анный  Абдулла
поднялся вместе с ними. Посмотрев из-под ладони в сторону облака пыли на
горизонте, сарацин уверенно заявил:
   - Это сарацинское войско. Я вижу  знамена  Илхана  и  еще  нескольких
прославленных полководцев, да благословит Аллах их тупые головы!  Однако
бунчуков Кылыч-Арслана там нет. Значит, основная масса войск по-прежнему
стоит у Никеи...
   Ну и что, что у него зрение лучше? Зато у меня слух и нюх...
   - Мурзик, тихо ты! - рявкнул на меня Сеня. Спасибо, что  в  этот  раз
без альфа-лидерских замашек. - Абдулла, ты о чем говоришь?
   - Во-во, - поддержал его омоновец.  -  Пусть  по-русски  изъясняется.
Если, конечно, зубы у него в жевательно-глотательной дыре не жмут!
   Абдулла  покосился  на  доброхота  Ваню,  но  выяснять,  что   значит
любить... то есть говорить по-русски, не стал. Вместо  этого  он,  через
слово прося Аллаха что-нибудь у кого-нибудь благословить, поведал нам  о
сути своего высказывания. Нет, конечно, то, что часть сарацинской  армии
меняет место дислокации, я и без этих объяснений знал. Однако откуда еще
я получил бы информацию о  том,  что  Кылыч-Арслан  работает  иконийским
султаном, а Илхан - его правая рука?
   Вам эти имена говорят о чем-нибудь?.. Мне тоже.  Смею  вас  заверить,
мои менты в истории крестовых походов  разбирались  не  лучше.  Пожалуй,
только Попов мог припомнить имена нескольких полководцев, среди которых,
кстати, ни одного вышеупомянутого не было.
   А мой Сеня с омоновцем знали по этой теме только  то,  откуда  рыцари
вышли и куда в итоге пришли. Стыдно,  господин  Рабинович.  Фильм  мы  с
вами, между прочим, вместе смотрели!..
   Впрочем, на эту мою реплику Сеня никак  не  прореагировал,  продолжая
расспрашивать Абдуллу. Тот никаких фактов к своей первой фразе  добавить
не смог. Оставались только предположения. А они сводились  к  тому,  что
если Кылыч-Арслан, да благословит Аллах его  заворот  кишок  -  гав  ты,
блин! ну что за заразная манера разговора? - разделил  свои  войска,  то
это, вероятно, означало, что войско Петра Пустынника уже разбито.
   -  Нам-то  что   это   дает?   -   устав   от   перечисления   ветвей
генеалогического древа Кылыч-Арслана и озвучивания  Абдуллой  послужного
списка вышеуказанного султана, поинтересовался проголодавшийся Попов. За
сарацина ответил мой хозяин.
   - Если  Абдулла  прав,  то  дорога  на  Никею  свободна,  -  хмыкнув,
проговорил он. - Хрен его знает, этого  султана,  куда  он  свои  войска
послал, но теперь в город нам войти никто не помешает...
   - Ты, Сеня, так спокойно об этом говоришь, что можно подумать,  будто
тебе по фигу, что какие-то там  арабы  наших  разгромили!  -  возмутился
сердобольный Попов.
   - Ну, если всякие там франки, кельты, готы, бритты и саксы  для  тебя
своими считаются, - с ехидной ухмылкой перечислил  мой  хозяин  основной
состав фут-боль... то есть войска Петра Пустынника, - то  можешь  горько
поплакать.
   - Я не о том хотел сказать, - смутился Андрюша. -  Они  же  христиане
все-таки.
   - Так вы христиане? - удивился сарацин.
   - Местами, - отмахнулся от него Рабинович.
   - А святой Попов, да благословит Аллах  его  бездонное  чрево?  -  не
унимался Абдулла.
   Во настырный! Все ему расскажи.  Может  быть,  еще  Сенину  нательную
религиозную атрибутику продемонстрировать?..
