детства за уши к вешалке крепили.
   Я поначалу все мечтал, чтобы и у меня такой хозяин был. С ним и по  улице
пройти не стыдно, и с девушками знакомиться сподручнее. Любая  собака  сразу
увидит, что хозяин хорошей породы. Однако, когда Жомова водитель  начальника
УВД ведро компрессии из гаража попросил принести,  а  этот  здоровый  балбес
пошел просьбу выполнять, то я понял, что и Рабинович не худший вариант!
   - Спорим, Сеня, я тебя сегодня обставил? - с широкой  ухмылкой  предложил
Жомов, едва Рабинович сунул свой длинный нос в дверь.
   - Я, конечно, Ваня, могу с тобой поспорить, но где гарантии, что ты мне в
этот раз долг вернешь быстрее  чем  через  три  месяца?  -  полюбопытствовал
Рабинович, заслоняя меня спиной.
   Хитрый у меня хозяин! Знает ведь, сколько Жомов принес, и не хочет  пакет
раньше времени показывать. Одно слово - еврей!
   - Да  брось  ты  ломаться,  -  начал  уговаривать  Рабиновича  доблестный
омоновец. - Отдал же?  Отдал!  Можно  подумать,  что  ты  живешь  только  на
выигранные деньги.
   - Э, нет, Ваня! - Рабинович покачал головой. - Мы  с  тобой  поспорим.  Я
деньги выиграю, решу на них Мурзику ошейник  отремонтировать.  А  ты  деньги
задержишь. Пока я  их  жду,  пес  может  и  с  поводка  сорваться.  Беды  не
оберешься.
   Да к тому же и инфляция! Что тогда мне прикажешь делать?
   Жомов от таких доводов совершенно ошалел. Нет, конечно, он  понимал,  что
тут не все в порядке и Рабинович пытается его обмануть. Но где в словах Сени
находится подвох, определить никак не мог. Я даже представил себе, как  туго
у него в голове шестеренки крутятся без смазки, и от  смеха  едва  пакет  из
пасти не выронил. Выпей, Ваня, сразу легче думать будет!
   - Да ну тебя!  Вечно  какую-нибудь  отмазку  придумываешь,  только  чтобы
деньги не платить, - наконец сделал собственные выводы Жомов и вынул  что-то
из кармана (мне отсюда не видно!). - Вот, кладу  полтинник.  Доставай  и  ты
столько же. И пакет свой показывай!
   Сеня, словно в сильном сомнении, достал  пятьдесят  рублей  из  потертого
кошелька и положил их на стол. Жомов тут же вытащил из  необъятных  карманов
новенькой ?камуфляжки? две бутылки ?Московской?, банку зеленого горошка, два
пакета чипсов и блок сигарет.
   - Ну что? Плакали твои денежки? - довольно ухмыльнулся  Иван  и  протянул
свою лапищу к деньгам.
   Посмотрю я как ты улыбаться будешь, когда  Сеня  у  меня  пакет  заберет.
Морду перекосит хуже, чем у металлиста от Тани Булановой!
   - Подожди, Ваня, - Рабинович прихлопнул деньги ладонью. - Мурзик, ко мне!
   Ну, блин, пока не выпьет, так и будет командовать!
   В общем, как вы  понимаете,  Сенечка  мой  деньги  спокойно  прикарманил.
Теперь Жомова утешить мог только Попов. И то если  выпивки  принесет  меньше
всех. Надо сказать, Ивана эксперт не  разочаровал.  Он,  правда,  тоже  литр
принес, но зато из закуски - только банку кильки.
   - Слушайте, мужики,  -  жалобно  проговорил  Андрей,  переводя  взгляд  с
Рабиновича на Жомова. - Может, перестанем  фигней  заниматься?  Сколько  эту
дурацкую игру продолжать будем? Четыре года уже с ума сходим!
