махнулся рукой  от  одного
такого индивида, опрокинув при этом на пол и  его,  и  десятерых  соседей  в
придачу, выражать свое восхищение присутствующие решили на расстоянии.
   - Это что ж ты творишь, урод продажный! - завопил  Попов,  сумев  наконец
проглотить настырный  кусок  мяса.  Однако  среди  всеобщего  ликования  его
возглас никто, кроме Жомова и Рабиновича, не  услышал.  -  Какая  служба?  Я
домой хочу. У меня там рыбки не кормлены и мама...
   - Слышали мы уже про твоих рыбок. А  про  маму  и  слышать  не  хотим!  -
оборвал его Жомов. - Жри сиди. У Сени конкретней нашего башка  варит.  Пусть
он и решает, что нам тут делать!
   - Действительно, Андрей, - обиделся на ?урода? Рабинович. - Я  как  лучше
хочу, а ты меня все время обзываешь. Не устраивает  тебя  моя  позиция,  так
можешь отделиться, как Прибалтика, и добирайся  домой  суверенным  способом!
Перспектива остаться в одиночестве  явно  Попова  не  прельщала.  Он  только
обреченно махнул рукой, сдаваясь давлению большинства,  и  принялся  доедать
жирную курицу. Кстати,  недожаренную!  Пока  Андрюша  размахивал  руками,  я
утащил из его тарелки половину тушки. А то  у  него  от  переедания  заворот
кишок случится!..
   Спал я чутко, в отличие от троих  друзей,  явно  превысивших  вчера  свою
норму спиртного. В этот раз даже Жомов  не  смог  после  пира  передвигаться
самостоятельно. К спальным местам всех  ?сарацинов?  транспортировали  слуги
сэра Бедивера, а мне  пришлось  смотреть,  чтобы  ментов  не  побросали  как
попало, а аккуратно поместили на кровати.
   Слуги, видимо, были  наслышаны  о  том,  как  их  товарищ  лишился  части
седалища. Поэтому понимали меня с полуслова и  действовали  строго  согласно
моим инструкциям. Впрочем, Жомова они не касались, поскольку все  до  единой
кровати оказались для него подобны прокрустову ложу. Как Ваню  ни  клади,  у
него либо голова, либо ноги с постели свешиваются! Он так и проспал до  утра
на спине, свесив свои ходули до самого пола.
   Не знаю точно, сколько  было  времени,  когда  в  нашу  комнату  ввалился
волосатый питекантроп с мечом на поясе, но явно не позже шести утра. Точнее,
этот  наглый  товарищ  попытался  вломиться  без  стука.  Но,  услышав   мой
предостерегающий рык (а какого хрена лезет, куда не просят?), остановился на
пороге. Впрочем,  несмотря  на  мои  уговоры,  сообразить,  как  ведут  себя
воспитанные люди, питекантроп так и не смог. Вместо этого он прямо от дверей
заорал благим матом:
   - Рота, па-адъем! - и сделал ударение на твердом знаке!  Этот  вопль  ему
пришлось повторить трижды, прежде чем кто-нибудь  отреагировал  на  него.  К
несчастью для непрошеного гостя, этим ?кем-то? оказало Жомов. А еще  большей
бедой стало то, что под руку Ивану попался медный  ночной  горшок,  входящий
здесь в меблировку комнаты.
   Горшок  с  колокольным  звоном  приложился  точно   ко   лбу   волосатого
громкоговорителя, чем выключил его на неопределенный период времени. Но зато
включил Рабиновича, принявшего грохот горшка за дежурный  сигнал  тревоги  в
участке. Сеня подскочил на своей кровати и испуганно посмотрел по  сторонам.
Он и оказался единственным свидетелем того  как  я  подошел  к  поверженному
крикуну, дабы удостовериться в том, что он еще дышит. Обычно  я  себе  таких
нежностей с нарушителями общественного га рядка не позволяю!
   Сеня довольно быстро пришел в себя и сообразил, где находится. Поэтому на
вопрос Попова, среагировавшего на шевеление, словно такса  на  крик  о  том,
который сейчас час, спокойно ответил:
   - Шесть утра. Ровно! Не  слышал,  что  ли,  радио  проникало?  Неизвестно
почему, но Андрюша на эту шутку страшно обиделся и попытался спрятать голову
под подушку. Сам и оказался виноват в том, что  заработал  шишку!  Поскольку
подушки на их постелях были простыми кусками дерева, обмотанными несколькими
слоями грубой ткани.
   - Твою мать... - завопил Попов, потирая ушибленное место. - Я голову тому
кутюрье оторву, кто дизайн этих подушек разрабатывал!
