восхищаясь  тем,  как  его  сенсей  легко  и
спокойно  общается   с   этим  порхающим  ужасом  преисподней.  Из-за   чего
экс-караванщик  часто забывал  смотреть  на  дорогу и  пару раз  спотыкался,
подметая  мостовую  своей  кудрявой  персидской  бородой. Моисей  с  Аароном
изредка бросали вверх недовольные  взгляды. Видимо, завидовали  старцы тому,
что  появление  столь  грозного  монстра  состоялось  отнюдь не благодаря их
усилиям. Ну а Рахиль семенила  рядом  с  Рабиновичем, крепко держась за  его
руку  и вздрагивая каждый раз, когда дорогу процессии перебегал  вопящий  от
укусов египтянин.
     --  Ой,  как жалко  бедных людей! -- горестно вздохнула она, когда мимо
ментов  промчались две  толстые  аборигенки.  --  Посмотрите, как их страшно
покусали.  Вон у  той  женщины  даже глаза сильно  заплыли,  и она  стала на
поросеночка похожа.
     -- Ах-х-х... -- зарычал Моисей в ответ на эти слова.
     --  Свинья  ты бессовестная!  -- укоризненно перевел Аарон.  --  Нет бы
пожалеть своих бедных и несчастных братьев, которые  вынуждены  день  и ночь
трудиться только за продпаек, не имея даже возможности служить  своему богу,
а ты над этими экс-плуататоршами вздыхаешь! А  у нее, между прочим, глаза не
от укусов  заплыли, а от избытков жира, которые ей принесла  сладкая  жизнь,
построенная  на  рабском  труде  наших  соплеменников.  Поняла, дурында?  --
пристыженная Рахиль тут же заревела.
     -- А  ну-ка заткнись сейчас же! -- рявкнул  на него Рабинович, прижимая
девицу к себе.
     -- Будет  в  следующий раз  думать, прежде  чем что-нибудь  сказать, --
буркнул  в  ответ  Аарон  и тут же заткнулся,  нарвавшись  на Сенин  гневный
взгляд. -- Все, молчу! Больше не скажу ни слова.
     Таким  образом, желающих вести дискуссии на ходу ни одного не осталось.
Молча и сосредоточенно, словно партизаны в  глубоком  рейде по тылам  врага,
борцы за свободу еврейского народа добрались до своего постоялого двора. Там
царил тот  же  самый погром, что  и  в любом другом месте  Мемфиса. Половина
ставней на окнах были плотно прикрыты, другие, напротив, настежь распахнуты.
Во  дворе  валялись  какие-то  вещи,  а  внутри  здания  и  вовсе  все  было
перевернуто вверх ногами.
     В  первую очередь  внутрь  запустили Горыныча. Точнее, не его самого, а
лишь  одну  Ахтармерзову  голову.  Голова  дохнула  внутрь  кишечным  газом,
мгновенно уничтожив  всех кровососов  и шершавым языком  слизнув их  с  пола
трактира  вместе с  парочкой  скамеек,  столом  и тремя кувшинами,  а  потом
выбралась  обратно на  улицу. Все остальные члены команды  тут же  бросились
внутрь и принялись заделывать окна кусками плотной ткани, экспроприированной
из кладовок хозяина постоялого  двора. Ну  а  когда защита от насекомых была
установлена, все семеро, включая Рахиль, уселись  за стол,  чтобы отдохнуть,
привести  в  порядок мысли и заодно обсудить  создавшееся положение.  Первым
взял слово Рабинович.
     --  Значит,  как  я  понял,   фараон  вам  дал  от  ворот  поворот?  --
поинтересовался он у Моисея с Аароном.
     Патриархи недовольно переглянулись.
     -- Г-г-г...  -- сотрясая  клюкой, взревел Моисей  и тут  же  осекся под
недовольным взглядом Попова.
     --  Этот  сын  жабы  и  крокодила  еще  пожалеет  о  своих  словах,  --
преисполнившись праведного  гнева,  тут  же  возвестил  его  братец.  --  Мы
попытались  указать жестокосердному  Рамсесу  на  то, какие  бедствия  могут
постигнуть  его страну, если он не согласится отпустить наших  соплеменников
на молитву в пустыню, но фараон нас и слушать не стал. Напротив! Вместо того
чтобы  предаться покаянию  и  смирить свою гордыню, Рамсес пришел  в  ярость
из-за того,  что  мы  оставили  город  без  питьевой воды. Он даже  собрался
заточить нас в яму на десять лет, но второе чудо, сотворенное нами...
     -- Стоп,  стоп, стоп!  -- замахал  руками  Сеня.  -- И что вы  еще  там
учудили?
