од. И  то  для  этого
нужна очень критическая ситуация. Иначе я и  единственного  раза  в  год
лишусь.
   - Ты это все придумал или соврал? - поинтересовался  Жомов  у  своего
оруженосца, когда тот закончил говорить и  сел  на  свое  место.  Однако
ответа Ваня так и не дождался, поскольку раньше, чем пятая точка Ричарда
коснулась посадочного места, Сеня захохотал.
   - Святой Георгий, значит? Здорово! - восхитился он  и  обвел  глазами
собравшихся. - Значит, если появится какой-нибудь  святой,  ваши  войска
пойдут в атаку?
   - Так точно, - согласился с ним Боэмунд. - Да не просто пойдут, а  на
крыльях помчатся!
   -  Отлично.  Будет  вам  завтра  святой,  -  самодовольно   улыбнулся
Рабинович. - А пока расскажите мне, что такое  Святое  Копье.  Есть  тут
кто-нибудь, владеющий информацией?
   - Есть. Например, я. Епископ Андрей, - встал  и  представился  тучный
мужчина, отдаленно напоминавший Попова.  -  Святое  Копье  является  тем
оружием, которым был добит Иисус, распятый на кресте. С тех  пор  в  это
Копье влилась святая сила. И если воин, владеющий им,  сражается  против
врагов Христовых, то он становится абсолютно неуязвимым для их оружия  и
его удар наливается божественной разрушительной мощью. К  несчастью  для
нашего воинства, это уникальное оружие  пропало  и  находится  где-то  в
Иерусалиме. Думаю, если бы мы обладали им, то никакая сарацинская  армия
не смогла бы остановить наше победное шествие. Еще могу добавить...
   - Садись, пять,  -  оборвал  речь  епископа  кинолог  и  снова  обвел
взглядом рыцарей. - Сейчас вы получите немного лепешек. Самим  их  жрать
запрещаю. Раздайте самым слабым и убогим солдатам, а завтра соберите все
свои отряды на южной стене. Будет вам и чудо, будет и  святой.  На  этом
собрание  закончено.  Всем  разойтись  по  местам,  а  мы  пока   пойдем
пообщаемся с кем-нибудь из архангелов...
   По дороге назад Сеня подробно изложил свой план Жомову. Задумка  была
проста, как все гениальное, и  должна  была  дать  войскам  крестоносцев
возможность снять осаду, а ментам - выйти из Антиохии. Правда, для этого
пришлось  бы  рискнуть  жизнью  многих  людей,  но  Рабиновича  это   не
волновало.
   Во-первых, из того, что он знал о крестовых походах,  следовало,  что
люди тут и без его  помощи  резали  друг  друга  неплохо.  А  во-вторых,
Рабинович  совсем  не  боялся  угрызений  совести  за  такой   поступок,
поскольку твердо знал, что  стоит  им  вернуться  домой,  как  в  Первом
крестовом походе все нормализуется. Мертвые станут живыми. Ну а тем, кто
погибнет позже,  просто  не  повезло.  Они  и  займут  вакантные  места,
освободившиеся в раю или аду. То есть из-за российских ментов в  мрачном
средневековье ничего не изменится.
   Эта ночь была бессонной  для  всех  членов  экспедиции  в  Иерусалим.
Фатима кроила и шила. Ричард с Абдуллой  мастерили  снаряжение,  а  сами
менты подгоняли амуницию. За час до рассвета все было закончено, и  трое
друзей уселись в кружок, чтобы позавтракать и решить последние проблемы.
Два оруженосца разместились поодаль, чтобы не мешать начальству  думать,
а вот Горыныч упорно пытался возглавить собрание.
   - Я еще раз  повторяю,  что  вам  идти  на  эту  операцию  нельзя,  -
обращаясь к Рабиновичу, проговорил он средней головой, в  то  время  как
две другие сверлили гневными взорами Попова с Жомовым.  -  Риск  слишком
велик. И если с вами что-то  случится,  вашей  вселенной  придет  конец.
Собственно говоря, меня бы это не очень  волновало,  но  этот  катаклизм
может уничтожить и мой мир. К тому же привык я к  вам  уже.  Хоть  вы  и
дураки безмозглые, а мне вас жалко.
   - Спасибо за  заботу,  но  иного  выхода  у  нас  нет,  -  усмехнулся
Рабинович. - Послать все равно некого.
   - А вы пошлите нас с Абдуллой, - встрял в разговор Ричард, который не
утерпел и подобрался поближе, чтобы слышать каждое слово. - Ну а третьим
может пойти Боэмунд. Он хоть и франк, но мужик нормальный.  Кроме  того,
относится к знатному роду...
