иона  с  победителем  пары  омоновский  костолом  -
морской  разбойник.   Жомов,   мечтавший   поколотить   Гермеса,   жутко
разозлился, требуя от последнего выйти  и  разобраться,  как  мужчина  с
мужчиной, но тот лишь хитро  улыбнулся  и  пригласил  омоновца  побегать
вместе с ним. Ваня этого не любил, поэтому ему пришлось стиснуть зубы  и
драться с тем, кого он бить не собирался. Впрочем,  теперь  Жомову  было
все равно, кто станет его противником. Главное, чтобы дали о кого-нибудь
кулаки почесать.
   Если бы боги знали, что собой представляет Ваня Жомов, они бы  ни  за
что не согласились с его участием в играх. А так они решили,  что  легко
справятся  с  простым  смертным.   Арес,   конечно,   мог   бы   кое-что
порассказать, но, естественно, делать этого  не  стал,  с  удовольствием
дожидаясь момента, когда парочка претендентов на титул  верховного  бога
будет сокрушена рукой простого российского мента.
   Собственно  говоря,  подробно  описывать  боксерские   поединки   нет
необходимости. Любой, кто  хочет  узнать,  как  это  происходило,  может
посмотреть  на  драку  первоклашек  в  школьном  дворе.  Гефест  и  Вакх
бестолково махали кулаками  довольно  долго,  но  первый  же  удар  бога
мастеров отправил предводителя алкоголиков в десятисекундное путешествие
по пьяным грезам. Сеня  со  знанием  дела  определил  нокаут  и  объявил
Гефеста победителем.
   Жомов с  Посейдоном  возился  не  долго.  Если  бы  в  то  время  уже
фиксировались рекорды, то бой омоновца с богом вод был бы признан  самым
скоротечным и до сих пор им бы оставался. Сразу  после  удара  Попова  в
серебряный таз, заменявший гонг на  этих  соревнованиях,  Ваня  отличным
хуком отправил Посейдона в нокаут на более длительный срок, чем это смог
сделать Гефест в бою против  Вакха.  Таким  образом  вторая  схватка  не
продлилась и секунды, а  бог  морей  получил  удовольствие  наслаждаться
забытьем на добрый десяток минут.
   Если бы боги могли учиться, они бы с удовольствием стали людьми. Увы,
олимпийцам этого было не дано, и Гефест не воспринял  омоновца  всерьез,
заявив, что всегда считал  Посейдона  слабаком  и  рохлей,  который  без
помощи своего трезубца не мог бы и комара  прихлопнуть.  Итог  получился
плачевным:  бог  мастеров  продержался  на  ринге   не   дольше   своего
соотечественника, а  дамочки,  наблюдавшие  за  соревнованиями,  все  до
единой  подарили  свои  сердца  доблестному  победителю  -   российскому
омоновцу.
   Остальные соревнования и вовсе не стоит описывать.  Достаточно  будет
просто назвать их  победителей.  Состязание  по  стрельбе,  к  удивлению
ментов, еще помнивших вчерашний выстрел в спину Попова, выиграл Аполлон.
Эрот стал вторым, но это уже не считалось. Ну а в  беге  чемпионом  стал
Эол, бог ветров, оставив Гермеса,  вынужденного  преодолевать  дистанцию
без своих крылатых сандалий, далеко позади.
   Среди женского населения Олимпа  победительницами  стали  Артемида  в
стрельбе, что было вполне предсказуемо, и маленькая разноцветная Ирида в
беге, вырвавшая победу в жесткой борьбе с Нефелой, богиней облаков.
   Но самое интересное произошло чуть позже, когда олимпийские мастера в
считанные минуты умудрились изготовить статуи всех победителей. И Жомова
в том числе. Несчастный Геракл, которому не  удалось  даже  приблизиться
хотя бы к одному из чемпионов, решил оставить на  статуе  омоновца  свое
имя для потомков. Задуманная им надпись должна  была  звучать  так:  "Я,
Геракл, был учеником этого чемпиона". Однако сын Зевса был не в ладах  с
азбукой и мог писать только одно-единственное слово - свое имя.  Его  он
на  статуе  Жомова  и  нацарапал,  совершенно  не  намеренно   введя   в
заблуждение потомков.
   Конечно, результатами Самых Первых Олимпийских игр далеко не все были
довольны. Некоторые даже собирались поднять бунт  и  требовали  проверки
чемпионов на допинг, однако Немертее вместе  с  Дикой  удалось  доказать
всем справедливость результатов. Вот  так  и  получилось,  что  основные
претенденты на звание верховного бога получили  большой  минус  в  своих
рейтингах.  Рабинович  довольно  ухмыльнулся.  Что   же,   теперь   они,
разочарованные  соревнованиями,  станут  охотнее  "стучать"   на   своих
соотечественников, что позволит быстрее найти виновника пропажи Зевса.