   - Анрюша, я не возражаю, - проговорил Рабинович, и  у  Попова  звезды  от
счастья в глазах засверкали. - Можем  и  правила  поменять.  Например,  приз
какой-нибудь разыгрывать. Это как большинство решит.
   - Сеня, хватит этого лопуха слушать! - истерично закричал  Жомов.  -  Мы,
блин, люди цивилизованные. Поэтому  традиции  надо  соблюдать.  Решили,  что
меньше наливаем? Значит, меньше наливаем!..
   И так продолжается уже четыре года! Единственный раз только  было,  чтобы
Попов эту песню не завел. Это тогда, когда он в супермаркете водку  купил  и
проиграл в тот праздник мой Рабинович. И то потом Андрей страшно мучился.
   Помните, я вам рассказывал?!
   В общем, Рабинович только развел руками, и Попову пришлось смириться.
   Бедный Андрюша так сильно расстроился, что от его взгляда и  у  коровы  в
вымени молоко бы скисло. Я на него укоризненно посмотрел... Сколько  проблем
из-за водки! Я вот не пью и не мучаюсь. Да разве  объяснишь  этим  дуракам?!
Вечно сами себе трудности придумывают. А потом их преодолевают.
   Я решил, что нужно Попова выручать. Не думайте, я не  альтруист!  Андрей,
когда несчастный, всегда быстро пьянеет. Он, как обычно, свалится  под  стол
раньше времени, и мне  придется  терпеть  его  общество,  пока  Рабинович  с
Жомовым остатки водки не  прикончат.  Каморка-то  маленькая.  Не  спрячешься
никуда. А у Попова, между прочим, из подмышек плохо пахнет! Так что  у  меня
своя корысть есть.
   Жомов-торопыга, как обычно, взялся разливать.
   Первые три рюмки Рабинович смотрел на это сквозь пальцы, а затем  бутылку
у Ивана  отобрал  и  поставил  рядом  с  собой.  Дескать,  ?ямщик,  не  гони
лошадей!?.
   Попов становился мрачнее тучи, и я решил, что время пришло!
   С диким лаем (господи, чуть сам не перепугался!) я кинулся на дверь.
   Словно  Шарикова  там  увидел!  Рабинович,  естественно,  поспешил   меня
успокаивать.
   Причем заговорил нормальным языком. А Жомов с  крайне  недовольным  видом
направился проверить, что меня так разозлило.
   Именно этого я и  добивался!  Пока  оба  мучителя  Попова  отвлеклись  от
разлива, Андрюша схватил бутылку и  изрядно  ее  опорожнил.  Он  всегда  так
делает.
   У меня зрение не как у людей. Сектор обзора побольше! Поэтому я прекрасно
видел, что Попов бутылку почти ополовинил. И сразу повеселел.  Ну  все.  Моя
миссия закончена!
   - Нет там никого! - недовольно пробурчал Жомов, высунувшись за  дверь.  -
Это твой пес, наверно, выпить хочет. Слушай, давай ему нальем!
   - Нет, - пытаясь собрать в кучу окосевшие глаза, отказался  Рабинович.  -
Ты мне из Мурзика алкоголика не делай. Я на него потом водки не напасусь.  А
у меня, между прочим, зарплата не генеральская.
   - Жмот, - констатировал Попов.
   Я тактично промолчал.
   Поскольку сели парни пить около шести вечера, то опустошили  свои  запасы
только к девяти. Не знаю уж, что на них нашло  (водка,  что  ли,  совсем  уж
плохая попалась!), но только все трое решили, что им выпитого мало.
   Я-то ожидал, что они после такой дозы по домам направятся. Мой Рабинович,
как обычно, зайдет к какой-нибудь из знакомых девиц и  потащит  ее  к  себе.
Тогда я хоть телевизор посмотрю в  свой  профессиональный  праздник.  Но  не
тут-то было! Все трое твердо решили идти в  кабак.  Причем  в  форме.  Какой
пример подаете подрастающему поколению, господа милиционеры?!