   -  Нет  уж,  я  сам  пойду,  -  отрезал  Жомов.  -  А  на  Боэмундово
гинекологическое чрево мне наплевать!
   Последняя фраза омоновца ввергла его друзей в очередной ступор.  Сеня
с Поповым ошарашено смотрели друг  на  друга,  пытаясь  сообразить,  что
именно  хотел  сказать  Жомов.  Рабинович   решил,   что   смысл   этого
высказывания непременно стоит  выяснить,  поэтому  полез  к  омоновцу  с
расспросами.
   - На что тебе наплевать, Ваня? - переспросил кинолог.
   - Эх ты, темнота! Меня  дураком  постоянно  обзываешь,  а  сам  такие
простые вещи не сечешь. - Жомов, довольный собственной эрудицией, широко
ухмыльнулся. - Гинекологическое чрево - это такой список  родственников.
Короче, родословная!.. Ты же сам кричал, что у твоего Мурзика она  есть,
а научное название родословной не знаешь. Олух ты царя Иудейского!
   -  Ванечка,  жаль  тебя  разочаровывать,  но   список   родственников
называется генеалогическим древом, - ехидно улыбнулся кинолог.  -  А  не
тем, о чем ты только что сказал.
   - Вот не надо только теперь отмазываться, и  вообще,  голову  мне  не
парь! - Жомов покачал пальцем перед носом  Рабиновича.  -  При  чем  тут
дерево? Родственники из чрева появляются, а не с  елки  тебе  на  голову
падают. И вообще, русский язык не коверкай. Женщины в гинекологию  ходят
свое чрево проверять. А такого слова, как генеалогия, вообще нет!..
   Вот это и называется: уперся рогом. Несмотря на все усилия  Попова  и
Рабиновича, убедить Жомова в том, что он дал родословной  не  правильное
определение, им не удалось. В конце концов Сене надоело  спорить,  и  он
решил махнуть на Жомова рукой. Дескать, думай как хочешь, дураком  тебе,
а не мне на свете жить. В общем, в этом вопросе каждый остался при своем
мнении. Зато в обсуждении другой проблемы разногласий между друзьями  не
возникло. В том, что не позднее чем через час  из  Антиохии  нужно  было
выйти им троим, и никому больше, никто из  ментов  не  сомневался.  Даже
Андрюша, отличавшийся жуткой ленью и неумением по-настоящему драться,  в
этот раз от дела не отлынивал. Он прекрасно помнил, что случилось, когда
в руках Боэмунда оказалась резиновая  дубинка,  и  повторения  этого  не
хотел. Тем более что ни у кого из ментов не будет возможности  полностью
контролировать ситуацию.
   - В общем, вопрос решен, - подвел итог обсуждению Сеня. -  Мы  сейчас
выберемся из города вместе с конями и будем ждать. Абдулла, ты  затащишь
Горыныча на самый высокий минарет  и  поможешь  стартовать,  как  только
получишь условный сигнал. А тебе, Ричард, нужно будет проследить,  чтобы
в нужное время все войско крестоносцев, за исключением тех,  кто  должен
контролировать внутреннюю цитадель,  было  на  стенах.  Во  всеоружии  и
полностью готовое к атаке. И чтобы никто  из  вас  до  самого  окончания
операции языком о нашей задумке не трепал! Еще вопросы есть?
   Вопросов  не  было,  и  трое  ментов,  подхватив  с  пола   мешки   с
приготовленным ночью  снаряжением,  вышли  на  улицу.  Сеня  критическим
взором осмотрел лошадей, которых за ночь сделали блондинками при  помощи
белил, и, заметив на боках проступающие темные пятна, горестно вздохнул.
Конечно, это  брак,  издержки  производства,  так  сказать,  но  лучшего
варианта все равно не было. Теперь оставалось только  надеяться,  что  с
крепостных стен дефектов не будет видно.
   Выйти из Антиохии оказалось на удивление легко. Оба часовых,  которые
должны были охранять южные ворота, спали на посту самым наглым  образом.
Причем один из них, словно заправский медведь, умудрялся сосать  во  сне
свою лапу, а другой обнимал пустую деревянную бочку и зачем-то лез к ней
целоваться. Андрюша, посмотрев на них, тоненько хихикнул, но  Жомов  тут
же показал криминалисту кулак, и тот мгновенно  смолк.  Правда,  это  не
помогло. Ворота  в  Антиохии  оказались  давно  не  смазанными  и  жутко
заскрипели, едва менты потянули их на себя. Тот из стражников, что сосал
лапу, от звука открываемых ворот даже не пошевелился, а вот  второй  тут
же вскочил на ноги. Что вполне понятно. В таких снах, какой у него  был,
бдительность сохранять невольно приходится. Сеня кивнул  Жомову,  и  тот
мгновенно со стражником разобрался. Правда, в этот раз все обошлось  без
применения "демократизатора".