   - Кто орал? - поинтересовался Жомов, наконец умудрившись  проснуться.  И,
увидев в открытых дверях давно не мытые босые ноги, добавил  еще  вопрос  на
засыпку:
   - К нам что, гости приходили?
   "Гость? в это время пришел в себя и сел, трогая новоприобретенный  нарост
на лбу. Слава богу, что голова  у  него  оказалась  крепче  ночного  горшка,
уменьшившегося от удара до размеров суповой тарелки. А то  хорошо  бы  Жомов
выглядел   в   первый   день   службы,   испортив    дворцовый    будильник!
Обезьяноподобный абориген снова потрогал стремительно  набухающую  шишку  (а
получилась она у Жомова на  славу!  Прямо  произведение  искусства).  Обведя
взглядом  троих  друзей,  удивленно  рассматривающих  непонятное   однорогое
существо, ранний визитер плаксиво промямлил:
   - А че сразу кидаетесь? Вставать пора. Меня сотенный за вами послал.
   Мне-то че? Спите. Я вот ему сейчас доложу, что вы вставать не хотите...
   - А ну вали отсюда, лох несчастный! - заорал на посыльного Жомов, и  того
сдуло из  дверей,  словно  сотенную  купюру  со  стойки  бара.  -  Вот  вам,
пожалуйста, ваша вожделенная служба! - ехидно  прокомментировал  случившееся
Попов. - Боком выходит.
   И все же троим друзьям из постели пришлось выбираться. Мало того, что они
на жестком  ложе  все  бока  себе  отлежали,  так  еще  и  Рабинович  провел
пространную лекцию о необходимости наращивания  оборотного  капитала.  Жомов
попытался было объявить,  что  не  пойдет  ни  на  какую  службу,  пока  ему
опохмелиться не дадут. Но Рабинович был неумолим! Он заявил,  что  объявляет
сухой закон. По крайней мере до первого получения доли с добычи.
   - Ты че? Офонарел, что ли? - возмущенно взревел Жомов, над чем  Попов  не
преминул поехидничать.
   - Ванечка, ты же сам вчера говорил, что у  Рабиновича  конкретней  нашего
башка варит! - процитировал вчерашние речи Ивана Андрей. - Ты  изменил  свое
мнение по этому поводу?
   Видимо, Попов надеялся, что Жомов  действительно  передумает  и  заставит
Рабиновича аннулировать вчерашний  воинский  контракт.  Но  Андрюша  ошибся.
Бывший омоновец, ныне солдат сэра Бедивера, только помотал нечесаной  башкой
и принялся приводить себя в божеский вид.
   Надо сказать, что выглядели доблестные сотрудники милиции совсем  ?не  по
уставу?. Я уж не говорю о помятой  и  перемазанной  форме!  Достаточно  было
взглянуть на их небритые физиономии, и сразу  становилось  ясно,  что  парни
начали забывать о цивилизованном образе жизни.
   Среди всей нашей компании я один сумел  сохранить  приличный  вид.  И  то
репей где-то на хвост умудрился прицепить, да так  до  конца  и  не  выдрал.
Раньше об этом Сеня заботился, но теперь он и за своей  внешностью  уследить
оказался не в состоянии. Рабинович сосредоточенно рассматривал себя,  гадая,
где бы погладить униформу. Масла в огонь добавил Андрюша Попов.
   -  Значит,  нравится  вам  тут?  -  зашипев,  словно  змея  под  прессом,
поинтересовался он. - Посмотрите на себя! Побриться нечем. Спим, как скоты.
   Сменного белья тоже лишились! Даже зубной щетки нигде не найдешь. Я уж не
говорю об  унитазе!  Мне  что?  По-большому  на  горшок  идти?  Детский  сад
вспомнить?
   Все! Дальше я его стенания слушать не стал.  Я  тоже  живое  существо.  И
организм у  меня,  как  и  у  этих  духов,  требует  оправления  всех  своих
естественных  потребностей.  Поскольку  для  меня  никаких  удобств   внутри
помещения предусмотрено не было, а я не шелудивый кот, чтобы справлять  свои
нужды где попало, то пришлось отправляться во двор.
   Погода  на  улице  стояла  чудесная!  На  небе  ни  облачка,   и   солнце
преспокойненько  карабкалось  вверх,  добравшись  уже  до  вершины  зубастых
крепостных стен. Я слышал, что Англию называют страной  туманов.  Но  я  уже
здесь четвертый день и ничего подобного не видел. Не знаю, то ли врут  люди,
то ли в шестом веке туманы в Англии еще не придумали!
