удивленно  посмотрел  на  своего  верного  четвероногого
друга и решил  довести  дело  до  конца.  Он  толкнул  калитку,  но  она
оказалась заперта. Жомов тут же стал примериваться к ней  плечом,  чтобы
войти внутрь привычным и самым любимым у омоновцев способом, но Сеня его
остановил и прислушался. За забором раздались шаркающие  шаги,  а  затем
калитка чуть-чуть приоткрылась. В щели  между  ней  и  забором  появился
старческий слезящийся глаз, пристально посмотрел на  непрошеных  гостей,
сфотографировал Сенину дежурную улыбку  "а-ля  Оскал  Идиота",  а  затем
поспешно скрылся. Из-за забора вновь донеслись шаркающие шаги -  сначала
удаляющиеся, потом приближающиеся снова - и только после  этого  калитка
распахнулась настежь, предоставив российским  милиционерам  полюбоваться
на разъяренную фурию с метлой в руке.
   - Ах вы, супостаты поганые! - завопила бабка, замахиваясь на Попова с
Абдуллой этой самой метлой. - Мало вчера тут безобразий  поучинили,  так
теперь еще и дружков привели? Вот я вам сейчас покажу, где кузькина мать
зимует. Получите у меня от рака уши!..
   - Сеня, я тебя предупреждал, что у нее маразм, - испуганно проговорил
Попов. - Валим отсюда. Не хватало нам еще со старухами воевать.
   - Подожди. Сейчас My... -  начал  было  Рабинович,  но  ему  пришлось
заткнуться, поскольку бабка едва не пришибла его своей метлой.
   Сене удалось увернуться, а вот Ричард, с наивным детским любопытством
заглядывавший ему через плечо, получил на всю  катушку.  Бабулина  метла
въехала ему точно в нос. То ли от неожиданности, то  ли  оттого,  что  у
старухи рука тяжелая  была,  но  Ричард  после  ее  удара  покатился  по
булыжной мостовой. Обратным движением бабулька-живчик  попыталась  снова
достать Рабиновича, который ей почему-то  меньше  всех  приглянулся,  но
Сене удалось увернуться и на этот раз. Зато досталось  Абдулле,  который
не вовремя попытался спрятаться за широкую Ванину  спину.  Сарацин  тоже
кувыркнулся и закончил движение, скорчившись в пыли под забором.
   - Вот это бабка дает!  -  совершенно  искренне  восхитился  омоновец,
стоявший на месте, словно дубовый столб. - Сеня, ты поаккуратней с  ней.
Мне кажется, старушка сейчас находится в  такой  спортивной  форме,  что
легко тебя в нокаут отправит.
   Вот  тут  самоуверенность  и  подвела  Жомова.  Он   возвышался   над
бабулькой, словно Джомолунгма над песчаной  дюной,  и  уж  чего-чего,  а
старухиной  метлы  совершенно   не   боялся.   А   зря!   Описав   дугу,
веник-переросток опустился прямо Ване на колено, и несокрушимый омоновец
полетел вниз, словно пластмассовая кегля. От  такого  кощунства  Сеня  с
Поповым не только потеряли дар речи, но и лишились на  несколько  секунд
способности к передвижению. Неизвестно еще, что  за  погром  учинила  бы
сухонькая старушка, но едва Жомов оказался  на  земле,  Мурзик  бросился
вперед и мертвой хваткой вцепился в черенок метлы. К  удивлению  ментов,
ожидавших, что бабулька  по  крайней  мере  через  городскую  стену  пса
перебросит, вырвать метлу из зубов Мурзика она не смогла.
   -  А  ну,  супостаты  окаянные,  уберите  сейчас  же   своего   зверя
клыкастого! - завопила старуха. - А то милицию на вас позову.
