е время ищет  местечко  получше,  работу  полегче  и  выгоду
посолиднее.
   - Оставь ты меня в покое! - рявкнул на нее Сеня, ставший в  последние
дни жутко нервным. Довела баба! - До красавчика своего докапывайся.
   - Ну, для  этого  у  нас  вся  ночь  впереди,  -  фыркнула  девица  и
подмигнула Жомову. - Правда, красавчик?
   - Чокнулась совсем баба, - буркнул омоновец, быстро краснея. - Сказал
же тебе, у меня жена есть. Одна. И второй жены, а тем более второй  тещи
мне не надо! Что я их, солить буду, в натуре?..
   Фатима хихикнула, но дать Ване совет о том, что можно со второй тещей
делать, отказалась. У нас, у псов, все проще. И жены только на сезон,  и
тещ вообще не бывает. Не знаю, но если все тещи  такие  же,  как  Ванина
Марья Ильинична, то их, наверное,  лучше  все-таки  солить.  По  крайней
мере, в патруль бы с ней я не пошел -  шумит  много,  преступников  всех
распугает. А впрочем, не знаю... Если тещ все так боятся, то  почему  бы
их на работу в  милицию  не  брать?  Представьте  себе,  что  в  штатном
расписании каждого отдела будет числиться  две-три  тещи.  Потенциальные
бандиты, узнав о том, что их эти дамы обрабатывать будут, наверняка  сто
раз подумают, прежде чем  на  преступление  пойти.  Ну,  чем  не  способ
повышения эффективности борьбы с  преступностью?  А  со  временем  можно
будет и вовсе одних тещ в милицию брать... Хотя не стоит. В таком случае
мы с Сеней без работы останемся, поскольку ни он,  ни  я  за  чью-нибудь
тещу себя выдать не сможем.
   Пока я тут мечтал, вся наша экспедиция в полном  составе  свернула  к
выбранной моим хозяином  ложбинке.  Там  действительно  росло  несколько
колючих кустов с узкими листьями. Но если Сеня  рассчитывал,  что  их  в
качестве топлива для костра хватит на всю ночь, то он здорово  ошибался.
В лучшем случае Фатима сможет на этих дровах похлебку из  вяленого  мяса
сварганить. В худшем - дамочка исколет о кусты руки и звезданет  Абдуллу
по спине за то, что он иголки  с  кустов  не  оборвал.  Кстати,  сарацин
Фатима любила ничуть не больше, чем евреев. Так  что  страдал  поповский
оруженосец вместе с моим хозяином.
   Абдулле даже больше доставалось!  Умная  девица  быстро  поняла,  что
сарацин в нашей экспедиции стоит в самом низу иерархической лестницы,  и
стала гонять его от души.  А  уж,  кроме  как  "тупым  урюком",  "чуркой
нерусским" и, в лучшем случае, "гнилым персиком", Фатима  Абдуллу  никак
не называла. Наш сарацин однажды попытался ее вразумить, как это принято
делать на Востоке - плеткой по мягкому месту, но  мой  Сеня  такую  бучу
поднял, что едва и Попова, решившего вступиться за  своего  подопечного,
не загрыз. Только Жомову ничего не перепало. И  то  только  потому,  что
Ваня имел возможность держаться от  несчастного  влюбленного  Рабиновича
подальше.
   Сегодняшний вечер ничем не отличался  от  двух  предыдущих.  Едва  мы
остановились, как Фатима принялась командовать  парадом,  покрикивая  на
всех, кто под руку попадался. Единственным, кому не досталось от нее  ни
плохих слов, ни тумаков, был Ваня Жомов.  И  я  прямо-таки  всей  шкурой
ощущал, как неловко чувствует себя омоновец  в  таком  привилегированном
положении. Все-таки не привык он, что  друзьям  вершки,  а  ему  корешки
достаются. Раньше такого не было, чтоб одних баловали, а других  гоняли.
