а. Жомов же вооружился единственными  в  двух
деревнях песочными часами для контроля за протяженностью матча. Сразу  после
истошного вопля,  исторгнутого  рожком,  поруганным  сарацинскими  неумелыми
губами, футболисты в серой форме бросились вперед. Их  центрфорвард  запулил
соломенный мяч к  воротам  противника  и  помчался  его  догонять  с  дикими
криками ?банзай?, ?всех убью - один останусь? и ?пепси - бери от жизни все?!
Его  команда  устремилась  следом,  потрясая  поднятыми  вверх  кулаками.  А
поскольку таких игроков, как нападающий Стафорда, принято называть  ?форвард
таранного типа?, то остальным футболистам в серой форме  после  него  нечего
было делать, кроме как покрикивать на  игроков  Жомова,  впавших  от  такого
напора в кому.
   Нападающий стафордцев беспрепятственно добрался до мяча через всю  защиту
бишопцев. Перейдя с выкрикивания лозунгов на рык,  он  умудрился  пробить  и
даже попасть в ворота, но сам не успел затормозить и врезался лбом в штангу.
Причем именно в ту, за которой спрятался от него вратарь. Счет был открыт, и
бишопские фанаты заметно приуныли. Впрочем, один приятный момент они в  этой
ситуации все же нашли. А именно то, что центрфорварда ?свиней? унесли  после
этой атаки с поля. Поскольку сам он идти больше не мог, а  просто  сидел  на
газоне и глупо улыбался. Ответная атака ?покойников?  захлебнулась  в  самом
начале. Едва бишопские нападающие начали с центра  поля,  как  на  игрока  с
мячом навалилась лавина ?свиней?. Перепуганные  таким  натиском,  футболисты
Бишопа потеряли мяч, и под рев своих болельщиков футболисты  в  серой  форме
понеслись в новую атаку.
   - Да подкатись ты под него, пенек! - не выдержав, заорал Жомов ближайшему
к игроку с мячом защитнику ?покойников?.
   Тот понял приказ буквально и  кубарем  покатился  под  ноги  нападающего.
Прием получился великолепным, поскольку повалил с ног всю команду  ?свиней?,
бежавшую за нападающим плотным клином. Впрочем, не только ее. В  общую  кучу
малу повалились и ?покойники?, тщетно пытавшиеся вернуться в защиту.  Вскоре
на правом фланге поля образовалась мешанина из тел, а мячик спокойно остался
лежать почти в центре.
   Как ни удивительно, но Жомову повезло с вратарем. Парень увидел бесхозный
мяч и помчался к нему под громкие крики своих земляков. Вратарь  так  сильно
пнул по мячу, что из него вывалилась почти вся солома,  дезориентировав  тем
самым голкипера соперников. Тот, бедолага, бросился ловить каждую  соломинку
в отдельности, а разодранная кожаная сфера тем временем спокойно парашютиком
опустилась в его ворота. Счет сравнялся.
   Больше футбола как такового не было. У всех  игроков  в  одночасье  вдруг
обнаружилось косоглазие. И вместо того, чтобы бить по мячу,  каждый  норовил
пнуть ближайшие к этому спортивному снаряду ноги. Рабинович замучился гудеть
в рожок и решил на все плюнуть.
   - Все! Матч закончен! - рявкнул он.  -  Победитель  не  выявлен,  поэтому
сегодня бухаете все вместе. А завтра проведете  повторный  матч,  который  и
определит владельца луга на этот сезон. А сейчас мы у вас кое-что заберем  и
отправимся по своим делам...
   - Сеня, давай еще поприкалываемся над их игрой, -  попросил  Жомов.  -  Я
такой чумы уже давно не видел...
   - Нет, Иван! Давай лучше вернемся, - настоял на своем  Рабинович,  плюнув
на не решенное в свою  пользу  пари.  -  Я,  конечно,  не  особый  поклонник
футбола, но еще  пять  минут  такого  издевательства  над  этим  благородным
спортом попросту не выдержу.
   Благодарные за новое развлечение под  названием  ?футбол?,  жители  обеих
деревень насовали ?сарацинам? все, что они  попросили,  и  еще  в  два  раза
больше.  Объединенными  силами  крестьяне  двух  ранее  враждующих   лагерей
проводили благородных сэров до околицы и дружно скандировали им ?счастливого
пути?, изредка перебивавшееся - ?скатертью дорога?, пока Рабинович с Жомовым
не скрылись из виду. Впрочем, Сеня с Иваном слышали крики  почти  до  самого
леса - вотчины Корявня.
