ов обвиняют,
- обиделся Каута. - Я, что ли, вас сюда посадил?
   -  Ты  что  здесь  делаешь?  -  удивленно   спросил   Рабинович,   крайне
заинтересованный происходящим. - Тебя же в деревне оставили...
   -  Правильно,  оставили,  -  согласился  сакс.  -  Вот  этот  здоровый  и
бестолковый благородный господин согласился взять меня в услужение. А  потом
бессовестно бросил, едва бриттские свиньи его в гости пригласили. А  я  слов
назад не беру. Сказал, что буду служить? Значит, буду служить.
   Позвольте полюбопытствовать, сколько вы еще тут торчать собираетесь?
   - Во охренел! - удивился Жомов. - Мы что? Отсюда спокойно выйти можем?
   - Конечно, - Каута посмотрел на  друзей,  словно  на  сумасшедших.  -  Вы
никогда о суде рыцарской чести не слышали, что ли? Вот темнота!..
   В течение следующего получаса сакс,  как  мог,  пытался  объяснить  троим
?сарацинам?, что такое рыцарский суд чести. Попов постоянно перебивал его  и
не замолчал, пока не получил сразу все три порции овсянки (не  считая  миску
Мурзика). Жомова с Рабиновичем убогая пища уже не интересовала. Они получили
шанс выбраться из заточения и ни о чем другом теперь думать не могли.
   Оказывается,  просто  так  в   яму   можно   посадить   только   рядового
простолюдина. Людям благородным полагается  суд,  на  котором  обвиняемый  и
истец мочат друг друга без зазрения совести копьями, мечами, топорами и всем
остальным, что попадется под руку, доказывая свою правоту.
   Главным судьей их поединка является сам Господь Бог. Ибо, если обвиняемый
невиновен, то ?праздный судия? вложит победу в его руки: в противном  случае
верх одержит истец. Помимо  головы  обвиняемого,  на  этом  суде  выясняется
дальнейшая судьба его имущества.  Если  же  подзащитный  невиновен,  то  ему
обязаны выплатить  компенсацию  за  моральный  ущерб  из  средств  противной
стороны.
   - Ни хрена себе! Это сколько же я народу бы  пересажал,  если  бы  у  нас
такая судебная практика была? - удивился Жомов.
   Рабинович в самых ласковых выражениях попросил Ивана ?заткнуть пасть?.
   - А если Бедивер откажет нам в  таком  суде?  -  поинтересовался  Сеня  у
Кауты.
   - Не откажет, - уверенно ответил сакс.  -  Его  тогда  к  Круглому  столу
короля Артура и близко не подпустят. К тому же всеобщему осуждению  предадут
и будут его знамя везде кверху ногами вывешивать.
   - Его бы самого кверху ногами куда-нибудь повесить, - проворчал Жомов.
   - И я про то же! - согласился с ним Каута, оскалившись в злобной усмешке.
   - Но ведь короля Артура нет в стране? - засомневался Рабинович. - Наплюет
Бедивер на все законы и не станет нас слушать!
   - Не наплюет, - успокоил его Каута.  -  Его  потом  соседние  рыцари  так
оплюют, что любой верблюд результату позавидует!..
   - Тогда мчись  к  этому  уроду  и  скажи,  что  мы  требуем  поединка,  -
самодовольно приказал Кауте Рабинович.
   - Чур, я с ним биться буду! - закричал Жомов, на что получил  решительный
отказ.
   - Нет, Ваня, я вас в эту историю втянул, мне и обратно всех  вытаскивать!
- благородно предложил Рабинович.
   Возразить на это Жомову было нечего.
   - Да прекратите вы орать? - недовольно проворчал Попов. - У меня от ваших
воплей кусок в горло не лезет!
   Каута  оказался  прав.  Получив  такой  вызов  от  ?сарацинов?,   Бедивер
отказаться не мог. Скрипя зубами от  злости  на  того  козла,  который  имел
наглость просветить чужестранцев  по  поводу  местных  законов,  и  пообещав
оторвать подлецу голову, если его найдет, Бедивер  согласился  на  поединок.
Уже через час после разговора  с  Каутой  троих  друзей  достали  из  ямы  и
отконвоировали в ту самую комнату, где они  провели  ночь  после  пиршества,
оказавшего  такие  роковые  последствия  на  всю   их   дальнейшую   судьбу.
?Сарацинам? даже все их имущество вернули.  Включая  и  те  девять  золотых,
полученных по контракту. Сеня за этим особо проследил.
   - А пожрать что-нибудь дадут? - полюбопытствовал Попов у одного из  слуг.
- А то у меня желудок до размеров куриного усох!