Я  даже  поспорить  хотел,  долго  ли  Жомов  в  роли  любимой  дочки  с
Рабиновичем в качестве Золушки продержится, да не стал. Не с кем было.
   - Эй, чурка нерусская, долго я ждать буду, пока ты крупу  переберешь?
-  завопила  Фатима  на  сарацина,  а  затем  повернулась  к  Попову   с
Рабиновичем:
   - Вы чего с костром возитесь? Зажечь  давно  пора  и  воду  на  огонь
поставить, а у вас еще конь не валялся! - И нежно посмотрела на Жомова:
   - Милый, потерпи  немножко,  сейчас  я  тебе  что-нибудь  вкусненькое
приготовлю.
   - Все, блин, хватит. Задолбала со своей простотой! -  рявкнул  Жомов,
поднимаясь с ковра,  расстеленного  Абдуллой  на  земле.  Кошкин  хвост,
неужели началось? -  Сеня,  даже  и  не  пытайся  вмешиваться.  Ты  мне,
конечно, друг, но воспитание дороже. - И он плотоядно улыбнулся Фатиме:
   - Иди сюда, лапочка...
   Та  порхнула  к  омоновцу,  словно  болонка  к   хозяйке   на   руки,
почувствовав, что приблудный дог не вовремя  взялся  вынюхивать  ее  под
хвостом. Ваня степенно начал  расстегивать  ремень,  и  Фатима  застыла,
удивленно глядя на своего рыцаря и не понимая, что  именно  он  собрался
прямо здесь делать. Я тоже не понимал. Причем до  тех  пор,  пока  Жомов
ремень из брюк полностью не вытащил. Вот тогда и понял, что -  началось!
Зажав девицу одной рукой, Ваня ремнем отшлепал ее по  мягкому  месту,  с
каждым шлепком приговаривая:
   - Не задирай Рабиновича, блин! Не обзывай Абдуллу, в натуре. И ко мне
больше не приставай...
   Сеня морщился от каждого удара,  словно  бульдог,  которого  насильно
лимоном  кормят,  но  все-таки  сдержался  и  не  полез  заступаться  за
сумасбродную девицу, возомнившую себя царицой Савской. А Жомов, наградив
Фатиму еще двумя шлепками, закончил  воспитательную  работу  и  отпустил
танцовщицу  погулять.   Фатима   фыркнула,   передернула   плечиками   и
демонстративно медленно отошла за телегу,  чтобы  там  привести  себя  в
порядок.
   - Не надо ее пороть было, - горестно вздохнул Попов. Мы все удивленно
посмотрели на него. - Теперь ужин нам испортит.  Или  кашу  сожжет,  или
пересолит. А может, все мясо Мурзику отдаст.
   Ага, отдаст. А ты тут же бросишься на четвереньки и  станешь  у  меня
куски из пасти выдергивать.  Ты  же  скорее  лопнешь  от  жадности,  чем
голодному и уставшему псу лишний кусок из своей тарелки  пожертвуешь.  А
мне еще ночью вас охранять, и я тоже обидеться  могу.  Смотри,  Андрюша,
поймаю змеюку какую-нибудь и тебе под одеяло запущу...
   - Да  заткнись  ты,  Мурзик,  -  как  обычно,  перебил  меня  Сеня  и
повернулся к Попову:
   - Кому тошно, а попу в мошно. Дела нет до чьих-то бед, лишь бы подали
обед.
   - Так я не о себе, о вас же беспокоюсь. Я и  без  каши,  одним  мясом
могу обойтись, - попытался оправдаться  Андрюша,  но  затем  понял,  что
снова ляпнул совершенно не то, что нужно, и замолчал.
   - Во-во, я про то и говорю, - кивнул Сеня. - Ты без  всего  прекрасно
обойдешься, было бы только мясо на обед...
   Дальнейшие препирательства друзей приводить  бессмысленно.  Если  вам
интересно послушать, как менты друг с  другом  ругаются,  то  придите  в
любой участок в день выдачи зарплаты. Такого наслушаетесь,  что  хоть  в
блокнот  записывай,  и  в  качестве  словаря-справочника  для   молодого
милиционера этот труд вполне издать можно будет. Я-то  сам  был  сыт  их
грызней по горло и ушел подальше, чтобы мои уши их болтовни не слышали.