   Пока мы выбирались на улицу, сопротивления я не оказывал. Зачем? Если  мы
движемся  в  нужном  направлении?  Хотя,  вместо  того,  чтобы  меня  вести,
Рабинович  на  поводке  болтался,   словно   корявая   баржа   на   буксире.
Единственный, кто на ногах сносно держался,  так  это  Жомов.  И  то  только
потому, что при его росте хмель до головы долго добирается. Будто  шутка  до
жирафа. Морозец на улице покрепчал. У меня даже под хвостом защипало, а моим
ментам и горя нет. Они на мороз плевать хотели!  Рабинович  даже  куртку  не
застегнул. Регалии свои на  всеобщее  обозрение  выставил.  Будто  есть  чем
гордиться! Две трети из значков он самым наглым  образом  выменял,  поставив
следственной группе бутылку красного, когда они с похмелья страдали. Наконец
святая троица  свернула  туда,  куда  мне  идти  не  хотелось.  Я  попытался
сопротивляться, уперевшись в землю четырьмя  лапами,  но  на  этот  раз  мои
потуги привели только к тому, что Рабинович передал поводок Жомову.
   Ваня - парень простой. Сказали ему: ?веди? - и он поведет.  А  то,  каким
образом за ним пес будет передвигаться, Жомова не волнует. Хоть своим ходом,
хоть ползком на брюхе. Против силы не поспоришь,  вот  я  и  счел  за  благо
самостоятельно идти туда, куда ведут. Мелькнула у меня мысль  покусать  этих
гадов, да жалко стало. Пьяные они. Не ведают, что творят! Хотя лично  я  был
уверен, что для нас этот поход ничем хорошим не кончится.
   До кабака мы не дошли  квартала  два,  когда  невесть  откуда  на  дороге
возникли три странных типа. Я-то видел, что они будто из воздуха  появились.
Даже кот, спокойно шествовавший нам навстречу, с диким криком  на  ближайшее
дерево шарахнулся.  Но  мои  поводыри  решили,  что  чудесное  появление  им
примерещилось. Спьяну.
   Трое незнакомцев были одеты так, словно с маскарада или  из  психбольницы
сбежали. На бородатом старике был какой-то дурацкий балахон.  Как  будто  он
смерть перещеголять решил. Его сосед слева (кстати, тоже с бородкой,  но  не
такой длинной) напялил на себя здоровую консервную банку и косил под  рыцаря
из фильма. Даже меч к поясу прицепил. Третий тоже был с мечом. Но, в отличие
от второго, был одет в двуцветный черно-синий  облегающий  наряд.  Наподобие
того, что клоуны носят. И башмаки у него были дурацкие: из  сыромятной  кожи
на деревянной подошве. По-моему, даже на одну ногу!
   - Государь, - проговорил третий, обращаясь ко второму. - Вы уверены,  что
этот старый шарлатан перенес нас в святую Палестину?
   - Молчи, бесстыжий! -  заворчал  на  него  старик.  -  Я,  между  прочим,
наипервейший маг и друид среди всех живущих.
   - Действительно, сэр Ланселот, - укоризненно согласился со стариком  тот,
кого назвали государем. - Мерлин еще никогда не ошибался.  Ну,  если  только
чуть-чуть. А это не считается. Вон, смотрите, верный мой  товарищ,  сарацины
навстречу идут.
   - Прикажете схватить, сэр Артур? - полюбопытствовал Ланселот.
   Это он по поводу наших персон поинтересовался!  Все,  докатились.  Дальше
некуда! Я, конечно, понимаю, что с людьми всякое может случиться.  Но  когда
троих сумасшедших выпускают на улицу без охраны, это  уже  верх  безобразия!
Такое нужно срочно пресекать.
   Я уже собрался выполнить свой долг перед  родиной  и  начать  задержание,
когда почувствовал их запах. В нем было намешано  столько,  что  я  едва  не
ошалел.