   В целом затея Рабиновича оправдалась  далеко  не  на  сто  процентов.
Олимпийские боги, затеявшие  после  официального  оглашения  результатов
соревнований еще большую бучу, чем это делали  обычно,  довольно  быстро
успокоились. То ли  действительно  физические  упражнения  им  оказались
крайне полезны, то ли просто стали придумывать  какие-то  новые  каверзы
друг другу, история об этом не знает. Известно лишь то, что,  получив  в
победители Самых Первых Олимпийский игр  совсем  не  тех,  кого  считали
фаворитами, боги призадумались  и,  чтобы  лучше  осмыслить  происшедшие
изменения, а заодно и понять, что делать с падающими  рейтингами,  стали
объединяться в  небольшие  группки.  Исключением  стала  лишь  Артемида,
единственная из фаворитов  предвыборной  гонки,  которой  удалось  стать
победительницей игр. Богиня охоты  ни  к  кому  не  примыкала  и  вообще
держалась так, будто она уже без пяти секунд президент. Верховная богиня
то бишь.
   Сразу после того  как  итоги  игр  были  подведены,  Рабинович  решил
приступить к допросу подозреваемых.  Для  начала  следовало  отсеять  из
сонма богов тех, кто никак не был заинтересован  в  исчезновении  Зевса,
ибо  даже  малолетнему  двоечнику  Ахтармерзу  было   ясно,   что   бог,
поспособствовавший пропаже Громовержца  с  Олимпа,  явно  метил  на  его
место. Как добросовестный мент,  Сеня  тут  же  потребовал  себе  список
кандидатов, выдвинувших свою кандидатуру на выборы. Ими оказались  Арес,
Артемида, Афина, Афродита, Аполлон, Вакх, Гефест, Гера и Посейдон.
   Гермес также пытался баллотироваться, но остальные претенденты встали
на дыбы и заявили, что если бог плутов, воров и лжецов попробует  дурить
избирателей черным пиаром, то они, не  обладающие  такими  предвыборными
технологиями, просто  оторвут  ему  голову  и  отправят  ее  для  замены
Минотавру. Гермес вроде бы воспринял это нормально и продолжил выполнять
свои обязанности, но Рабинович подозревал, что в душе он с удовольствием
бы перегрыз остальным глотку. В общем, в  списке  главных  подозреваемых
Сеня его оставил. Таким образом их стало десять, и можно было приступать
к допросам.
   Естественно,  обязанности   между   ментами   Рабинович   распределил
по-своему. Сам с  Жомовым  решил  поиграть  в  следователей,  а  Андрюшу
заставил  вести  протоколы.  Ошеломленный  Попов   тут   же   потребовал
объяснить, почему этой трудоемкой работой  должен  заниматься  он.  Сеня
ухмыльнулся и заявил, что Андрюша единственный,  у  кого  есть  хотя  бы
техническое образование, а они с Жомовым и в слове "дом" сделают  четыре
ошибки. Нельзя сказать, что это объяснение слишком сильно  удовлетворило
эксперта, но грубая лесть свое дело сделала,  и  возражений  со  стороны
Попова больше не последовало.  Более  того,  Андрей  тут  же  потребовал
предоставить ему письменные принадлежности. Их принесли.
   - Это что  такое?  -  криминалист  удивленно  уставился  на  довольно
толстые листы, пахнувшие выделанной кожей.
   - Пергамент,  сэр,  -  тоном  вышколенного  камердинера,  но  голосом
престарелого евнуха ответил слуга.
   - Ладно, сойдет, - буркнул Попов. - А чем на этом писать?
   - Сию  секунду,  сэр,  -  ответил  слуга  и,  засунув  в  рот  кончик
тростниковой трубочки,  принялся  ее  жевать.  Под  удивленным  взглядом
Андрюши закончив свое грязное дело, слуга вытер  результат  о  тунику  и
протянул его Попову.
   - Готово, сэр, - поклонился он.
   - Ты охренел? - наивно поинтересовался Анд-рюша.
   - Никак нет, сэр, - отказался признать очевидное слуга. - Не извольте
беспокоиться, сэр.
   -  Убью!  -  истошно  завопил  криминалист,  буквально   припечатывая
несчастного  к  стенке.  -  Быстро  тащи   мне   нормальные   письменные
принадлежности!