   -  Ну,  Сеня,  колись!  Че  мы  так  ломанулись  из  этих   деревень?   -
полюбопытствовал  Жомов,  едва  они  подошли  к  лесу  и   крики   крестьян,
предвкушавших грандиозную пьянку, больше не мешали говорить.  -  Какая  муха
тебя укусила?
   - Да, блин, мне этот гребаный эльф покоя не дает, - пробормотал Рабинович
и дернул замешкавшегося Мурзика за поводок. - Ты помнишь,  Ваня,  что  после
его появления всегда какая-нибудь гадость случается?
   Жомов утвердительно  кивнул  головой  и  потрогал  пистолет  в  заплечной
кобуре.
   Так, на всякий случай...
   - Вот я и боюсь, как бы в лагере не случилось чего  плохого,  -  закончил
свои объяснения Сеня и снова дернул  пса,  пытавшегося  свернуть  куда-то  в
сторону, за поводок:
   - Мурзик, рядом, я сказал! Куда тебя все время тянет?
   Волчиху, что ли, учуял?
   Мурзик, естественно, ничего не сказал. То есть сказать-то  он  попытался,
но вот понять его никто не удосужился. Погруженные в  свои  мысли,  Жомов  с
Рабиновичем продолжали идти  вдоль  леса  по  наезженной  дороге,  выискивая
глазами приметную тропиночку, по которой вышли от пещеры к деревням.
   Торный путь оборвался  совершенно  неожиданно.  Едва  вся  троица  успела
завернуть за очередной поворот, как уперлась в густые заросли можжевельника.
   Некоторое время Жомов с Рабиновичем оторопело смотрели  на  кусты,  потом
друг на друга  и  лишь  после  своеобразной  игры  в  гляделки  одновременно
произнесли:
   - И че это за херня?
   - Наверное, заболтались и тропинку пропустили, - ответил на  оба  вопроса
одновременно Рабинович. - Пошли назад, путешественник хренов!
   - На себя посмотри, - фыркнул Иван, но от предложения изменить маршрут не
отказался.
   На обратном пути оба друга старательно вглядывались в стену густого леса,
пытаясь отыскать между стволов хоть какой-нибудь проход.  Однако  их  усилия
были тщетны. Хотя менты и отказывались в это верить до тех пор,  пока  слева
от  них,  в  долине  реки,  вновь  не  показались   две   деревни,   ставшие
родоначальницами футбола.
   - Че-то я ничего не пойму, - удивленно  протянул  Жомов.  -  Если  кто-то
решил пошутить и спрятать от нас тропинку,  лучше  ему  завязать  со  своими
приколами.
   Иначе едалище шишками утрамбую.
   - Подожди ты горячиться, - махнул на него рукой Сеня. - А то кипишь,  как
чайник в топке паровоза! Может быть, мы вообще не в ту сторону пошли...
   Сеня повернулся к деревням  спиной,  чтобы  еще  раз  сориентироваться  в
пространстве.  Затем  уверенно  указал  налево   и   зашагал   в   выбранном
направлении.
   Жомов так энергично пожал своими огромными плечами, что едва не расплющил
собственную голову. Он пошел следом за  Сеней,  всем  видом  показывая,  что
тропинке лучше объявиться. Иначе у нее будут бо-ольшие неприятности. Ваня не
поленится и яму посреди нее выкопать, чтобы больше никто по  этому  пути  не
ходил. Из вредности.
   После почти  часовой  прогулки  в  новом  направлении  результат  поисков
остался неизменным. То есть нулевым!  Тропинка  исчезла,  словно  ее  собака
языком  слизнула  или  Корявень  кустами  засажал.  Друзья  в  растерянности
остановились.
   - Такого быть не может! - разочарованно выдохнул Рабинович.
   - Может! - не согласился с ним Жомов. - А теперь я точно знаю, кому морду
бить буду: эльфу этому скотскому. Кроме него,  испортить  все  было  некому!
Теперь сковородник этому ослу так начищу, что любой тролль от него,  как  от
зажигалки, прикуривать сможет!
   Однако даже самые благие  намерения  так  и  остаются  намерениями,  если
отсутствует  возможность  их  осуществить.  Поэтому   меры   принудительного
воспитания у маленького и гадкого летуна хороших манер пришлось отложить  на
неопределенный срок. А пока следовало отыскать путь к  пещере  Мерлина.  Тем
более что и две попавшие в непривычную обстановку наседки то и дело норовили
выскочить из плетеных корзин. Их трепыхание и  кудахтанье  до  того  достали
разнервничавшегося Сеню, что безобидный еврей стал всерьез подумывать о том,
не свернуть ли одной из куриц голову. Пусть  будет  хозяйству  убыток,  зато
нервное равновесие частично восстановится!
