ьно  подстроившись  под  манеру
речи султана, а потом сплюнул, покосившись на  Рабиновича.  -  Тьфу  ты.
Пристанет же, зараза! Говорю, ни хрена себе сервис. Может быть, у него и
"шафран" тут найдется? Или рябиновка.
   - Ваня, заткнись, - зашипел на него кинолог, обеспокоенный  странными
манерами султана. - Помолчи и не мешай умным людям  разговаривать!  -  А
затем повернулся к Кылыч-Арслану:
   - Спасибо, уважаемый, но сначала дела, а потом банкет. И никак иначе.
   - Как скажете, гости догогие, да  благословит  Аллах  антиалкогольную
кампанию, - широко улыбнулся Кылыч-Арслан. - Пгавда, я думал, что  менты
ничего на тгезвую голову не гешают, но, навегное, ошибался. Пгошу! -  Он
еще раз сделал широкий жест в сторону своего персонального лежбища...
   Собственно говоря, Рабинович догадывался, зачем  именно  сельджукский
султан пригласил их в  свои  апартаменты,  и  Кылыч-Арслан  эти  догадки
только  подтвердил.  При  этом  даже  умудрился  удивить  ментов   своей
осведомленностью. Друзья,  конечно,  предполагали,  что  султану  станет
известно об их участии в разборке правоверных с неверными под  Цивитотом
и о способе проникновения ментов в закрытую Никею, но  они  не  ожидали,
что Кылыч-Арслану уже известна и масса других подробностей.
   - Я, конечно, должен был бы пгиказать казнить вас за вмешательство во
внутгенние  дела   султаната,   -   проговорил   султан,   когда   менты
расположились во главе пиршественного зала.
   Жомов собрался было продемонстрировать Кылыч-Арслану, что  именно  он
думает по поводу таких обещаний, но Рабинович остановил омоновца, не дав
ему подняться с места. А бородач, совершено не обратив внимания на Ванин
порыв, продолжил:
   - Я бы непгеменно сделал это десять лет назад, но вгемя - это  лучший
наставник на пути к мудрости. И я был бы  пгосто  счастлив,  чтобы  моим
учителем была вечность. Кстати, знаете, что  такое  вечность?  -  И,  не
дожидаясь ответа ментов, пояснил:
   - Представьте себе оггомную алмазную гогу и маленькую птичку, которая
газ в тысячу лет пгилетает точить о нее клюв. Вот когда  птичка  источит
гогу, тогда и пгойдет одна секунда вечности, да пгостит  меня  Аллах  за
кражу цитаты!
   - Ты давай перестань дерматологию разводить  и  переходи  к  делу,  -
оборвал его Ванюша, и Попов едва не подавился от  смеха,  услышав  такое
заявление. Впрочем, тыкать носом Жомова  в  недостатки  его  образования
криминалист не стал. Без толку! Омоновца даже пенсия не исправит. А Ваня
продолжил:
   - Зачем звал, в натуре?
   - Ай-ай-ай, какие мы тогопыги, - покачал головой Кылыч, он же Арслан,
он же султан сельджукский. - Но куда от вас деваться?..
   Бородач очень кратко рассказал о  своих  задумках.  Кылыч-Арслан  был
прекрасно  осведомлен  о  том,  что  отряды  Петра  Пустынника  были  не
единственными частями крестоносцев, собиравшихся огнем и мечом  насадить
кресты в его владениях. Сам султан был страшно занят организацией  сотой
свадьбы своего двоюродного брата и просто  не  мог  возглавить  войну  с
неверными. Руководство боевыми действиями он поручил Илхану  (кривоносый
турок, сидевший справа от Кылыч-Арслана, почтительно кивнул головой  при
упоминании собственного имени)  и  собирался  подобрать  в  помощь  тому
надежных и доблестных людей.
   - У вас есть  собственный  дгакон,  вы  можете  вызывать  и  изгонять
джиннов. К тому же не каждый богатыгь сможет одолеть  вас  в  рукопашном
бою, - перечислил султан достоинства вновь прибывших гостей, и Сеня  тут
же ткнул Попова кулаком в бок.
   - Я твоего Абдуллу на портянки порву! - шепотом пригрозил он.
   - За что боролся, на то и напоролся, - ехидно ответил Попов. - Я тебе
говорил, нечего этого недоумка с собой брать!
   А султан, не обращая внимания на  их  перешептывания,  закончил  свою
речь:
   -  В  общем,  пгедлагаю  вам  наняться   в   мои   мюгиды.   Загплата
исключительно от выгаботки, но жильем в го-годе и дачей под Цивитотом  я
вас обеспечу. Дам еще по тги... - Кылыч-Арслан почесал маковку.  -  Нет,
по пять наложниц каждому. Ну, и плюс кагьегный гост. Что скажете?