   - Тихо! - приказал омоновец, прикладывая палец левой руки к губам,  а
правой прижимая стражника к стене. - Я призрак, летящий на крыльях ночи,
и все такое. Понял?
   Ландскнехт послушно кивнул.
   - А теперь бойся!
   Охранник тут же закатил глаза и грохнулся в обморок.
   - Блин, какие спросонья все послушные бывают! - восхитился  Жомов  и,
притворив за собой ворота, бросился догонять друзей.
   Трое ментов до рассвета решили укрыться  во  рву,  давно  заброшенном
вследствие долгих лет мирной антиохийской жизни, замусоренном и поросшем
кустами. Правда,  перед  тем  как  крестоносцы  начали  осаду,  сарацины
кое-где крупную растительность вырубили. Но  для  того,  чтобы  спрятать
трех коней со всадниками, кустов еще вполне хватало. Друзья укрыли  кляч
под ветвями, Мурзика привязали  там  же,  чтобы  пес  своими  пробежками
ментовскую засаду не выдал, а сами улеглись  на  краю  рва  и  принялись
ждать рассвета. Как и за все предыдущие дни, он  не  подвел  и  появился
вовремя. Ну а следом за восходом солнца на крепостные стены сразу  стали
подниматься ландскнехты. В кольчугах и с оружием. Правда, насколько  мог
разобрать из своего укрытия Рабинович,  счастьем  лица  крестоносцев  не
сияли, но это как раз было делом поправимым. Главное, что  Боэмунд  свое
обещание сдержал, да и Ричард задание выполнил.
   - Андрюша, а твои взрывпакеты сработают? - поинтересовался Рабинович.
   - Я же уже говорил, что  положительный  результат  не  гарантирую,  -
сердито буркнул эксперт-криминалист. -  Изготавливать  порох  времени  у
меня не было, а из всех нужных ингредиентов  оказались  только  сера  да
двуокись марганца. В общем, что получится, я не знаю.
   - Будем надеяться, что хоть что-то получится, - пробормотал Рабинович
и взял с земли свой мешок. - Ну что, мужики, пора одеваться?!
   То, во что превратились после переодевания три доблестных  российских
милиционера, было жалким, душераздирающим зрелищем, просто кошмаром. Все
трое натянули на себя белые балахоны, похожие на помесь  женской  ночной
сорочки с форменным костюмом куклуксклановца,  а  поверх  них  прицепили
приличного размера белые крылья, сделанные из  куриного  пуха  и  воска.
Крылья торчали в  разные  стороны,  как  уши  у  самого  близкого  друга
крокодила Гены, и на них с внешней  стороны  красовались  жирные  черные
надписи. У Жомова - "Св. Георгий", у Рабиновича - "Св. ап.  Петр",  а  у
Попова, соответственно, - "Св. ап. Павел".
   Полные титулы святых в нужном формате на крыльях никак не  умещались.
На головы друзья натянули шлемы, увенчанные нимбами из чистого золота, и
стали в точности  соответствовать  огородным  пугалам  на  "новорусской"
фазенде.
   - Ну, сойдет для сельской местности, -  критически  осмотрев  друзей,
поставил диагноз Рабинович. - Тем более что  сегодня  у  католиков  день
Петра и Павла, поэтому крестоносцы не должны удивиться появлению на поле
боя именно этих святых.
   - Они и не удивятся. Если только прочитать надписи сумеют, -  буркнул
Попов. - И вообще,  хватит  болтать.  Давайте  быстренько  с  сарацинами
разделаемся, а затем завтракать пойдем. А то у меня уже желудок сводит.
   Против такого аргумента Сеня с Жомовым  спорить  не  стали.  Хотя  бы
потому, что знали, как может урчать Андрюшин живот. Если  это  бездонное
чрево начнет издавать хоть какие-нибудь звуки, то их  только  глухой  не
услышит! Засада будет обнаружена, и вся первая сцена спектакля мгновенно
пойдет насмарку. Рабинович тут  же  примотал  к  заготовленному  заранее
древку свою собственную резиновую дубинку, а  омоновец  сделал  подобное
оружие Попову. Свой "демократизатор" Ваня оставил висеть на поясе,  а  в
руки взял Святое Копье. Теперь милицейский наряд был полностью  готов  к
действию - спасению собственной вселенной. Сеня  еще  раз  посмотрел  на
стены, оценивая количество собравшихся там солдат, а затем скомандовал:
   - Приготовились, мужики. Зажигай! Каждый из  ментов  запалил  по  два
взрывпакета, изготовленных Поповым из подручных средств.