   И аромат жаркого, и горечь дыма, и привкус плесени. Даже вонь навоза  там
была. Но от них не пахло людьми! То есть людьми-то пахло, но не  такими.  Да
не могу я вам объяснить! Понюхайте сами, тогда поймете.
   Запах этот почувствовал я один. У людей и так нюх хуже моего, да еще трое
ментов водки прорву выпили. Им теперь хоть нашатырь под нос пихай. И  то  не
проймет! Даже не чихнут ни разу.
   -  Это  они  кого?  Нас  сранацинами  назвали?  -  заплетающимся   языком
поинтересовался Жомов.
   - Не-а, - покачал головой Попов. - Только Сеню. Это ведь его предки возле
Палестины гнездились...
   - Значит, меня? - моргая глазами, обиделся Рабинович. - Мурзик,  а  ну-ка
разорви этих козлов!
   Да что я, рехнулся совсем? Бежать отсюда надо! Я  уперся  всеми  четырьмя
лапами. Третий раз за день. Несчастливое число сегодня для меня  получается:
ментов трое, придурков столько же, да еще и я, как назло, три  раза  в  позу
становился. Все. Быть беде!
   - Оборзел у тебя пес, - со знанием дела  прокомментировал  мое  поведение
Жомов. - Учить его надо.
   - Вот и пошли научим, - Рабинович стал  совсем  агрессивным.  -  Проведем
задержание, и его привлечем к участию.  А  то  охренел  народ  на  улицах!..
Стоять, козлы!!!
   Господи, что с людьми водка делает?!  Никогда  бы  не  подумал,  что  мой
Рабинович первым в драку полезет. Извините, но я завыл самым жутким образом,
когда меня волоком потащили к странной троице.  Сами  хотите  пропасть,  так
хоть поводок из рук выпустите!
   Естественно, на мои претензии никто внимания  не  обратил.  Только  Жомов
посетовал, что одним кулаком бить неудобно будет. А Ланселот и Артур, увидев
в руках моих ментов дубинки, выхватили мечи. Даже Мерлин поднял свой корявый
посох.
   Все шестеро ударили одновременно. Я был уверен, что  Ланселот  с  Артуром
разрубят дубинки Рабиновича и Жомова. Если, конечно, у них  мечи  настоящие.
Однако этого не произошло. Произошло кое-что похуже!
   Едва менты скрестили дубинки с оружием незнакомцев,  как  улицу  осветила
яркая  вспышка.  Все  вокруг  поменялось  и  стало,  словно  изображение  на
негативе. Я пытался оборвать старый ошейник и вырваться, но было  поздно.  В
следующую  секунду  после  вспышки  у  меня  помутнело  в  глазах,  а  потом
изображение и  вовсе  пропало.  Только  этого  не  хватало!  Контузию  я  не
переживу! И я отключился, словно светофор в час пик...

ГЛАВА 2

   Рабинович приходил в себя с трудом. Первое, что он почувствовал, так  это
какую-то странную шершавую и твердую поверхность под  щекой.  Затем  услышал
какой-то непонятный шум, происхождение которого объяснить не мог.  Рабинович
попытался раздраить глаза, но одно  лишь  мимолетное  движение  век  вызвало
такую боль, что он решил повременить со своим желанием узреть  этот  мерзкий
мир. Достаточно и того, что свет солнца грел правую щеку. ?Вот это мы  вчера
жару дали! - подумал Рабинович. Причем мысли в голове ворочались так тяжело,
что их скрип почти можно было услышать. - Интересно, где  это  я?  Точно  не
дома. У меня ворс на ковре не такой нежный?. Стараясь шевелиться  как  можно
плавней, Рабинович вытянул руку, пытаясь  нащупать  хоть  что-то.  Например,
ножку стола. Рука ни до чего не достала. Это было настолько невероятным, что
Сене показалось, будто он устроил себе лежбище в  фойе  Кремлевского  Дворца
съездов. Рабинович пошарил вокруг себя второй рукой. Результат получился тот
же!