   - Извини, султан, однако задерживаться в одном месте  надолго  мы  не
можем, - прежде чем омоновец  успел  послать  правителя  Никеи  в  район
Сахалина, проговорил кинолог. - Но у меня к тебе другое предложение.  Ты
нам даешь документы, позволяющие с максимальной быстротой  добраться  до
Палестины, а мы обещаем не воевать против тебя на стороне  крестоносцев.
Идет?
   - И почему я никак головы вам не гешусь отгубить? - с тяжелым вздохом
вместо ответа поинтересовался у ментов Кылыч-Арслан. - Ну да  ладно.  За
неимением лучшего я согласен на то, что вы мне пгедложили. Завтга  утгом
получите нужные документы, а пока гуляем, и да отвегнется  Аллах  в  сто
гону, пока мы пьем вино!..
 
Часть II 
ОМОН мышей не давит, Горыныч мух не ловит 
 
Глава 1 
 
   Пустыня, пустыня, пустыня.  Будь  она  трижды  неладна!  Я,  конечно,
согласен,  что  у  нас  в  России  тоже  не  рай,  но  если  теперь  мне
какой-нибудь  соседский  пес  скажет,  что   его   хозяин   с   огромным
удовольствием эмигрирует в  Израиль  или  его  окрестности,  я,  честное
слово, подумаю, что он либо сумасшедший, либо кошачьей  шерсти  на  обед
объелся. Ну что хорошего может быть в растрескавшейся равнине с  чахлыми
подобиями кустов по сравнению с нашей  родной  березовой  рощей?!  И  не
говорите мне, что там цивилизация. Нет  там  никакой  цивилизации.  Одни
тушканчики и сарацины. Даже порядочного алкаша встретить негде!
   Но это все  только  эмоции.  Может  быть,  и  необоснованные,  но  вы
попробуйте трое суток по безводной и безжизненной земле  походить,  а  я
посмотрю, какие впечатления у вас от этого останутся. Мы-то уже три  дня
по Ближнему Востоку шляемся, и конца и края этому не видно.  А  все  так
хорошо начиналось.
   Вы уже знаете, что  Кылыч-Арслан  в  день  нашего  прибытия  в  Никею
пригласил нас к себе и встретил очень дружелюбно. Понятно, что он в  нас
союзников в предстоящей войне видеть хотел,  но,  когда  мы  отказались,
особо возражать не стал.  Во-первых,  потому,  что  султан  считал  себя
вполне   способным   самостоятельно   разбить   горстку    крестоносцев,
намеревавшихся свалиться ему на голову.  Ну  а  во-вторых,  Кылыч-Арслан
просто  боялся  наших  способностей,  здорово  преувеличенных  Абдуллой.
Оруженосцу Попова,  кстати,  прилично  от  моего  хозяина  досталось  за
несанкционированную  инициативность,  но  на  пятнадцать   суток   оного
сарацина никто не посадил. И из-за того, что  подходящего  "обезьянника"
под рукой не  оказалось,  и  потому,  что  Абдулла  сумел  без  адвоката
оправдаться.
   - Так я же только хотел, чтобы вас с надлежащим почетом встретили,  -
растерянно проговорил сарацин  после  обвинительной  речи  в  исполнении
Рабиновича,  преданно  глядя  в  глаза  моего  хозяина  (эй,  отвернись,
вакантное место уже занято!). - Таким  великим  людям,  как  вы,  нельзя
оставаться без  всеобщего  почитания,  ибо  даже  последний  ремесленник
знает, что без рекламы бизнес не идет.
   Вот уж не знаю, то ли Абдулла своим  дикарским  нутром  почувствовал,
какие  именно  фразы  в  разговоре  следует  употреблять,  чтобы   моего
Рабиновича смягчить,  то  ли  доброхот  Андрюша,  который,  несмотря  на
постоянное ворчание, все же искренне привязался к оруженосцу, подсказал,
но сарацин выдал именно то, что теплом в душе моего хозяина  отозвалось,
ведь при любом упоминании о бизнесе Сеня, как истый сын  своего  народа,
просто таял. Чем Абдулла и воспользовался. Рабиновичу просто крыть нечем
было, и он остался на этой раздаче без  двух  взяток  -  и  сарацина  за
болтливый язык не покарал, и пообщаться с Фатимой так и не успел.