   - Ну, этот даже в церковь иногда ходит, - осклабился  Иван,  вспомнив
египетские откровения криминалиста.
   - Ну я и попал, иблис меня задери,  -  оторопел  сарацин.  -  Теперь,
блин, креститься придется.
   - Не обязательно, -  покачал  головой  Рабинович.  -  У  нас  свобода
вероисповеданий.
   - Это у вас, да благословит Аллах вашего мягкосердечного  президента,
- вздохнул Абдулла. - А у нас не положено,  чтобы  мюрид  с  оруженосцем
различных богов почитали. - Он завертелся, как юла. - Так, уважаемые, да
не прилипнет никогда жвачка к подошве ваших башмаков,  дайте  вспомнить,
где тут  ближайшая  христианская  функционирующая  церковь?!  В  Эдессе,
по-моему. Значит, разворачиваемся в обратную сторону...
   - А хрен  тебе  не  огородное  растение?  -  ласково  поинтересовался
самозваный ботаник-садовод Жомов. - Мы, блин, в Палестину  идем.  Там  и
окрестишься.
   - Действительно, - поддержал мой хозяин, никак не желавший ни  менять
маршрут, ни терять толкового проводника.  -  Прямо  в  той  же  реке,  в
которой крестили Христа, и поменяешь  веру.  -  И  хлопнул  сарацина  по
плечу. - Между прочим, многие христиане об этом только мечтать могут!
   - Ну, раз это так почетно...  И  вы  мне  окажете  такую  честь...  -
смутился польщенный Абдулла. - Тогда будем  считать,  что  ваш  нижайший
слуга, недостойный пылесосить  ваши  фуфайки,  будет  проходить  в  пути
испытание на знание основ христианства.
   - Во-во, на том и порешим,  -  усмехнулся  омоновец  и  тоже  хлопнул
сарацина по плечу, причем так, что Попов едва не потерял новообращенного
в истинную веру оруженосца. - Чего  ждем,  в  натуре?  Дорога  свободна.
Вперед, к пиву и бабам.
   - К кому? - оторопел мой Сеня.
   - Да это присказка такая, - смутился Иван.
   - Ленке своей расскажешь!
   Сене только дай повод кого-нибудь поддеть. Вы не  думайте,  Рабинович
друзей не закладывает. Хотя, наверное, и следовало бы иногда это делать!
Естественно, жомовской жене он ничего о "левых" стремлениях  ее  супруга
не расскажет. Но кто сказал, что этим омоновца при случае  шантажировать
нельзя? Вы говорите?.. Значит, не было  у  вас  друга-омоновца!  Они  же
простые, как кошачий туалетный наполнитель, и всему запросто верят.  Ну,
грех не поиздеваться!
   Впрочем, Сеня недолго терроризировал  Жомова.  В  путь  мы  тронулись
довольно быстро. Только позволили Попову  с  сарацином  собрать  остатки
припасов,  брошенных  побратавшейся  сарацинско-крестоносной  ордой,   и
отправились в Никею. Это вчера, по холодку, двигаться вперед легко было.
А  сегодня  солнце  так  быстро  напекло  буйные  головушки   российских
милиционеров, что даже у Сени не то что издеваться, просто разговаривать
сил не осталось. Попов  же  и  вовсе  через  пару  часов  бросил  вожжи,
свалившись  на  солому,  устилавшую  дно  телеги.  Хорошо,  что  с   ним
хладнокровный Горыныч путешествовал. Наш жаростойкий огнемет тут же взял
управление повозкой на себя. Наверное, смешно было смотреть со  стороны,
как он зубами крайних голов вожжи держит, а средней -  на  лошадь  орет,
побуждая ее веселей передвигать ноги, вот только мне было не  до  смеха.
Во рту пересохло, язык едва дорогу не  подметал,  и  вообще  хотелось  в
телегу  забраться,  да  гордость  не  позволяла.  Все-таки   я   штатный
милицейский пес, а не эксперт-криминалист какой-нибудь.