   - Бросаем на счет "три". Раз... Два... Три!..
   Друзья бросили  самодельные  петарды  так,  чтобы  они  упали  вокруг
кустов. Андрюша немного напортачил: и взрывпакеты  его  упали  не  туда,
куда надо, да и сработали из шести штук только четыре, но нужный  эффект
они создали.  Страшный  грохот  разорвал  утреннюю  тишину,  взрывпакеты
выплюнули снопы малиновых искр, а затем исторгли из себя клубы  плотного
и чрезвычайно вонючего дыма.
   - Поп, ты в них вытяжку из своих потовых желез, что ли,  добавлял?  -
кашляя, поинтересовался Сеня, а потом махнул рукой:
   - Можешь не отвечать.  Все  и  так  ясно.  И  хватит  зенки  на  меня
таращить. По коням! Быстро...
   И сарацины, и крестоносцы жутко  перепугались  грохота  взрывпакетов.
Часть воинов Христовых даже бросилась бежать вниз со стен,  спасая  свои
шкуры. Поэтому они и  не  видели,  как  из  клубов  дыма  выскочили  три
странных всадника в  белых  одеяниях  и  с  крыльями  за  спиной.  Ну  а
поскольку вдобавок к этому свежий ветерок тут  же  донес  до  защитников
Антиохии запах серы, то станет вполне понятно, почему некоторые личности
ментов всегда за нечистую силу принимают!
   Впрочем,  замешательство  в  рядах  крестоносцев   длилось   недолго.
Во-первых, христиане твердо знали, что из ада беленьким  не  выйдешь,  а
потому три всадника  к  Люциферу  отношения  никакого  не  имели.  Ну  а
во-вторых,  к  счастью  для  ментов,  единственный   грамотей   на   все
крестоносное  войско,  писарь  Боэмунда,  со  стены  не  сбежал  и  смог
разобрать, что написано на крыльях трех странных личностей.
   - Господь с нами! - завопил он. - Воины  Христовы,  апостолы  Петр  и
Павел в свой день решили прийти к нам на помощь лично. А впереди них, на
лихом скакуне, сам Георгий Победоносец скачет!
   Ответом  ему  было  троекратное  "Гип-гип-ура!",   и   воодушевленная
неожиданной помощью армия крестоносцев выскочила  за  ворота,  торопливо
выстраиваясь в боевой порядок. Рыцари не торопились дать приказ к атаке,
ожидая, пока святые обратят врагов в бегство  и  их  можно  будет  легко
добить. Сарацины, поначалу не меньше  своих  противников  перепугавшиеся
грохота, прервавшего их утренний намаз, увидев всего лишь трех человек в
одеяниях придурков, сбежавших  из  ближайшей  психбольницы,  истерически
захохотали. В Христа и его апостолов мусульмане не верили, поэтому у них
даже  мысли  не  возникло,  что   перед   ними   могут   быть   какие-то
сверхъестественные существа.
   - Правоверные,  дайте  всем  гяурам  выйти  из  крепости,  -  завопил
Кылыч-Арслан, отдавая приказ своим войскам. - Мы  не  будем  мучиться  и
лазить по стенам. Во имя Аллаха разобьем  их  всех  здесь,  прямо  перед
воротами Антиохии. А этих троих возьмите в плен. Будем показывать их  на
ярмарках как пример того, до чего может довести людей вера в Иисуса.
   Десятка два  добровольцев  тут  же  вскочили  на  коней  и  помчались
навстречу  "святой  троице",  бесстрашно   несущейся   прямо   к   шатру
Кылыч-Арслана. Те сарацины, которые не приняли  участие  в  поимке  трех
сумасшедших, начали тут же делать ставки на то, как быстро  психи  будут
арестованы и кто именно из сарацин возьмет их в плен. Однако,  к  вящему
удивлению всего турецко-сельджукского войска, всадники в белом разметали
добровольцев в стороны, словно то были не закаленные  в  боях  воины,  а
грудные младенцы. Истошно завопив, на троицу сумасшедших  бросилось  еще
несколько десятков бойцов.
   Увидев новые мишени, Ваня довольно усмехнулся и  пришпорил  коня,  во
время предыдущей стычки замедлившего свой бег. К радости Жомова,  Святое
Копье оказалось именно той штукой, о  которой  говорил  епископ  Андрей.