   - Не надо никого звать.  Мы  и  есть  милиция,  -  стараясь  натянуть
обратно на лицо свою знаменитую улыбку, проговорил Рабинович.  -  Причем
при исполнении. Так что вы, уважаемая, за  нападение  на  представителей
органов власти можете и под суд попасть.
   - Этак любой дурак скажет, что он милиционер, - не поверила  кинологу
бабка. - Удостоверение покажи!
   - Пожалуйста. - Сеня достал "корочки" из кармана и, раскрыв,  показал
старухе. Однако бабку это не удовлетворило.
   - Чего ты всякую гадость мне под нос суешь? - возмутилась  она.  -  Я
что, по-твоему, читать  должна  уметь?  И  вообще,  не  знаю  я  никакой
милиции-юстиции. Боэмунда сюда зовите. Он  тут  единственный  христианам
защитник и соответственно отец родной.
   - Что-то зеленоват он больно для вашего  отца,  -  ехидно  проговорил
Попов, не сумевший простить старухе свое вчерашнее позорное отступление.
- Когда это он вас зачать умудрился?
   - Ах ты, гад! - возмутилась бабулька. - Умничать  вздумал,  супостат?
Мало тебе прошлый раз  досталось?  -  И  старуха  предприняла  еще  одну
безуспешную попытку вырвать метлу из зубов Мурзика. Попов  понимал,  что
это ей не удастся. Однако на всякий случай решил поберечься.
   - Но-но-но, - завопил он, отступая на шаг. - Без рук, пожалуйста. Вам
же сказано, что мы при исполнении.
   И тут бабулька  повела  себя  крайне  странно.  Выпустив  метлу,  она
бросилась к Андрюше и, схватив его  за  плечи,  начала  ощупывать  руки.
Криминалист от такого оборота событий  и  вовсе  растерялся.  Причем  до
такой степени, что даже сопротивляться старухе не мог.  А  та,  прощупав
конечности Попова от плеча до кончиков пальцев, вдруг завопила:
   - Вот несчастненький  ты  мой!  Прости  меня,  дуру  старую.  Прости,
родненький. Я же, когда вас с Кешей... - Бабка запнулась. -  Так  о  чем
это я?.. Ах, да! - И снова запричитала:
   - Не знала я, что ты без рук. Не ведала, что ты свои рученьки в  боях
за родину потерял и теперь с корявыми протезами по  городу  ходишь.  Ой,
позорище на мою седую голову! Калеку вчера по улице  гоняла,  и  Господь
глаза мне не открыл.  Пойдем,  мой  миленький,  в  дом.  Сейчас  я  тебе
какую-нибудь  милостыньку  подам.  У  меня  вон  штаны  старые  от  деда
остались. Хорошие. Дырок всего семь штук. Но больших.  Впрочем,  ты  все
равно без рук. Тебе их только удобней надевать будет.
   - Ты чего, бабка, охре... - начал было Попов, но Сеня легким  шлепком
по губам закрыл ему рот. И  прежде  чем  старуха  или  Попов  попытались
возмутиться, проговорил, больше обращаясь к бабульке, но  делая  Андрюше
выразительные знаки бровями:
   - Бабушка, я убогого не обидел. - Он широко улыбнулся. - Он меня  сам
просил по губам его бить, когда он матерные слова говорить станет.
   -  Что  ж,  правильно,  -  хмыкнув,  согласилась  бабу-ля   и   снова
повернулась к Попову:
   - А ты уж, сынок, не ругайся. Знаю, тебе много  выстрадать  пришлось,
но Господь наш кротких любит. Им чего-то там, запамятовала чего,  но  на
небе воздается. Что-то там они унаследуют.  Но  тебе  ждать,  пока  туда
попадешь, не надо. Пойдем, будешь штаны от моего деда наследовать.
   - Бабуль, не надо ему штанов, - прежде чем Попов успел  открыть  рот,
заявил кинолог. - Ему метла нужна.
   - Это зачем безрукому метла? - Бабка подозрительно перевела взгляд  с
одного на другого. - Обманываете старуху, супостаты?
