нить  вежливость,
терпеливо ответил Сеня.
   - Дурачок! Где ты видел такие перья, - Ровена подбежала к Рабиновичу и  в
наступившей мгновенно тишине забрала у него  шлем,  подняв  над  головой.  -
Павлины бывают только в сказках. А это неувядающие цветы папоротника. А  ваш
Корявень - дурак...
   - Стоп, стоп, стоп! - замахал руками Попов. - Почему это  неувядающие?  Я
читал, что папоротник цветет всего одну ночь.  На  Ивана  Купала,  по-моему.
Потом цветы облетают.
   -  Правильно!  Облетают,  если  их  в  эту  ночь  не  сорвать,  -  словно
первоклассникам объяснила принцесса. - Зато сорвав,  их  потом  можно  будет
носить как украшение, и они никогда не завянут.
   - Все. Приехали, - пробормотал Жомов, опускаясь на  пол  вдоль  стены.  -
Перья - цветы. Цветы - перья. Курицы - кукушки. А я вообще дикий лев!
   - А какая теперь разница? - полюбопытствовал Рабинович. - Один хрен мышей
не ловишь.
   В гробовом молчании вся компания вернулась к столу, оставив Ровену стоять
в углу  со  шлемом  в  руках.  Принцесса,  видимо,  рассчитывала  на  бурные
аплодисменты, плавно переходящие в овацию, поэтому выражение ее  лица  после
такого поступка мужской (если можно так сказать про всех!)  части  населения
пещеры пересказать не берусь.
   Ровена подождала, пока все сядут за стол или около него. Потом подошла  к
Сене,  поставила  перед  ним   шлем   и,   презрительно   дернув   плечиком,
демонстративно уселась ко всем присутствующим спиной. Дескать, ?а я  никогда
и не рассчитывала на благодарность мужчин!?.
   - Ладно. Мерлин мог и не знать, чем перья павлина  отличаются  от  цветов
папертника, - наконец нарушил  молчание  Рабинович.  -  Будем  считать,  что
главная проблема решена.
   - А как насчет кукушки? - поинтересовался Аллан.
   - С птицей разберемся завтра, - отмахнулся от него Сеня.
   - А сегодня, думаю, нам всем не мешает напиться. Как свиньям. Для  снятия
стресса.
   Доставай-ка, Андрюша, свою самогонку...

ГЛАВА 6

   - Мы что, все две дюжины яиц  под  несчастного  мужика  класть  будем?  -
шепотом поинтересовался Аллан, стараясь никого не разбудить. - Он же  их  не
накроет.
   - Пусть он самок своих накрывает! - так же негромко фыркнул Рабинович.  -
А на яйцах он сидеть должен.
   - Ну я и говорю...
   Первые слепые лучи солнца только пытались заглянуть под  свод  пещеры,  а
Сене уже не спалось. Ни свет ни заря он выбрался из-под  теплого  шерстяного
одеяла и, шлепая босиком по холодному каменному полу, пошел будить иомена.
   Помня  о  сжатых  сроках,  оставленных  им  спиралью  времени,  Рабинович
торопился начать процесс по получению птенцов из-под кукушки.
   Аллан  проснулся  от  первого  прикосновения,  словно   задремавший   ?на
тумбочке? ?дух" - дневальный после  пинка  дежурного  по  роте.  Иомен  даже
среагировал на побудку идентично молодому  солдатику  -  удивленно  захлопал
глазами, пытаясь понять, где он, что делает и  кто  его  тормошит.  Впрочем,
непонимание Аллана вполне объяснимо. Просто вчера нужно  было  меньше  пить.
Например, как Рабинович.  Сеня  хоть  и  предложил  вчера  устроить  большую
попойку ?для снятия стресса?, как  он  выразился,  однако  под  укоризненным
взглядом Ровены самогонка ему пошла не в то горло.  И  после  третьей  рюмки
Рабинович пить отказался. К большому удивлению Попова и к  восторгу  Жомова.