     -- Как что? А  комары?  --  искренне  изумился Аарон. -- Стоило  Моисею
только  сказать, что  раз  Рамсес упрямится  и  продолжает пить кровь  сынов
Израиля, то бог накажет его и пошлет тех,  кто будет пить кровь египтян, как
тут же небо заполнили несметные тучи насекомых...
     -- Рабинович, ты слышал? --  тут  же завопил Попов. -- Это не я,  а они
появление стаи  кровососов  организовали.  Поэтому не нужно  на  меня  бочку
катить. А то, стоит чему-нибудь случиться, так сразу я становлюсь виноват!..
     --  Ты  мне мозги не  запудривай, --  отрезал кинолог.  -- Я  твой язык
поганый знаю, а вот от Аарона с Моисеем сверхъестественного еще не видел.
     --  Ах,   ты  сомневаешься  в  нашем   могуществе  и  в  том,  что  бог
покровительствует нам? --  похоже, перебивать  друг  друга в  этом разговоре
считалось хорошим тоном. Аарон едва из одежки не выскочил, торопясь доказать
Рабиновичу свою  правоту.  -- Что же,  сейчас  ты воочию узришь силу господа
нашего! Моисей, что бы нам такого заказать?
     Старец  повернулся  к  своему  брату. Моисей  сначала  растерянно пожал
плечами, а затем начал что-то  усиленно семафорить своему переводчику. Тот в
ответ тоже принялся гнуть пальцы, дуть губы, шевелить ушами и махать языком.
В  общем,  начался  обычный для братьев разговор на  языке глухонемых. Менты
пару минут удивленно наблюдали за ними, а затем не выдержали. Сеня махнул на
них рукой и повернулся к Рахили. Попов поплелся на кухню за остатками обеда,
а  Жом нырнул в погреб,  добыть холодненького  пивка. Обратно он  вернулся с
трактирщиком, который вместе с семьей прятался в винном погребе от комаров.
     Хозяин заведения,  осчастливленный  чужестранцами избавлением  от новой
напасти, перешел все границы благодарности и торжественно поклялся на костях
святой  коровы  в  том,  что  будет пожизненно  бесплатно  кормить  и  поить
чужестранцев. Впрочем, увидев,  сколько менты едят и пьют, этот наивный  тип
тут же пожалел о своих словах, но было поздно. Рабинович ему теперь пойти на
попятный ни за что не позволит!
     -- Мы решили, о чем будем  просить господа, -- наконец заявил Аарон, на
пару секунд избавив трактирщика от тяжких мыслей. -- Мы слышали  от северян,
и Нахор подтвердит это,  что в далеких от нас странах с  неба  иногда падают
шарики замерзшей воды, способные причинить людям страшные увечья. Мы думаем,
что выпадение  этого вида осадков здесь, в Египте, жутко напугает фараона  и
он будет вынужден отпустить евреев в пустыню. Да  и  для вас  этот акт будет
лучшим доказательством нашей избранности и исключительности.
     -- Ну-ну, -- согласился с ними Рабинович. -- Валяйте.
     -- Г-г-гы!.. -- тут же завыл Моисей. Аарон подхватил.
     -- Господь ты  наш всемогущий! -- завопил он нараспев. -- Яви волю свою
и  окажи  нам поддержку,  которую  ты  обещал  Моисею  неоднократно. Покарай
нечестивцев  и докажи неверующим, что для  тебя  возможно все,  -- старец на
секунду запнулся, а затем затараторил с удвоенной силой:
     -- Пошли на Египет ты шарики водные, которые  очень  на ощупь холодные,
чтоб  вправили  те  фараону  мозги,  которому нынче евреи --  враги, которых
замучили  стражники  строгие, которыми  правят  жрецы  кривоногие  в храмах,
которые строит Рамсес.
     Услышав такую  молитву, менты просто оторопели, а  Попов даже подавился
куском  баранины. Патриархи на их замешательство  внимания не  обратили. Оба
задрали  головы вверх  и подставили ладони к ушам, надеясь услышать страшный
грохот "водных шариков"  по крыше трактира.  Этого  не случилось,  и  Моисей
бросился  на  улицу,   желая,   видимо,  посмотреть,  где  именно  произошла
неполадка. Однако,  едва распахнув дверь, он встретился  с широкой  улыбкой,
свободно  блуждающей  по  всем  трем  мордам  Горыныча, испуганно хрюкнул  и
вернулся назад. Аарон вздохнул и решил изменить формулировку.