   Поесть не дали. Оказывается, перед поединком следовало  поститься.  Чтобы
предстать на ристалище чистым и телом и душой! Андрюша, конечно, поворчал  о
том, что биться будет Рабинович. Дескать, пусть он один и постится.  Но  его
уговоры ни к чему не привели. Видимо, жадина Бедивер просто решил сэкономить
припасы!
   Утро в день поединка  выдалось  дождливое.  Мелкие  капли  не  переставая
сыпались из низких и серых, словно милицейская  форма,  облаков.  Ристалище,
хотя  и  утоптанное  копытами   лошадей   сильнее,   чем   футбольное   поле
взбесившимся ?Спартаком?, мгновенно разбухло. К  десяти  утра  по  нему  уже
смело можно было плавать на байдарках. Чтобы  хоть  как-то  привести  его  в
божеский вид, полгорода принялось таскать  на  ристалище  песок  в  плетеных
корзинах.
   Еще вчера с вечера весь Бенбери был  взбудоражен  слухами  о  предстоящем
матче ?УВД? - ?Рыцари?. В кабаках ставки принимались до утра. А если кто  не
успел сделать свой  выбор,  мог  перед  поединком  справиться  у  букмекеров
относительно  шансов  на  выигрыш  каждого   кандидата.Рабинович   буквально
разрывался оттого, что невозможно одновременно драться и принимать ставки на
себя самого!
   В качестве представителя  обвинения  Бедивер  выставил  рыцаря  Грифлета,
одержавшего в предыдущих десяти матчах девять  побед.  Проиграл  благородный
Грифлет только самому Ланселоту Озерному. Что, как известно, за поражение не
считается. Еще поспорить стоило, справился бы с непобедимым JIaнселотом  сам
король Артур! Поэтому на Грифлета  ставки  принимались  2:1,  тогда  как  на
малоизвестного Рабиновича 10:1. Да это и понятно - кто  захочет  ставить  на
темную лошадку?
   Сеня, конечно, такой шанс упустить не  мог.  Пока  Жомов  помогал  ему  с
подгонкой амуниции, Pабинович пинками выгнал под дождь  ворчащего  Попова  и
заставил Андрюшу вложить все сбережения друзей в себя самого.  Единственное,
что Рабиновичу  не  удалось  вытащить  у  эксперта,  так  это  килограммовый
серебряный крест. Неизвестно почему, Попов сроднился с этим амулетом и  едва
не  стукнул  Рабиновича  крестом  по  лбу,  когда  тот  попытался   отобрать
серебряную безделушку силой.
   Каута постоянно вертелся поблизости от Жомова, давая ценные советы.  Сакс
пожертвовал ради такого случая даже свою кольчугу, которую Рабинович нацепил
под металлический нагрудник,  выделенный  сердобольным  Жомовым.  Горшок  на
голову Сене тоже нашли. Даже почти подходящего размера! Если Рабинович резко
не мотал головой, то и шлем соглашался не сползать ему на глаза.
   - Блин, бронежилет и полный боекомплект меньше весят!  -  удивился  Сеня,
попытавшись попрыгать в новой форме. - На лошадь меня сами сажать будете...
   Жомов оглядел  друга  с  ног  до  головы  и  остался  доволен.  Прикид  у
Рабиновича вышел  классный.  Это  ничего,  что  в  доспехах  Сеня  напоминал
хоккейного вратаря, скрещенного с Медным всадником!  Главное,  что  выглядел
стильно. Совершенно по существующей моде.
   Прямо перед началом поединка  Жомов  занялся  главной  частью  вооружения
Рабиновича. Ваня беспардонно обломал с турнирного копья железный наконечник,
чем вызвал у Кауты истерику. Вместо него Жомов намертво  привязал  к  древку
свою резиновую дубинку. Это безобразие вообще довело  несчастного  сакса  до
приступа стенокардии.
   "Демократизатор? Рабиновича  Иван  повесил  владельцу  на  пояс.  И  Сене
пришлось минут пятнадцать тренироваться для того, чтобы суметь его отцепить,
пользуясь тем минимумом обзора, который оставляли ему прорези в  гермошлеме.
С пятой попытки это получилось, и оба друга  решили,  что  Рабинович  к  бою
теперь достаточно подготовлен.
   - Ты, главное, Сеня, в него этой хреновиной  попади,  -  давал  последние
инструкции Жомов, тыча своей лапищей в новоизобретенное копье. - Потом падай
с лошади и мочи его лежачего. Только сам себя дубинкой не  приласкай!  А  то
снесет голову к шутам собачьим...