   - Ладно, Ваня, хрен с ней, с тропинкой! Нечего больше выискивать.  Пойдем
напрямик через лес, - наконец принял решение Рабинович, сумев  отвлечься  от
кудахтанья наседок.
   Жомов только пожал плечами. Мол,  ты  у  нас  самый  умный,  вот  и  веди
обратно, а мое дело маленькое - от тебя не отстать. Рабинович такую  реакцию
друга принял как  должное  поклонение  перед  собственными  организаторскими
способностями и смело вломился в низкие поросли  кленов.  Вопрос  с  выбором
направления решился  довольно  легко,  поскольку,  направляясь  к  деревням,
путешественники шли точно на восток. Не нужно быть семи пядей во лбу,  чтобы
понять, что обратная востоку сторона света - запад.  А  определить  ее  было
проще простого, потому что солнце уже торопилось  спрятаться  за  верхушками
деревьев, утомившись смотреть на новоявленных Иванов Сусаниных.
   Секунду подумав, Сеня развернулся  на  северо-запад  и  уверенно  зашагал
сквозь девственные заросли кленов, буков и прочей флоры.
   Примерно часа продирания сквозь кусты, переплетенные ветки  и  поваленные
стволы хватило Рабиновичу для того, чтобы осознать очередной неприятный факт
- они с Жомовым окончательно заблудились.
   Сеня предпринял еще одну попытку отыскать дорогу к пещере Мерлина. Однако
на собственный разум и способность к ориентировке на пересеченной  местности
Рабинович больше не полагался. Твердым голосом Сеня приказал Мурзику  искать
дорогу ?домой?. Верный пес посмотрел по сторонам и... уселся себе на  хвост,
глядя преданными глазами в поглупевшую морду хозяина.
   Вполне естественно, что Мурзик ничем в поисках обратного пути  помочь  не
мог, поскольку летать, как Горыныч, он не умел, орлиным зрением его тоже бог
обделил, а  унюхать  что-нибудь,  отдаленно  напоминавшее  запах  жилья,  не
представлялось возможным. Лес вокруг пса пропах кабанами, оленьим навозом  и
остатками волчьего завтрака.
   - Приехали? - наивным голосом поинтересовался Жомов. - А я думал,  что  в
лесу ночевать придется...
   Рабинович зарычал диким зверем так,  что  одним  запахом  в  общей  гамме
ароматов для Мурзика стало меньше. Потому что все окрестные кабаны мгновенно
разбежались как можно дальше, едва услышав глас нового хищника.
   Некоторым может показаться удивительным, что после такого рыка  Рабинович
не вцепился в горло Ивана. Однако Сеня в очередной раз  доказал  способность
высокоорганизованного  разума   преобладать   над   звериными   инстинктами.
Рабинович просто опустился на прошлогоднюю хвою под огромной елью и  закатил
глаза, стараясь забыть обо всех, кто его в данный момент окружал.
   - Сеня, тебе не кажется странным, что никто не  вышел  нас  встречать?  -
продолжал издеваться Жомов, рассеянно оглядываясь по сторонам. - Спать,  что
ли, все уже легли?
   Сил для достойного ответа Рабинович в себе уже  не  нашел.  Зато  нашелся
кое-кто другой, кто был совсем не прочь поговорить. Особенно о сне.
   - И правильно, если кто-то спит. Хуум, да, - пророкотал Корявень,  выходя
из-за соснового ствола. - Ночью фотосинтеза никакого нет. Да и грызуны опять
же наглеть начинают. Хррум-баррурум!
   - О! - обрадовался Жомов, увидев онта. -  В  нашем  полку  идиотов  снова
пополнение. Здорово, чурбан с глазами. Огоньку не найдется? А то бы костерок
запалили.
   - Хррум, хуум! - возмутился Корявень. -  Жечь  костры  в  лесу  строжайше
запрещается. Штраф 500 рублей. Хуум, да!
   - Ну и ладно, - согласился с ним Ваня. - А еще что умного скажешь?
   -  Хрррум-барррурум!  Могу  учебник  по  ботанике   для   пятого   класса
процитировать. Только вам это не поможет, - заверил Жомова онт и спросил:
   -  Так  вас  к  Мерлиновой  норе  проводить,  или  я  зря   сюда   топал?
Корешки-росточки!
   Кстати, как там моя новая грядка? Поливали сегодня? Хуум, а?..