Ваня даже одобрительно похлопал Рабиновича по плечу, заявив, что ?такие люди
нам позарез нужны?, и без зазрения совести опрокинул в свое бездонное  чрево
рюмку, налитую Сене. В общем, Рабинович с утра был как огурчик, в отличие от
остальных бедолаг, которым еще предстояло проснуться и в  очередной  раз  на
собственном опыте убедиться, какая приятная вещь похмелье!
   - Курей-то куда девать? - снова зашептал иомен, хватая одну из  корзин  с
несушками. - Они ведь кукуша заклюют, когда мы его на яйца посадим.
   - А хрен  их  знает,  -  пробормотал  Рабинович  и  осмотрелся.  -  Найди
какой-нибудь пустой котел с крышкой да засунь их туда. Потом  решим,  что  с
ними делать.
   - А что с ними можно делать? - удивился иомен. - Бошки свернуть да в  суп
отправить.
   - Вот я и говорю, что потом решим, - почему-то недовольно пробурчал Сеня.
- Некогда с ними возиться. Давай кукушкой займемся.
   Аллан  посмотрел  по  сторонам,  выискивая  взглядом   котел   подходящих
размеров.  В  полумраке  пещеры  что-либо  разобрать  было  трудно,   однако
прилежный иомен с поставленной задачей справился. Что и немудрено. Поскольку
не мытый после вчерашнего пиршества котел стоял прямо посреди  единственного
в пещере стола.
   Схватив обеих наседок в руки,  Аллан  засунул  их  в  медную  посудину  и
прихлопнул не менее медной крышкой. Звон при  этом  получился  впечатляющий.
Словно от набатного колокола во время татаро-монгольских набегов. Аллан,  не
ожидавший такого аккомпанемента своим  действием,  просто  окаменел  посреди
пещеры колдуна.
   - Та-ак, бля. И кому тут музыки захотелось? - грозно зарокотал  откуда-то
из дальнего угла бас Жомова. - Какой скотине соло для барабанов без оркестра
на черепушке устроить? Чего молчите, сволочи?
   Неизвестно, каких ответов на свои провокационные вопросы ожидал Ваня. Для
истории  это  останется  вечной  тайной,   поскольку   Жомов   не   услышал,
естественно, ни одного. Несчастный иомен даже если бы захотел, все  равно  и
буквы произнести не мог. Поскольку язык у  него  прилип  к  зубам,  намертво
склеив верхнюю челюсть с нижней. Зато Попову говорить ничего не мешало!
   - Кому не спится утром рано? -  пробормотал  Андрюша,  с  трудом  оторвав
голову от глиняного  горшка,  почему-то  заменившего  ему  вчера  соломенную
подушку.
   Увидев прямо перед  глазами  опухшее  личико  Ивана,  Попов  сам  себе  и
ответил:
   - Понятно. Жомову-барану.
   - Это ты, козел, гремишь тазами? - грозно полюбопытствовал Ваня. - В рыло
хочешь?
   - Ой, напугал. Сейчас в штаны наделаю! - простонал Попов и  уронил  буйну
головушку на подушку, забыв, что ее заменяет.
   Глиняный горшок оказался менее прочным,  чем  тот,  что  располагался  на
плечах у Андрюши. Не выдержав лобового столкновения, он раскололся на мелкие
черепки. А черепушка Попова от удара сначала об горшок, а затем и о каменный
пол загудела громче, чем медный котел.
   Андрюша, слегка контуженный, естественно, выдал отборную порцию  мата  на
всех языках, которые знал (на литературном русском, разговорном русском и на
молодежном  сленге  русского  языка!).  И  хотя  громкость  этой  ругани  не
поддерживалась всеми децибелами, имеющимися в арсенале Попова, для больной с
похмелья жомовской головы и это  оказалось  излишне  громким.  Ваня  попытал
пнуть непослушной ногой верещавшего Попова. Однако не смог в полутьме  верно
оценить расстояния и вместо Андрюши угодил  точно  по  дремлющему  Горынычу.