   Собаки-то тут при чем?! Я, что ли, по ристалищу как дурак буду носиться?
   Попов вернулся как раз к тому моменту, когда сенешаль  с  надрывом  начал
вопить, вызывая бойцов  к  поединку.  Андрюшино  возвращение  оказалось  как
нельзя кстати, потому что Жомов с Каутой  никак  не  могли  вдвоем  затащить
Рабиновича на каурую кобылу. Стоило им посадить Сеню верхом с одной стороны,
как тот тут же начинал падать на другую!
   Видя столь впечатляющие навыки  верховой  езды,  болельщики  на  трибунах
заулюлюкали и засыпали Рабиновича насмешками. Хорошо,  хоть  яйцами  тухлыми
кидать не стали! Когда Сеню наконец усадили на кобылу, ставки на него  упали
до 20:1.
   Услышав такое, Рабинович едва снова не вывалился из седла. Он так страшно
начал  ругаться,  что  Жомов  испугался  за  свою  психику.  Иван  попытался
успокоить Сеню, но ничего из этого не вышло. Рабинович  начал  стаскивать  с
себя металлический нагрудник и требовать, чтобы Попов пошел и внес эту часть
амуниции в качестве еще одной ставки.
   Такого издевательства даже Андрей не выдержал. Он плюнул на свои  чувства
и пошел ставить на Рабиновича серебряный крест.  Только  после  этой  жертвы
Сеня и смог успокоиться. Но заволновалась лошадь. Видимо, богатство Сениного
фольклора что-то повредило у нее в голове.  И  бедное  животное  согласилось
идти на ристалище только задом!
   Сражаться так было,  естественно,  невозможно.  Сенешали,  посовещавшись,
разрешили произвести замену  транспортного  средства.  Такой  рисковый  трюк
потребовал немало  времени.  Поскольку  теперь,  чтобы  снять  Рабиновича  с
лошади, потребовался грум,  пытавшийся  успокоить  расстроенное  животное  в
течение пятнадцати минут.
   К тому времени, когда Сеня наконец смог  выехать  на  ристалище,  Грифлет
изрядно промок под непрекращающимся дождем и начал потихоньку  ржаветь.  Его
лошадь по колено погрузилась в грязь. Вытащить ее из тины на  более  твердое
место удалось лишь с третьей попытки. И то только после того,  как  животное
увидело Попова, направившегося к грумам на выручку!
   На несколько секунд все на  трибунах  затихли,  ожидая  начала  поединка.
Рабинович сквозь узкие прорези шлема  с  трудом,  но  различал  перед  собой
соперника и  смог  нацелить  на  него  импровизированное  копье.  Жена  сэра
Бедивера грациозно уронила с центральной трибуны  прямо  в  грязь  ристалища
носовой платок, в который только что сморкалась, и битва началась!
   Собственно говоря, Сеня сразу этого и не понял. Он услышал  оглушительный
рев труб, грохот барабанов и крики с трибун. Пытаясь разобраться в том,  что
происходит, Рабинович завертел головой и не заметил, как  Грифлет  пришпорил
своего коня. Неизвестно, чем бы кончился поединок, если  бы  в  этот  момент
Попов не шлепнул кобылу Рабиновича по крупу.
   - Пошла,  скотина!  -  заорал  Андрюша,  и  лошадь  больше  подгонять  не
потребовалось. Она с такой скоростью взяла старт, что ее не остановил  бы  и
локомотив, выехавший на встречную полосу!
   Едва не поломав шейные позвонки, Сеня сумел все же  развернуть  голову  в
сторону надвигающегося, словно паровой каток, Грифлета. Всадники встретились
почти в центре ристалища. Сенина кляча выиграла в этом  забеге  больше  трех
метров. Хотя и стартовала с опозданием.  От  прямого  удара  копья  Грифлета
Рабиновича спасло только то, что из-за бешеной скорости кобылы  он  не  смог
удержаться в седле и начал сползать на бок.
   И все же наконечник копья по касательной задел нагрудник Сени и  выбросил
Рабиновича из седла.  Так  что  самостоятельно  падать  с  лошади,  согласно
инструкциям Жомова, Сене не пришлось. Грифлет любезно избавил его от  этого!
Рыцарь сэра  Бедивера  на  мгновение  уверовал  в  свою  победу.  Но  дальше
произошло то, что впоследствии Грифлет никак не мог  объяснить!  Самостийное
копье Рабиновича, выпущенное  ?сарацином?  из  рук,  упало  сверху  на  шлем
доблестного рыцаря. В его глазах тут  же  вспыхнули  стоп-сигналы,  и  снова
сфокусировать зрение Грифлет смог, только уже  оказавшись  по  самые  уши  в
грязи. Удар такой силы несчастный еще не получал  ни  разу  в  жизни!  После
поединка он четыре дня благодарил бога, что Рабинович попал по  нему  только
вскользь. Того, что поверженными окажутся оба бойца, на стадионе  не  ожидал
никто.