ГЛАВА 5

   Здравствуйте, это опять я.  Наконец-то!  Люди,  поверьте  моему  горькому
опыту - беда в нашем мире тому, кто писать не умеет. Попросил этого гада как
друга за меня вам все рассказать, а он, подлец, мне теперь и слова  вставить
не дает! ?Не твоя глава!? Слышать тошно. А еще и копировать грозит. Будто  я
дог какой-нибудь. Недорощенный.
   Но не будем о грустном. Грустное у нас по  большей  части  закончилось  с
появлением Корявня. Увидев замшелого онта,  Сеня  сразу  воспрянул  духом  и
заторопился в дорогу. Однако Корявень не сдвинулся с места, пока не прочитал
Жомову пространную  лекцию  о  вреде  лесных  пожаров,  пообещав  напоследок
пообломать омоновцу ?все веточки?, если спички в руках увидит.
   Я с сомнением осмотрел руки и ноги Жомова и решил,  что  ?веточками?  это
назвать нельзя. В лучшем случае - сучками (не  забывайте  правильно  ставить
ударение!). Но с Корявнем я, естественно, спорить  не  стал,  поскольку  уже
стемнело и я боялся на бреющем полете  к  пещере  Мерлина  зацепить  головой
пару-тройку древесных стволов.
   К тому времени, когда, наконец,  онт  решил  двинуться  в  путь,  солнце,
должно быть, уже  выспалось  и  раздумывало,  не  пора  ли  подниматься  над
горизонтом.
   Считаю, что нам стоило подождать, пока оно все же примет  решение.  Тогда
бы Жомов не расцарапал себе щеку, а Сеня не заработал бы шишку  при  лобовом
столкновении с праздношатающимся кленом.
   Всю дорогу до пещеры дотошный  Ваня  старался  выяснить  у  Корявня,  что
случилось с тропинкой. Опт долго мычал что-то нечленораздельное, так  сильно
перемежая нормальный язык своими ?хуум-барру-рум?, что понять смысл хотя  бы
одной его фразы даже мне не представлялось возможным.  А  о  сообразительном
Жомове и говорить не стоит!
   - Ты, дуб-шатун! - не выдержал наконец Ваня.  -  Булыжников,  что  ли,  в
едалище  нахватал?  Или  короедом  подавился?  Задолбал   своей   простотой!
По-русски говори, что с тропинкой случилось, пока  я  еще  в  миротворческом
настроении.
   Потом поздно будет.
   - Хуум, дуб, говоришь? - зарокотал Корявень так, что у меня  от  вибрации
уши самостоятельно хлопать  начали.  -  Нет,  поросль  зеленая,  я  ближе  к
ясеню...
   - Насколько я вижу, ты сейчас ближе к сосне стоишь, - не унимался  Жомов.
- И если не поторопишься с ответом, то будешь лежать ближе  к  дубу,  а  эта
сосна устроится поверх твоей глупой морды!
   - Хррум-баррурум! Экий же ты торопыга, росточек, черноземом вскормленный!
- добродушно пророкотал Корявень.
   Фу-ух! Похоже, онт сегодня добрый. А я уже перепугался.  Не  хотелось  бы
Ваню посреди ночи из земли, словно тех лучников, откапывать! А Корявень  тем
временем продолжил:
   - Это вы все время спешите, вот глупости и делаете.  Шишки-иголочки!  Нет
бы постоять, годок-другой подумать, а уж потом и за дело браться.  Меня  вот
заставили метаться, словно бельчонка малолетнего. И  знаю  ведь,  барррурум,
что ни к чему хорошему это не приведет, а все равно тороплюсь. Да и как  вас
одних оставишь?  Ума-то  еще  не  нажили,  непременно  в  какую-нибудь  беду
попадете. Хуум, да!
   Если учесть, что онт произносил эту речь, растягивая слова, насколько это
только возможно, то можно понять, почему мы все трое к концу  монолога  едва
не уснули на ходу. Первым проснулся Сеня, как раз тогда, когда  наглый  клен
отказался уступить ему дорогу.
   - Вот, едрит твою кочергу, да в ствол корявый! - заорал Рабинович на весь
лес, потирая ушибленный лоб. - Чтоб тебя лианой удавило, пенек трухлявый!
   - Хуум? - не понял Корявень и повернулся к Жомову. - Это он про  что  так
сказал? Хррум, да.
   - А-а, не беспокойся, - ухмыльнувшись так, что  выставились  на  всеобщее
обозрение все тридцать с половиной зубов, ответил Ваня. - Рабинович  у  нас,
как чукча. Что видит, о том и поет!
