не пропадешь!
   - Ничуть не сомневаюсь в вашей  доблести,  благородные  сэры,  -  шмыгнув
носом, проговорил Грифлет. - Однако что за  радость  может  быть  у  рыцаря,
потерпевшего столь сокрушительное поражение на своем  поле?  Пусть  даже  от
такого великого воина, как сэр Робин...
   - Ну, мне просто повезло, - скромно потупил глаза Рабинович  и  попытался
перевести разговор на другую тему. -  Скажи,  сэр  Грифлет,  где  нам  найти
Мерлина?
   - Боюсь, это будет очень трудно, - с сомнением в голосе ответил рыцарь  и
удивленно посмотрел на друзей. - А зачем вам маг и советник короля Артура?
   - Фитили этому лоху во все отверстия насуем  и  в  керосине  искупаем!  -
пробормотал с набитым ртом Попов.
   Испугавшись дальнейших словоизлияний Андрюши, Рабинович поспешил вставить
ему между зубов солидный  кусок  мяса.  Дальнейшие  размышления  эксперта  о
возможной судьбе Мерлина разобрать уже было невозможно. И Сеня с облегченным
вздохом повернулся к недоумевающему Грифлету. Знал бы он, что такое фитили в
керосине!..
   - Этот благородный... - Рабинович с  сомнением  посмотрел  на  Попова,  -
...сэр хотел сказать, что у нас есть очень важное  поручение  к  волшебнику.
Так почему его трудно найти?
   - Не так давно Мерлин появился в Камелоте в очень странном виде, -  начал
свой рассказ рыцарь. - В дырявом балахоне и с таким выражением на лице,  что
даже король Артур с трудом отличил его от уличного побирушки. А сэр Ланселот
и вовсе хотел вышвырнуть прочь из замка...
   Когда мага удалось наконец отпоить местным аналогом валерьянки,  он  смог
довольно внятно изъясняться. ?Внятно? в данном случае означает лишь то,  что
отдельные слова  можно  было  разобрать.  Но  когда  рыцари  Круглого  стола
попытались сложить из них предложения, то эффект получился точно  такой  же,
как от ?глюка? на ?Пентиуме? китайской сборки.
   Поначалу все решили, что великий маг  и  волшебник  попросту  перебрал  с
употреблением ?ханки?. Но король Артур объяснил окружающим, что  на  Meрлина
нашло божественное откровение. Он приказал оставить старика в покое до  утра
и всем идти отдыхать.  Рыцари  поняли  такой  приказ  по-своему  и  до  утра
праздновали в кабаках чудесное возвращение Мерлина. Причем за казенный счет!
Утром общество за Круглым столом изрядно поредело, поскольку не всех рыцарей
удалось отыскать по трактирам. Сэр Гавейн вообще отличился.  Он  притащил  с
собой на совет двух девиц, объяснив, что этим  дамам  поручено  выступить  в
качестве заместителей Динадана и Галахада, которые лично  присутствовать  не
могут. Ввиду проходящих именно сейчас испытаний правил нового турнира  среди
рыцарей по поглощению горючих жидкостей.
   Король Артур девиц приказал выпроводить из зала. Причем к себе в спальню.
Поскольку его благоверная - Гвиневера -  гостила  в  это  время  у  мамочки.
Рыцари же Круглого стола высказали такое внимание к новому турниру  Гавейна,
что Артур, несмотря на неполный состав депутатов, решил  начать  внеплановое
заседание.
   Нужно же было их как-то  отвлечь!  Именно  этим  и  объясняется  то,  что
кое-кто из рыцарей еще остался на острове.
   Король Артур объявил, что Мерлину было видение: Господь  повелел  рыцарям
Круглого  стола  отправиться  на  поиски  Святого  Грааля.  Достанется   сей
суперкубок, естественно, сильнейшему. И оный имеет полное право возглавить в
дальнейшем рыцарское воинство. Да и вообще, творить что  душе  угодно.  Хоть
перекроить Круглый стол в квадратный!
   Услышав  такую  радостную  весть,  великие  воители  королевского   двора
сорвались с места и бросились на поиски.  Даже  не  спросив  у  Артура,  как
выглядит этот Святой  Грааль.  Король  подождал,  пока  все  разбегутся,  и,
прихватив с собой Мерлина и Ланселота, исчез в неизвестном направлении.  Вот
с тех пор на Британских островах и остались только те рыцари, что пропустили
в то утро ?Благую Весть?. Они по привычке до сих пор собираются в  Камелоте,
бездельничают и встречают тех, кто потихоньку начинает выбывать из борьбы за
суперкубок.
