почти попал, но Жомов успел уклониться  и  быстрым  контрвыпадом  заехал
кулаком по широкому саксонскому носу. Каута отлетел к  стене  и  минуты  три
пытался подняться. Зрители орали так, что половина  деревенских  баб  и  все
местные собаки сбежались на крик. А Жомов прыгал по двору, будто носорог  на
батуте, и зловеще сгибал в руках любимую милицейскую дубинку.
   Все. Дальше смотреть нечего! Исход поединка мне был совершенно ясен.  Как
и Рабиновичу в  момент  сбора  ставок.  Да  только  местные  олухи  и  могли
надеяться, что  их  стасемидесятисантиметровый  Каута  (пусть  и  шириной  с
мини-трактор) сумеет совладать с гигантом Жомовым.
   Я выбрался из толпы и принялся спокойно доедать  свиную  ногу.  Пусть  на
улице и в пыли, зато диверсантов вокруг не видно. Хотя кто это  там  пялится
на меня из дверей?! Тьфу ты, паранойя началась! Это не блохи. Это Попов!
   Андрюша в общей суете  участия  не  принимал.  Со  спокойной  совестью  и
обреченной меланхоличностью он дожевывал за столом в кабаке покинутого всеми
кабанчика. Кружки Рабиновича и Жомова он тоже уже успел опустошить. И теперь
его мало что на свете волновало.
   Поединок закончился еще до того,  как  я  успел  насладиться  вожделенной
костью. Естественно, Жомов вышел  из  него  победителем  и  сразу  подвергся
перекрестному обстрелу глазками со стороны местных  красавиц.  Ну,  еще  бы!
Такой видный мужчина! А мне и пококетничать не с кем...
   Рабинович, заметно потяжелевший за счет балласта в виде  местной  валюты,
прошествовал мимо меня в трактир под ручку с  Кэем  Какамври.  Видимо,  Сеня
успел перед началом боя шепнуть старейшине, на кого  нужно  ставить.  Чем  и
заслужил теперь  особую  благодарность.  Рабинович  настолько  был  счастлив
полученными доходами, что даже удосужился  нагнуться  и  потрепать  меня  за
ухом.
   Да пошел  ты!..  Лучше  кость  еще  одну  из  трактира  вытащи!  Хотя  от
Рабиновича этого сейчас не дождешься. Он какими-то собственными грандиозными
планами занят.  Видимо,  просчитывает,  сколько  выручки  получит  от  сдачи
местных монет нумизматам, когда мы в наше время вернемся.
   Вернемся! А как? Почему-то до сего момента меня этот  вопрос  интересовал
мало. Думал, что раз сюда перенестись сумели,  то  и  обратно  дорогу  найти
сможем.
   Можно подумать, мы на трамвае сюда прикатили! Осталось только остановку в
обратную сторону отыскать...
   Не скажу, что мне тут так уж сильно не нравилось. Из-за одного  собачьего
корма обратно возвращаться не хотелось! А уж как представлю ларечника Армена
с его треклятым  ?Сникерсом?,  так  вообще  сбежать  еще  подальше  хочется.
Например, к питекантропам.
   Однако домой возвращаться было необходимо. Во-первых, тут блох, как котов
на городской свалке. А во-вторых, ни одной приличной девочки на сто верст не
найти. Как представлю, что мне  с  местными  медведеподобными  дамочками  до
конца жизни общаться  придется,  так  хочется  от  ужаса  самого  Рабиновича
покусать.
   Попов, кстати, мое мнение разделял.  Нет,  конечно,  Сеню  он  кусать  не
бросился, но был на грани  этого.  Я  у  него  в  глазах  то  же  вожделение
рассмотрел, что у вампира в полнолуние бывает.
   - Натешился,  стяжатель  доморощенный?  -  поинтересовался  Андрей,  едва
Рабинович опустился за стол. - Прощайся со своими ненаглядными  дружками  из
каменного века и пошли домой.
   - Во-первых, век уже не каменный, - спокойно ответил Сеня. - А во-вторых,
куда ты так торопишься? Тебя и тут неплохо кормят. К тому же, подумай, какие
мы уникальные открытия сможем сделать об эпохе,  от  которой  ничего,  кроме
легенд, не осталось!