   Поповская лошадь, впряженная в телегу, терпела  Горыныча  в  качестве
кучера довольно долго. Я  ее  даже  чуть-чуть  зауважал  за  это!  Кляча
клячей, а прет себе не только телегу, а еще и тушу нашего  криминалиста.
Причем молча. Однако стоило мне ее похвалить, как терпение у несчастного
животного иссякло. Кобыла плюнула на вопли Ахтармерза  и  его  понукания
вожжами и просто встала, отказываясь куда-либо идти. Попов,  который  от
жары потел еще больше и своим непередаваемым ароматом сумел  привлечь  к
телеге единственную на десяток километров в радиусе пару мух, поднялся с
соломы и завопил, обращаясь к моему хозяину:
   - Ты, еврейский фашист! Долго над славянами  и  животными  издеваться
будешь? Тормози, гад. Привал требую!
   Судя  по  тому,  что  мой  Сеня  на  "еврейского  фашиста"  никак  не
отреагировал, поджарило его солнышком конкретно.  Рабинович  не  то  что
сопротивляться требованию криминалиста не стал, он и с лошади-то  слезть
по-нормальному не смог. Так, свалился кулем в пожухлую траву  и  остался
сидеть недвижимый. Я его даже обнюхать подбежал, поскольку таким хозяина
никогда не видел и проверить решил, не подменили ли  его...  А  чего  вы
улыбаетесь? С этими эльфами всего ожидать можно!
   К счастью, Сеня оказался Сеней, что  он  мгновенно  и  доказал.  Пару
секунд отлежавшись на твердой земле, мой хозяин принялся распоряжаться с
присущим только ему энтузиазмом Абдуллу Рабинович погнал на поиски воды,
Попова заставил строить из себя  повара-кулинара  и  официанта  в  одном
флаконе, а Жомову было поручено разводить костер, на котором  Андрюша  и
должен  был  подогреть  единственный  натуральный   мясной   продукт   -
полукопченую баранью ногу. Бравый старший сержант ОМОНа  заворчал  было,
что он не дух, чтобы бегать по голым полям и редкие  кусты  выдирать,  а
затем посмотрел по  сторонам  и  смирился.  Все  были  заняты  делом,  и
припахать было некого, а Рабиновича и вовсе нельзя, поскольку он  первым
командовать начал.
   Ване все-таки было лень дергать сухостой, и  он  попытался  заставить
Горыныча  поработать  керогазом,  подогревая  баранью  ногу  без  помощи
костра. Ахтармерз согласился, но, ввиду отсутствия  у  нашей  самоходной
газовой плиты топлива, огнедышащему кучеру требовалась заправка.  Солому
он жрать отказался, а иной еды, кроме единственной копчености,  в  наших
запасах не было. Согласитесь, трудно сначала съесть  ногу,  а  потом  ее
подогреть! Поэтому Горыныч остался греть свои  кости  на  солнцепеке,  а
Жомов поплелся рвать с корнем кусты.
   Примерно  через  полчаса  обед  был  подогрет,  и  Абдулла  вернулся,
умудрившись разыскать где-то в этой  природной  духовке  питьевую  воду.
Баранью ногу эти четыре лба сожрали в два  счета,  а  мне  только  кости
оставили. Впрочем, я не жаловался. Моим соратникам и так мяса  настолько
мало досталось, что Попов и кости у меня из пасти выдрать был готов.  По
крайней мере, смотрел именно с таким намерением в глазах. Думаю, были бы
у нашего криминалиста зубы покрепче, он бы эти намерения осуществил  Вот
чтобы судьбу не искушать, я и убрался с глаз его долой. Залез под телегу
и там принялся обедать.
   - Сеня, а ведь, насколько я помню, Петра Пустынника  в  самом  начале
Первого крестового похода разбили,  -  проговорил  Андрюша,  старательно
ковыряясь в зубах. Что он, добавку к обеду оттуда выковырять пытается?