     --  Господь  всемогущий, -- сердито потребовал он. -- Повторяю  еще раз
для особо  тупых.  Будь  так любезен, пошли на  Египет  осадки из  замерзших
капель влаги, которые способны при падении  с  большой  высоты ломать  крыши
домов, уничтожать посевы и увечить людей.
     Результат был тем же. Нулевым! Но Аарон не сдавался.
     --  Эти замерзшие куски  воды называются градом, -- с иронией  в голосе
попытался помочь патриарху Рабинович. -- Попробуй такую  формулировку. Может
быть, быстрее сработает.
     Старец сердито стрельнул глазами в сторону кинолога. Тот  очаровательно
улыбнулся в  ответ,  но патриарха его ухмылка  не  смутила. Аарон с завидным
упорством продолжил выдвигать требования к богу.
     --  Господи,  говорим тебе, нам-таки очень нужно, чтобы  ты вывалил  на
Египет три десятка тонн кусков замерзшей воды, -- заявил он. -- Эти египтяне
совсем оборзели и их нужно как следует напугать. Ну, чего тут непонятного? Я
же не прошу у тебя построить Днепрогэс на Ниле!..
     Попов фыркнул  и,  покрутив  пальцем  у виска, продолжил трапезу. Аарон
внимания на этот жест не обратил и продолжил свои завывания. Некоторое время
Андрюша  сдерживался, изо  всех  сил стараясь не слушать бурчание старца,  а
потом  и  его милицейское  терпение  и  самоконтроль  уступили место простым
человеческим эмоциям. Зарычав так, что на полках в баре полопались  кувшины,
криминалист вскочил из-за  стола  и, запустив в патриарха куском недоеденной
бараньей ноги, завопил:
     --  Заткнешься ты или нет? Да чтобы  вас всех этим  градом по самые уши
засыпало!
     Знал  ведь Рабинович, что за криминалистом глаз  да глаз нужен,  а  все
равно очередную выходку  Попова прозевал. Впрочем, винить его в этом нельзя.
До сих пор еще ни  разу  не случалось,  чтобы  Анд-рюша  трижды за один день
стихийные бедствия организовывал,  и никто не  ожидал, что именно сегодня он
возьмется поставить персональный  рекорд. По печени  Попов, естественно, тут
же  получил,  но слово,  как известно, не  воробей.  Вылетев  из  Андрюшиной
утробы, оно  тут  же организовало природное  явление,  невиданное  доселе  в
Египте, -- безудержное выпадение града, а вместе с ним и  повальное  бегство
рассудка из затерроризированного Поповым города.
     Услышав грохот ледяных горошин по крыше, оба патриарха тут же бросились
на улицу,  чтобы самолично увидеть новое чудо природы. Однако, едва выскочив
за  дверь, оба  заработали по десятку синяков и шишек  и  тут  же  вернулись
обратно. Следом за ними в трактир ворвался  Горыныч, успевший уменьшиться до
размеров крупной собаки.
     -- Я,  конечно, понимаю,  что ваша гуманоидная цивилизация еще не дошла
до управления природными процессами,  но,  по крайней мере, могли бы меня  и
предупредить, что в этом отсталом  мире имеют  место  быть  такие катаклизмы
погоды, -- держась обоими крыльями за среднюю голову, проговорил Ахтармерз и
проковылял к столу. -- Я же никак не мог рассчитывать, что во время принятия
пищи окажусь прямо в центре выброса излишков льда  из северных  широт.  Даже
энергетическую защиту поставить  не успел. Вот, полюбуйтесь, что вы со  мной
сделали,  -- Горыныч  слегка  отодвинул руки  от своей  зубастой  черепушки,
выставляя  на всеобщее обозрение  крупную  шишку, сочащуюся  сукровицей.  --
Больно ведь!
     --  Сейчас  я  тебе  помогу,  бедняжка!  --  всплеснула  руками Рахиль,
увидевшая в оказании помощи  пострадавшему  птеродактилю шанс доказать новым
друзьям свою полезность. -- Трактирщик, дай мне чистые тряпки!
     Хозяин  заведения,  как  истый   египтянин,  не  привыкший  подчиняться
каким-то   там  приблудным  дочерям   Израиля,  вопросительно  посмотрел  на
Рабиновича.  Тот  кивнул  головой,  подтверждая  правомочность  распоряжения
девицы, и трактирщик, пожав плечами, поплелся  выполнять приказ. Сеня оценил
его  медлительность недовольным  взглядом, но  еще  большее порицание  с его
стороны  заработал Попов.  Сеня  буквально испепелил его глазами,  и Андрюша
сжался, осознав всю тяжесть совершенного проступка.