   - Я тебе сейчас покажу ?открытия?! Только и  думаешь,  как  карманы  себе
потуже набить! - заорал Попов так, что блох из-под стола словно ветром сдуло
(спасибо, Андрюша! Век тебя не забуду, спаситель ты мой). - Хрен тебе!  Нам,
между прочим, коммерческая деятельность по уставу не положена.  ?Должностное
преступление? называется, если не знаешь...
   Тут в дискуссию вступил Жомов,  вернувшийся  назад  в  обществе  грязного
сакса Кауты. Местный упрощенный вариант  Жомова  смотрел  на  Ваню  с  немым
обожанием в глазах и был готов сделать что угодно, чтобы  остаться  рядом  с
?великим воином? и обучиться его  хитрым  приемам.  Тоже  мне,  Санчо  Панса
нашелся!
   Жомов попытался поддержать Рабиновича, но настырный Андрей им обоим такую
истерику закатил, что Жомов оторопел и  счел  за  благо  дебаты  прекратить.
Каута посерел от такой наглости и обиделся за Ваню. Половину  разговора  он,
естественно, не понял, но одно до его лохматой саксонской  башки  (сенбернар
бы позавидовал!) все же дошло: на его новоиспеченного кумира наехали!
   - Че этот толстый бурундук свое едовище на тебя,  господин,  раззявил?  -
агрессивно поинтересовался он у Жомова. -  Позволь,  великий,  я  его  научу
почтительному обращению...
   Андрюша и так был в состоянии войны со всем окружающим миром, а  тут  еще
рыло гражданское что-то говорить в его адрес посмело! Недолго  думая,  Попов
приложился ?демократизатором? прямо по темечку Кауте, и тот, закатив  глаза,
сполз ко мне под стол. Нет, не полежишь тут  спокойно!  Блохи  сбежали,  так
теперь ароматный сакс на их место приперся!
   - Сдурел совсем! - Жомов жалостливо посмотрел на  бездыханного  сакса.  -
Сеня, хочешь - не хочешь, а сваливать  отсюда  придется,  пока  этот  маньяк
полдеревни не поуродовал. Потом от начальства никаким отчетом не отпишешься.
   - Ладно, уходим! - сдался Рабинович. -  Только,  как  вы  понимаете,  нам
Мерлина искать придется.! Это он нас сюда забросил, ему нас и вытаскивать...
   - А не захочет, я его  твоему  Мурзику  скормлю!  -  все  еще  размахивая
дубинкой, дополнил Рабиновича Попов.
   Угу! Мало мне ?Сникерсов?, теперь еще и престарелых волшебников  под  нос
совать станут. Ты, Мерлин, лучше соглашайся. Я из-за тебя несварение желудка
заработать не хочу!
   - Извините, высокородные сэры, - встрял в  разговор  Кэй  Какамври.  -  Я
слышал, что вы говорили о Великом Мерлине? Придворном маге и учителе  короля
Артура Пендрагона? Жаль вас разочаровывать, но в ближайшее время увидеть его
не удастся. Они с Артуром и сэром Ланселотом отправились в Святую  Палестину
воевать Гроб Господен.
   - Это зачем Мерлину гроб понадобился? Он,  конечно,  человек  старый,  но
выглядит вполне здоровым, - удивился Жомов. - И потом, зачем гроб воевать?
   Купить, что ли, негде? У вас что, ни одной похоронной  конторы  в  стране
нет? Кэй Какамври так и застыл с открытым ртом.  Оно  и  понятно!  Я  сам  в
первое время после знакомства не мог уследить за всеми тонкостями жомовского
интеллекта. Что уж о человеке постороннем говорить! Мой Рабинович  решил  от
опасной темы уйти.
   - Ну вот, Андрюша, видишь, что получается? - стараясь  говорить  ласковым
голосом, обратился он к Попову. - Придется все же  малость  подождать.  Пока
Мерлин из похода вернется. А потом и домой двинемся...
   - Не-ет! -  Андрюша  так  рявкнул,  что  под  стол  к  саксу  свалился  и
старейшина деревни (ну что, мужики? Теперь можно и на троих соображать?).  -
Сами назад отправимся! Ну-ка, пошли во двор...
   Я, как и  некоторые  нормальные  люди,  не  сразу  сообразил,  что  Попов
задумал.