   "Ну и где это я?? - вновь попытался подумать  Рабинович  и,  несмотря  на
возможные последствия в виде жуткой  головной  боли,  открыл  глаза.  Голова
действительно заболела сильней, но Сеня тут же  забыл  про  свои  негативные
ощущения. От того, что предстало перед его светлыми  очами,  Сеня  окаменел,
будто жертва медузы Горгоны, и совершенно не желал выходить из  ступора.  Он
бы непременно ущипнул себя, если бы мог пошевелить хоть пальцем. А окаменеть
было от чего: Рабинович сидел посреди лесной поляны. Причем не какой-нибудь,
а летней! Не веря собственным глазам, Рабинович  потряс  головой  и  наконец
смог ощупать себя руками.
   Тут все было  в  порядке.  Милицейская  форма,  кожаная  куртка,  высокие
ботинки. Даже кошелек с выигранным у Жомова полтинником оказался  на  месте.
Значит, он - это действительно он. Но что тогда вокруг?
   А вокруг простирался девственный летний  лес.  Клены,  дубы  и  остальная
растительность тянулась настолько, насколько ее мог охватить глаз. На ветках
разноголосицей  щебетали  птицы.  Пели  так,  словно  ничего  необычного  не
случилось. Даже солнце припекало изо всех  сил.  Будто  имело  на  это  хоть
какое-то право!
   - Ну вот. Белая горячка, - обреченно проговорил Рабинович.  -  А  я  даже
зарплату не успел получить.
   Сеня опустил глаза  долу  и  увидел  чужие  черные  шнурованные  ботинки.
Обрадовавшись знакомому предмету, словно ребенок новогодней елке,  Рабинович
решил их поднять с отвратительно-изумрудной травы. Не вышло. В ботинках  был
мусор. А если точнее, то Жомов  Иван  Данилович!  Не  веря  тому,  что  и  в
приступе белой горячки он будет находится в обществе этого  типа,  Рабинович
ущипнул себя за кончик носа.
   Подобный приступ мазохизма ничего, кроме разочарования, не принес.  Жомов
никуда не делся. Как  и  Мурзик,  который  лежал  у  гиганта  на  животе.  В
довершение ко всему поблизости обнаружился и толстяк Попов, подставивший под
яркий солнечный свет свою необъятную корму.
   - Ну уж нет! В моей белой горячке я находиться  никому  не  позволю.  Тем
более что за вход не оплачено, - разъярился Рабинович и принялся  толкать  и
пинать обоих своих приятелей.
   - А ну,  выметайтесь  отсюда!  Ошарашенный  Жомов  очнулся  быстрее  всех
(Мурзика можно не считать!) и сел, стряхнув  с  груди  окаменевшего  кобеля.
Ничего не понимающим взглядом гигант уставился на  Рабиновича  и  прохрипел,
облизнув пересохшие губы:
   - Да ухожу уже! Ухожу. Нечего кипеш поднимать.  Подумаешь,  дома  у  тебя
переночевали. Конец света наступил! - И  застыл  с  открытым  ртом.  -  Мать
твою...
   Рабинович, ты что это вокруг наделал?
   Едва Жомов закончил необычайно длинную для себя  тираду,  как  справа  от
него подскочил с земли Попов. Он заорал, как недорезанная свинья (каковой  и
был на самом деле, если хорошенько подумать). Затем Андрюша  отчудил  вообще
невероятное. Он начал прыгать так, будто  стоял  на  раскаленной  сковороде.
Причем смотрел все время только себе под ноги.
   - Ребята, виноват! Простите!!!  -  замахав  вдобавок  к  прыжкам  руками,
завизжал Попов. - Ну, выпил я вчера  полбутылки  водки,  пока  вы  от  стола
отходили. Ну, морду мне набейте. Только верните меня домой. У меня  рыбки  в
аквариуме не кормлены.
   - Все. Коллективная белая горячка.  Исключительно  интересный  для  науки
случай, -  обреченно  констатировал  Рабинович,  от  растерянности  даже  не
обратив внимания на признание Попова. Зато Жомов его заметил.