   Когда я вернулся, все уже успокоились.  Фатима  хлопотала  у  костра,
помешивая кашу. Выглядела она обиженной, но не так сильно, как могла бы.
Я боялся, что она после  порки  настоящий  бунт  устроит,  но  этого  не
произошло. Видимо, Ванину экзекуцию танцовщица приняла как должное, и  я
удивился жомовскому чутью. Умеет он обращаться  с  женщинами!  Теперь-то
понятно, почему Ванюша уже женат, а мой Рабинович до  сих  пор  холостой
ходит. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
   Я уселся около костра и стал терпеливо ждать, когда ужин будет  готов
и мне выделят положенную порцию. Еще раз повторю, что я не выпрашивал, а
терпеливо ждал. Однако наша повариха  переврала  все  мои  намерения.  Я
увидел, как загорелись ее глаза, и всей шкурой почувствовал, что  сейчас
она меня той самой деревянной лопаткой, которой кашу  помешивает,  прямо
промеж ушей и благословит. Я даже зарычал  слегка,  чтобы  предупредить:
меня трогать опасно, я бешеный!  И  тут,  на  мое  безмерное  удивление,
Фатима взяла да и бросила мне кусок мяса. Я  от  неожиданности  едва  не
промахнулся зубами, а потом и прожевать забыл. Так целиком и проглотил!
   - Не балуй мне пса, - как-то жалобно пискнул Сеня. - Приучишь  его  к
подачкам, он у меня дома с кухни вылезать не будет.
   Фатима поджала губы и назло Рабиновичу бросила  мне  еще  один  кусок
мяса. Сеня, я, честное собачье, не  хотел  эту  подачку  глотать,  но  в
последний момент подумал, что извалявшуюся в песке  баранину  все  равно
есть никто не будет. Ну не пропадать же добру! Вот я  и  проглотил  этот
кусок. Рабинович горестно вздохнул, а я заметил, как Жомов вопросительно
перевел взгляд с девицы на кинолога. Дескать,  может,  ее  выпороть  еще
разок? Сенин ответ комментариев не требовал.  Рабинович  показал  Ванюше
кулак, и этим все было сказано. Минут через десять  после  того,  как  я
слопал выделенный мне поварихой белково-вяленый  продукт,  приготовление
каши было закончено, и менты с серебряными тарелками в руках выстроились
в очередь, ожидая раздачи ело...  пищи  то  есть.  Фатима,  презрительно
морщась, положила Рабиновичу его долю, затем обслужила Попова,  а  когда
очередь дошла до Ивана, наша повариха по привычке собралась положить ему
в тарелку две порции, но затем,  вспомнив  об  экзекуции,  передумала  и
выделила каши меньше, чем остальным.
   - Это все? - удивился омоновец.
   - Хватит с тебя, красавчик, а то разжиреешь, как некоторые свиньи,  -
хохотнула Фатима. - Впрочем, можешь толстеть, мне на это наплевать. Если
останется что-нибудь после раздачи, добавку сам себе положишь...
   Да-а, что ни говори, а девица с характером. Настырная, словно  тысяча
котов  в  период  спаривания.  Теперь-то  мне  понятно,  почему   хозяин
караван-сарая ее так спокойно с нами отпустил. Поначалу я думал, что  он
просто приватной беседы  с  омоновцем,  которой  никейскому  трактирщику
Фатима пригрозила, испугался, а  теперь  уверен,  что  коротышка  просто
счастлив был ее хоть куда-нибудь сбагрить. Я даже удивлен, что он к  нам
перед отправкой не прибежал и мешок всяких подарков в  благодарность  за
то, что мы его от этой бестии избавили, не принес.
   Жомов грустно посмотрел сначала на Рабиновича, потом на свою мизерную
порцию и пошел на место.