   - Ни в одном глазу! - заверил ее Рабинович  и  хотя  бы  в  этом  был
честен.  -  А  метла  ему,  бабушка,   нужна   для   самоутверждения   и
самопропитания. Вот вы сами подумайте, кто в наше-то время безрукого  на
работу возьмет? Скажут, что он делать ничего не умеет. А Андрюша  зажмет
метлу культями и начнет двор подметать. Тут  его  и  уважать  станут,  и
кусок хлеба на пропитание дадут.
   - И то верно, - согласилась  старуха.  -  Хорошая,  конечно,  у  меня
метла. Никогда не уставала, когда двор ею мела, но  убогому  она  нужней
будет. - И протянула супервеник кинологу. - Бери,  сынок.  Чай,  научишь
калеку метлой-то пользоваться?
   - Ага, - радостно согласился Сеня и  тут  же  осмотрел  черенок,  ища
подтверждения своим догадкам. - Ба-буль, а тут  железочка  раньше  была.
Она у тебя не потерялась случайно?
   - А ты откуда про железку  знаешь?  -  Теперь  была  бабкина  очередь
впадать в ступор. - Постой, постой. Что-то мне фейс твоего лица  знаком.
Это не ты случайно Гульнаре ребеночка сделал и сбежал?
   - Если случайно, то он мог, - встрял в разговор  Жомов,  который  уже
понял, что именно Сеня держит в руках, и с  полным  правом  мог  считать
недействительным свое поражение в схватке со старухой. - Намеренно он ни
за что бы не стал, а вот  случайно  проколоться  иногда  получается.  Но
Гульнара тут ни при чем. Так где железочка, бабуля?
   - Точно не ты? - Старуха пристально посмотрела в лицо  Рабиновича,  и
тот с самым честным видом отрицательно потряс головой. И второй  раз  не
соврал. У Сени даже ни одной знакомой Гульнары не было.
   - Ну, лады тогда, - облегченно вздохнула бабуля. - Ждите тут.  Сейчас
я вашу железяку поищу. Еле-еле ее с палки сковыряла.  Палка-то  хорошая.
Один конец даже заточен, чтобы было проще в метлу вдевать. А  вот  какой
дурак на нее железку прицепил, я до сих пор не знаю...
   - Говорю же, маразм, - шепотом поставил диагноз Попов, глядя в  спину
удаляющейся бабки. Сеня в ответ только рукой махнул.
   Старушки не было довольно долго. Ричард с  Абдуллой,  чьи  лица  были
удостоены соприкосновения со Святым  Копьем,  пусть  и  в  несколько  не
правильном виде, уже пришли в себя и удивленно переглядывались, все  еще
не понимая, как это дряхлая бабка могла отправить  их  в  нокаут.  Жомов
удивленно вертел в руках древко,  пытаясь  понять,  по  какому  принципу
работает этот механизм, а Сеня, утомленный ожиданием, уже собрался пойти
и проведать старушку, чтобы узнать, не нужна ли ей помощь, но как раз  в
этот момент бабка вернулась. В руке она несла  какой-то  покореженный  и
проржавевший кусок металла, в котором наконечник копья мог узнать только
человек с богатым воображением.
   -  Вот  она,  ваша  железяка,  -  проговорила  бабуля,   торжественно
протягивая  наконечник  Рабиновичу.  -  Я  ее,  правда,  чуток   помяла.
Кувалдочкой, когда снимала. Но это ничего. Нужна она вам, вы ее  сами  в
божеский вид приведете, а не сможете, кузнеца попросите. Хотя он  у  нас
пару лет назад умер. Телегой задавило, когда он у лошади подковы менял.
   - Спасибо, бабуля, калеки всего  мира  тебя  не  забудут,  -  заверил
старушку Сеня и попрощался.