   Как бы то ни было, до появления  во  дворе  Рабиновича  я  успел  сделать
утренний обход вверенной мне территории (раз Рабинович на  службе,  то  и  я
служу!) и поставить все соответствующие случаю метки. Пусть теперь хоть одна
местная шавка заикнется, что я не имею  права  находиться  в  замке.  Быстро
мордой ткну туда, куда следует!
   Впрочем, на мои права никто и не думал  посягать.  Собаки  обходили  меня
стороной. Поэтому я спокойно мог созерцать  особенности  национальной  армии
бриттов.
   Первое утро службы троих друзей началось  с  пробежки  вокруг  крепостных
стен.  Если  Рабиновичу  иногда   еще   и   приходилось,   выгуливая   меня,
передвигаться таким способом, то Жомов с Поповым  к  длительному  бегу  были
явно не приспособлены. С перкой половиной дистанции Иван справился  довольно
легко. А вот Андрюшу пришлось тащить на руках  уже  через  несколько  метров
после  старта!  Худо-бедно,  но  с  этим  элементом   программы   ?сарацины?
справились. Если честно, то я ожидал непременных насмешек со стороны  солдат
Бедивера в  адрес  моих  друзей  по  поводу  их  способности  самостоятельно
передвигаться. Даже приготовился рявкнуть на  особо  остроумных,  но  ничего
подобного не случилось.
   Большая часть воинства усиленно пыхтела от натуги впереди нашей троицы  и
никак не реагировала на ее присутствие.
   Исключение составляло обезьянообразное подобие российского  сержанта.  Он
пару раз прикрикнул на нерадивых ?сарацинов?. Но,  увидев  озверевшую  морду
Жомова, решил на скандал не нарываться. Видимо,  был  в  курсе  инцидента  с
ночным горшком!
   По возвращении в крепостной  двор  оказалось,  что  армия  сэра  Бедивера
значительно больше по численности, нежели мне  представлялось  после  старта
забега. Из казарм, возможно, служивших ранее римлянам в качестве  храма,  на
площадку перед фонтаном высыпала  довольно  многочисленная  толпа  волосатых
аборигенов.
   Я кое-что слышал от Жомова  о  службе  в  Российских  вооруженных  силах.
Поэтому мне не составило труда догадаться, кто  они  такие  и  откуда  пошли
корни пресловутой ?дедовщины?.Придется дополнить список древнейших профессий
еще одной - ?армейский дед?!
   - Посмотрите на этого жирного борова! -  заорал  один  из  старослужащих,
тыкая пальцем в Попова. - У него такой вид, будто его только что  с  вертела
сняли.
   Все сборище немытых недоумков еще не догадывалось о том, что  скоро  один
из них станет инвалидом, поэтому громко засмеялось  в  ответ  на  эту  шутку
сомнительного достоинства. Попов на оскорбление ответить не  мог,  поскольку
после  забега  был  состоянии  только  рот  разевать,  словно  Киркоров  под
фонограмму. За него ответил Жомов.
   И так взбешенный тем,  что  троих  российских  ментов  держат  в  местных
войсках за ?духов?, да еще  услышав  оскорбление  в  адрес,  можно  сказать,
лучшего друга (после  меня,  конечно!),  Жомов  вышел  из  себя.  И  обратно
возвращаться не собирался!
   Ваня, конечно, в риторике не  силен,  поэтому  времени  на  разговоры  он
тратить не стал, а просто стукнул местного остряка своим огромным  кулачищем
по лбу. Если взбесившаяся лошадь, пытавшаяся покусать  Андрюшу,  ошалела  от
жомовского удара, то нужно ли говорить, что стало с  расшутившимся  ?дедом??
Он просто опустился на пятую точку и просидел так до конца зарядки.
   Выглядело все происшедшее довольно убедительно для того, чтобы пресечь  в
корне все еще не высказанные  шутки  по  поводу  воинских  достоинств  новых
рекрутов. Что было  кстати,  если  учесть,  как  выглядели  трое  друзей  на
следующем виде утренней программы.
   После пробежки местный сержант заставил все  воинство  делать  упражнения
бодибилдинга. То есть поднимать огромные камни, перетаскивать их с места  на
место, приседать с этими валунами. В общем, оторвался по полной программе.
