ться и не придумала ничего  лучшего,
как попасть старушке в ягодицу. Где она ее только нашла!!! Так вот. Об  этом
случае в участке говорили все, а я лично стал  свидетелем  того,  как  мент,
заслоненный от смерти старушкой, отплатил ей добром за добро. Вы никогда  не
догадаетесь, что этот оперативник для бабульки сделал! Он встретил ее  после
выписки у больницы и... перевел на другую сторону оживленной улицы!
   У нас, у овчарок, глухота инфекционным путем  не  передается.  Видимо,  у
людей такое возможно. И, окрыленный чувством выполненного долга, оперативник
вернулся назад, не слыша криков старушки о том, что она живет на  той  самой
стороне, где стоит больница. А светофоров, между прочим, на три  квартала  в
обе стороны не было!
   Мой Сеня после безвременной утраты фуражки, видимо, стал крайне подвержен
всяческим человеческим инфекциям. Поэтому и подхватил от  Аллана  страсть  к
романтике на большой дороге, от  Грифлета  -  благородство,  а  от  Кауты  -
чувство самопожертвования. Если добавить к этому, что Рабинович - еврей  (вы
еще не забыли об этом?), то можно представить, какая гремучая смесь из таких
ингредиентов случилась.
   Да что там говорить о моем Сене! Даже Попов, устыдившись своего минутного
малодушия, стал взывать трубным гласом к восстановлению справедливости путем
вызволения заключенных из лап норманнских садистов. Думаю, поведение  Жомова
комментировать вообще не нужно! Каута арестован все-таки...
   Аллан тоже не возражал, поскольку имел  очевидную  для  любого  психиатра
склонность к авантюрным поступкам. Единственным, кто высказался против акции
в Ноттингемском замке, оказался Горыныч.
   - Позвольте вам напомнить, благородные спасатели, что в том случае,  если
хоть одному из вас подрежут крылышки, этому миру придет конец. Мне, вместе с
ним, тоже! - проговорила эта  газовая  горелка,  едва  ей  удалось  вставить
слово. - Я здесь не так  давно,  как  вы,  но  успел  заметить,  как  быстро
меняется окружающая действительность. Я, конечно, понимаю,  что  у  вас  три
пары глаз на троих, а я один располагаю такой роскошью, но  наблюдательности
от количества органов  зрения  отнюдь  не  прибавляется.  Сравните  хотя  бы
костюмы, что вам пошили в Каммлане, и наряд Аллана. Чтобы заметить  разницу,
много глаз не нужно. Я тоже,  как  и  остальные,  посмотрел  на  Рабиновича,
который для того, чтобы поберечь форму, носил аборигенский костюм,  а  затем
перевел взгляд на  экс-менестреля.  Конечно,  до  Юдашкина  мне  далеко,  но
отличить мешок с дырками для рук и головы (что был на Сене)  от  элегантного
зеленого камзола Аллана я все же смог.
   - Ну и че? - поинтересовался у Горыныча Жомов. - Просто  хороший  портной
этому пройдохе попался...
   - Да нет, Ваня! Дело не  в  портном,  -  ответил  Попов  вместо  монстра,
опешившего от такой догадливости Ивана. - Стиль одежды изменился. Даже обувь
у него не на деревянной, а на  кожаной  подошве.  Такой  и  на  Грифлете  не
было...
   - Вот-вот! - радостно воскликнул Горыныч. - Я, конечно, не  волшебник.  Я
только учусь! Но ваше измерение самое ближайшее к нам, и мы  его  с  первого
класса проходим. Вот мне и показалось,  что  стиль  одежды  Аллана  явно  из
другой эпохи. Спираль времени уплотняется. И Бейл тому  первый  пример.  Вам
нужно срочно возвращаться...
   - Да что вы к моей одежде привязались? -  обиделся  экс-менестрель.  -  У
вас, у сарацинов, может, и по-другому наряжаются, а мне и так хорошо!
   - Мальчик ничего не понял,  -  с  тяжелым  вздохом  констатировал  Попов,
оглядев Аллана с ног до головы.
   - И это к лучшему, - согласился с ним Сеня. - Давайте перейдем к делу.
   И к делу они перешли! То бишь снова начали спорить. Новым поводом поорать
друг на друга оказался способ проникновения в Ноттингемский  замок.  А  если
быть точнее, то совершенное отсутствие такового.
   - Пусть Горыныч с воздуха стражу от ворот разгонит, - предложил Попов.  -
А потом Ваня с бойцами внутрь ворвется.