Трехглавый монстр изобразил футбольный мячик и  бодро  пропрыгал  из  одного
угла пещеры в другой. Видимо, похмелье у Горыныча оказалось  более  сильным,
чем все его разновидности, известные до этого науке.  Монстр  не  смог  даже
заметить,  что  его  куда-то  транспортировали!  Не  говоря  уж  о   способе
транспортировки.
   - Мужики, хватит орать, - умоляюще попросил Горыныч. - И без  вас  голова
трещит.
   - Какая из трех? - любезно поинтересовался Рабинович,  к  ногам  которого
Жомов отпасовал монстра.
   - Из шести, ты хотел сказать? -  поправил  Сеню  Горыныч  и  закрыл  свои
...надцать голов последними двумя крыльями. - Сумасшедший  дом  какой-то.  И
когда это кончится? Мама, забери меня отсюда! Обещаю, что до ста  семнадцати
лет даже пива в рот не возьму...
   - Тяжелый случай, - прокомментировал ситуацию Рабинович. - Эк как  у  нас
зверюгу-то с самогонки пробрало!
   - Да заткнетесь вы, что ли?! - благим матом истошно заорал Попов так, что
в пещере сразу завелось эхо.
   Оно попрыгало от стенки к стенке, искажая смысл сказанной Андрюшей фразы,
а  затем  сбежало  обратно  в  лес,  решив  не  травмировать  свою   психику
незнакомыми уху эстета выражениями.  После  этого  позорного  отступления  в
пещере Мерлина стало так тихо, что стало слышно, как  храпит  Каута.  Просто
храпит, и все!..
   - Мальчики, вы уже закончили? - послышался из-за занавески нежный голосок
Ровены. - Мне уже можно выйти?
   - Не вздумай! Тут Жомов без штанов, - остановил принцессу  Андрюша.  -  И
еще неизвестно, у кого их поискать нужно. Вон Каута спит до сих пор.  Видно,
укатали Сивку крутые горки...
   Попов понял, что сказал лишнего,  но  было  уже  поздно.  Прямо  в  центр
пещеры, едва не опрокинув единственный стол, откуда-то  с  потолка  свалился
только что помянутый Сивка с белоснежной гривой.  Единственным,  что  мешало
полному сходству этого индивидуума с  недавней  сивой  кобылой,  были  некие
части тела, присущие каждой мужской особи  и  обычно  свисающие  между  ног.
Если, конечно, особь не носит штанов. В этом  случае  вышеупомянутых  частей
тела попросту незаметно.
   - Е-мое, вот это прокатился! - заплетающимся языком пробормотал мерин,  в
котором проницательный читатель легко  узнает  того  самого  Сивку.  -  Хрен
больше когда на ?американские горки? сяду. И-и-го-го!
   Мерин  шатающейся  походкой  поплелся  к  выходу   из   пещеры,   а   все
присутствующие провожали его взглядом, не в силах произнести ни слова.
   - Мальчики, кто это был? - раздался из-за занавески голосок Ровены,  едва
на ступеньках смолкло цоканье копыт.
   - Андрюшин друг, - ехидно ответил Рабинович.
   - Белая горячка, - почти одновременно с ним произнес Иван. - Ну,  о-очень
белая. Причем совершенно бесплатно.
   - Мужики, я, честное слово, не хотел,  -  растерянно  переводя  взгляд  с
одного недружелюбного лица на  другое,  пробормотал  Попов.  -  Как-то  само
вырвалось.
   Ответом  на  эти  оправдания  была  гробовая   тишина,   за   исключением
незначительного возгласа Мурзика. Пес вчера, как и ранее, не выпил ни глотка
алкоголя, но после  утренней  встряски  явно  чувствовал  себя  не  в  своей
тарелке.