   Похоже, бриттским ?дедам? эта часть зарядки была особо по душе, поскольку
они принялись выполнять команды сержанта с особым рвением. Чего не скажешь о
моих доблестных ?сарацинах?! Нет, конечно, не  все  трое  были  одним  лыком
шиты. Жомов,  например,  управлялся  с  оружием  пролетариата  легко.  Можно
сказать, даже играючи. А вот Попов  с  Рабиновичем  поменялись  ролями.  Мой
ненаглядный Сеня (к моему же великому  стыду!)  смог  поднять  только  самый
маленький из валунов,  и  то  один  только  раз.  Хотя,  по-моему,  и  этого
оказалось много!  Андрюша  же  Попов  прятал  по  складками  жира  некоторое
количество мускулов. Он смог выполнить несколько силовых упражнений  и  даже
зашвырнуть камень в фонтан, когда сержант потребовал у утомившегося  Андрюши
продолжить мазохистские истязания.
   Однако самый большой сюрприз преподнес завтрак.
   Харчеваться нас повели не во  вчерашний  пиршественный  зал,  как  наивно
полагал мой Рабинович, а на задворки кухни.  В  армейскую  столовую,  сильно
смахивающую внешним видом на хлев. Это бы  еще  ничего,  если  бы  Попов  не
увидел то, чем троих друзей  собирались  кормить:  на  дне  глиняной  миски,
небрежно брошенной ему разливальщиком, оказалась овсяная каша!
   - Это что? - еще не совсем осознав происходящее, спросил Андрюша.
   - Твой завтрак, - ухмыльнувшись, ответил разливальщик, еще не догадываясь
о том, как Попов может  кричать.  Впрочем,  Андрюша  решил  недолго  держать
собравшихся в неведении.
   - А где мясо?! - заорал он благим матом. - Где мясо, я тебя спрашиваю?
   Твою мать...
   Взрывной волной, поднятой  Андрюшиным  криком,  у  разливальщика  вырвало
миску из рук и прилепило ее точно на темечко  волосатого  подобия  сержанта.
Сам бедняга разливальщик свалился под  стол,  уронив  на  колени  одного  из
солдат бронзовый горшок с горячей кашей.  Да  и  вообще,  усидеть  на  месте
смогли  только  закаленные  в  боях  воины.  Но  и  после  визга,  поднятого
ошпаренным овсянкой бойцом, и им пришлось несладко. Нужно ли объяснять,  что
произошло с разливальщиком, оказавшимся в самом эпицентре звуковых ударов?
   - Все, Сеня, в гробу я видал такую службу! Мало того, меня  заставили  на
этих дурацких лошадях ездить, так еще и их  жратвой  пытаются  накормить,  -
категорично заявил Попов и запустил своей миской в голову и так контуженного
разливальщика. - Можешь жрать эту дрянь, а я ухожу.
   - Похоже, Андрей прав. По-трезвому такое есть нельзя! -  хмуро  заявил  и
предатель Жомов, которому посчастливилось  не  пробовать  подобной  пищи  со
времен своей детдомовской юности. - Надо делать отсюда ноги!..
   Рабинович, приготовившийся стерпеть все ради девяти  золотых,  полученных
вчера от Бедивера, утратил остатки мужества, глядя, как его друзья  покидают
столовую. Горестно вздохнув и с сожалением посмотрев на  свою  порцию  каши,
Сеня поднялся из-за стола и последовал примеру друзей. Вот тебе,  Рабинович,
и демократические реформы!..

ГЛАВА 6

   Гауптвахта в замке сэра Бедивера выглядела куда менее приглядно, чем  та,
на которой довелось посидеть Жомову во время его службы в Российской  Армии.
Представляла она собой просто-напросто трехметровой глубины яму,  обложенную
грубо отесанным песчаником.
   - Говорил я вам, что нужно было сразу домой сматываться?! - в который уже
раз за два дня, прошедших с момента ареста, проговорил Попов. - Теперь будем
здесь сидеть, пока плесенью не покроемся.  Ни  тебе  умыться,  ни  в  туалет
по-человечески сходить. А от овсянки я скоро  ржать  начну.  Словно  жеребец
неоскопленный...
   На его слова уже  никто  внимания  не  обращал.  Первое  время  Рабинович
пытался убедить Андрюшу в том, что без Мерлина в свой век вернуться никак не
получится. Да еще и неизвестно, понимает ли сам  колдун-перестарок,  как  он
попал в их время, и может ли повторить  свой  смертельный  трюк.  Однако  от
Попова слова Сени отлетали, как от стенки горох.
   Жомов  изредка  покрикивал  на  обоих,  когда  слишком  шумные  перепалки
начинали его раздражать. Но и это на Андрюшу не  действовало.  Даже  Мурзик,
которого почему-то засадили на гауптвахту вместе с хозяином, пару раз  рычал
на Попова. Но эксперт-криминалист все равно не переставал стонать по  любому
поводу, вспоминая все блага цивилизованной жизни.
