнокопытные!..
   На тропе, перед входом в ущелье, все началось точно  так  же,  как  и
прошлый  раз.  Сначала  топот  копыт,  ржание,  легкий  шорох  катящихся
камешков и грубоватые смешки. Та же орда высыпала на  тропинку,  окружая
кольцом наш небольшой караван. Тот же нагловатый хам  загородил  вход  в
ущелье, вот только я в этот раз был не возле колесницы, а  за  спиной  у
кентавров... Та-ак! Теперь ждем сигнала к началу представления, а  затем
покажем  зарвавшимся  бандитам  основные  принципы   работы   российских
милиционеров.
   - Пацаны, рад вас видеть, в натуре... - знакомым  голосом  проговорил
вороной  предводитель  кентавров  и  тут  же  осекся,  увидев,  как  над
колесницей  начал  подниматься  Горыныч,   постепенно   увеличиваясь   в
размерах.
   - Это что, блин, за чудище такое? - удивленно прохрипел он.
   - Сю-урпри-из, - ласково пояснил Сеня и скомандовал Жомову:
   - Ваня, пли!
   Пока  Горыныч,  мало  способный  к   вертикальному   взлету,   бешено
размахивая крыльями, набирал высоту, мои менты дали залп  по  вражескому
строю. Во  все  горло  распевая  очередную  чушь,  их  поддержал  Гомер,
соорудивший  себе  во  время  стоянки  вполне  приличную  пращу.  Попову
бесценных боеприпасов не доверили, как и прошлый раз,  поручив  охранять
тылы. И Андрюша, не зная, что делать во время залпа по кентаврам, просто
стоял  на  колеснице,  грозно  размахивал  "демократизатором"  и   хищно
скалился во все тридцать два гнилых зуба.
   Кентавры, шалевшие поначалу от вида распухающего Горыныча, на  первый
залп моих друзей никак не отреагировали. Но, увидев  падающих  на  камни
соратников, быстро пришли в себя и бросились вперед. Ване с  Рабиновичем
пришлось прекратить стрельбу  и  вступить  врукопашную.  Я  пару  секунд
подождал, пока бой погорячее завяжется, а затем с дикими воплями ринулся
в драку, рассекая пополам плотное кольцо парнокопытных правонарушителей,
оцепивших наш античный патрульный транспорт.
   Двухметровые мутанты такой наглости с моей стороны,  естественно,  не
ожидали. По сравнению с ними я был, словно кот рядом с  сенбернаром,  но
зато та-акой наглый!.. В общем, кентавры ошалели, а я прошел  сквозь  их
строй, как нож сквозь масло. Покусанные за бока и  бабки  человеколошади
шарахнулись от меня в разные стороны, явно ожидая  появления  следом  за
мной  нового,  более  многочисленного  отряда  ненавистных  им  коварных
людишек. Они переключили свое внимание на  опушку  леса,  а  мне  больше
ничего и не требовалось!
   Пропустив меня к колеснице, кентавры вынуждены  были  сбиться  в  две
плотные группы, и теперь Горыныч без опасения подпалить остатки волос на
лысой макушке Попова мог пройтись на бреющем полете прямо  над  головами
этих генетических ошибок природы. Что он и сделал.
   Конечно, приготовлением на ужин жареной конины  Ахтармерз  заниматься
не собирался. Именно поэтому он включил свои сероводородные  горелки  не
на полную мощность, и результатом его  атаки  была  лишь  полная  потеря
волосяного покрова у половины парнокопытных агрессоров  да  дикий  ужас,
заблестевший в их глазах.
   Горыныч  плавно   развернулся   в   воздухе,   собираясь   произвести
термическую стрижку и бритье у оставшейся части мутировавших лошадей, но
этого  не  потребовалось.  Увидев,  что  кентавры  прекратили  атаку  на
колесницу, Ваня с моим Сеней дали новый залп по  бандитам.  Этот  подлый
поступок окончательно переполнил чашу терпения бесчинствующей таможенной
службы. Забыв о пошлинах, которые кентавры собирались с нас  брать,  эти
уроды с дикими воплями кинулись в лес, стремясь укрыться  от  праведного
гнева сотрудников российской милиции. Я, естественно, поспешил кентаврам
помочь и своими укусами их филейных  частей  заметно  прибавил  мутантам
скорости. После этой моей нехитрой манипуляции кентавры ломанулись прочь
так, что через пару минут даже их криков в окрестностях слышно не. было.