Жомов уже убедился, что по каким-то странным причинам ни  один  сарацин,
даже находясь от него не далее чем в полуметре,  попасть  саблей  ни  по
самому омоновцу, ни по его кляче не может. Поэтому Ванюша смело рвался в
бой, предоставив Попову с Рабиновичем добивать  тех,  кого  он  случайно
пропустил.
   Вторая группа захвата, снаряженная сарацинами,  была  разгромлена  за
пару минут. Турки отлетали от Жомова, как мячики от стены. Ну а тех, кто
пытался подобраться к омоновцу с флангов, встречали самодельными копьями
Рабинович и Попов. Андрюша, поначалу  ленившийся,  даже  в  азарт  впал,
видя, как лихо  вылетают  из  седел  сарацины,  встречаясь  с  резиновым
наконечником его копья.
   Третья волна нападавших была более многочисленной, и для  того  чтобы
разогнать ее, ментам пришлось попотеть. Впрочем, потели только кинолог с
криминалистом. Причем последний при этой  нехитрой  деятельности  своего
организма испускал вокруг себя такой отвратительный запах, что не каждый
сарацин и приблизиться к нему решался. А вот Ваня не только не вспотел -
благодаря Святому Копью его лоб даже испариной не  покрылся.  Жомов  был
счастлив - наконец-то он мог  "нейтрализовывать"  бессчетное  количество
"подозреваемых" и при этом не нужно было даже отвлекаться на  то,  чтобы
пару минут передохнуть.
   Крестоносцы,   увидев,   с   какой   легкостью   "святые    апостолы"
расправляются с войском язычников, начали потихоньку двигаться вперед. А
вот сарацины, напротив, остановились.  От  их  пешего  строя  отделилась
сотня человек и выступила вперед, на ходу натягивая  луки.  Трое  ментов
такого поворота событий,  естественно,  ожидали.  Мгновенно  спешившись,
друзья надавали пинков коням,  заставляя  их  бежать  обратно.  Попов  с
Рабиновичем плюхнулись на землю,  а  Жомов  встал  над  ними,  угрожающе
вращая Святым Копьем. Увидев эти странные маневры "святых",  крестоносцы
остановились, а их оппоненты, закричав "Аллах акбар", выпустили в ментов
тучу стрел. Ни одна из них Жомова не задела, но вот отбить Копьем все до
единой он не смог, и несколько стрел воткнулись  в  землю  в  угрожающей
близости от Рабиновича и Попова.
   - Сеня, по-моему, пора уже! - проговорил омоновец.
   Сеня  приподнял  голову  и  достал  из  холщового  заплечного   мешка
несколько взрывпакетов. Запалив их,  он  бросил  безобидные  хлопушки  в
сторону сарацин, недоуменно осматривавших свои луки и силившихся понять,
как это они все разом могли промазать по трем хорошим мишеням.  На  этот
раз из трех взрывпакетов сработал только один,  но  и  его  было  вполне
достаточно. После хлопка несколько секунд ничего не  происходило.  Если,
конечно, не считать истошных воплей сарацин, слегка оглушенных неведомым
оружием. А затем над ментами раздался шорох крыльев и  последовал  вопль
ужаса со стороны войска крестоносцев. Это ландскнехты  заорали,  увидев,
что по направлению к  "апостолам"  летит  огромный  дракон.  Крестоносцы
решили, что это язычники вызвали демона из преисподней, дабы тот  пожрал
посланников божьих, и воплями пытались предупредить тех об опасности.
   - Извините, пожалуйста, за мою навязчивость, но скажите, кто это  вам
разрешил в живых людей стрелами  пулять?  -  поинтересовался  Горыныч  у
сельджуков, зависая над головами ментов. - Культурные люди,  по  крайней
мере, прежде чем стрелять, интересуются, кто это к ним  пришел  и  какие
цели несет с собой этот визит...
   -  Убейте  эту  тварь!  -  завопил   откуда-то   из   глубины   строя
Кылыч-Арслан.
   - Ну вот, теперь вы  еще  и  к  оскорблениям  перешли,  -  расстроено
вздохнул Ахтармерз и выпустил в сторону сарацин три языка пламени. - Вам
никто не говорил, что меня обижать опасно?
   Сарацины, вместо того чтобы дать залп по Ахтармерзу, побросали луки и
бросились врассыпную. Трехглавый блюститель морали и  хороших  манер  на
этом, однако, не успокоился. Сделав круг на бреющем полете  над  войском
сарацин,