   Над ристалищем пронесся тяжкий вздох, а потом наступила тишина.  Сенешали
недоумевающе переглядывались друг с другом и косились  на  Бедивера.  Однако
поединок   не   остановили,   поскольку   ничейный   исход   правилами    не
предусматривался.
   Оставалось только ждать, кто сможет первым подняться. Обвиняемый или  его
противник?
   Грифлет оказался проворнее. Хотя что ему? Он мужик  привычный!  Падать  с
лошади спиной назад рыцарю уже приходилось. А вот Сене это было впервой.
   Несколько секунд Рабинович считал синичек, завертевшихся перед ним  после
удара, и Грифлету этого хватило, чтобы встать на ноги.
   Рыцарь уже занес меч над неподвижным ?сарацином? и хотел  из  уважения  к
сопернику предложить ему сдаться, но подлый Сеня неожиданно быстро отцепил в
положении лежа дубинку от пояса и саданул ею прямо  по  закованной  в  броню
коленной чашечке Грифлета. Нужно ли уточнять, на  сколько  метров  отбросило
бедного рыцаря?..
   Пока Грифлет приходил в себя, Сеня умудрился встать на ноги. Он подошел к
ошарашенному рыцарю вплотную и стукнул  его  ?демократизатором?  по  голове.
Естественно, что Грифлет с подобными ментовскими замашками  знаком  не  был,
поэтому просто с тихим бульканьем погрузился по самый кончик шлема в  жидкую
грязь.  Сеня  некоторое  время  пытался  дубинкой  нащупать  в  тине  своего
соперника, но затем плюнул и отошел в сторону. Бой был закончен!
   Оруженосцы Грифлета граблями выудили его на поверхность  и  поставили  на
ноги. Контуженый рыцарь долго тряс головой, а затем позволил  снять  с  себя
шлем.
   Качающейся походкой он  подошел  к  Рабиновичу  и  в  абсолютной  тишине,
наступившей на трибунах, произнес:
   - Сэр, даже Ланселот Озерный не сравнится с вами по доблести  и  силе.  Я
полностью признаю  свое  поражение  и  прошу  вас  принять  от  меня  клятву
верности! - И Грифлет опустился в грязь на одно колено.
   - Какую клятву, жалкий поедатель тараканов! - заорал Бедивер и вскочил со
своего места. - Убей его сейчас же, предатель.
   - Никак невозможно, сэр, - покачал головой Грифлет. - Этот рыцарь победил
меня в честном  бое  и,  согласно  законам  ристалища,  имеет  полное  право
распоряжаться моей жизнью и имуществом. К тому же Высший суд,  что  вершился
здесь, целиком оправдал его, сняв ваши обвинения. И теперь, сэр Бедивер,  вы
кое-что должны сему доблестному воину!..
   После этих слов Грифлет  снова  свалился  в  грязь.  Рабинович  попытался
поднять его, но нагрудник перевесил, и Сеня улегся рядом. Выбраться из глины
ему помог Жомов, подбежавший к центральной трибуне.
   - Че, туго въезжаешь? - поинтересовался Иван у Бедивера.  -  Гони  бабки,
козел, а то сейчас рыло набок сворочу!..
   Бедивер от такого нахальства застыл с открытым ртом. После слов Жомова по
трибунам пронеслась новая волна ропота, а затем наступила тишина. Все ждали,
что ответит Бедивер на  такую  непонятную  фразу.  Смысл  ее  ускользнул  от
аборигенов, но ясно  было  всем,  что  Жомов  произнес  некую  ?сарацинскую?
формулу вызова на поединок.
   - Сэр, я думаю, что  вы  также  имеете  право  на  сатисфакцию!  -  после
некоторого раздумья произнес один из сенешалей. - Вам приготовить доспехи?
   - Нет. Меня ждут государственные дела, - недовольно проворчал Бедивер.  -
Я прощаю сему чужестранцу его неразумные слова и, как полагается, плачу этим
воинам компенсацию моральных убытков. Оповестите их, что в течение  двадцати
четырех часов они должны покинуть мой  город.  Иначе  я  имею  полное  право
арестовать их как бродяг и мошенников!