   Пару минут, пока старушка стояла в дверях, друзья шли молча.  И  лишь
когда завернули за угол, дали возможность чувствам  вырваться  на  волю.
Все захохотали и, толкая локтями друг  друга,  принялись  обсуждать  все
перипетии добычи Святого Копья. Больше всего шуток  досталось,  конечно,
на долю Жомова с Поповым, но ни тот, ни другой на них не обижались. Ваня
потому, что твердо себя убедил не считать поражением падение на мостовую
от удара метлы, а  Андрюша  был  очень  рад,  что  ему  этой  метлой  не
досталось, и на издевки совершенно внимания не обращал.
   - Да-а, - протянул он, когда ерничание Рабиновича несколько  иссякло.
- А ведь лучшего хранителя Святого Копья эльфам нельзя и придумать было.
Ну кому в  голову  могло  прийти  искать  этот  артефакт  у  сумасшедшей
старухи, да еще замаскированным под метлу.  Весь  город  можно  было  по
кирпичику разобрать, а о такой ерунде и не догадаться.
   - Меня, блин, другое волнует, - перебил его  омоновец.  -  Интересно,
почему даже древко от копья такой сногсшибательный эффект дает  и  можно
ли будет его как-нибудь против сарацин использовать?
   - А хорошая мысль, - хмыкнул кинолог. - Попробуем сегодня эти вопросы
на общем собрании рыцарского состава выяснить.
   - Ты что, собрался им про Копье рассказать? -  опешил  Попов.  -  Нам
только не хватало того, чтобы весь белый свет о нашей находке узнал.
   - Да не волнуйся ты, - заверил  его  Рабинович.  -  Никто  ничего  не
узнает. Я все по высшему разряду сделаю.
   - Как со старушкой, например, - буркнул Попов, но дальше  свою  мысль
развивать не стал.
   Время, оставшееся до совместного совещания с рыцарями, друзья провели
по-разному. Жомов с Поповым, с лету не сумев придумать  ничего  стоящего
по  поводу  снятия  осады  с  недавно   захваченной   Антиохии,   просто
бездельничали. Омоновец принялся  гонять  Ричарда,  пытаясь  сделать  из
неуклюжего ландскнехта хотя бы какое-нибудь  подобие  бойца,  а  Андрюша
упорно отбивался от Абдуллы, старавшегося вытянуть из "святого отца" все
тайны христианской религии.
   Единственным, кто пытался  работать  головой,  был  Сеня.  Рабинович,
конечно, злился на то,  что  принятие  решения  и,  как  следствие,  всю
ответственность за происходящее друзья  свалили  на  него,  но  уж  коль
назвался груздем, полезай в кузов. Сене в кузов не  хотелось,  поскольку
он любил мягкие места, причем рядом с  водителем,  но  искать  выход  из
ситуации, то бишь Антиохии, кроме него, было некому.
   - Да ну ее, эту осаду, на хрен! - сдался в конце концов и кинолог.  -
Сначала послушаем, что  умного  рыцари  скажут,  а  потом  будем  голову
ломать.
   На общее собрание решили идти все вместе, рассчитывая на то, что одна
голова хорошо, а... Может быть, в толпе таковая хоть  у  кого-нибудь  да
найдется. С собой взяли даже Горыныча, упаковав его в корзинку и завалив
сверху лепешками, которые впоследствии будут розданы рыцарям в  качестве
премиальных. Попов, правда, воспротивился,  заявив,  что  Ахтармерз  всю
пищу сожрет раньше, чем совещание начаться  сумеет,  но  Горыныч  принял
такой оскорбленный вид, что на Андрюшины опасения было  решено  внимания
не обращать.