   - Америку открыл, - усмехнулся в ответ мой хозяин. - Тебе же  Лориэль
еще сказал, что мы Грааль вернуть должны до  того,  как  крестоносцы  до
Палестины доберутся.
   - А ты в курсе, что они туда первый раз никак не меньше трех лет шли?
- ехидно поинтересовался  криминалист.  -  Нам  тоже  три  года  тут  по
пустыням мотаться?
   - Кто тебя заставляет, в натуре? - вместо Рабиновича удивился  Жомов.
- Оттащим Мою Питейную Емкость в Палестину, а там посмотрим...
   - И смотреть нечего! - осадил его мой хозяин. - Грааль  положим  -  и
домой.
   - А зачем, скажите вы, два идиота, мне  на  милость,  эльфы  нас  так
далеко от нужного места высадили? -  взревел  Попов  так,  что  Абдулла,
сидевший напротив, едва чалму на голове удержал. Зато уши, как лопухи на
ветру, затрепыхались. - Почему бы нас сразу в Палестину не отправить?
   - Прост, как свинья, а лукав, как змея, - вздохнул мой  Сеня.  -  Поп
наш мило говорит, не поймешь, что ядовит. - А затем заорал:
   - Хватит, Андрюша, переливать из пустого в порожнее! Не знаю я, зачем
нас Оберон гребаный именно около Никеи выбросил, а не сразу в  Иерусалим
отправил. Значит, были у него на это причины,  я  думаю,  мы  о  них  до
самого конца ни хрена знать не будем. Поэтому прекращай ныть,  забирайся
в свою колымагу и поехали дальше. Абдулла говорит, что через пару  часов
Цивитот должен показаться. Там  отожрешься,  если  получится,  и,  может
быть, поспокойнее станешь!..
   На Андрюшу приглашение к обеду или  хотя  бы  намек  на  него  всегда
действовали возбуждающе. Прямо как на омоновца -  вид  крупнокалиберного
пулемета или на Рабиновича - абрис сучьего... то есть я  хотел  сказать,
женского тазобедренного  сустава.  После  Сениного  заявления  с  Попова
усталость, лень и недовольство горькой долей как  сенбернаровым  хвостом
снег с залежалого альпиниста сдуло. Андрюша  засуетился  и  даже  друзей
подгонять начал, когда  те,  по  его  мнению,  слишком  долго  на  своих
парнокопытных забирались.
   Цивитот действительно показался на горизонте не более чем  через  два
часа  после  короткого  перекура.  Или  правильней   сказать   перекуса?
Наученный горьким опытом египетских пустынь, я даже глазам своим сначала
не поверил - решил, что это  мираж.  Однако  Абдулла  убедил  всех,  что
ничего нам не грезится. Впереди на самом деле был Цивитот.
   Издалека  городишко  смотрелся  очень   даже   симпатично.   Даже   я
рассмотрел, что в нем есть и здания, похожие на  те,  что  мы  видели  в
Греции, и мусульманские разноцветные мечети, и даже  что-то  похожее  на
православный храм. Последний, правда, в полуразрушенном состоянии. А вот
когда мы приблизились, зрелище Цивитота уже не впечатляло. Вокруг  грязь
и мусор, улочки узенькие, дома корявые, да и живых существ, кроме мух, в
городке не наблюдалось. Присутствие последних Горыныча, конечно, здорово
обрадовало, а вот  нам  удовольствия  никакого  не  доставило.  Я,  сами
знаете, не расист, но насекомых не люблю. Особенно  когда  они  в  морду
лезут и за нос укусить пытаются.
   Впрочем,  страдали  мы  недолго.  Ахтармерз,   нажравшись   хитиновой
живности, быстренько сделал нам санитарную обработку, дыхнув на всех  по
очереди своим желудочным сероводородом. Нюх у меня  на  пару  часов  это
отбило, зато по крайней мере сутки насекомые доставать не будут. И блохи
в первую очередь.