   - Так, мужики, теперь путь свободен, - усмехнулся Попов  так,  словно
это он в одиночку расправился с бандой оголтелых парнокопытных расистов.
- Предлагаю перекусить в честь  успешного  завершения  операции,  а  уже
затем попробовать разобраться с этим проклятым входом.
   Услышав такое, я едва собственным языком не подавился. О каком отдыхе
и обеде может идти речь, когда даже слепому котенку ясно, что ущелье нам
нужно проскакивать как можно быстрее?! Ну,  вы  сами  посудите!  Горыныч
говорил, что на удержание входа в ПМП требуется затратить массу энергии,
из чего следует, что удерживать  эти  проклятые  врата  долго  никто  не
может. Получается, что время  нашего  появления  в  лощине  было  строго
рассчитано,  и  эти  парнокопытные  хмыри  оказались  на  дороге  совсем
неслучайно. Вот и выходит, что в нашей ситуации есть только два  выхода:
либо мчаться через ущелье сломя голову, либо сидеть и  ждать,  пока  наш
неведомый враг придумает еще  какую-нибудь  пакость...  К  счастью,  это
понял не я один.
   - Не хочу вас обидеть, но боюсь, что такой  поступок  был  бы  крайне
неразумен, -  едва  услышав  предложение  Попова,  нараспев  проговорила
Немертея. - Мне кажется, нам следует побыстрее уехать из этого  места  и
пройти это страшное ущелье.
   - В натуре, Андрюха, сколько можно жрать? -  поддержал  ее  Жомов.  -
Пока  ты  брюхо  будешь  набивать,  эта  зеленая  малявка  одна  за  нас
впрягаться будет?
   -  А  у  тебя  никак  родительский  инстинкт  проснулся?   -   ехидно
поинтересовался Попов и тут же осекся, поймав на  себе  гневные  взгляды
трех пар глаз - Немертеи, Жомова и Рабиновича.
   - Кому тошно, а попу в мошно, - это уже мой  Сеня.  -  У  Андрюхи  не
мозги, а с гвоздями пироги!
   - А может быть, действительно сначала поедим? - вступился  за  сенсея
Гомер. - Мало ли что нас может ждать впереди?
   - Ты еще поговори мне, абориген нечесаный, - оборвал его Рабинович. -
С Сократом дискутировать будешь,  а  сейчас  заткнись.  Все,  трогаемся!
Мурзик, рядом.
   Ну, естественно! Без этого его светлость обойтись не может. Нужно  же
показать всем, кто в доме хозяин. Ну и на ком, кроме  как  на  мне,  это
делать? Вот  и  получается,  что  я  для  Сени  только  демонстрационный
материал. А друга во мне он и не видит!..
   В общем, облаял я хозяина, как умел, повернулся к колеснице спиной и,
игнорируя оклики, устремился в ущелье, опережая наш маленький караван.
   Скачка была просто  бешеной.  Мы  с  Жомовым  немного  оторвались  от
остальных, составив смешанный человеко-собако-конный  авангард,  и  были
готовы в случае  появления  врат  на  дороге  тут  же  любыми  способами
остановить колесницу. Следом мчалась двухколесная античная повозка,  где
роль возницы исполнял Гомер, с дикими воплями нахлестывавший лошадей. Ну
а замыкал  пелетон  мой  Сеня,  старательно  уворачивавшийся  от  связок
кустарника,  которые  выкидывали  из  колесницы  Немертея  с   Андрюшей,
стремившиеся уменьшить вес повозки. Геракл тем  временем  выполнял  роль
милицейской сирены. Он вцепился обоими клешнями в борт  нашего  гужевого
транспорта и жутко визжал, изредка перемежая завывания  выкриками  типа:
"Папочка, отпусти меня, я больше не буду в чашку Аполлона писать!"