   Слугу из комнаты во дворце Ареса не ветром, а рыком Попова сдуло.  Он
отсутствовал несколько минут и вернулся назад, неся в руках кусок доски,
обмазанный какой-то  гадостью,  и  серебряную  штуковину,  заточенную  с
одного конца  и  превращающуюся  в  округлую  лопаточку  на  другом.  Он
протянул эти вещи Андрюше, однако тот отказался их брать.
   - Ты что мне принес? - Попов уже не орал. Он шипел,  а  это  значило,
что скоро во дворце начнут рушиться стены.
   - Восковую дощечку и стилос, сэр, - внутренне трясясь от  страха,  но
стараясь сохранить невозмутимый вид, ответил ему евнух-мажордом.
   Дальнейшее  описать  просто  невозможно.  Попов  буянил,   матерился,
закатывал истерики,  отказываясь  работать,  но  в  итоге  успокоился  и
потребовал принести ему гуся. Приказ был исполнен и ни в чем не повинный
гусь тут же лишился половины перьев. С дикими криками  несчастная  птица
вырвалась из рук садиста и умчалась в неизвестном направлении,  а  Попов
изобрел перья для письма. Вот так гуси Олимп  спасли.  Куда  уж  до  них
римским!
   Теперь,  когда  Андрюша  был   готов   стенографировать,   Рабиновичу
предстояло выбрать тактику  допросов.  Но  сколько  он  ни  морщил  свой
могучий ум, ничего, кроме банальной схемы, "злой и  добрый  следователь"
придумать не мог. Себе он, естественно, отвел роль доброго,  предоставив
Ванечке  возможность  от  души  давить  на  подозреваемых.   Разве   что
членовредительством не заниматься. Однако из этой затеи снова ничего  не
получилось, поскольку все, на что оказался способен Жомов,  это  корчить
зверские рожи.  А  единственным  вопросом,  который  он  умел  задавать,
оказался традиционный: "А в рыло?"
   Сеня долго мучился и с подозреваемыми, и с  Жомовым,  но  ни  к  чему
хорошему это  не  привело.  Конечно,  каждый  из  богов  наговорил  кучу
гадостей про своих противников, трижды во время  допроса  называл  имена
самых разных богов, похитивших Зевса, приводил массу причин, по  которым
они это могли сделать, начиная от  выпоротой  в  детстве  попки,  кончая
обещанием лишить наследства, но ни к чему хорошему это так и не привело.
К вечеру, окончательно измотавшись, трое ментов остались с тем же, с чем
и начинали допрос - с дыркой от бублика! Попов не выдержал.
   - Слушай, Сеня, давай я признаюсь, что похитил Зевса, и  мы  закончим
это издевательство, - со стоном попросил он. - Я больше не могу. У  меня
от голода желудок уже прямую кишку переваривать стал.
   - Вообще-то диета тебе бы не помешала, -  буркнул  Рабинович.  -  Но,
если честно, я и сам уже выдохся.  Все.  На  сегодня  закончили.  Завтра
что-нибудь еще придумаем.
   - Э-эх, знаний нам не хватает, - горестно  вздохнув,  неожиданно  для
всех заявил Ваня Жомов. Друзья изумленно уставились на  него,  а  бравый
омоновец закончил свою мысль:
   - Домой вернемся, в школу прапорщиков пойду.
   - Беда вымучит, беда и выучит, - совершенно не  скрывая  ошеломления,
констатировал Рабинович. - Кончит Ваня третий класс, станет  прапором  у
нас. - И, не давая  оскорбленному  в  лучших  чувствах  Жомову  что-либо
возразить, махнул рукой:
   - Ладно, идемте отдыхать!
 
Глава 5 
 
   Новое  утро  нового  дня  в  кущах  Олимпа   выдалось   еще   ужаснее
предыдущего.  Трое  коллег,  вернувшись  вчера  из  "комнаты  допросов",
попытались  устроить  совещание   с   остальными   членами   экспедиции.
Естественно, инициатором этого проекта  был  мой  Сеня.  Он  и  оказался
единственным, кто проявил хоть  какую-нибудь  активность.  Первое  время
поддержать его старалась Немертея, пытаясь помочь Сене рассказом о своих
достижениях. Эта  правдолюбица  под  моим  чутким  надзором  целый  день
путешествовала по окрестностям и расспрашивала всех и каждого, по-своему
пытаясь выяснить, куда подевался Зевс. Узнать ей ничего не удалось,  но,
честное слово, я ее стал чуть больше уважать за то,  что  она  выполняла
настоящую милицейскую работу. В общем, никто из нас за вчерашний день не
смог приблизиться к осуществлению цели экспедиции ни на миллиметр. Более
того, ни у кого (даже у меня!) не было ни одной  мысли  о  том,  что  мы
сможем сделать сегодня. Все сидели мрачно-понурые, и никто не желал друг
с другом разговаривать. Титанида было завела свою вечную  песнь  о  том,
что "справедливость неизбежно восторжествует и рано или поздно мы вернем
Зевса на его  трон",  но  расстроенный  "сухим  законом"  Ваня  довольно
беспардонно оборвал ее, а Сеня,  к  моему  жуткому  удивлению,  даже  не
вступился за свою пассию. Видимо, уж слишком серьезную думу он думал!