   Оказывается, его посетила гениальная  идея  из  репертуара  Вани  Жомова!
Видите ли, Андрюша вспомнил, что мы перенеслись в шестой век после того, как
скрестили свои  дубинки  с  мечами  Артура  и  Ланселота.  Вот  он  и  решил
самостоятельно, без присутствия вышеуказанных рыцарей, повторить сей маневр.
Экспериментатор кошачий! Жаль, что никто не додумался с  собой  смирительную
рубашку прихватить. Попов  отобрал  у  зевак  два  коротких  меча,  которые,
похоже, были единственным оборонным арсеналом деревни. Сунул их Рабиновичу и
Жомову  и  застыл  напротив  них  с  дубинкой  в  руках,  усиленно   пытаясь
сообразить, что делать дальше: мечей-то было два против одной дубинки!
   -  Кого  на  помощь  позовете,  ваше  магическое  величество?  -   ехидно
поинтересовался у Попова мой Рабинович.
   Лучше бы он этого не делал! Ошалевший Андрюша обвел  окружающих  глазами,
чтобы выявить добровольцев, и увидел меня. На  некоторое  время  его  взгляд
скользнул мимо, и я уже было совсем успокоился.  Но,  видно,  от  судьбы  не
уйти.
   Есть, наверное, в моей карме что-то такое, что заставляет людей надо мной
издеваться!
   - Мурзик, ко мне! - скомандовал Попов.
   Этому типу точно пить нельзя! Если Рабинович после трех рюмок начинает со
мной по-нормальному разговаривать, то у Попова все  наоборот.  Свалился  еще
один кинолог на мою голову! Ладно, иду. Пока я ленивой походкой  направлялся
к Андрюше, сопровождаемый  удивленными  взглядами  местных  блохастых  псин,
Попов отобрал у Рабиновича дубинку.
   - Сеня, это твоя собака. К тому же он единственный, кто здесь  из  нашего
времени! Пусть Мурзик держит, а  ты  будешь  по  дубинке  мечом  стучать!  -
скомандовал он, сунув мне в пасть ?демократизатор?. - А то еще  бросится  на
меня, чего доброго.
   Так, только железками на меня еще и не махали! Я  уперся  в  землю  всеми
четырьмя лапами, надеясь отмазаться от этого сомнительного эксперимента.  Но
людям мое выражение недовольства было совершенно безразлично.  Рабинович  на
меня заорал. Я обиделся, но подчиниться пришлось: а куда от него деваться?
   Хозяин все-таки.
   Рабинович с Жомовым переглянулись, удивленно пожали плечами и замахнулись
на нас с Поповым. Андрюша изобразил на своей толстой роже максимум агрессии,
на которую был способен, и последовал  их  примеру.  Мне  оставалось  только
зажмуриться!
   То, что произошло потом, повергло в ужас всю  деревню.  Едва  скрестились
мечи с дубинками, как все вокруг озарила яркая  вспышка.  Не  такая,  как  в
прошлый раз, но  посильнее  стробоскопа.  После  нее  Жомова  с  Рабиновичем
отбросило  от  нас  метра  на  четыре,  хотя  лично  я  никакого  толчка  не
почувствовал. На секунду вокруг повисла гнетущая тишина, а затем все  жители
деревни с истошными криками бросились  прятаться  в  кабак.  Причем  большая
половина  местного  населения  так  и  застряла   на   пороге.   Не   смогли
утрамбоваться!
   - Вот! Я же говорил! - радостно заорал  Попов,  не  обращая  внимания  на
ошалелый вид Жомова и Рабиновича. - Почти получилось.  Теперь  я  знаю,  что
нужно.
   Нам требуются три добровольца, чтобы все было как тогда!
   - Ладно, - не стал возражать Рабинович.  Он  поднялся  с  земли,  пытаясь
понять, что за странные свойства обрели в этом мире их резиновые дубинки.  -
Только этих трех добровольцев ты обратно как отправишь?
   - А на фига? - удивился Попов. - Пусть у нас бомжуют. Мы их даже гонять с
рынка не будем. На крайний случай, в психушку можно будет пристроить.  Хуже,
чем тут, им все равно не будет.
   - Это тебя  в  психушку  пристроить  пора,  гуманист  хренов!  -  буркнул
Рабинович, но возражать не стал. Ему хотелось свои новые догадки  проверить.