   - Я не полечу! - отрезал говорящий огнемет. - Изжога у меня прошла,  и  с
извержением огня теперь проблемы. Без пламени я  не  слишком  эффективен,  а
портить себе желудок из-за двух дикарей я не собираюсь...
   Вы посмотрите на него! Отмазку нашел. О здоровье беспокоиться начал!
   Жомов мое ворчание истолковал по-своему. Он  поднялся  со  своего  места,
подошел ко мне и присел на корточки. Иван обеспокоенно посмотрел мне в глаза
и, видимо, решив, что меня испугали их крики, попытался успокоить,  погладив
по голове.
   Убери руки, козел!!! Извините, но терпеть не могу,  когда  у  меня  между
ушей каждый доброхот клешнями водит. Вы на руки свои смотрели  когда-нибудь?
Пожрут какой-нибудь гадости, а потом свои жирные лапы об мою  чистую  шерсть
вытирают. Я вам что? Полотенце махровое?
   - Сень, че это у тебя с псом? - удивленно отскочил от меня Жомов. - Он че
на своих гавкает? Взбесился, что ли?
   Давай я свои  лапы  об  твою  шевелюру  вытру!  Посмотрю  тогда,  как  ты
?гавкать? начнешь...
   - А ты его гладил когда-нибудь раньше? - с интересом посмотрел  на  Ивана
Рабинович.
   - Не-ет, наверное, - задумчиво протянул Жомов. - Хотя хрен его знает!
   - Вот и не пытайся, - усмехнулся Сеня. - А рычит Мурзик  часто  от  того,
что жрет всякую гадость... Ничего, песик! Вернемся назад,  я  тебе  упаковку
?Педигри? куплю. Обещаю!
   Ну, спасибо, Сеня! Удружил. Я и раньше замечал, что Рабинович не обращает
внимания на мои вкусы. Но тут он, похоже,  совсем  от  лап  отбился.  Только
своем золоте и думает. Забыл совсем, как я бифштексы у них со стола воровал.
Я на всех обиделся и отвернулся. Думаете, кто-нибудь заметил?
   - Я знаю, как в замок незаметно пробраться, - хлопнул себя по лбу  Аллан.
- Только придумать не могу, как мы сэра Грифлета и сакса  спасем  и  обратно
выберемся.
   - Так, мальчик, - остановил его царственным  взмахом  руки  Рабинович.  -
Давай сначала и по порядку...
   Оказывается, завтра  в  Ноттингеме  шериф  устраивает  праздник  в  честь
совершеннолетия своей дочери. Все пройдет по высшему разряду.
   Будет рыцарский турнир среди  претендентов  на  богатое  наследство.  Для
простолюдинов шериф, старательно добивающийся популярности у народа,  словно
президент перед перевыборами, устраивает  соревнование  лучников,  призом  в
котором будет золотая стрела (поскольку девушка уже ангажирована для другого
дела!).
   Как и положено в таких случаях, всеобщая  пьянка  шерифом  гарантирована.
Причем  с  показательными  выступлениями  бродячих  менестрелей.  В   общем,
аборигены будут отрываться на всю катушку, а на закуску им преподнесут казнь
бунтовщиков.
   То бишь Грифлета и Кауты. Победителям рыцарского турнира  и  соревнования
лучников зарезервированы  на  это  зрелище  места  в  партере.  Прямо  перед
помостом.
   - Думаю, на праздник мы сможем попасть незамеченными. Вас в Ноттингеме  в
лицо не знают, а я найду как замаскироваться, - закончил свой рассказ Аллан.
- Правда, малыш Джон будет сильно выделяться...
   - Ты, лох лесной! - подскочил с места Жомов. - За базары отвечаешь?  Кого
ты, урод, малышом назвал?!
   - Утухни, гнида, - спокойным  голосом  оборвал  Ивана  Рабинович.  И  сам
вытаращил глаза от удивления.
   "Гнида? обидела Жомова гораздо больше, чем ласковый ?малыш?. Ваня  быстро
развернулся и с удивительной резвостью попытался заехать Рабиновичу  по  его
длинному носу. Можно подумать, нос за язык отвечает!
   Я среагировать на это не успел. Только клацнул зубами от удивления.  Зато
Попов оказался на высоте! Совершенно ?случайно?  Андрюша  выставил  ногу,  о
которую и  споткнулся  потерявший  разум  Жомов.  Утратив  равновесие,  Ваня
промахнулся по Рабиновичу и повалился на дубовый  стол.  Грохот  был  такой,
какой сотворила бы наконец упавшая Пизанская башня.
   Видимо, утраченный Ванин разум оказался где-то на столе. Поскольку  после
падения и удара головой о столешницу Жомов вмиг успокоился.