   - ...Надо думать, наш мудрый король знает, что искать и где,  -  печально
закончил повествование Грифлет. - А  вам  нужно  в  Камелот.  Если,  конечно
хотите получить свежие вести о маге. К тому  же  Мерлину  с  Артуром  некуда
возвращаться, кроме Камелота.
   - А  ты,  Гриф,  значит,  тоже  бухал  в  то  утро?  -  со  знанием  дела
поинтересовался у рыцаря Жомов.
   - Нет, я был на собрании, - ответил печальный Грифлет. - Вот и ищу до сих
пор Святой Грааль. В меру своих сил, конечно...
   - Постой, - перебил его Рабинович. - А люди  говорят,  что  король  Артур
отправился воевать Гроб Господень.
   - Старая информация, - махнул рукой рыцарь. - Средства  сообщения  у  нас
плохо работают. Вот и болтают все о тех  новостях,  которые  смогли  недавно
получить. Пусть даже ?новым? вестям полтора десятка лет.
   - И далеко до этого вашего Камелота?  -  сумев  наконец  прожевать  кусок
мяса, подозрительно поинтересовался Попов.
   - Восемь конных переходов, - ответил Грифлет.
   - Ты мне зубы не заговаривай, - возмутился Андрюша. - Времени это  займет
сколько?
   - Почти три дня пути, -  не  меняя  интонации,  пояснил  рыцарь.  -  Если
поторопиться, то и за два можно управиться.
   - Ни хрена себе! - заорал Попов. - Мне что, двое суток на этих  треклятых
кобылах трястись? Я не согласен. Найдите что-нибудь поближе...
   - Не кипятись.  Мы  для  тебя  специально  тележку  арендуем,  -  оборвал
поповские стенания Сеня и обернулся к Грифлету. - Сэр, вы проводите  нас  до
Камелота?
   - Конечно, - пожал бронированными плечами рыцарь.  -  Я  дал  вам  клятву
верности и  теперь  являюсь  вашим  вассалом,  сэр  Робин.  Когда  прикажете
отправляться?

ГЛАВА 7

   Если кто-то думал, что заставит меня все три дня пути до Камелота  топать
своим ходом, то он сильно ошибался! Мне, конечно, это нетрудно. Я  не  такой
неженка, как многие из людей (и в частности, Андрюша Попов!), но у меня тоже
есть свои жизненные принципы. Почему, скажите мне, если все едут,  я  должен
бежать рядом, словно терьер блохастый?!
   Попову телегу действительно приобрели. Сеня, естественно,  выторговал  ее
за минимальную цену. И теперь в этом чуде инженерной мысли  везли  вместе  с
Андрюшей все нехитрые пожитки друзей. Большую  часть  из  которых,  впрочем,
составляли  вещи  Грифлета.  Если  не  считать   доспехов.   Свою   амуницию
многострадальный рыцарь вез на себе.
   Когда Жомов, в котором вдруг невесть  с  чего  проснулось  сострадание  к
людям, попробовал уговорить Грифлета снять с себя хотя бы часть  железа,  то
наткнулся на вежливый, но категоричный отказ. Рыцарь объяснил это  тем,  что
до того момента, пока не будет найден  Святой  Грааль,  он  не  имеет  права
разоблачаться. Хотя я так и не понял, относится это только к  бодрствованию,
или Грифлет, давая такой обет, имел в виду и постель и баню? Интересно  было
бы посмотреть, как он пытается мочалку под кольчугой протащить!
   Блох я все-таки нахватался. Эти мерзкие кровожадные твари носились  везде
такими устрашающими полчищами, что просто жить и остаться  незамеченным  ими
никак не удавалось.
   Старый антиблошиный ошейник, на который наши российские насекомые  просто
плевать хотели здесь еще  действовал.  Местные  блохи  шарахались  от  него,
словно коты от пенопласта! Так что благодаря ему шея, подбородок и плацдармы
за ушами были неплохо защищены. Хотя морда чесалась от блошиных укусов  так,
что Рабиновича покусать  хотелось!  Мог  бы  еще  какой-нибудь  антиблошиный
намордник купить!
   Утешало только одно: похоже, Сеню блохи  тоже  достали!  Впрочем,  почему
только одного Рабиновича? Приступы чесотки то  и  дело  накатывали  на  всех
троих ментов без исключения. Наши спутники из числа аборигенов  посматривали
на такие припадки с немым удивлением.