   - Сеня, слушай,  хватит  мучиться,  -  наконец  прервал  затянувшееся
молчание Жомов. - Давай-ка дерябнем по соточке, а то без поллитры тут ни
хрена не разберешься! Только лбы себе порасшибаем,  а  стену  так  и  не
пробьем...
   - Что ты сказал? - заорал Рабинович, вскакивая с места. Господи, даже
я испугался!
   - Выпить нужно, - ошалело заморгал глазами Ваня.
   - Нет, не то! - рявкнул Сеня, дико вращая глазами. Мать моя Жучка, да
что же такое с хозяином творится? - Последнюю фразу повтори.
   -  Лбы,  говорю,  расшибем,  -  бравый  омоновец,  казалось,   сейчас
полностью утратит способность к пониманию окружающей действительности.
   - Вот именно, лбы! - радостно завопил мой хозяин, забегав по  комнате
и не переставая размахивать руками. - Помните, что именно  было  сказано
нам в первом пророчестве Пифии? - Сеня с жаром и оговорками процитировал
то, что все и так давно знали. - Теперь понимаете, где лежит разгадка?
   - Ты  хочешь  сказать,  что  помочь  нам  Аид  сумеет?  -  обрадовано
поинтересовалась Немертея, в то время как остальные  растерянно  хлопали
глазами.
   - Может быть, кто-нибудь пояснит, что  здесь  происходит?  -  немного
оскорблено поинтересовался Ваня, который вправе мог считать себя  героем
дня.
   Конечно, это мог бы сделать и я,  поскольку,  едва  Сеня  упомянул  о
Дельфийском оракуле,  сразу  сообразил,  куда  он  клонит.  Однако  сами
знаете, что меня люди не поймут, поэтому я милостиво  предоставил  слово
Андрюше. Тот вмиг растолковал, что Аид  -  это  повелитель  одноименного
царства мертвых, а Стикс - это речка, которая отделяет его от  живых.  И
если верить Пифии, то именно Аид может быть как-то  замешан  в  деле  об
исчезновении Зевса. Тем более что он  считается  его  антиподом...  Гав!
Даже сам не понял, что сейчас сказал!
   В общем план мероприятий на сегодня был разработан.  Нам  нужно  было
смотаться к покойничкам, "птицею прыгнуть (интересно, кто  будет  играть
роль птички? уж не Горыныч ли?) над Стиксом", вышибить пару зубов  Аиду,
и вся проблема будет решена. Не знаю, как кому, но лично  для  меня  эта
задумка отвратительно пахла. И не от того, что нам придется  общаться  с
трупами разных сроков годности!  Просто  не  нравилось  мне  предстоящее
путешествие. Не  знаю,  почему  именно.  Однако  мой  Рабинович  за  нее
ухватился,  словно  утопающий  за  соломинку,  и  немедленно   протрубил
всеобщий сбор.
   Предоставив  другим  возможность   упаковывать   вещички,   Рабинович
принялся трясти Немертею и Геракла на предмет того, каким образом  можно
в максимально короткие  сроки  добраться  до  владений  Аида,  и  ответ,
озвученный Гераклом, был прост и лаконичен - умереть!
   - Сгнившую оливку тебе в рот! - рявкнула на него  титанида.  -  Разве
можно такое предлагать живым людям.
   - Ну, уж извините, гражданочка,  ничего  другого  в  ассортименте  не
имеем, - обиделся за оливу сын Зевса. - Впрочем, можете попросить  моего
братца-психомпа. Может быть, он сделает исключение из правил и  доставит
вас туда живыми на собственном транспорте.
   - Сделает, - убежденно заверил его Жомов. - А кто такой психомп?
   - Это твой старый приятель, который башмаки любит перьями украшать, -
напомнил ему Попов. - Гермес.
   - Ну-у, этот точно сделает! - плотоядно  ощерился  омоновец.  Бог  ты
мой, да его с такой пастью можно смело на выставку собак вести!