   Ой,  не  спрашивайте!..  Долгая   история,   которую   можно   полдня
рассказывать, да так ничего толком и не  объяснить.  Примите  просто  на
веру, что влюбчивый Сеня изо всех сил старался весь следующий день после
разговора с Кылыч-Арсланом добиться  от  танцовщицы  хотя  бы  ласкового
взгляда, но так ничего и не получил.
   Но и это еще не все! После неудачной  попытки  наладить  отношения  с
новой  пассией  Сеня   вернулся   во   дворец   Кылыч-Арслана,   любезно
предоставившего нам место для ночлега, и напился  до  свинячьего  визга.
Причем, к моему вящему удивлению, в этот вечер он выпил больше  стойкого
омоновца, и даже когда Ванюша под стол свалился, что с ним крайне  редко
бывает, Сеня мне все еще продолжал на  судьбу  жаловаться.  Это  у  него
почти всегда после принятия энной дозы на грудь случается.  В  остальные
часы Рабинович из себя упорно альфа-лидера строит.
   Утром  было  еще  хуже.  Сначала  Кылыч-Арслан  испортил   всем,   за
исключением Жомова, настроение, заявив, что передумал отпускать  нас  из
города. А затем заставил грустить и Ванюшу,  когда  испугался  Горыныча,
самовольно выбравшегося из мешка. Больше препятствий нашему  отправлению
в путь не существовало. Зато существовала Фатима, о которой  все,  кроме
моего блудливого хозяина, начали забывать. Девица напомнила о себе самым
наглым образом, заявившись к нам перед отбытием из Никеи. Причем  пришла
не с пустыми руками: двое носильщиков приперли все ее личные вещи!
   - Я еду с вами, - тоном, не терпящим возражений,  произнесла  она.  -
Вам присмотр в дороге нужен. К тому же со мной  всухомятку  питаться  не
будете. А я могу перед публикой  выступать  и  денег  вам  зарабатывать.
Думаю, пятидесяти процентов вам как моим агентам хватит, а на  остальные
деньги я поеду домой. Если, конечно, кое-кто  этого  захочет.  -  Фатима
Жомову такие глазки состроила, что из меня  едва  съеденное  утром  мясо
обратно не полезло.
   Мы все, конечно, оторопели от такой  наглости.  Причем  единственным,
кто сумел сохранить способность хоть что-то ответить, был Андрюша Попов,
после   истории   с   любительницей    пирожных    ставший    совершенно
невосприимчивым к женским чарам. Брезгливо осмотрев красавицу Востока  с
ног до головы, он заявил, что она слишком нагло ведет себя для турчанки.
   - А я наполовину римлянка, - не обратив никакого внимания на Андрюшин
тон, ответила девица. - И вообще,  моя  поездка  с  вами  -  это  вопрос
решенный. С хозяином караван-сарая, Саидом-оглы,  я  уже  потолковала  и
объяснила ему, что мюрид Дурная Башка, - тут Жомов чуть не подавился,  -
забирает меня с собой, и если Сайд хочет получить за меня  выкуп,  пусть
обращается к моему новому хозяину. Я правильно сделала, красавчик?
   Жомов еще раз поперхнулся и попробовал оторвать от себя Фатиму, когда
та прижалась к нему и начала тереться, как кошка о  батарею.  С  третьей
попытки омоновцу это удалось, и он под испепеляющим взглядом  Рабиновича
попытался девицу  прогнать,  но  за  Фатиму  неожиданно  заступился  наш
главный идиот Сеня, заявив, что "российские милиционеры не  имеют  права
закрывать глаза на любое проявление расовой или половой дискриминации, а
тем  более  терпеть   любые   проявления   рабовладельческих   жизненных
взглядов".
   Я так думаю, Рабиновичу проще было бы сказать, что он опять  влюбился
по самые уши и хочет видеть рядом предмет своих воздыханий, но тогда это
был бы не Рабинович, а Ваня Жомов. Ну а поскольку один  омоновец  у  нас
есть, пусть уж лучше мой хозяин, как  привык,  разговаривает.  В  общем,
Фатима  поехала  с  нами,  даже  несмотря  на  то  что  Андрюша   наивно
поинтересовался   у   моего   хозяина,   сколько   именно    "проявлений
рабовладельческих взглядов" мы будем на пути в  Палестину  искоренять  и
сколько плодов этих "искоренений" с нами в Палестину поедут.
   - Столько, сколько нужно! - огрызнулся Сеня, глядя  на  неблагодарную
девицу, смахивающую с кителя омоновца несуществующую пылинку, и зло пнул
колесо у Андрюшиной телеги, даже не заметив, что  оно  деревянное.  -  И
вообще, Поп, не приставай ко мне с идиотскими вопросами.