     Пока   трактирщик   ковырялся   где-то   внутри  заведения,   отыскивая
перевязочный материал,  каждый член вынужденно созданного комитета по выводу
евреев из Египта развлекался по-своему. Аарон с Моисеем  стоили  у  открытых
дверей,  удивленно глядя  на  новое чудо природы,  уже  по колено засыпавшее
двор.  Смущенный  и  пристыженный Андрюша ковырял ножом столешницу,  Сеня  с
Жомовым тупо смотрели на Горыныча, поглаживаемого Рахилью, а Нахор достал из
кармана абак и что-то усердно подсчитывал. Один Мурзик занимался персонально
полезным  трудом,  вычесывая  из   густой  шерсти   потравленных   Горынычем
насекомых.
     --  Пойдет, что ли? -- поинтересовался у Рахили трактирщик, появляясь в
обеденном зале с ворохом тряпок в руках.
     --  Конечно, конечно! Давайте сюда, -- затараторила девица,  выхватывая
из рук толстяка перевязочный материал.
     Горыныч, обласканный  мягкими  девичьими и, что самое главное,  теплыми
руками,  совсем  разомлел,  покорно  просунул ушибленную голову в намыленную
петлю.  То бишь позволил себя  перевязывать. Рахиль взялась за дело лихо и с
энтузиазмом.  Бросив  охапку   чистых  порванных  на   ленты  тряпиц  на  не
отличающийся  стерильностью пол, она схватила за край  одну из  полосок  и с
неуемной  энергией принялась  наматывать  всю  кипу  на  поврежденную голову
Ахтармерза. Попов закрыл глаза, не в силах смотреть на это безобразие.
     Горыныч  поначалу  выносил  перевязку  стоически,  затем  слегка  начал
трепыхаться, а через  пару  минут и вовсе забился  в конвульсиях.  Объяснить
причину  собственного неэтичного поведения  он  не мог,  поскольку  девица в
первую очередь позаботилась о  том,  чтобы ввязать ему все три пасти  друг с
другом.  Издавая  нечленораздельное  бульканье,  трехглавый дракон  из  иной
вселенной попытался крыльями и передними  лапами  воспротивиться продолжению
процесса перевязки, но Рахиль тут же успокоила его,  крепко прижав коленками
к  полу.  И  неизвестно, вернулся  бы  Ахтармерз  к  родителям  после  такой
медпомощи, если бы в процесс перевязки не вмешался Жомов. Сеня было дернулся
его остановить,  но удержал  свой  порыв, осознав, что  без помощи  омоновца
Горынычу живым из рук радетельной медсестры не выбраться.
     -- Ну-ка отойди  в  сторону, -- отодвинул он  Рахиль. -- Ты  рану йодом
забыла помазать.
     -- Чем? -- удивилась Рахиль.
     -- Это  новое фармацевтическое средство, вам пока  неизвестное, -- Сеня
не мог не встрять в разговор. -- Останавливает воспалительные процессы.
     -- Вот  как?  А  мы  по  старинке  для  этого  киркозон  ломоносовидный
используем, -- удивленно вскинула  брови  девица. -- Правда, я и  его забыла
приложить.
     --  Кого  ты  забыла приложить? --  оторопел  омоновец, забыв даже, что
нужно срочно спасать Горыныча.
     --   Киркозон  ломоносовидный,  --  вместо  Рахили  язвительно  пояснил
Андрюша.  --  Травка  такая  лекарственная  есть. Хотя  на  самом  деле  это
генетически  уродливый  плод  от  брака   Киркорова  с  Кобзоном,  почему-то
удивительно похожий на Ломоносова.
     Жомов  поперхнулся,  представив себе  этот  ужас,  и, встав  на колени,
принялся разматывать комок тряпок, внутри  которого  потерялся Горыныч,  еще
более уменьшившийся в объеме от недостатка кислорода. С этим гордиевым узлом
омоновец  провозился довольно долго, а когда, наконец,  справился с задачей,
Ахтармерз судорожно вздохнул и сдавленно проговорил:
     --  Не нужно  меня больше перевязывать.  Мне  теперь так сильно  дышать
хочется, что голова уже совсем не болит.
     Жомов  аккуратненько   сгреб  в   охапку  замученного   тяжким  удушьем
второгодника церковно-приходской школы драконьего измерения и нежно поставил
его  на  стол. Попов, решивший поучаствовать  в  спасении  брата  по разуму,
поймал в углу паука и сунул его в одну из пастей Ахтармерза. Для поддержания
жизненных сил, так сказать, что Горынычу несомненно требовалось, поскольку в
неестественной для себя темно-фиолетовой окраске он выглядел таким жалким  и
несчастным, что просто не мог  не вызывать у окружающих сострадания. Рахиль,
глядя на него, всхлипнула.