- Тащи сюда этих добровольцев.
   Добровольцем вызвался быть только Каута. К  этому  времени  он  пришел  в
себя, и саксу было все равно что делать,  лишь  бы  не  отходить  от  своего
кумира.
   Остальных ?добровольцев? пришлось тащить силой.  Меня  тоже  привлекли  к
участию.
   Но теперь мне пришлось разместиться за необъятной спиной Жомова. И на том
спасибо!
   Во второй раз эксперимент  закончился  с  тем  же  результатом.  Если  не
считать того, что Рабиновичу с Жомовым падать никуда не пришлось, а двое  из
трех местных экспериментаторов (исключая, конечно, Кауту!) после падения  не
спрятались в кабак, а вообще из деревни сбежали!
   - Ничего себе! - проговорил Жомов, удивленно рассматривая дубинку.  -  Я,
конечно, не лох последний, но так людей валить мне еще не приходилось! Сеня,
может, нас напоили чем нехорошим?..
   Ответить Рабинович не успел, поскольку на единственной  улице  показались
двое сбежавших участников эксперимента. Скорость передвижения у  них  ничуть
не уменьшилась, только бежали они теперь обратную сторону. То бишь к кабаку.
   - Солдаты! - истошно орали они. - Стражник сэра Мордреда!..
   - Ну вот, только этого нам и не хватало, - тяжело вздохнул Кэй  Какамври,
выбираясь из трактире на свет божий. - Деньги кто-нибудь спрятать успел?

ГЛАВА 4

   - И чего все шухарятся? - удивленно спросил Жомов,  окидывая  богатырским
взором разбегающуюся местную живность.
   Спрятаться попытались все. Начиная от кобелей непонятной  породы,  кончая
лохматыми аборигенами в холщовых одеждах. На некоем  подобии  площади  перед
трактиром, кроме троих друзей и Мурзика, остались только верный сакс Каута и
Кэй Какамври, которому служебное положение,  видимо,  не  позволяло  драпать
прочь, подобно простым селянам.
   -  Стражники  едут,  -  пожав  плечами,  ответил   за   всех   Рабинович,
прислушиваясь  к  отдаленному  шуму  приближающегося  отряда.  Грохот  стоял
действительно впечатляющий.  Рабиновичу  вспомнилось,  как  он,  будучи  еще
просто маленьким Сеней, а  не  штатным  кинологом  участка  внутренних  дел,
гостил в Одессе у тети Сони (двоюродной сестры кума маминого свата)  и  дяди
Изи (тоже какой-то там родни, но по папиной линии).
   Тетя Соня с дядей Изей, согласно  обычаям  цивилизованного  общества,  во
время частых ссор кидали на пол тарелки. А поскольку  нормальная  посуда  от
этого билась, то в целях экономии тетя Соня  приобрела  алюминиевые  плошки,
которые и доставали из сундука во время семейных разборок. Так  вот,  грохот
от  бросаемых  на  пол  металлических  тарелок  (которые  дядя   Изя   после
?разговора? старательно выправлял молотком) в сочетании с проезжающей в  это
время по двору их  дома  тележкой  старьевщика  казался  песней  ангелов  по
сравнению с тем шумом, что доносился с окраины деревни!
   - И что стражники? - непонимающе поинтересовался  Жомов.  -  Что  они  за
подсолнухи с бугра?
   - Стражники - это наподобие ментов, - пояснил  Попов.  -  Мужики,  может,
свалим отсюда?
   Мурзик  подозрительно  разумно  тявкнул,  словно  соглашаясь  с   мнением
Андрюши. Рабинович покосился на собаку, безмолвно обвиняя в предательстве, и
остался стоять. Мурзик в ответ на испепеляющий взгляд опустил морду к  земле
и спрятался за Жомова, словно желая сказать:  ?Я  не  ополченец,  чтобы  без
оружия - и на передовую!?
   - Коллеги, значит, - понимающе кивнул головой Жомов. - Ну пусть  едут.  У
нас документы в порядке.
   Попов посмотрел на него, как на  сумасшедшего,  но  комментировать  слова
Ивана не стал. Он только поспешил последовать примеру  Мурзика,  оставив  на
линии  огня  Жомова  с  Рабиновичем  и  бледного,  но  решительного   Кауту.