   Похоже, Сеня теряет форму! Пора его потренировать, а то уже второй раз за
день колкости Жомова остаются вообще без ответа. Хотя в  этот  раз  молчание
Рабиновича можно было  отнести  за  счет  легкой  контузии,  полученной  при
проведении тарана неподвижной цели.
   - Ладно, оставим тропинку в покое, - произнес наконец Сеня, когда из глаз
у него перестали сыпаться искры  и  опасность  возгорания  окружающей  флоры
благополучно миновала. - Ты мне вот что, Корявень, скажи.  Где  здесь  цветы
папоротника найти можно?
   - Хррум-хуум! - удивился онт и, по-прежнему игнорируя Рабиновича, спросил
у Ивана:
   - У него все время с головой беда, или просто сейчас о  клен  повредился?
Разве он не знает, что папоротник спорами размножается?  Откуда  же  у  него
цветам взяться? Тычинки-пестики! Гоголя нужно поменьше на ночь читать.
   Хуум, да!
   От  такого  откровения  оба  моих  товарища  замерли  на  месте,   словно
начальника областного управления внутренних дел голым на  городской  площади
увидели. Жомов забыл, что собирался поязвить по  поводу  Сениной  головы,  а
Рабинович и не вспомнил, что хотел пнуть  Корявня  за  издевательскую  речь.
Если честно, и я застыл с  поднятой  лапой,  будто  милостыню  у  заведующей
столовой в участке выпрашиваю.
   -  Как  же  так?  -  высказал  вслух  Сеня  мысль,  посетившую  всех  нас
одновременно. - Ведь у Мерлина в книжке написано...
   - А я книг не читаю!  Хуум-баррурум-хрямс!  -  первый  раз  по-настоящему
заторопился онт. Видимо, с книгами у него свои счеты были. - В них все равно
ничего умного про онтов не написано. А про всякую плесень я и  так  услышать
могу. К тому же и деревца на бумагу переводить не нужно!
   - Я был прав!
   - А про цветы папоротника вы у того спросите, кто про  них  писал.  Сучок
ему в глотку! Хуум, да.
   Упоминание о книге Мерлина было как раз тем тузом  к  одиннадцати  очкам,
который и приводит к комбинации под названием ?перебор? в какой-то карточной
игре. Не помню, в какой, да  и  значения  это  не  имеет!  Главное  то,  что
Корявень замолчал и, проводив нас к пещере, буквально вышвырнул  на  залитую
лунным светом поляну. Где нас уже ждали!
   Я уже не раз замечал, как человеческие самки (простите! я хотел  сказать:
женщины) во время ожидания возвращения кобеля (тьфу  ты  -  мужа!)  проходят
несколько  эмоциональных  стадий.  Первые  минуты  опоздания  мужчины  домой
женщины проводят, пожимая плечами. Дескать, ?раз домой не торопишься, будешь
ужин холодным лопать. Я по сто раз разогревать не  собираюсь!..?.  Следующая
пара часов ожидания проходят под лозунгом ?мне наплевать, на каком  глазу  у
тебя тюбетейка!?. Подозрения по поводу задержки мужа колеблются  от  ?опять,
сволочь, с дружками своими водку порет?, до ?не дай бог, хоть что-то похожее
на губную помаду найду!?. В предчувствии самого  плохого  женщина  принимает
меры для  проведения  локальной  операции  по  зачистке  от  мужа  прихожей,
вооружаясь скалками, сковородками и другими летательно-ударными предметами.
   Последняя стадия, длиной от двенадцати часов до нескольких дней, в первую
очередь характеризуется бурными всплесками эмоций в  виде  слезовыделения  и
звонков по телефону  в  различные  службы  спасения.  Начиная  от  пожарных,
кончая ?Скорой помощью?. В милицию, между прочим, звонят чаще всего!
   На этой стадии женщина мечется по квартире и, независимо от своих прошлых
взглядов на религию, непрестанно молится. Пока  ей  это  не  надоедает.  Что
случается дальше, я не знаю. Поскольку мой Сеня  еще  ни  с  одной  женщиной
настолько долго не задерживался.
   Так вот, Ровена встретила нас как раз на  переходе  от  второй  стадии  к
последней. То есть здоровая деревянная  ложка,  заменявшая  ей  половник,  в
руках все еще была. Но зато в глазах принцессы не было и намека на  то,  как
она ее собирается использовать.
   Во избежание возможных рикошетов от Сениной головы, я поспешил спрятаться
за широкую Ванину спину. Однако такая предосторожность  оказалась  излишней.
Поскольку единственное, что собиралась сделать  Ровена  с  ложкой,  так  это
уронить ее на землю. В то время, как  сама  тоже  уронилась.  То