   Бедивер   бросил   сенешалю   мешочек   с   деньгами   и,   величественно
развернувшись, скрылся в глубине трибуны. Сразу после этого  зрители  начали
расходиться по  домам.  Большинство  из  них  поливали  грязью  и  без  того
перемазанного Грифлета. Они никак не могли простить ему того,  что  потеряли
свои деньги. Лишь единицы, поставившие на Рабиновича,  радостно  смеялись  и
подсчитывали барыши.
   -  А  какого  хрена   этот   козел   командует   теперь?   -   недовольно
поинтересовался у Сени Жомов. - Чего это мы должны из города уходить?  Пусть
сам сваливает, если наше общество его не устраивает!
   В этот момент  к  ним  повернулась  жена  Бедивера,  довольно  неопрятная
дамочка, лет пятидесяти на вид. Она  уходила  с  трибуны  последней.  Бросив
Рабиновичу еще один не совсем гигиеничный платок, женщина перегнулась  через
перила и произнесла низким голосом, похожим на гул топки в котельной:
   - Я буду ждать вас сегодня ночью у себя в покоях, доблестный  рыцарь!  Не
разочаруйте меня...
   - Та-ак! Ваня, нам действительно нужно исчезнуть  из  города  в  двадцать
четыре часа, - торопливо произнес Рабинович, стараясь  натянуть  обратно  на
голову рыцарский шлем.
   - А че ты, Сеня, теряешься? - хмыкнув, поинтересовался Жомов. - Она  баба
ничего. Глаза закроешь, и сойдет  за  свеженькую!  Рабинович  непременно  бы
огрел друга дубинкой, если бы смог быстро  поднять  руку.  Но  металлические
нагрудники помешали осуществить эти коварные намерения,  и  Жомов  отделался
легким испугом. Отобрав у Сени ?демократизатор? - для общего спокойствия,  -
он повел его переодеваться после ратных трудов...
   В кабаке, что приютился на самом выезде из  Бенбери,  собралась  довольно
большая толпа пьяных  аборигенов.  Саксы  перемешались  с  бриттами,  юты  с
норманнами,  и  все  обсуждали  утренний  поединок.  По  большей  части  все
разговоры сводились к одно фразе: ?За державу обидно?! И  после  нее  кружки
осушались и наполнялись вновь.
   Когда трое  друзей  в  сопровождении  сакса  Кауты  и  бриттского  рыцаря
Грифлета со своим оруженосцем ввалились в этот  кабак,  разговоры  мгновенно
стихли. На рыцаря косились, но высказывать претензии по  поводу  проигранных
денег не решались. А когда до остатков рассудка пьяных аборигенов дошло, что
новые посетители пришли сюда надолго, то большинство из гуляк  потянулось  к
выходу.
   - Что же вы мне посетителей пугаете? -  запричитал  кабатчик,  с  опаской
подходя к столику, занятому друзьями. - Все дело рушите...
   - А в рыло? - полюбопытствовал Каута, за  что  получил  по  спине  полный
одобрения хлопок от Жомова. - Выпить неси!
   Сеня великодушно выложил на стол из заметно потяжелевших  после  выигрыша
на тотализаторе карманов несколько мелких серебряных  монет.  Чуть  подумав,
половину он забрал обратно, пояснив остальным,  что  ?этой  продажной  морде
будет вполне достаточно такой суммы за дерьмовую выпивку?!
   Впрочем,  одной  выпивкой  Рабинович  не  отделался.  Изголодавшийся   на
арестантских харчах, Попов потребовал обслуживания по полному разряд. Увидев
количество  поглощаемых  Андрюшей  и  Жомовым   блюд,   кабатчик   несколько
повеселел, а Рабинович начал недовольно ворчать.
   - И куда в вас столько влезает? - горестно вздыхал он. - Могли  бы  и  не
жрать так много. Нам, между прочим, нового приработка не светит...
   - Да пошел ты со своим приработком к кузькиной матери!  -  огрызнулся  на
него Иван. - Сам не ешь, так людям не мешай.
   Каута и оруженосец Грифлета сидели несколько поодаль от остальных.
   Отсутствием аппетита  ни  один,  ни  другой  не  страдали.  И  Рабиновичу
пришлось напрячься, чтобы  заплатить  кабатчику  меньше,  чем  тот  надеялся
получить. Впрочем, сам Сеня от остальных по части поглощения  пищи  тоже  не
отставал. Почти не ел один только Грифлет. Он сидел, низко опустив голову  и
кидая Мурзику под стол большие куски мяса. Единственный  нормальный  человек
во всей компании!
   Понимает, что псы иногда тоже есть хотят.
   - Гриф, ты че пригорюнился? -  попытался  растормошить  рыцаря  Жомов.  -
Кончай бычиться. С нами