   Фатима, увидев, что все мужчины экспедиции куда-то втихую  сваливают,
устроила истерику, требуя взять ее с  собой.  Но  Сеня  в  этом  вопросе
проявил  завидную  твердость  и,  дабы  не  отвлекать  рыцарей  от  дела
созерцанием девичьих прелестей, наотрез  отказался  брать  танцовщицу  с
собой.  Более  того,  чтобы  какой-нибудь  супостат  не  вздумал  Фатиму
обидеть, Рабинович хотел оставить  ей  Абдуллу  с  Ричардом  в  качестве
телохранителей, однако этот номер у него не прошел. Фатима в отместку за
то,  что  подлые  мужики  лишили  ее  заслуженного  развлечения,  охрану
прогнала.
   - Глаза бы мои вас всех не  видели.  До  вечера,  -  заявила  она.  -
Возвращайтесь быстрей. Мне же  тоже  интересно  узнать,  о  каких  бабах
треплются мужики, когда вместе собираются.
   Рабинович только фыркнул, но ничего на подобное заявление отвечать не
стал. Он просто собрался и вышел из караван-сарая, жестом позвав  друзей
за собой. Путь до штаб-квартиры Боэмунда, где и было назначено собрание,
занял у ментов чуть больше получаса.  Раздумывая  над  проблемой  снятия
осады, все трое не произнесли за это время и двух десятков слов. Правда,
о сарацинах размышляли только Жомов с Рабиновичем, а вот Попов  глаз  не
сводил с корзинки, полной лепешек, похоронивших под собой Горыныча.  Нес
ее Абдулла, и Андрюша все время заглядывал  под  тряпицу,  которой  была
завязана корзина сверху. Попов  всю  дорогу  пытался  решить  одну  лишь
проблему: уровень съестного  внутри  тары  не  уменьшается  оттого,  что
Ахтармерз действительно держит свое обещание, или потому, что трехглавый
монстр, пожирая еду, потихоньку увеличивается в размерах,  дабы  пропажу
съестного  скрыть?  Решить  этот  вопрос  без  прилюдного   вытряхивания
Ахтармерза из корзины Андрей не мог и потому всю дорогу был мрачен.
   Не стал он радостней и тогда, когда, усевшись за общий стол вместе  с
рыцарями,  смог  все-таки  запустить  пальцы  в  корзину  и   на   ощупь
определить, что размеры Ахтармерза остались прежними. Действительно, как
тут можно утешиться? Горыныч, может, лепешек и  не  жрал,  но  намерение
такое,  несомненно,  имел.  Тут-то  впервые  Андрей  понял,  как   плохо
российскому милиционеру от того, что за намерения еще никого не  судили.
Закона такого нет! Вот поэтому-то в ходе всего собрания Попов не слушал,
что говорят рыцари, а мечтал о том, как введет такой закон, едва  успеет
стать министром внутренних дел или, на худой конец, президентом  страны.
И самой жесткой мерой наказания в  новой  статье  будут  караться  люди,
помыслившие, например, о том, что сосед в трамвае мог бы и поделиться  с
ними чебуреками.
   - Позвольте,  я  сначала  доложу  обстановку  в  войсках,  -  начиная
собрание, предложил Боэмунд.  -  Войска  страдают  от  голода  и  потому
полностью деморализованы. Армия разлагается. Причем особенно  сильно  та
ее часть, которая из-за несоблюдения элементарных правил гигиены  довела
свои конечности до ампутации.  Практически  единственными  боеспособными
единицами в наших  войсках  являются  рыцари,  их  оруженосцы  и  прочая
челядь, которых в  общем  количестве  не  наберется  больше  двух  тысяч
человек.
   -   А   какова   численность   войска   Кылыч-Арслана?   -   тактично
поинтересовался Сеня.
   - Порядка ста тысяч человек, и  это  еще  не  предел,  -  по-военному
отрапортовал перстоносец. - К туркам каждый день подходят  подкрепления,
видимо, сгоняемые под стены Антиохии из  ближайших  населенных  пунктов.