   - Вань, ты че? - на всякий случай отскочил в сторону Рабинович.  -  Я  же
пошутил! Совсем дурной, что ли, стал?
   - В морге в следующий раз пошутишь, орел синайский!  -  буркнул  Жомов  и
посмотрел на Андрюшу, с непричастным видом ковырявшего скамейку. -  Еще  раз
культю сунешь мне под ноги, я ее тебе оторву и съесть заставлю.
   - Ладно, - пожал плечами Попов.
   - Воистину говорят, что сарацины горячие парни! - Аллан  выпустил  воздух
из груди. - Теперь я понимаю, отчего за вами  полстраны  гоняется.  С  таким
темпераментом врагов легко нажить.
   - Утухни, гнида! - отыгрался на Бейла Жомов.
   Аллан, естественно, против ?гниды? возражать не стал.
   - Ладно! Забыли, мужики, - проговорил Сеня, пытаясь  вернуть  разговор  в
нужное русло. - Как я понял, в замок-то мы проберемся, но и  к  месту  казни
нас близко не подпустят и назад выбраться не дадут. Выход  один:  мне  нужно
выигрывать турнир лучников.
   - Это почему тебе? - удивился Жомов. - Ты что ли, у  нас  снайпер?  Да  я
разок в мишень из пистолета пальну, и от нее ни хрена не останется!
   - Заставь дурака богу  молиться,  он  и  попу  лоб  расшибет,  -  хмыкнул
Рабинович. - Помолчал бы лучше, Ваня, да до конца бы дослушал...
   Пока Сеня объяснял свой план, я удивленно осматривал его с ног до головы.
   Вроде человек как человек, а соображать начал не хуже породистой немецкой
овчарки! Я настолько был восхищен его замыслом, что до конца  речи  даже  не
почесался ни разу.
   - Одна проблема, - закончил свой рассказ Рабинович. - Я из  лука  стрелял
последний раз только в детстве. И то из пластмассового...
   - Я могу помочь выиграть турнир, - скромно  потупив  шесть  своих  желтых
буркал, произнес Горыныч.
   - Ну, конечно! Как мы не подумали? - съязвил Попов. - Сене  просто  нужно
тебя из лука вместо стрелы запустить. А ты  в  полете  подкорректируешься  и
сразу своими носами три цели поразишь!
   - Смотрите! - обиделся монстр.
   Я  запрыгнул  на  скамейку  рядом  с  Рабиновичем,  чтобы  лучше   видеть
происходящее. Разместив передние лапы на столешнице и положив на них  морду,
я стал наблюдать, как с Горынычем начало твориться странное! Он  сложил  все
три свои клыкастые репы точно одну на другую  и  начал  менять  окраску.  Из
своего  обычного  грязно-зеленого  цвета  Горыныч   вдруг   перекрасился   в
изумрудный. И стал похож на елочную игрушку-переросток.
   Вытаращив свои шесть гляделок, сверкавших  огнем,  словно  поворотники  у
?Запорожца?, монстр уставился на глиняную кружку, стоявшую на краю стола. Ни
с того ни с  сего  этот  предмет,  воспетый  бессмертным  Пушкиным  в  своей
алкогольной оде к няне, поехал по дубовой столешнице. На самом  краю  кружка
слегка оторвалась от поверхности, а  затем  со  скоростью  почтового  поезда
полетела через всю пещеру и разбилась о стену в мелкие брызги.
   - Ни хрена себе! -  только  и  смог  выдохнуть  Жомов.  Я  вообще  только
заскулил от такого беспредела.
   - Что это было?!
   - Телекинез, - смутившись от произведенного на нас  эффекта,  пробормотал
Горыныч, используя для общения, как обычно, среднюю голову (интересно, а чем
остальные две в это время занимаются?). - Правда, я  еще  только  учусь.  Но
даже если Сеня стрелу в обратную от мишени сторону  выпустит,  я  ее  положу
точно в яблочко. С легкими предметами у меня уже неплохо получается. Хотите,
прямо отсюда вон тому саксу камнем в голову попаду?
   - А вот этого не надо! - словно маленькому ребенку выговорил  Сеня.  -  В
людей камнями кидаться нельзя.
   - А в меня, значит, можно? - обиделся Горыныч. - Что  же  ты  в  Каммлане
никого не ругал, когда люди меня  кирпичами  обкидывали?  А  у  меня,  между
прочим, желудок больной...
   - А ты мне хоть слово  дал  тогда  вставить?  -  в  тон  монстру  ответил
Рабинович. Горыныч отвернулся и посинел от стыда.  -  Вот  и  молчи  теперь!