   Однако проблема оказалась не столь просто разрешимой. Когда  мы  всей
толпой ввалились  во  дворец  бога  плутов,  он  наотрез  отказался  нас
принять. Обиделся, видимо, за вчерашний допрос с  излишним  пристрастием
со стороны Вани. Вот только он не учел, что российские менты просто  так
по домам не шляются и от них нельзя избавиться, сославшись на  занятость
и попросив зайти  позже.  Не  прокатят  у  вас  такие  номера,  господин
Гермес!..
   Все случилось именно так, как я и предполагал. Ранимого  Ваню  крайне
расстроил отказ бога плутов встретиться с нами. Недолго думая, он  вышиб
ногой массивную дверь и, схватив за шиворот перепуганного  слугу,  двумя
тумаками вежливо убедил его проводить нас в  покои  хозяина.  Отказаться
тот попросту не мог, и через пару минут мы с Жомовым прижали  Гермеса  к
стенке. Бог плутов, славящийся своей хитростью и изворотливостью,  может
быть, и успел бы удрать на своих крылатых  сандалиях,  но  он  никак  не
ожидал, что здесь, на Олимпе, кто-нибудь осмелится вломиться  к  нему  в
дом. Дурак, раз надеялся на это!
   - Ну, шкура, повезешь нас к Аиду?  -  прорычал  Жомов,  дыша  в  лицо
Гермесу хроническим перегаром.
   - Не имею права, - пискнул в ответ тот. - По  закону  ни  один  живой
человек не имеет права вступать в царство мертвых, ибо там свои порядки.
И как Зевс не властен над мертвыми,  так  и  Аид  не  может  командовать
живыми. В  противном  случае  весь  миропорядок  разрушится  к  Кроновой
бабушке!
   - Слушай ты, умник перьеногий, - посоветовал ему  Иван.  -  Для  меня
существуют только три закона - Уголовный  кодекс  Российской  Федерации,
Устав Вооруженных сил и Конституция страны. На остальные я плевал  долго
и прицельно. Ну а если ты сейчас будешь продолжать  упрямиться,  я  тебя
придушу,  как...  -  Жомов  на  секунду  помедлил,   подыскивая   нужное
сравнение, и  увидел  крылатые  сандалии  подследственного.  -  Во!  Как
куренка. Ясно?
   - Не знаю, я еще во двор не выходил, - попытался прикинуться дурачком
Гермес. Я брезгливо укусил его за болтающуюся в воздухе ногу (фу,  ну  и
запашок!). Бог плутов истошно заорал:
   - Ладно, ладно. Сдаюсь! Довезу я вас до входа, а там с пограничниками
сами разбирайтесь.
   - Ну, уж с ними мы общий язык  найдем,  -  заверил  его  омоновец  и,
отпустив, забрал крылатые сандалии. - Получишь обратно,  когда  окажемся
на месте.
   Гермес,  естественно,  расстроился,  но   спорить   с   Жомовым   без
транспортных средств ему было несподручно.  Он  бы,  конечно,  попытался
использовать  для  бегства  от  нас  собственную  колесницу,   но   Ваня
предотвратил и  эту  попытку,  заранее  пристегнув  к  себе  бога  воров
наручниками. Тот удивленно осмотрел новое для себя устройство и умоляюще
попросил:
   - Будьте так добры, не показывайте эти штучки Дике,  иначе  ее  хмыри
всех моих подчиненных переловят! А я уж для вас расстараюсь.
   - С преступным миром мы сделок не заключаем,  -  категорично  отрезал
Сеня (во какой правильный!). -  Но  мы  подумаем,  что  можно  для  тебя
сделать.
   Пока  они  там  препирались,  я  тщательно  обследовал   транспортное
средство,  на  котором  нам  предстояло  совершить  путешествие  в  Аид.
Собственно говоря, кроме многочисленных крылышек, нарисованных на бортах
колесницы, от нашей она ничем не отличалась. Да и два коня, впряженные в
нее, также выглядели совсем обычно, если не  считать  тех  же  маленьких
крылышек, расположенных у них чуть выше копыт. Поначалу  я  посчитал  их
декоративными  наростами.  Но  едва  наша   команда   оказалась   внутри
колесницы, кони взяли небольшой разбег и... легко  поднялись  в  воздух,
летя  исключительно  при  помощи  птичьих  инструментов   для   полетов,
отращенных на ногах. Ау, господа  ученые!  А  где  же  законы  физики  и
термодинамики?
   Конечно, хотелось бы вам рассказать, как выглядит античная  Греция  с
высоты птичьего, а точнее, конского поле