   Сами они не чесались.  То  ли  у  них  с  блохами  был  заключен  пакт  о
ненападении, то ли здесь существовала новая  форма  симбиоза,  где  блоха  с
человеком дополняли друг друга, как партия и Ленин. Проверить свои теории  у
меня возможности не было. Так что оставалось только надеяться, что и  мы  со
временем мутируем до полного невосприятия блох как жизненной формы! Чтоб  им
пусто было! Как  в  оставленной  без  присмотра  миске  после  налета  банды
голодных дворняжек.
   Жомов с Рабиновичем всю дорогу  до  Камелота  осваивали  местные  способы
верховой езды. У Сени по части джигитовки  получалось  лучше.  Но  Жомов  на
своем пегом тяжеловозе, купленном специально под  его  тушу,  выглядел  куда
монументальнее. Прямо-таки конный Эверест какой-то получался.
   Каута, как и Попов, отказался ехать верхом. Он публично провозгласил, что
всякие бриттские нововведения его не касаются. Ходили, дескать,  его  предки
пешком, и он на зверье разъезжать не станет.
   - Я и пешком от вас не отстану! - с гордым видом упрямствовал сакс. - Мне
и телега ваша не нужна. На ней только покойников возить...
   От этого заявления Кауты Попова  перекосило,  словно  дога  от  кошачьего
корма. Но с телеги Андрюша все же не слез. Брезгливость -  брезгливостью,  а
ноги, понимаешь, не казенные!
   Сакс продолжал упрямствовать в отношении способа  передвижения.  Пришлось
Жомову брать его в охапку и  силой  усаживать  на  телегу.  Каута  попытался
стукнуть Ваньку  по  носу,  но  вовремя  передумал!  Все-таки  на  службу  к
?сарацину? сам напросился. А служба - она не сахар: сладкого мало,  а  жрать
приходится! Да тут еще Жомов масла в огонь подлил.
   - Слезешь без команды, убью сразу! - пообещал он. - А еще лучше, отправлю
назад. За Бедивером навоз убирать...
   В общем, к вечеру смогли отправиться в путь.
   Первые два дня прошли сравнительно гладко.  Если  не  считать  постоянных
жалоб Попова на отсутствие амортизаторов у телеги. Рабинович посоветовал ему
немедленно заняться  изобретением  оных.  Но  Андрюша,  помня  провалившийся
эксперимент со  стременами,  решил  отложить  усовершенствование  до  лучших
времен.
   По большей части я путешествовал на телеге. Каута лошадью править наотрез
отказался. Поэтому вожжи в руки пришлось взять Попову.  Восторга  у  Андрюши
это не вызвало. Тем более что кобыла, видимо, чувствуя  позади  ненавистного
всему лошадиному роду толстого чужеземца,  постоянно  пыталась  облегчиться.
Причем ?по большому?.
   - Да откуда же в тебе все это берется? -  ворчал  Попов  после  очередной
порции благовоний. - Сеня, не корми ее на привале! А  то  она,  как  курица,
через каждый шаг личинки откладывает...
   Рабинович в ответ глумливо хохотал и предлагал Попову поменяться местами.
   Естественно, положительного ответа не  получал,  и  все  продолжалось  по
новому  кругу.  Один  раз  Грифлет,  постоянно  возглавлявший  колонну,  как
настоящий знаток лошадей, попытался выяснить, что за  ?личинки?  откладывает
бедное животное.
   Рабинович его удержал, объяснив, что ?святой человек во всех естественных
проявлениях  видит  источник  заразы,  поэтому  и   предупреждает   всех   о
необходимости быть осторожными?! Вот загнул! Даже я не  все  понял,  хотя  и
привык уже к Сениной манере туманно выражать самые простые мысли.
   Утром третьего дня пути произошло непредвиденное. К началу событий  я  не
успел. Потому что решил слегка поразмять лапы и погнался  за  мелькнувшим  в
кустах кроликом. Не скажу, что был голоден  или  во  мне  проснулся  древний
охотничий инстинкт. Просто дело в том, что от безделья не  только  кроликов,
мух ловить начнешь!
   Дурной кролик  как  нарочно  побежал  в  сторону,  обратную  Камелоту.  Я
несколько отстал от нашего каравана, поэтому и не смог никого  предупредить.
Только услышав треск падающего дерева, а затем дикие крики толпы аборигенов,
я бросил погоню и устремился назад.
   Дерево действительно упало. Причем не куда-нибудь,  а  на  дорогу.  Прямо
перед  носом  у  дремлющего  Грифлета.  Конь  рыцаря  прянул  в  сторону,  и
благородный воитель едва смог удержаться в седле. Вот тут нам  и  пригодился
обет Грифлета относительно доспехов. Поскольку следом за бревном  на  дорогу
свалилось около трех десятков волосатых  обезьян,  вчера  только  сбросивших
хвосты. Грифлет тут же вступил в бой, не дожидаясь подмоги. Он выхватил  меч
и замахал им, целясь по головам разбойников. Те, как  могли,  защищались.  И
хотя они были вооружены только дубинами и кольями  (даже  топоров  оказалось
всего пара штук!), было совершенно ясно, что рыцарю долго не продержаться.