   В общем, зрелище было еще похлеще, чем культпоход пьяных  десантников
в парк Горького в день ВДВ. Грохот, вопли, пыль  столбом  и  все  прочие
атрибуты. Разве что песен не было.  Гомер  попробовал  один  раз  что-то
провыть из избранного, но Сеня  на  полном  скаку  ему  так  по  затылку
заехал, что новоявленная поп-звезда едва не вылетела из колесницы  прямо
на спины лошадям. После  это  Немертея  так  укоризненно  посмотрела  на
Рабиновича,  что  тот,  понурив  голову,  вновь  пристроился  в   хвосте
процессии и больше вперед не вырывался.
   Впрочем, разбираться в тонкостях взаимоотношений между членами  нашей
экспедиции мне было некогда, поскольку больше  приходилось  смотреть  на
дорогу, чтобы, не дай бог, не вылететь на одном из крутых поворотов и не
найти свой последний собачий приют где-нибудь на дне пропасти.
   К счастью для Рабиновича (а что бы он один без меня делал?!),  я  был
достаточно бдителен и сумел удержаться на трассе до того самого корявого
деревца, возле которого во время нашей первой попытки прорыва  и  стояли
врата в преисподнюю. Честно скажу, я немного струсил и, выскакивая из-за
последнего  поворота,  слегка  замедлил  бег.  Но,  увидев  перед  собой
совершенно чистое от всяких  магических  глюков  пространство,  не  смог
удержаться от радостного лая и вдвое ускорил бег.  Проскочив  то  место,
где  прошлый  раз  висела  шевелящаяся  черная  дыра,  я  остановился  и
посмотрел по сторонам,  выискивая  Мелию...  Не  поверите!  Не  найдя  и
признаков  присутствия  маленькой  дриады,  я   почувствовал   настоящее
сожаление, но тут же  отогнал  его  прочь.  Вперед,  Мурзик.  Тебя  ждут
великие дела!
   Я собрался броситься дальше,  однако  не  тут-то  было.  Ваня  Жомов,
видимо, не желавший закончить свое путешествие в  качестве  начинки  для
стен  параллельных  вселенных,  словно  автолюбитель  -  жезл  гаишника,
воспринял мою короткую заминку как знак к немедленной остановке. Он  так
резко нажал на тормоза  своего  парнокопытного  "харлея",  что  едва  не
вылетел  из  седла  через  руль.  То  есть  через  лошадиную  голову   с
вытаращенными от удивления глазами.
   Удержаться  на  спине  кобылы  Жомову  удалось.  Как   и   лошади   -
остановиться.  Она  застыла  посреди  узкой  горной  дороги  и   истошно
завопила, покрывая неаккуратного  жокея  своим  лошадиным  матом.  Ваня,
словно Илья Муромец, поднес ладонь ко  лбу,  пытаясь  высмотреть  где-то
вдали надуманную угрозу,  и  я  невольно  залюбовался  им.  Вот  с  кого
памятник Петру Первому лепить нужно было. Прямо хоть кайло в зубы бери и
статую из  мрамора  начинай  выдалбливать!  Вот  только  мои  творческие
настроения продолжались недолго.
   Гомер, лихо правивший колесницей, по  нашим  дорогам  не  ездил  и  с
сотрудниками ГИБДД не был знаком. Со мной на задержание ему ходить  тоже
не приходилось, поэтому в том, что огромная собака вдруг застыла посреди
дороги,  ничего  предостерегающего  он   не   увидел   и,   естественно,
притормаживать колесницу не стал. А  когда  на  дороге  вместе  со  мной
застыл  и  Жомов,  тормозить  античный   катафалк   было   уже   поздно.
Единственное, что мог предпринять  Гомер  в  сложившейся  ситуации,  это
объехать статую Вани сбоку. Естественно, не с той стороны,  где  обочина
дороги плавно переходила в бездонную пропасть. Ну, а  с  другой  стороны
стоял я!
   Залюбовавшись  застывшим  омоновцем  на  каурой  кляче,   я   заметил
несущуюся на меня колесницу слишком поздно. Вы, наверное, слышали о том,
что даже спящая собака успеет выскочить из-под колеса  телеги,  едва  та
тронется с места? Насчет телеги утверждать не берусь,  но  из-под  колес
дежурного "уазика" выскакивать  приходилось.  Правда,  тогда  было  куда
отскочить! А в этот раз с одной стороны высился  нерушимый  Жомов,  а  с
другой - не менее неприступная скала.