Итак, последняя проблема была решена. Теперь осталось  обговорить  детали  и
начать осуществление гениального Сениного плана.  Техническая  сторона  дела
меня интересовала даже меньше, чем  экстрасенса-Горыныча,  поэтому  я  решил
прогуляться по окрестностям. Уже выходя из Сениной пещеры, я  вдруг  услышал
тот самый вопрос Попова, которого давно ждал. С  того  самого  момента,  как
объявился Аллан Бейл.
   - Слушай, Сеня, -  обратился  сообразительный  Андрюша  к  Рабиновичу.  -
Соревнование лучников, золотая стрела, Ноттингем... Что-то все  это  кажется
мне знакомым. Тебе такой расклад ничего не напоминает?
   - Не знаю, Андрюша, - пожал плечами Рабинович. - Что-то знакомое есть.
   Наверное, читал в детстве какой-нибудь исторический рассказ. Там же везде
турниры и повсюду лучники...
   Тьфу ты! А я еще надеялся. Уйду я от вас, тупые вы.
   - Мурзик, перестань ворчать, - досадливо поморщился на меня Рабинович.  -
Иди погуляй лучше.
   Приготовления к  завтрашней  акции  шли  до  позднего  вечера.  Насколько
позволял ландшафт лагеря, внутри репетировались действия по спасению Кауты и
Грифлета из Ноттингемской крепости. Здесь занимались только лучники  Аллана.
Подготовка же по прикрытию отступления велась совсем в другом  месте.  Сразу
после совещания в пещере Рабиновича Жомов  забрал  с  собой  всех  саксов  и
отправился в ближайшую деревеньку. В ту самую, где мы оставили свои  телеги.
Как там все происходило, я не знаю. Потому что был задействован в  репетиции
спасения самым непосредственным образом: мне было поручено свалить палача  с
помоста.
   Топорных дел мастера изображал один из лучников  Аллана.  Первый  раз  он
стойко выдержал мой бросок, а во всех последующих случаях  падал  со  стола,
изображавшего эшафот, вниз головой, едва Сеня подавал мне команду ?фас?.
   Рабиновичу такая репетиция быстро надоела, поскольку лучник не поддавался
никаким уговорам и наотрез отказывался ждать, пока я до  него  доберусь.  Вы
только не думайте, что я садист какой-нибудь.  Ничего  страшного  я  с  этим
питекантропом не делал! Даже не укусил его ни разу... как следует. В  первый
раз я и прыгнул-то не во всю силу. А с  ног  он  упал  по  большей  части  с
перепугу. Видимо, парень просто животных не любит!
   Мы с Рабиновичем и Поповым в сопровождении Аллана  верхом  отправились  к
Ноттингему часов в девять вечера. До наступления темноты времени  оставалось
еще достаточно. По крайней мере, мы  рассчитывали,  что  выберемся  из  леса
засветло. Естественно, мы не уложились в отведенный срок, поскольку  Андрюша
никак не хотел установить перемирие  со  своим  парнокопытным  животным.  То
кобыла останавливалась и пыталась его укусить, то Попов в отместку орал ей в
ухо, отчего бедное животное падало на колени и долго отказывалось  вставать.
И мне приходилось орать то на одного, то на другую. Иначе вообще  никуда  бы
не уехали!
   В общем, когда мы выбрались из Шервудского леса поблизости от Ноттингема,
звезды уже вовсю  таращились  на  цирк  под  кодовым  названием:  ?поповская
джигитовка?.
   Несмотря на то, что обычно в доисторической Англии в темное  время  суток
движение по дорогам почти прекращалось (фары-то еще не изобрели), сегодня  к
Ноттингему и ночью двигались вереницы народу.  Видимо,  шериф  действительно
устраивал праздник на славу! Интересно будет посмотреть.
   - Ну вот здесь и расстанемся, - осадил коня Аллан. -  Не  забывайте,  что
вы, святой отец, причетник из Копменхерста. А вы, сэр Робин, вольный стрелок
из Локсли. Легенды хорошие. Мало кто из ноттингемцев бывал в тех краях...
   - Не учи отца гвозди заколачивать,  -  пробурчал  в  ответ  Рабинович.  -
Смотри, сам не забудь того что нужно сделать!
   - Вы, уроды! - заорал Попов, перебивая обоих. - В кратере своем  дурацком
не наговорились? Поехали быстрее, а то я на этой  трясучей  доходяге  сидеть
задолбался!
   По  сравнению  с  Каммланом,  Ноттингем   показался   мне   переполненным
тараканами муравейником. Настолько его наполнили жители окрестных  деревень,
отличающиеся от коренных горожан внешне так же, как два вышеупомянутых  мною
вида насекомых.