   Оруженосец Грифлета, увидев столь явный численный перевес, развернул коня
и помчался в обратную сторону, не слушая проклятий Кауты, выкрикиваемых  ему
вслед. Сам же сакс, схватив с телеги меч  Жомова,  смело  бросился  в  сечу.
Рабинович и Жомов, отцепив с пояса дубинки  (вот  идиоты!),  тоже  поскакали
рыцарю на помощь.
   Ни Сеня, ни этот здоровый балбес, Иван, не учли того, что ни на одном  из
разбойников   нет   ни   грамма    железа!    А    эффект    соприкосновения
?демократизаторов? с поленьями нападавших получился еще менее ощутимым,  чем
комара с бетонным лбом Кауты. Резиновые ?чудо-мечи? просто прогибались, даже
не ослабляя силу удара разбойничьих дубин. Хорошо, что хоть Грифлет этого не
видел. Позору потом не оберешься!
   Друзей в беде бросать нельзя! Поэтому и я,  не  раздумывая,  бросился  во
всеобщую  заваруху.  Один  только  Попов   оцепенело   застыл   на   телеге.
Единственно,  что  сделал  Андрюша,  так  это  зачем-то  поднял  вверх  свой
серебряный крест. Да так и застыл, словно памятник Винни Пуху.
   Жомова с  Рабиновичем,  растерянно  взирающих  на  бестолковые  резиновые
дубинки, очень быстро теснили от Грифлета. Да и Кауту прижали к телеге, тыча
в него кольями. Рыцарь оказался  в  полном  окружении  и  терпел  поражение,
словно шведы под Полтавой.
   Я  кинулся  ему  помогать,  но   успел   немногое.   Так   у   одной   из
питекантропоподобных обезьян откусил кусок ноги (вместе с сидевшими  на  нем
блохами!), да другому оттяпал пару пальцев на левой руке.  Большего  сделать
не смог, пришлось отступить под градом ударов. Все! Похоже, это сражение  мы
проиграем.
   Самым сообразительным оказался мой Рабинович!  Не  говоря  ни  слова,  он
подлетел к Жомову и вытащил у него из левого кармана табельный пистолет.  От
такого кощунства Иван даже забыл, с кем он дерется, и  собрался  приложиться
дубинкой к голове Рабиновича. Не достал.
   Сеня,  передернув  затвор,  пару  раз  пальнул  из  пистолета  в  сторону
разбойников и, размахивая дубинкой в левой руке, снова бросился в  сражение.
Впрочем, битва тут же и закончилась! Услышав гром среди ясного дня,  да  еще
узрев одного из  своих  подельников,  упавшего  после  выстрела  Рабиновича,
питекантропы  бросились  врассыпную,  оглашая  лес  дикими  криками   ужаса.
Действие огнестрельного оружия оказалось губительным для их психики.
   Грифлет, перепугавшись едва ли  меньше  своих  противников,  обернулся  в
поисках источника такого грохота. Как вы думаете, что он увидел? Правильно!
   Попова, застывшего на телеге с  поднятым  вверх  крестом.  Не  говоря  ни
слова, рыцарь спешился, снял с головы шлем и опустился на оба  колена  перед
Андрюшей.
   - Благослови, отче, - трепещущим голосом проговорил он, прижав трясущиеся
руки к груди. - Воистину, святость твоя беспредельна,  ибо  ты  смог  своими
молитвами вызвать гром небесный!
   Услышав такое, Попов приземлился от неожиданности  на  пятую  точку.  Мой
Сеня, видимо, желавший самолично пожать все лавры славы, от  такого  оборота
растерялся и спрятал за спину жомовский  пистолет.  А  когда  перед  Поповым
свалился на колени еще и Каута,  то  Рабиновичу  только  и  оставалось,  что
досадливо сплюнуть и вернуть табельное оружие своему хозяину.
   - Благослови людей-то,  -  проворчал  Сеня,  обращаясь  к  растерявшемуся
Попову. - Что зенки-то выпучил?
   После этого Андрюше пришлось слезть с телеги и по-отечески похлопать двух
новообретенных прихожан по давно не стриженным  маковкам.  Я  спрятался  под
телегу и зажал  нос  лапой,  чтобы  своим  неуместным  смехом  не  испортить
торжественность момента!