   Он облаял  Попова,  затем  Рабиновича  и,  гавкнув  пару  раз  в  сторону
исчезнувшего Сивки, окончательно успокоился.
   -  Андрюша,  а  ты  дурак!  -  обрадованно  проговорил   Жомов,   прервав
затянувшееся молчание. - Штаны-то на мне.
   - А-а. Значит, померещилось, - промямлил Попов, совсем забыв о  том,  что
собирался пошутить. - Надо завязывать с этой пьянкой...
   - Так мне можно выходить?  -  нетерпеливо  перебила  Андрюшу  Ровена,  не
расслышав самой умной фразы, произнесенной Поповым за всю свою жизнь.
   - Да! - гаркнули ей в ответ все в один голос.
   От этого крика проснулся, наконец, Каута. Он полчаса  раздраивал  рукавом
затекшие глазки, стараясь рассмотреть что-либо в утреннем полумраке  пещеры.
Увидел сакс немногое.  Однако  и  этого  ему  хватило,  чтобы  почувствовать
напряженную обстановку вокруг Попова.
   - Что это было? - хлопая ресницами, спросил Каута. - Я что-то пропустил?
   - Да, - ответил ему за всех Рабинович. - И я тебе завидую...
   Как Сеня ни старался сохранить спокойствие,  однако  к  сюрпризам  Попова
привыкнуть было трудно. Ладно еще, когда предыдущие ненормальности случались
на некоторой дистанции от него.  Но  в  этот  раз  горделивое  сваливание  с
потолка и бравое шествие Сивки прямо перед носом Рабиновича вывело начавшего
привыкать ко всему кинолога из душевного равновесия.
   Наверное, только сейчас Сеня в первый раз почувствовал себя,  да  и  всех
остальных  ментов,  чужеродным  вкраплением  в  этом  мире  магии,  меча   и
громыхающих доспехов. Там, откуда они пришли, было  все  привычно  и  вполне
объяснимо: машины едут, потому что колеса крутятся; свет горит,  потому  что
лампочку в подъезде ввернула какая-то добрая душа.
   А здесь то эльфы под носом летают, то лошади падают с небес, то хреновины
древообразные по лесу  расшагивают.  Да  один  Горыныч  чего  стоит!  Примус
говорящий... В общем, Рабиновичу настолько сильно захотелось домой, подышать
нормальным изгаженным воздухом, что он поспешил вытащить из силков кукушку.
   - Алан, где корзина с яйцами? - рявкнул на всю пещеру кинолог, не обращая
внимания на явление Ровены народу.  А  посмотреть  было  на  что.  Принцесса
нацепила на себя узкую золотую корону,  найденную  среди  прочего  инвентаря
Мерлина, облачилась в  белоснежную  короткую  тунику,  перетянутую  в  поясе
золотой же цепочкой, и надела на руки несколько не менее золотых  браслетов.
А если учесть, что в руках Ровена несла совсем уж золотую жомовскую питейную
емкость, то можно представить, как она блистала  в  свете  единственной  (но
очень большой!) свечки, которую Горыныч догадался зажечь.  Впрочем,  были  и
еще люди, кроме  Рабиновича,  не  обратившие  на  принцессу  ровно  никакого
внимания. А именно Жомов, Попов, Аллан и Каута. Первый усердно искал емкость
с водой, чтобы утолить утреннюю жажду. Второй попросту не мог прийти в  себя
после сказанной не вовремя  фразы.  Аллан  как  раз  в  это  время  бросился
помогать Рабиновичу. Ну а Каута лежал  по  другую  сторону  стола  и  видеть
ничего не мог.
   - Хм, - фыркнула Ровена, увидев такую массу внимания и подобающего случаю
восхищения. - А я вам опохмелиться припасла. Впрочем, если вы не хотите...