Промедление смерти подобно. Если мы  сейчас  не  сделаем  ничего,  скоро
предпринимать что-то и не нужно будет. Наши войска ослабнут от голода. И
даже если мы сможем заставить драться всех  до  последнего  ландскнехта,
турки все равно задавят нас численностью.
   - А сколько солдат у вас в армии вообще? -  спросил  Иван,  не  желая
оставаться в стороне от развития событий. Боэмунд ответил.
   - Маловато. Маловато будет, в натуре, - почесал затылок Жомов. - Надо
понимать, у вас не только  тактических  ракет  нет,  но  и  какой-нибудь
элементарный пулемет, срочно требующий починки, тоже не водится?
   Сеня  скорчил  страшную  рожу,  но  Иван  в  ответ   состроил   такую
невозмутимую мину, что стал похож на статую Командора, забывшую  о  том,
на хрена она вообще с кладбища в город  выбралась.  А  вот  Боэмунд,  не
понявший из Ваниной речи ни слова, напротив, сделал сочувствующий вид  и
разочарованно поцокал языком. При этом  он  не  спускал  глаз  с  других
крестоносцев, как бы давая  им  понять,  что  он,  дескать,  общается  с
чужестранцами на равных, поэтому  вы  (то  бишь  все  остальные  рыцари)
должны выказывать перстоносцу максимум уважения.
   - Значит, если мы не сможем заставить ландскнехтов выйти на  бой,  то
будем сметены в пару секунд,  -  оставив  омоновца  в  покое,  задумчиво
проговорил Рабинович, обращаясь ко всем  собравшимся  сразу.  -  А  если
поднимем?
   -  Со  стороны  Константинополя  к  нам  движется   подкрепление,   -
проговорил один из рыцарей, то  ли  Роберт  Нормандский,  то  ли  Роберт
Фландрский. - Если хотя бы часть рыцарей сможет  прорваться  к  нам,  то
дело крестового похода не умрет. Мы уже через пару дней сможем вернуться
в Антиохию и вновь выбить отсюда сарацин.  Вопрос  в  том,  как  поднять
ландскнехтов? Уговоры на них не действуют, телесные наказания тоже. Да и
нечего там уже наказывать. На каждом только кожа да  кости  остались.  А
таких людей бить - только палки о них ломать...
   - Помню, случай один у меня был, - перебил крестоносца Ричард  и,  не
обращая никакого внимания на сердитое шипение  Рабиновича,  поднялся  со
своего места. - Мы тогда городок  один  осаждали.  У  меня  под  началом
тысячи три мечей было, а в городке  -  раз  в  пять  меньше  защитников.
Однако преодолеть сопротивление осажденных мы никак не могли.  У  солдат
начал падать боевой дух  и  дисциплина.  Я,  хоть  и  наказывал  каждого
первого, кто под руку попадался, воодушевить свои войска так и  не  мог.
Поэтому мне оставалось только связаться со святым Георгием  и  попросить
его вдохновить моих людей. Мы с Жориком на короткой ноге, поскольку  его
папа с моим отцом вместе на свадьбе у Девы Марии гуляли. Так вот, святой
Георгий лично мне отказать тогда не мог. Он явился по первому требованию
и воодушевил солдат тем, что впереди них  бросился  в  бой.  Городок  мы
тогда взяли легко. Вот я у вас и хочу спросить, не имеет  ли  кто-нибудь
знакомых на небесах?
   - Вот и позови своего Георгия, - предложил кто-то из толпы.  -  Пусть
спустится с небес и сарацинам жару задаст.
   - Не могу, - пожал плечами Ричард. - Во-первых, я тут не командую,  а
святой Жорик слегка зажрался и ни с кем,  кто  чином  младше  бригадного
генерала, разговаривать не  хочет.  Я  могу  только  раз  в  год  с  ним
общаться, и то только согласно божественной воле.  Георгий  Победоносец,
правда, для меня как для друга детства всегда второй шанс дает. То  есть
позволяет с ним связываться не один, а два раза в г