   Следом за ним пищевое довольствие получил Абдулла, и в котле каши еще
много  оставалось.  Я  облизнулся  и  поставил  перед   диктаторствующей
поварихой свою миску, рассчитывая на положенную порцию, однако  щедрость
Фатимы превзошла все мои ожидания. Вместо  того  чтобы  плюхнуть  мне  в
миску,  тоже  серебряную,  между  прочим,  горсть  каши,  экс-танцовщица
поставила перед моим носом котел со всей оставшейся едой.
   Я поначалу ошалел и едва не взвизгнул от радости,  словно  щенок  при
виде мамкиной титьки. Даже мордой в кашу ткнулся, недоумевая, с чего это
девица "еврейского пса" вдруг до такой степени полюбила, а затем  понял,
что не любовь это, а очередное пакостничание! Она ведь не  меня  кормить
собиралась.  Просто  знала,  что  Попов  с  Жомовым  непременно  добавки
попросят, и решила их этого удовольствия лишить. В наказание за недавнюю
экзекуцию, так сказать. Я, конечно, покушать тоже не  дурак,  но  боевых
товарищей объедать не собирался. Поэтому взял котелок в  зубы  и  принес
хозяину. Дели,  Сеня,  только  по  справедливости.  Рабинович  намерения
Фатимы тоже разгадал и улыбнулся.
   - Что, ласточка, обломалась? - вкрадчиво проговорил он, изо всех  сил
давя злорадство в голосе. -  Будешь  теперь  знать,  что  такое  мужская
дружба.
   Фатима отвернулась, так и не сумев скрыть  досаду.  Мой  хозяин  пару
минут смотрел ей в спину с безмерной тоской в глазах, а  затем  принялся
делить остатки каши. Сначала, как и  положено,  выделил  мне  мою  долю,
затем немного утолил свои завидущие глазоньки и лишь после  этого  начал
одаривать остальных. Хотя и не всех. Когда очередь дошла до Попова,  мой
хозяин вдруг вспомнил, что Фатима себе еды не  положила,  и,  сграбастав
котелок в охапку, пошел к одиноко сидевшей девице.
   -  Ты  поела  бы,  -  жутко  смущаясь  (ай-ай-ай,  что  с   человеком
неудовлетворенные сексуальные желания делают!), проговорил он. - Вкусная
каша получилась. Спасибо.
   -  Жрите  на  здоровье,  -  буркнула  девица  и,  немного   помедлив,
повернулась к Рабиновичу, чтобы взять котелок у него из рук, но  сделать
этого так и не успела.
   ХЛО-ОП!!!
   Наш любимый маленький эльф, как это у него принято, возник в  воздухе
без предупреждения. Не было его - и вот нате вам,  висит  над  землей  и
своими мушиными крылышками усердно машет, словно заправский  вентилятор.
Правда, в этот  раз  Лориэль,  видимо,  плохо  рассчитав  точку  выхода,
появился не  на  безопасном  от  нас  расстоянии,  а  точно  над  медным
котелком, который Сеня в вытянутой руке держал. Я вам уже  говорил,  что
каждый из нас на этого наглеца свой собственный острый клык имел, и  мой
Рабинович не исключение. Сеня среагировал  быстро  и,  даже  не  пожалев
единственной и разлюбимой форменной фуражки, попытался припечатать  этим
головным убором эльфа прямо в горячую кашу.
   Эффект получился обратно пропорциональный тому, на который мой хозяин
рассчитывал. Со  всего  маху  ударив  фуражкой  по  котелку,  Сеня  явно
переборщил, и медную посудину удержать  в  руке  не  смог.  Котел  нагло
вырвался из Сениных объятий и огрел меня по спине. Затем медная посудина
сделала тройное сальто в воздухе и приземлилась на ногу  Фатиме.  Причем
кашей вниз. Закон бутерброда, что вы хотите?