   - Как это не хотим! - заорали в один голос Попов с Жомовым.
   - Ровеночка, милая, большое тебе спасибо, - затараторил Иван, еще  острее
почувствовав приступ  жажды.  -  Ты  у  нас  молодец.  И  вообще,  прекрасно
выглядишь.
   - Вот именно, - добавил Попов. - Ванька, разливай! А я сейчас  что-нибудь
закусить найду...
   Напрочь забыв о чувстве неловкости и вины  за  свою  невольную  проделку,
Андрюша бросился к столу. Как это ни странно, но на нем ничего съестного  не
оказалось. Единственным, что  в  большей  или  меньшей  степени  можно  было
принять за продукт питания, оказался здоровый медный котел, плотно  закрытый
крышкой.
   Вполне понятно, что Попов эту крышку содрал и сунул свой  любопытный  нос
внутрь, пытаясь определить, можно ли там обнаружить что-то съедобное.  Пища,
конечно, в котле была. Однако  требовала  сначала  некоторой  обработки  при
помощи ножа и кипятка. А поскольку  приготовить  к  употреблению  содержимое
первобытной кастрюли никто не удосужился, то Попов был  несказанно  удивлен,
увидев, что находится у нее внутри.
   Удивились и куры. До смерти замученные вчерашним переездом из  деревни  в
пещеру, обе птицы ночью плохо спали, поскольку им  казалось,  что  яйца  под
ними ворочаются. Едва проснувшись,  уставшие  и  злые,  куры  были  нахально
сдернуты неким гуманоидом, имя которого не будем говорить, со своих  кладок,
из-за которых претерпели столько мучений.
   Понятное дело, что заключение птиц в  котел  в  неубитом  виде  было  ими
расценено  как  погребение  заживо.  Настроение  курам  такая  процедура  не
добавила. Более того, птицы в полубредовом состоянии сидели внутри  котла  и
грезили, как выклюют глаза своему мучителю. Естественно, что куры гуманоидов
сослепу перепутали. Но ведь никто же не просил Попова  без  спросу  лезть  в
котел носом!
   - Мужики, а че, у нас в котле куры вывелись? - пробормотал Андрюша,  тупо
глядя на копошащихся птиц. - Или это у меня зрительные галлюцинации?
   То, что птицы в котле не являются пьяным бредом,  Попов  понял  буквально
через секунду. Когда одна из курей  подпрыгнула  и  клюнула  его,  целясь  в
правый глаз. Правда, особой меткостью, как и зрением, птичка не  отличалась,
поэтому, на Андрюшино  счастье,  попала  ему  в  левое  ухо.  Что,  впрочем,
доставило Попову лишь малую толику радости.
   Эксперт  от  неожиданности  даже  забыл  заорать.  Он  просто   упал   на
четвереньки и пополз под стол. Разъяренные, а может, просто уже  сумасшедшие
куры, выбравшись из котла, попытались отыскать свою сбежавшую мишень. И, как
на  грех,  на  глаза  им  попалась  сверкающая  золотом  Ровена.   Чуть-чуть
подкорректировав свою траекторию, птицы рванулись к ней.
   Ровена застыла, широко открытыми глазами глядя на приближающихся пернатых
хищников. Она даже руками закрыться  от  них  не  могла.  Поскольку  бросить
жомовскую рюмку ей не позволяла совесть, а  поднять  ее  повыше  не  хватало
девчоночьих сил.
   Словно Матросов на амбразуру,  Сеня  бросился  под  острые  клювы  курей,
закрывая грудью принцессу. По дороге он даже успел крикнуть: ?Попов, я  тебя
убью!?, а также выронить из рук мешающую кукушку. Лесная ?кидала? несказанно
этому обрадовалась.