   Вот так Фатима была зачислена в члены экспедиции... Или "членки"?  И,
кстати, люди добрые, подскажите, можно ли в  отношении  самки  вообще  и
человеческой в частности употреблять подобную терминологию?
   Пока вы об этом  думаете,  расскажу,  что  Фатима  в  первую  очередь
загрузила свои вещи на телегу. Затем, видимо, посчитав себя  назначенной
на место шеф-повара, принялась инспектировать наши запасы.  Итогом  этой
проверки стало то, что мой хозяин  получил  нагоняй  (слыханное  ли  это
дело!) за излишнее, по мнению  этой  нахалки,  количество  сырого  мяса,
взятого нами в дорогу.
   - Испортится все, - категорично заявила она. - И  вообще,  зачем  вам
сырое мясо? Если вы стрелять не умеете и дичи нам не сможете добыть, так
наколдуете его. Только не говорите мне, что  вы  слишком  великие  маги,
чтобы на такие мелочи свою энергию расходовать.
   Жомов,  понятное  дело,  жутко  возмутился  тем,  что  его,  чемпиона
милицейской спартакиады города по стрельбе, обвинили в неумении поражать
мишень, и собрался тут же продемонстрировать девице, как он стреляет, но
Сеня  не  позволил.  Рабинович  отобрал  у  Жомова  пистолет,   постучал
рукояткой по Ваниной башке  и  заявил,  что  если  мы  не  будем  беречь
оставшиеся от Египта патроны, то когда-нибудь горько об этом пожалеем.
   - Красавчик, и ты позволяешь какому-то еврею так с собой  обращаться?
- изумилась Фатима. - Я, конечно, понимаю,  что  ты  слишком  велик  для
того, чтобы марать об него  руки,  но  позволь,  я  сама  объясню  этому
длинноносому, где находится его место...
   Что потом было, мне и говорить не хочется - за хозяина стыдно. Я и об
этом-то инциденте только для того рассказал, чтобы вам было  понятно,  в
какой  атмосфере  проходили  все  эти  три   дня   нашего   путешествия.
Экс-танцовщица ничего, кроме презрения, в сторону  моего  Рабиновича  не
источала, а когда Андрюша попытался расспросить девицу, за  что  же  она
так иудеев ненавидит, Фатима просто поджала свои пухлые  губки,  которые
мне безумно хотелось отгрызть. Особенно когда из  них  звуки  в  сторону
моего хозяина начинали вылетать. Что эта швабра вообще  себе  позволяет!
Мой  хозяин,  между  прочим,  сотрудник   российской   милиции,   а   не
подкаблучник какой-нибудь... В чем, собственно, я начал сомневаться.
   Ну да не будем о грустном! Я забыл вам  рассказать,  куда  именно  мы
направлялись. То есть понятно, что в Палестину.  Объясню,  каким  именно
путем. Собственно  говоря,  маршрут  выбирал  Абдулла,  поскольку  мы  в
местной географии не ориентировались. Сомневаюсь, что мои менты вообще в
какой-нибудь географии, кроме  карты  родного  участка,  ориентироваться
могли, а я, хоть и изучил досконально глобус, который  у  нас  на  шкафу
стоит, совершенно не помнил,  чтобы  на  нем  был  хоть  один  город  из
перечисленных нашим персональным сарацином...
   Кстати, о глобусе. Я тогда  еще  совсем  глупым  щенком  был  -  года
исполниться не успело, когда географией серьезно увлекся. По  телевизору
тогда часто патриотические фильмы стали показывать,  вроде  "Путешествия
Гулливера", и я по-щенячьи принялся мечтать о том, как  путешественником
великим стану. Вместе с Рабиновичем,  естественно,  поскольку  в  кассах
"Аэрофлота"  злобные  кассирши  мне  билеты   не   продают.   А   пешком
путешествовать, сами знаете, только по неизведанным странам положено.
   Я, как и любой начинающий путешественник, слышал о  белых  пятнах  на
картах, где и находятся эти неизведанные страны.  Для  начала  следовало
выбрать подходящее пятно, билеты до которого  будут  не  слишком  дорого
стоить, поскольку на зарплату милиционера далеко не  улетишь!  Вот  я  и
решил, пока Сеня спит, поискать эти белые  пятна  и  стащил  с  тумбочки
игральные карты... Чего смеетесь? Сказал же, что глупый был!..