   Арестовали друзей почти сразу после первого завтрака их новой  солдатской
службы.  Какой-то  доброхот  немедленно  доложил  сэру  Бедиверу  о  выходке
?сарацинов? в столовой. Владыка окрестных земель тут же принял меры, чтобы в
корне пресечь начавшийся бунт. Он выслал для ареста  тридцать  закаленных  в
сражениях солдат, и друзей перехватили еще до того, как  они  по  лабиринтам
замка добрались до своей комнаты.
   Неравный  бой  в   тесном   пространстве   коридора   получился   слишком
быстротечным. Только Жомов успел  помочь  поцеловаться  со  стеной  четверым
стражникам Бедивера да Рабинович уложил одного на пол ударом в лоб. Большего
друзья не смогли.  Взятые  в  кольцо  солдатами,  ощетинившимися  частоколом
копий, ?сарацины? были вынуждены принять  капитуляцию.  Причем  на  условиях
более позорных, чем те, что были предоставлены  фашистской  Германии  весной
сорок пятого.
   С тех пор трое  друзей  неоднократно  разрабатывали  способы  побега,  но
отвергали их один за другим. И отнюдь не из-за  трехметровой  глубины  своей
тюрьмы. Для гиганта Жомова это не являлось препятствием. Как  не  остановила
бы его и деревянная решетка, закрывавшая яму и запертая примитивным  замком.
В первую очередь планы побега не принимались из-за того, что никто из друзей
не имел представления о том, где находятся  их  чудесные  ?демократизаторы?,
без которых справиться со стражниками замка, значительно  превосходившими  в
численности, не представлялось возможным. Конечно, была надежда на  то,  что
Мурзик сможет отыскать личные вещи ментов по характерному запаху, но  полной
уверенности в  этом  не  было.  Попробуйте-ка  унюхайте  что-нибудь  в  этом
средоточии   вони!   К   тому   же   неизвестно,   как   могут    охраняться
?демократизаторы?  и  прочая  амуниция.  Мешало  побегу  и  полное  незнание
географии страны,  в  которой  друзья  оказались  по  злой  воле  треклятого
колдуна! Куда бежать, когда даже приблизительно не знаешь, где находишься? И
есть ли  такое  место,  где  всю  троицу  не  выдадут  Бедиверу  как  беглых
клятвоотступников? Да и на лошадях из замка не вырвешься: расстреляет охрана
из своих карликовых луков. А без лошадей далеко не уйдешь. Местная кавалерия
быстро настигнет.
   В  итоге  на  всеобщем  собрании  заключенных  при  двух  ?за?  и   одном
воздержавшемся было решено ждать, пока всех  не  выпустят  с  гауптвахты.  А
затем уже и поступать по  обстоятельствам!  Мурзика,  естественно  никто  не
спросил.
   Пищу приносили один раз в день. И то ближе вечеру. Кормили арестантов той
же овсянкой, которой они так бессовестно пренебрегли в первый день  воинской
службы. Вот  только  теперь,  ввиду  отсутствия  других  продуктов  питания,
жиденькую кашу лопали все. Даже Мурзик.
   В этот раз на улице уже почти стемнело, и сквозь балки деревянной решетки
на дно колодца начали заглядывать огромные звезды, а ужин (он же и  обед,  и
завтрак) все не несли. Попов принялся громко стенать, жалуясь  на  нарушения
прав человека, но его крики так и остались без  ответа.  Если,  конечно,  не
считать  ответом  удивленный  вопль  кота,  заглянувшего  сквозь  решетку  и
получившего от Жомова камнем по носу.
   -  Че  орете,  благородные  рыцари?  -  наконец  раздался  поблизости  от
гауптвахты голос слуги, а затем  на  краю  ямы  показалась  и  его  лохматая
голова. - Скучаете, что ли?..
   Жомов, собравшийся запустить камнем и в слугу, едва сумел удержать руку.
   Но вот не выругаться он не смог:  окруженная  светом  звезд,  словно  лик
святоши  нимбом,  сквозь  прутья  решетки  в  яму   заглянула   ухмыляющаяся
физиономия Кауты.
   -  Ты,  грязный,  вонючий,  проклятый  сакс,  -  с   угрозой   в   голосе
полюбопытствовал Иван, - пришел отыграться за то, что я тебе в деревне  рыло
начистил?
   - Ну вот! Так всегда: бритты что-то натворят, все в этом сакс