   - Ка-азел! - истошно заорал он. - А  я  ведь  помню,  что  бутылка  почти
полная была. И тут на тебе. Едва на донышке. Ящик теперь поставишь!
   - Заткнитесь! - не  выдержал  Рабинович.  -  Вы  что,  ничего  вокруг  не
замечаете?
   - А че? Лето.  Проспали  долго.  Теперь  от  майора  нагоняй  получим,  -
удивленно посмотрел на Рабиновича Жомов.
   - Проспали? - переспросил Сеня и сел на траву. - Ну да. Как  я  сразу  не
догадался? Напились и уснули... Другие версии есть? Ты что думаешь, Мурзик?
   Пес посмотрел на  своего  хозяина  умными  глазами,  но  общаться  с  ним
посчитал ниже своего достоинства. Он  демонстративно  подошел  к  ближайшему
дереву и сделал на него свое собачье дело.
   - Правильно, - согласился с ним Рабинович. - Спасибо,  что  не  на  меня.
Неожиданно паника прошла. Даже Попов, осторожно потрогав траву рукой, уселся
рядом с Рабиновичем, словно перепуганный теленок возле дойной коровы.
   Жомов посмотрел на обоих, явно ожидая объяснений, но понял всю  тщетность
своих притязаний и снял камуфлированный бушлат.
   -  Мужики,  а  похмелиться  теперь   где   будем   брать?   -   испуганно
встрепенувшись, спросил Жомов.
   - В Караганде, - уверенно ответил ему Рабинович.
   - А поближе ничего нет? - недовольно переспросил Жомов, и в ответ на  эти
слова истерично захохотал Попов.
   Андрюше дали вдоволь насмеяться, а затем Жомов убавил громкость  товарища
хорошей оплеухой. Попов икнул и  замолчал.  На  некоторое  время  на  поляне
наступила тишина. Если не считать отвратительного верещания всяких пернатых.
   - Ребята, а мы где? - шмыгнув носом, решил нарушить молчание Попов.
   - В Караганде, - не менее уверенно, чем на  вопрос  Жомова,  ответил  ему
Рабинович.
   - Врешь ты все! - подозрительно покосился на Рабиновича Ваня. - Как мы  в
Караганду попасть могли?
   - Спецрейсом. На личном самолете президента  Татаро-Якутии,  -  не  меняя
выражения лица, ответил Рабинович. - Я лично за билеты платил. С вас по  сто
пятьдесят рублей.
   Услышав  эти  слова,   даже   Попов   совершенно   успокоился.   Проблема
местонахождения была для него решена. Теперь не нужно удивляться  тому,  что
они в форме валяются посреди леса: от Рабиновича и не  того  ожидать  можно!
Попов уверенно полез в карман за деньгами и  остановил  руку  на  полдороге.
Хотя Рабинович буквально подталкивал ее взглядом.
   - Трава! Трава, мать твою... - вновь истошно заорал Попов. - Трава, я вам
говорю. Трава!
   - Пластинку заело? - подозрительно посмотрел на него Жомов. - Ну  и  что,
если ?трава??
   - А то! - не унимался Попов. - Вчера зима была? Была!  А  сегодня  трава,
значит? Откуда в Караганде зимой трава? Откуда, я вас спрашиваю?  Ты  врешь,
Сеня! Никаких ты денег не платил. Дождешься от тебя!
   - В натуре, Сеня, - поддержал Попова  Иван.  -  Хватит  своими  дурацкими
шуточками заниматься. Давай колись, куда ты нас загнал?!
   - Я вам одно только скажу:  вы  идиоты,  ребята,  -  Рабинович  удрученно
посмотрел на своих спутников. - Вечно вам  во  всем  евреи  виноваты.  Я  не
больше вас понимаю, что случилось. Спросите лучше  у  Мурзика.  Он  тут  уже
освоился. Жомо