   Естественно, не тому, что Сеня Попова убьет! На Андрюшу ей было  начхать,
поскольку  эксперт  ей  ничего  плохого  еще  не  успел   сделать.   Кукушка
обрадовалась, что снова может летать, и действительно полетела. Но поскольку
она не летучая мышь и в пещерах не бывала, то перемещаться по  мерлиновскому
жилищу стала крайне странно: поочередно стукаясь обо все стенки.
   Сами куры почему-то клевать Рабиновича не  стали.  То  ли  посчитали  его
ядовитым, то  ли  просто  испугались  Сениной  рожи.  Этого  мы  не  узнаем,
поскольку обе птицы наотрез отказались давать интервью. Так  или  иначе,  но
Рабиновича они благополучно обогнули и решили присоединиться к кукушке в  ее
упоительном стремлении пробить стены. Правда, сделали это на уровне  пола  -
летчики из них получились плохие.
   - Лови кукушку! -  заорал  Рабинович,  видя,  что  для  Ровены  опасность
миновала.
   - Мочи курей! - поддержал его Попов.
   И тут началось бог весть что! Пока принцесса  растерянно  стояла  посреди
пещеры с жомовской питейной принадлежностью в руках,  вокруг  нее  воцарился
хаос. Аллан, Рабинович и Каута заметались вдоль стен, стараясь  схватить  за
хвост кукушку. Жомов мешался у них под ногами, пытаясь схватить двух  других
беглянок.
   А Попов, как старший по званию, сидел под столом и командовал процессом.
   Когда к поимке  преступников  подключилась  авиация  в  виде  Горыныча  и
голосистый, весьма прыткий Мурзик, ситуация в пещере только ухудшилась.  Два
новых действующих лица, у одного из которых лиц  на  самом  деле  было  три,
здорово добавили неразберихи.
   Горыныч стал все  портить  потому,  что  после  употребления  алкалоидов,
которые ему  крайне  не  рекомендуются,  никак  не  мог  сориентироваться  в
пространстве. Поднявшись на высоту кукушиного полета, монстр вместо птицы то
и дело хватал за руку кого-то из людей. Причем  делал  это  выборочно  и  со
вкусом. У Аллана, например, перекусал все десять  пальцев.  Ну  а  Мурзик  -
вроде бы умный пес! - вместо того, чтобы ловить курей, до которых мог вполне
достать зубами, стал помогать своему хозяину.  Естественно,  его  прыжки  на
кукушку эффекта не произвели. Зато очень  понравились  остальным,  поскольку
пес умудрился изредка сбивать людей с ног. На его счет  можно  записать  два
успешных тарана Кауты, одну подсечку Рабиновича и бросок Аллана через правое
заднее бедро.
   Ровена тоже немного поучаствовала в охоте на птиц. Осторожненько,  бочком
переместившись через  всю  пещеру,  принцесса  постаралась  заслонить  собой
дверь, закрывая кукушке путь к свободе. Впрочем, если бы у птицы было  время
остановиться и осмотреться в поисках выхода из темницы, то Ровена не  смогла
бы ей помешать сбежать. Поскольку росточку принцесса была маленького, к тому
же не рискнула выпустить чашу из рук, беспокоясь за остатки ее  драгоценного
содержимого, которым собиралась порадовать мужчин.
   Андрюша Попов и раньше никогда не отличался стойкостью  психики,  а  сидя
под столом, и вовсе потерял самообладание от мельтешащих  вокруг  него  ног.
Людских  и  не  очень.  Решив  коренным  образом  изменить  все  бестолковые
перемещения беглецов и членов группы захвата, он высунул  голову  из  своего
укрытия.
   - Все, хватит. Я смотреть на это больше не могу,  -  пробормотал  Андрюша
себе под нос и заорал:
   - Всем стоять! Мать вашу...
   Первыми  остановились  куры.  Собственно  говоря,  вряд  ли  они   хотели
прекращать веселую игру в пятнашки, но, на свою  беду,  оказались  прямо  на
пути поповской звуковой