   Не  знаю,  чего  в  тот  момент  хотела  танцовщица,  не   отрывавшая
удивленно-восторженного взгляда от эльфа, но  кучу  каши  на  босы  ноги
получить она явно не рассчитывала. Поэтому взвыла от счастья и,  видимо,
перепутав  жест  благодарности   с   его   противоположностью,   влепила
Рабиновичу звонкую пощечину и побежала мыть объевшиеся кашей ноги.  Сеня
от неожиданности плюхнулся на  пятую  точку,  а  мерзкий  эльф  противно
захихикал.
   - Что, козел, получил? - запищал он. - Будешь знать, мать  твою,  как
кепками размахивать. Оберон  не  Брошка,  видит  немножко.  Понял,  урод
длинноклювый?
   - Сеня, короче, пора  этот  беспредел  прекращать,  -  заявил  Жомов,
поднимаясь с ковра. - Дай мне сюда пистолет, пристрелю этого гада.
   -  Пристрели,  -  кивнул  головой  мой  хозяин,  кидая  омоновцу  его
табельное оружие. - Можешь даже два патрона на него потратить. Второй  -
контрольный. Чтобы уж точно уверены были, что  эта  сволочь  нас  больше
доставать не будет.
   - Не надо двух, -  осклабился  Ваня,  ловя  пистолет.  -  Я  и  одним
управлюсь.  Сделаю  в  лучшем  виде.  Ни  один   патологоанатом,   блин,
сомневаться не будет.
   Я  с  интересом  наблюдал  за  маленьким  наглецом,  пока   Жомов   с
Рабиновичем обсуждали его дальнейшую судьбу. Лориэль поначалу ухмылялся,
вихляясь в воздухе, словно такса под роялем, но постепенно, по мере того
как процесс решения его участи переходил от слов к делу,  эльф  мрачнел.
Маленькие глазки нахала забегали из стороны в сторону, а когда  пистолет
наконец перекочевал в руки нашего снайпера, замерли. Эльф  не  отрываясь
смотрел на оружие.
   - Эй, вы же не сделаете этого? - испуганно поинтересовался он.  -  Вы
же не можете просто так убить разумное существо только за  то,  что  вам
его физиономия не нравится.
   - Гляди-ка, Сеня, он даже обзываться перестал, -  наигранно  удивился
Андрюша, на тот случай, если омоновец вдруг промажет, подхватывая камень
с земли. - Ваня, сможешь его аккуратненько прострелить? Так,  чтобы  мне
его чучело потом можно было около аквариума поставить.
   - Это почему именно тебе? - изумился мой хозяин, а эльф завертелся на
месте, поворачиваясь от одного говорившего к другому. - Нет  уж.  Жребий
тянуть будем, кому этот охотничий трофей достанется.
   - Робин, ты вообще напрочь оборзел, - возмутился омоновец,  вскидывая
пистолет. - Какой жребий, в натуре? Я охотник, мне и добыча.
   - Ах, вот ты как вопрос ставишь? - Сеня выглядел жутко  оскорбленным.
- Ты думаешь, я сам бы его пристрелить не смог?  Тем  более  я  к  этому
придурку ближе нахожусь и не промажу уж точно.  А  ты,  еще  неизвестно,
попадешь ли...
   - Это я не попаду? - Жомов едва не треснул от негодования. -  На  что
спорим?..
   Пока шла эта перепалка, я пытался уследить за тремя объектами сразу -
Фатимой, Абдуллой и самим эльфом. Причем  пришлось  еще  и  на  Горыныча
поглядывать, поскольку наш  трехглавый  огнемет  явно  решил  втихомолку
забрать себе все лавры победителя,  поджарив  Лориэля  на  сероводороде.
Ахтармерз даже раздулся слегка, чтобы мощность языков пламени посолиднее
была.
   Фатима, очистив ноги от каши, с интересом наблюдала за  происходящим,
совершенно не понимая, что около телеги происходит.  Нет,  конечно,  она
слышала,  что  Жомов  собирается  пристрелить  неведомое  существо,  но,
поскольку пистолета никогда не видела, недоуменно хмурила брови, пытаясь
разглядеть среди снаряжения моих ментов хоть что-нибудь похожее на  лук.