   Сами знаете, что я к  блохам  особенно  трепетно  отношусь.  То  есть
треплю их зубами каждый раз, когда убежать от них возможности  не  имею.
До сегодняшнего дня мне эти прыгучие пираты нигде не попадались, но зато
в обезлюдевшем Цивитоте их было столько, что я невольно  удивился:  кого
же тут блохи грызут, что смогли расплодиться в таком количестве? Не сами
же собой питаются? Ответ я получил  чуть  позже,  когда  нам  на  дороге
попался первый абориген - дряхлый  сивобородый  старикашка  в  выцветшей
чалме. Дед устало брел по пустынным улицам и истошно вопил:
   - Аладдин! Аладдин,  сын  дохлой  кобылы,  куда  ты  дел  мой  ночной
горшок?
   -  Эй,  отец,  где  тут  кабак  какой-нибудь  находится?  -   вежливо
поинтересовался Жомов. - Или рюмочная, на худой конец?
   - Караван-сарай позади мечети, - махнул рукой старик. - Вы  внучатого
племянника моего придурочного не видели? Аладдинкой зовут, да пошлет ему
Аллах тридцать три неприятности на половые  органы.  Еще  вчера  вечером
этот сын мартышки и какаду пошел ночной горшок выливать и до сих пор  не
вернулся. А я уже сутки по нужде сходить хочу...
   - И в чем проблема? -  удивился  омоновец.  -  Зайди  за  угол  да  и
испражняйся.
   - Я культурный человек,  а  не  франк  какой-нибудь,  чтобы  на  углы
писать!  -  Старикашка  гордо  тряхнул  бороденкой,   затем   вскрикнул,
поковырялся в бороде и вытащил оттуда огромную блоху  (вот,  значит,  на
ком эти твари откармливаются!).  -  Ай,  сим-салабим,  швабру  тебе  под
жабру. Укусила, гадина, да испортит Аллах ее аппетит.
   - Дед, а тебя самого как зовут? - подозрительно покосился на  старика
мой хозяин.
   - Гасан-Абдурахман ибн Хаттаб! -  гордо  заявил  тот.  -  Попрошу  не
путать с международным террористом, да приумножит Аллах лычки  на  ваших
погонах.
   - Чтоб тебя черти в ад за такие слова забрали!  -  обиделся  на  него
младший лейтенант Попов. - Звездочки, а не лычки, идиот!..
   Сеня швырнул в криминалиста своей дубинкой, но было поздно.
   Слово, оно, понятное  дело,  не  кот.  Упустишь  на  дерево,  уже  не
поймаешь.  Ну,  забывает  все  время  Андрюша  о  своих   паранормальных
способностях! Вот и сейчас  он  сообразил,  что  лишнее  ляпнул,  да  не
вовремя.  Совершенно  из  ниоткуда  рядом  со   стариком   выросли   два
широкоплечих беса с вытатуированными прямо на коже петлицами,  шевронами
и погонами. Без лишних слов сгребли  они  дедка  и  тут  же  растаяли  в
воздухе. Вместе с ним, естественно. Что же,  теперь,  по  крайней  мере,
Аладдин от его ворчания отдохнет. И надолго!
   - Аллах акбар! Джинн! - неожиданно для всех завопил Абдулла, бухнулся
лбом в пыль прямо с лошади и пополз к  Попову  на  карачках.  -  Истинна
святость твоя, господин,  ибо  лишь  тебе,  да  благословит  Аллах  твой
болтливый язык, под силу справиться с джинном.  Всем  расскажу  то,  что
своими глазами видел. И детям своим права на пересказ, перевод,  доделку
и доработку чуда сего оставлю...
   Во-во, они твой рассказ и переврут как следует!.. Сеня  так  на  меня
покосился, что пришлось заткнуться. Ну его к коту под хвост. Зол он - на
Попова в частности и на весь свет в целом. Нечего ему под  горячую  руку
лезть! Я тихонько отошел в сторонку, а хозяин мой тут  же  накинулся  на
болтливого криминалиста.