     -- Ну  вот опять!  -- прогнусавила она.  -- Я  не  хотела бедной ящерке
больно сделать. Я же хотела, как лучше...
     -- А получилось как всегда, -- от двери закончил за нее Аарон.
     -- О чем я и предупреждал, -- добавил Попов. Рахиль заревела в голос, а
Сеня взбеленился.
     -- Оставьте вы несчастную девушку  в покое! --  заорал он, вскакивая со
скамейки.  -- Вместо того чтобы  всячески третировать  ее, лучше бы  помогли
человеку и объяснили, что и когда она делает неправильно.
     -- Пожалуйста,  -- согласился с его  предложением Попов. --  Для начала
неправильно ее мама родила. Видимо, в понедельник.
     -- Потом  она  неправильно росла,  --  поддержал криминалиста Аарон. --
Видимо, в зарослях бамбука.
     -- И  вообще,  она  выбрала себе неверное место  обитания, --  закончил
Андрей. -- Судя по всему, в мечтах.
     --  Спелись?  -- сердито  прошипел Рабинович, прижимая к  себе плачущую
девицу и переводя взгляд с одного умника на другого. Те одновременно кивнули
головами. Сеня хотел язвительно прокомментировать зарождающуюся  связь между
этими индивидуумами, но не успел.
     --  А и-еще  она пилохо би-еляши  пиродает, -- закончив свои  подсчеты,
неожиданно для всех заявил Нахор. -- За целых десять шитук не отчиталась.
     -- И  ты туда же? -- рявкнул  на него  Сеня,  и экс-караванщик  сжался,
поняв,  что сболтнул что-то лишнее. -- Сгною  на  картофельном  складе! Марш
отсюда, с  глаз моих долой. И пока не выучишь планы построения экономических
пирамид, на глаза мне не попадайся, умник  хренов, -- и добавил, глядя вслед
понуро  удаляющемуся в свою  комнату Нахору: -- Тоже  мне ученик называется.
Нет бы наставника поддержать, а он ему всю жизнь изгадить норовит.
     -- Сам-то  в школе не таким, что ли,  был? -- вступился за перса Жомов,
видимо,    вследствие   многочисленных   комариных   укусов   став   излишне
добросердечным, что, естественно, не положено омоновцу по уставу.
     --  А  я  тоже  только сегодня  учителю  ляпсиус  казурный под  кафедру
подложил,   --   поделился   своими   достижениями   Горыныч,   окончательно
избавившийся от удушья. -- Вот смеху в классе было.
     -- Угу.  И  это называется  подрастающим  поколением.  Смена  наша, так
сказать, растет, -- обиженно проворчал Рабинович, самолично зачисливший себя
в клан учителей. Можно подумать, того, что он  мент, Сене было слишком мало!
-- Выгнать  бы  этого  двоечника  обратно  на  улицу,  да  жалко,  что  град
закончился.
     А град действительно перестал  засыпать мостовые Мемфиса. Видимо, устав
ждать  дальнейших распоряжений от Попова, он решил, что полуметрового уровня
ледяных осадков для  Египта будет вполне  достаточно,  поэтому  свернулся  и
отправился в те края, где его появление выглядит более  приличным. Патриархи
тут же выбрались на улицу и принялись катать в ладонях крупные градины.
     -- Действительно,  лед. Точно  такой же, как  на  горных вершинах нашей
скудной, но благословенной земли Мадиамской, -- удивленно пробормотал Аарон,
обращаясь  к брату.  --  А я  еще верить  не хотел,  что такая штука с  неба
сыпаться может.
     Моисей  в  ответ  что-то  нечленораздельно  пробормотал и застыл, глядя
из-под ладони  через  распахнутые створки  ворот в глубину улицы. Оттуда, со
стороны  фараонова  дворца,  к трактиру приближалась  довольно  внушительная
делегация.  Поначалу старец никак не мог разобрать, кто  именно  движется  к
ним, но, едва парламентеры подошли поближе, Моисей узнал верховного жреца Ра
в сопровождении взвода дворцовой стражи  и двух десятков  мелких  служителей
культа бога Солнца. Ткнув Аарона  в бок,  он указал брату пальцем на колонну
фараоновых приспешников.
     -- Атас,  чуваки,  -- заорал тот, бросаясь внутрь  трактира. -- Легавые
идут, -- Аарон запнулся. -- То есть, я хотел сказать, слуги фараона.
     -- Щас разберемся, --  успокоил его  Жомов, отстегивая дубинку,  и  все
трое ментов тут же выскочили во двор.
     -- Да,  чуть не за