А  Абдулла  жадным  взором  впитывал  все   происходящее.   Похоже,   он
догадывался, какой именно вид живых существ представляет собой  Лориэль,
но хотел услышать подтверждение своим догадкам. Вот только  пока  боялся
кого-нибудь спросить.
   - Эй, вы же шутите, да? - истошно  завопил  Лориэль,  глядя  в  ствол
направленного  на  него  пистолета.  -  Просто  поприкалываться  решили?
Ха-ха...
   - А чего ты так боишься? - удивился мой Сеня. - Ты же у нас  в  любую
секунду исчезнуть можешь.  Вот  и  давай  сматывайся,  а  мы  посмотрим,
успеешь ли от пули увернуться.
   - Да вы охренели совсем, козлы, мать вашу! - Эльф едва не лопался  от
злости. - Куда я на хрен смотаюсь,  пока  наши  техники  тупые  обратный
прием не начали вести?  Я  вам  что,  Копперфилд  какой-нибудь?..  Убери
пушку, ты, цистерна гемоглобина! Это в тебе лишние дырки можно делать, а
меня девятым калибром разнесет к гномьей  матери!  Нарветесь,  блин,  на
аннигиляцию, козлы.
   - Действительно, попадание в него из огнестрельного оружия может быть
крайне опасно, -  проговорил  Горыныч,  увеличившийся  уже  до  размеров
крупного дога.
   Эльф благодарно улыбнулся ему.
   - Во избежание этого, - закончил свою речь Ахтармерз, - давайте-ка  я
его просто поджарю. И надежно, и безопасно.
   - Ах ты сволочь трехголовая! - изумился Лориэль, едва не  шлепнувшись
на землю от такого поворота дел. - Да чему же тебя, мутантов выродок,  в
школе учат? Так  тебе  преподавали  гуманное  отношение  к  иным  формам
разума?
   - Не так, - насупился Горыныч. -  Но,  между  прочим,  цивилизованные
существа, предлагая сотрудничество, всегда пытаются найти общие интересы
и точки взаимного соприкосновения, а ваш  Оберон,  предлагая  гуманоидам
создать оперативную группу, меня туда зачислил как  единицу  снаряжения,
даже не пытаясь обсудить  условия.  Я,  может  быть,  на  эльфов  теперь
обижен. К тому же и в пищу вы вполне годитесь..
   - Ладно, закончили, - смилостивился наконец мой хозяин, - поиграли  и
хватит. Ваня, спрячь ствол А  ты,  Горыныч,  не  вздумай  свои  конфорки
включать Пошутили, и довольно, - а затем  повернулся  к  Лориэлю.  -  Не
трусь, менты ребенка не обидят.  Рассказывай,  какого  хрена  тебя  сюда
принесло.
   - Ко-озлы, -  выдохнул  эльф  и  опустился  на  борт  телеги.  -  Ты,
чешуйчатый идиот, подвинься. Расселся, как Черномырдин в президиуме -  А
затем обратился к ментам:
   - Все, волки позорные, упустили момент. Технари  к  переносу  готовы,
так что подстрелить  меня  теперь  не  сможете,  а  в  следующий  раз  я
позабочусь, чтобы у вас и возможности такой не было. Поняли, козлы, мать
вашу троллям на десерт?!
   - Да никто в тебя стрелять и не собирался,  -  устало  отмахнулся  от
него Сеня. - Достал ты  всех  просто  со  своим  хамством.  Допрыгаешься
как-нибудь. Мы  не  пристрелим,  так  Горыныч  поджарит.  -  Мой  хозяин
плюхнулся на ковер. - Ладно, выкладывай, зачем  тебя  сюда  принесло,  и
проваливай к своему гребаному Оберону. И без тебя тошно...
   Лориэль посмотрел на  моих  друзей  как-то  беспомощно,  и  мне  его,
честное слово, жалко стало. Пожалуй, таким я его не видел