   - Ну что, доволен?  -  ехидно  поинтересовался  Сеня  у  смутившегося
Попова. - Опять чудо сотворил? Старик-то  перед  тобой  чем  провинился?
Лычки наши тебе помешали? Побоялся,  что  он  тебе  понижение  в  звании
накаркает?
   - Да я не нарочно... - попытался оправдаться  Андрюша,  но  докончить
фразу не успел. Прямо на  прежнем  месте  появились  те  же  прислужники
главного смотрителя ада. Вместе с дедом, естественно.
   - На хрен он нам там не нужен! - заявил один из  бесов,  обращаясь  к
вытаращившему глаза Попову. - Он неженка, сноб и белоручка.  Мало  того,
что только в  горшок  нужду  справляет,  так  еще  и  сам  его  выносить
отказывается.
   Оба черта, татуированных воинскими знаками различия, тут же  исчезли,
оставив старика посреди улицы. А тот, разочарованно пробормотав себе под
нос, что и в аду ни Аладдина, ни горшка не наблюдается,  поплелся  прочь
от нас, требовательно взывая к  пропавшему  внуку.  Сеня  тоже  выглядел
разочарованным, поскольку  орать  на  Попова  больше  было  не  за  что.
Развернув коня, он первым поехал в направлении, указанном стариком, а  я
побежал следом - как ни крути, а еда мне тоже требуется!
   Трактир, или караван-сарай, говоря по-сарацински, действительно стоял
там, куда нам и указывал седобородый Гасан-Абдурахман. Вот только  толку
от этого не было ни на грош.  Абдулла  оказался  абсолютно  прав,  когда
говорил, что Цивитот полностью разграблен. То ли войска под  управлением
Пустынника в этом преуспели, то ли сами сарацины вымели  все  подчистую,
когда от  них  бежали,  сказать  не  берусь,  но  так  или  иначе,  а  в
караван-сарае ничего, кроме разбитых пиал и разодранных ковров, не было.
Обслуживающего персонала тоже  не  наблюдалось.  В  общем,  разорение  и
опустошение в самых худших своих проявлениях.
   Надо ли говорить, насколько мы были  разочарованы?  Попов  с  Жомовым
даже все комнаты в помещении прочесали, отыскивая каждый свое. Омоновец,
не слушая заверений Абдуллы в том, что в подобных заведениях алкоголя не
держат, поскольку Коран не позволяет, пытался  найти  хоть  какое-нибудь
подобие винно-водочных изделий,  а  Андрюша,  естественно,  больше  всех
жаждал поесть.  Трудно  ему,  несчастному!  Но  как  оба  ни  старались,
отыскать ничего не смогли, и пришлось нам уйти из  разоренного  трактира
несолоно хлебавши. Некоторое время мы кружили по улицам,  так  как  Сеня
хотел хоть какой-нибудь информацией разжиться,  но,  кроме  старика,  по
воле  криминалиста  успевшего  побывать  в  аду,  мы  никого  так  и  не
встретили.
   -  Ладно,  поехали  в  Никею,  -  разочарованно  вздохнул  Рабинович,
направляя свою клячу к выезду из городка.
   Вы не думайте, я хоть и пес, но считать неплохо умею. Это Жомову  вся
алгебра с геометрией, что жирафу флюгер,  а  я  все-таки  с  Рабиновичем
живу. С ним даже безнадежный идиот математику бы выучил, а уж  для  меня
эта наука и вовсе труда не составила. Это я к  тому  говорю,  что  после
объяснений Абдуллы я быстрее всех просчитать успел, что от  Цивитота  до
Никеи нам примерно тридцать пять километров пути осталось. На патрульном
"уазике" мы бы их за полчаса одолели,  а  вот  на  местных  транспортных
средствах раз