   После  этого  боя  пришлось  устраивать  привал.   Во-первых,   следовало
расчистить  заваленную  дорогу.  А  во-вторых,  помимо  одного   разбойника,
пристреленного Рабиновичем, Грифлет с Каутой умудрились убить еще  четверых.
И  набожный  рыцарь  требовал,  чтобы  их  тела   предали   земле   согласно
христианским обрядам. А кто их знает, эти обряды-то?
   Выкручиваться пришлось Попову. Пока Каута выкапывал  в  мягком  черноземе
братскую могилу,  Андрюша  старательно  пытался  вспомнить  хоть  что-то  из
постоянных причитаний, которыми одаривала его излишне  набожная  матушка.  В
голову Попову так ничего и не пришло. Оставалась надежда на импровизацию,  и
Андрюша  блестяще  справился  с  ней,  исполнив  над  безвременно   усопшими
обезьянами в облике людей жалостливую песню из репертуара Тани Булановой.  У
чувственного Рифлета, между прочим, даже слезы на глаза навернулись!
   Пока  совершался  своеобразный  похоронный  обряд,   Рабинович   усиленно
прочесывал  поляну  на  коленях,  стараясь   что-то   найти.   Поиски   явно
претерпевали крах, отчего Сеня безбожно, хотя и вполголоса,  ругался  матом.
Непечатные реплики вступали в такой диссонанс с  плаксивым  напевом  Попова,
что тот не выдержал. Быстро закончив свое выступление  и  мелко  перекрестив
братскую могилу, Андрюша повернулся к Рабиновичу.
   - Че ты там потерял? - недовольно спросил он.
   - ?Че?, ?че?! -  передразнил  его  Сеня.  -  Гильзы.  Кончатся  у  Жомова
патроны, посмотрю я тогда, как ты свои ?чудеса? творить будешь...
   - Так не мучайся, - тут же посоветовал  Попов.  -  Дай  Мурзику  пистолет
понюхать. Он тебе гильзы и найдет.
   Рабинович удивленно посмотрел на Андрюшу и сунул мне  под  нос  жомовское
табельное оружие. Мог бы и нормально  сказать!  От  этих  гильз  так  воняет
порохом, что их за версту учуять можно. Я от такого аромата успел отвыкнуть,
потому и не  удержался,  чтобы  не  фыркнуть.  Однако  место,  где  валялись
стреляные гильзы, Сене показал. Все равно ведь с живого не слезет,  пока  не
найду!
   - И часто у вас тут такие происшествия  случаются?  -  беспечным  голосом
полюбопытствовал у Грифлета Рабинович, едва наш маленький караван тронулся в
путь.
   - Это все из-за того, что король и большинство рыцарей покинули страну  в
поисках  Святого  Грааля,  -  тяжело  вздохнув,  ответил  рыцарь,  все   еще
находящийся под впечатлением  спетой  Поповым  песни.  -  Нет  уже  прежнего
порядка. Я не  удивлюсь,  если  в  окрестностях  городов  и  драконы  начнут
разгуливать.
   Спасибо! Нам и так неплохо. Весь дальнейший путь прошел почти при  полном
отсутствии разговоров. Жомову с Рабиновичем похвастаться было нечем. Грифлет
молчал, погруженный в свои думы, а сакс Каута от поездки  рядом  с  ?великим
святым? настолько ошалел, что временно  потерял  дар  речи.  Попов  и  вовсе
молчал.
   И вообще, вел себя, как нашкодивший кот при  виде  разгневанной  хозяйки.
Разве что хвоста у него не было. А то и тот бы под себя поджал! А на  фига?!
Если Рабинович считал себя обворованным, это не значило, что  кто-то  что-то
украл. Поверьте мне, это у Сени обычное состояние души. Если  моему  хозяину
не кажется, что его нагло  обманули,  отобрав  лишнюю  часть  дивидендов,  я
начинаю беспокоиться. Значит,  Рабинович  влюбился!  И  теперь  снова  будет
класть мне в миску розы, а своему  предмету  обожания  нести  собачий  корм.
Нехорошо все это!
   В общем,  если  бы  я  смог,  то  непременно  посоветовал  бы  Андрею  не
расстраиваться по пустякам. В конце концов, слава ?святого  человека?  может
оказаться полезной для всей нашей компании.  Кто  их  знает,  этих  рыцарей?
Может быть, они в Камелот без очистительного поста и отпущения грехов вообще
никого не пускают. А тут у нас свой очиститель души под  руками.  До  самого
Камелота ничего примечательного больше не случилось. Часам к двум