   Карты, естественно, с лицевой стороны все белые были с  нарисованными
мастями и прочей ерундой. Я обрадовался тут же, увидев, как много еще на
свете неисследованных мест,  и  принялся  раскладывать  карты  на  полу,
пытаясь определить на них местоположение нашего города. Конечно,  делать
это мне пришлось зубами, поскольку хватательными конечностями  меня  бог
обделил, и к тому времени, когда Рабинович проснулся,  обзубатил  я  его
игральные карты - двадцать рублей колода, между прочим, -  как  следует.
Сене это не  понравилось,  и  он,  даже  не  сделав  скидку  на  детскую
любознательность, меня наказал. Тиран!
   Целую  неделю  я  был  лишен  возможности  смотреть  телевизор,  зато
навсегда усвоил, что по игральным картам географию не изучишь.  Я  долго
мучился, пытаясь узнать, как выглядят нужные мне карты,  пока  соседский
сенбернар - почти седой, но умный, гад - не рассказал мне о глобусе. И я
так обрадовался тому, что у нас с Рабиновичем такая штука  имеется,  что
целый день ни одной Сениной команды не слышал. У нас тогда  из-за  этого
рецидивист из-под носа  ушел,  сумку  с  героином  на  вокзале  едва  не
упустили, и я, хотя и исключительно по ошибке, тестя  нашего  начальника
отдела покусал. В общем, у Рабиновича были неприятности, но  это  другая
история. Может быть, когда-нибудь я и о ней вам расскажу, а пока давайте
вернемся к нашему глобусу.
   Так вот,  это  гениальное  творение  изобретателя  наглядных  пособий
стояло у нас на шкафу. Пыль с него не вытиралась лет, наверное,  десять.
Это я вам с уверенностью могу сказать, поскольку едва  под  ней  не  был
погребен, после того как с  третьей  попытки  до  ножки  глобуса  зубами
дотянулся. Перед этим я  совершенно  случайно  разбил  фарфоровую  вазу,
выменянную Сеней у одной слепой бабки за просроченные талоны на  бензин,
уронил книжную полку, на которой Рабинович прятал порножурналы,  ставшие
потом достоянием общественности в лице ехидного Попова, и сломал антенну
у телевизора. Каюсь, виноват. Но ведь делал я это исключительно из любви
к  знаниям,  а  не  от  желания,  повзрослев,   стать   профессиональным
вредителем, как это Сеня потом утверждал.
   В общем, я до глобуса добрался. И не знаю, почему  Рабинович  бесился
из-за того, что я этот макет земли пополам расколол. Ну и  что,  что  он
перестал крутиться? Материки с него никуда же не исчезли!  Я,  например,
спокойно смог все строение мира по этим двум половинкам изучить. К моему
сожалению, белых пятен на  глобусе  не  оказалось.  Я  понял,  что  меня
жестоко обманули, когда говорили, что  в  мире  много  еще  неизведанных
мест, и охладел к исследовательской работе. К тому же еще  и  Сеня  меня
выдрал за учиненный погром в доме. Желание учиться мне все отбил,  между
прочим. А ведь я мог бы каким-нибудь  новым  псом  Пржевальского  стать,
вместо того чтобы так всю свою жизнь в милиции и проработать...
   Третий день нашего траурного путешествия по пустыне подходил к концу.
Солнце скатывалось к горизонту, обещая  наконец  хоть  какое-то  подобие
прохлады, и мне уже не приходилось бежать, высунув язык, в тени  телеги.
Можно было  вполне  свободно  перемещаться  по  окрестностям  в  поисках
какой-нибудь живности, способной хоть немного поработать дичью. Что я  и
сделал, постоянно оглядываясь на Рабиновича и ожидая, когда  тот  начнет
вертеть башкой. Не  знаю,  заметили  это  мои  друзья  или  нет,  но  за
последние  три  дня  подобное  поведение  моего  хозяина  стало   верным
признаком того, что он начинает подыскивать место для привала. Я ожидал,
что Сеня с минуты на минуту приступит к своему  новому  ритуалу,  но  он
почему-то медлил, и из-за того что мне  приходилось  постоянно  на  него
отвлекаться,  я  целых  трех  крысоподобных  тварей  упустил.   Пришлось
разозлиться и гавкнуть, выводя Рабиновича из оцепенения. Сработало! Сеня
тряхнул головой  и  принялся  вертеться  на  спине  кобылы,  высматривая
удобное, по его мнению, место для ночевки.
   - Все, мужики, тормозим. Приехали, - наконец объявил он. - Вон в  той
лощинке кусты растут, там ночевать и остановимся. О топливе  для  костра
по крайней мере заботиться не придется.
   - Вы поглядите, еврей - он и в  Азии  еврей,  -  язвительно  заметила
Фатима. - Вс