   Одни крупные и черные от грязи, другие - мелкие и  рыжие,  в  цвет  флага
шерифа ноттингемского.
   Постоялые дворы оказались переполненными, и нам с  трудом  удалось  найти
местечко для сна, своими размерами едва  превышающее  платяной  шкаф  у  нас
дома. И то пустили нас в этот  чулан  только  потому,  что  Попов  вырядился
монахом, да еще притащил с собой большой мешок.
   Для всех посторонних в мешке были дары из Копменхерста местному  приходу.
Для посвященных - там лежало средство Рабиновича выиграть  турнир  лучников.
То бишь несравненный  Горыныч.  Во  избежание  изжоги  и  связанных  с  этим
огнеизвержений, трехглавый обжора добровольно согласился не  есть  с  самого
утра.
   Впрочем, отожраться он всегда успеет. Так  что  невелика  жертва!  Ночью,
естественно, наш мешочек попытались своровать. У меня  был  большой  соблазн
позволить грабителю утащить добычу, а потом посмотреть, как он  достанет  из
мешка Горыныча, но я сдержался. Потому как, не дай бог, огнедышащая  зверюга
перепугается и резко увеличит свои размеры. Пиши пропало  тогда  всей  нашей
операции!
   Сеню с Поповым будить не хотелось. Поэтому гавкать на вора я не  стал,  а
просто прокусил ему кисть. О чем пришлось пожалеть! Поскольку  абориген  так
заорал  от  боли,  что  даже  у  Попова  уши  заложило.  Пришлось  грабителя
отпустить. Иначе он никогда  бы  не  заткнулся.  Вор,  естественно,  тут  же
сбежал, быстрее, чем кот от бультерьера, а я заслужил от Сени  благодарность
и еще одно обещание ?побаловать? меня собачьим  кормом.  Знал  бы,  что  так
получится, никого бы ловить не стал!
   С самого раннего утра аборигены потянулись к ристалищу, где  должны  были
начаться Ноттингемские Олимпийские  Игры.  Наверное  для  того,  чтобы  дать
рыцарям отоспаться всласть, первым пунктом программы была назначена стрельба
из луков. Естественно, мы с Сеней пошли туда. У Попова была  другая  задача:
забраться на ближайшее к ристалищу дерево и навести Горыныча на цель.
   Змей объяснил нам, что расстояние никакой роли для  его  телекинетических
способностей не играет. Главное,  чтобы  предмет  находился  в  поле  прямой
видимости. Вот это  Андрюша  и  должен  был  обеспечить.  А  остальное,  как
говорится, дело техники.
   Мы с Поповым расстались и, согласно плану, встречаться не должны были  до
самого начала казни. Так что о том, как Андрюша  справлялся  с  заданием,  я
рассказать не могу. Мы с Сеней пошли в одну сторону,  так  как  нам  сначала
следовало пройти регистрацию для участия в турнире,  а  Попов  -  в  другую.
Искать подходящее дерево.
   Очередь желающих получить золотую стрелу (которую  половина  из  лучников
мечтают тут же пропить в ближайшем кабаке!) вытянулась метров на триста.  Мы
покорно пристроились в конец, что для Сени было огромным  подвигом!  Он  же,
как каждый нормальный мент, никогда в очередях не стоял.  Существуют  другие
способы получения вожделенного  предмета  в  ментовские  руки!  Но,  похоже,
Рабинович серьезно настроился спасти Грифлета с Каутой, раз сумел  пойти  на
такую жертву ради маскировки.
   Записывал стрелков гориллоподобный карлик  в  коричнево-красном  камзоле.
Поскольку он и остальному аборигенскому населению едва до плеча доставал, то
на  рослого  Рабиновича   посмотрел   с   настоящей   ненавистью.   Комплекс
неполноценности.
   Что поделаешь с человеком?
   - Какого вельзевула вас  столько  сюда  притащилось?  -  проворчал  клоп,
записывая Сенино новое имя на  кусок  дубленой  свиной  шкуры.  -  Робин  из
Локсли...
   И не лень было в такую даль тащиться? Все равно турнир выиграет Беовульф.
Лучше его в Англии - да что там! - и в Нормандии никто не стреляет. Так  что
ты будешь здорово разочарован.
   - А это мы еще посмотрим! - окрысился Рабинович.
   Впрочем, я его прекрасно понимаю. Мало того, стой в  очереди  целый  час,
словно последняя пенсионерка в винном магазине, так еще и  каждый  недомерок
будет указывать, кто лучше, а кто хуже! На Ванину стрельбу бы  посмотрел!  Я
бы и сам с удоволь