   Вы когда-нибудь пробовали залезть на отвесную стену, пользуясь только
когтями и зубами? Правильно, и не стоит. Даже рехнувшемуся коту  это  не
под силу. Не справился с такой задачей и я. Истошно вопя, я  с  перепугу
попытался изобразить из себя альпиниста-экстремала, но  ничего  хорошего
из этого не получилось. Забраться на скалу  мне,  конечно,  удалось,  но
только до того места, куда доставали передние лапы и высохший вмиг  нос.
Это оказалось пределом моих талантов!
   Орать матом  на  ошалевших  лошадей,  впряженных  в  колесницу,  было
абсолютно бесполезно. Скала тоже не хотела отодвигаться в сторону, и мне
не оставалось ничего другого, как смиренно сесть на хвост  и  безропотно
принять  смерть  под  копытами  взбесившихся  кобыл.  Что  я  и  сделал.
Оскалившись последний раз в жизни прямо в вытаращенные  зенки  одуревших
лошадей, я грустно вздохнул и, сказав Сене  последнее  "прощай",  закрыл
глаза и прижал уши... Врагу не сдается наш гордый "Варяг"... Ва-у-у!
   Ничего не произошло.
   Я посидел еще пару минут с закрытыми глазами, размышляя о том, как же
сильно растягивается время в миропонимании приговоренного к смерти, но и
после этого никаких неприятных ощущений не последовало. Тогда я подумал,
что, наверное, уже умер. А  если  так,  то  я  не  прочь  еще  пару  раз
попробовать помереть. Стонов грешников слышно не было, поэтому я  решил,
что нахожусь не в аду. Мне стало интересно посмотреть, как выглядит рай,
и я открыл глаза.
   Открыл, и едва не поперхнулся - господи, и тут лошади! Мало того, что
я из-за них помер, так  они  еще  и  в  раю  меня  преследовать  будут?!
Протестую! Секретарь, занесите протест в протокол суда! Решив, /что и на
земле с меня парнокопытных было вполне достаточно, я  угрожающе  зарычал
прямо в две лошадиные морды, роняющие вниз густые  ошметки  белой  пены.
Морды укоризненно посмотрели на меня глазами и сказали голосом Жомова:
   - Мурзик, не рычи. Все нормально!
   Конечно, нормально. Если в  раю  еще  и  лошади  жомовскими  голосами
разговаривают, отправьте меня немедленно в ад! Решив  срочно  предъявить
апелляцию господу богу, я осмотрелся по сторонам  в  поисках  оного,  но
вместо милого старичка с нимбом на  лысой  макушке  увидел  ухмыляющуюся
Ванину физиономию и его огромную лапищу,  державшую  взмыленных  лошадей
под уздцы.
   Я потряс головой, стараясь прогнать навязчивый мираж, но он  исчезать
не хотел. Пришлось с этим смириться и признать, что  я  жив,  из  Эллады
никуда не делся и все мои попутчики рядом. Причем, как один,  уставились
на меня с заинтересованно-сочувственным выражением на идиотских лицах...
Что пялитесь, гады? Я же не голый!..  Впрочем,  зачем  возмущаться?  Все
равно никто не понимает.
   Сеня, соскочив со своей клячи, пробрался ко мне, распихивая  на  ходу
лошадей и повозки в разные стороны. По дороге он снова  отвесил  оплеуху
несчастному Гомеру. Правда, на укоризненный взгляд Немертеи в  этот  раз
внимания не обратил.  Проснулся  в  нем  наконец-то  заботливый  хозяин!
Опустившись передо мной на корточки, Рабинович принялся  аккуратно  меня
ощупывать. Я, конечно, понимал, что Сеня выискивает у меня переломы,  но
не  поинтересоваться  о  том,  не  сменил   ли   Рабинович   сексуальную
ориентацию, я не мог.  Жаль  только,  что  шутка  выстрелила  вхолостую,
поскольку среди присутствующих прямоходящих  нормальный  язык  никто  не
понимал.
   - Мурзик, ты как? - озабоченно поинтересовался Сеня.
   Матерь собачья! Впервые обошелся без того, чтобы не начать строить из
себя альфа-лидера. Я настолько от этого ошалел, что начал  подумывать  о
возможном зачислении себя в последователи Анны  Карениной.  Правда,  без