Последний, видимо, приняв удар дубинкой по лбу как благословение,  самолично
зачислил себя в оруженосцы странных чужеземцев.
   Долго ждать не пришлось. Через минуту после боевого перестроения к кабаку
вылетела вереница всадников общим количеством в  двадцать  голов,  считая  и
лошадиные. Увидев неподвижных людей странного обличья, все головы поочередно
остановились, давая себя  рассмотреть  во  всей  красе.  Собственно  говоря,
некоторые музейные экспонаты выглядят приличнее!
   Всадники были облачены в длинные кольчуги, если и сверкающие  на  солнце,
то только там, где им удавалось потереться об седло. Штаны у всех стражников
были одного типа: холщовые,  с  кожаными  вставками  в  седалище,  на  манер
ковбойских.
   Головы древних прототипов доблестной  милиции  венчали  кожаные  колпаки,
обвитые по вертикальным швам металлическими обручами. Про башмаки и говорить
не стоит! Обувь приснопамятного Ланселота по сравнению с ними была  шедевром
сапожного мастерства.
   Исключением из всей кавалькады был  лишь  предводитель.  Он  был  целиком
затянут в кожу,  словно  металлист  на  бракосочетании.  А  вместо  кольчуги
предводитель нацепил  на  себя  железный  нагрудник,  выполненный  строго  в
соответствии со стандартами бодибилдинга.
   - Ого-го! Вонючий сакс в компании с тремя ярмарочными клоунами, -  заорал
предводитель под дебильный хохот своих подчиненных. - Какамври, ты  собрался
откупиться от нас шутовским представлением? Или хочешь  подарить  нам  новых
рабов? Вон за того  длинного,  пожалуй,  и  удастся  пару  монет  на  торгах
выручить!
   Жомов удивленно посмотрел по сторонам, не в силах понять, что  издеваются
над ним. Какамври побледнел, но промолчал. Промолчал и  сакс  Каута,  быстро
усвоивший после урока Попова смысл  народной  мудрости:  ?Наперед  батьки  в
пекло не лезь!?
   - Невежливо здесь  гостей  встречают,  -  загадочным  голосом  проговорил
Рабинович, поигрывая своей дубинкой.
   - Это что, они на меня наехали, что ли? - наконец сообразил Жомов.  -  Вы
что, козлы, опухли напрочь?!
   Ваня попытался рвануться вперед,  но  Рабинович  придержал  его.  Похоже,
местный колорит пришелся ему по душе, поскольку  Сеня  попытался  продолжить
диалог высокопарным слогом, бессовестно  сворованным  с  какого-то  дешевого
исторического фильма. Если не с нескольких!
   - Знаете ли вы, смерды безродные, с кем говорите вы столь  непочтительно?
- высоко подняв голову, произнес Рабинович. - Преклоните колена свои. А то я
или сей доблестный рыцарь заставит ваши поганые глотки умолкнуть до  второго
пришествия!
   От такой наглости  стражники  сэра  Мордреда  оторопели.  Попов,  гадливо
хихикая,  наблюдал,  как  у  них  глаза   выбираются   из   орбит,   отражая
отчаянно-безнадежную  умственную  деятельность.   Первым   в   себя   пришел
предводитель. Что, собственно, и полагалось ему по штату.
   -  Диран,  Грифт!  -  заорал  он.  -  Ну-ка,  покажите   этому   вонючему
чужестранцу, как  подобает  разговаривать  с  бриттами  на  их  земле!  Двое
всадников спешились и, обнажив мечи, направились к Рабиновичу.
   Неугомонный Жомов попытался выскочить у того из-за спины, но Сеня удержал
его. Едва услышав о приближении стражников, Рабинович  мгновенно  сообразил,
как с выгодой для себя можно использовать общую панику. И пальму  первенства
отдавать никому не собирался!
   Шагнув  вперед  с  видом  пехотинца,  бросающегося  под  танк,  Рабинович
взмахнул  дубинкой.  Увидев  столь  необычное  орудие  убийства  в  руках  у
чудаковатого чужеземца, первый  из  атакующих  едва  не  согнулся  вдвое  от
хохота. Что, собственно, его и спасло: удар дубинкой получил второй!
   Нужно ли говорить, что стражник отлетел от Рабиновича,  словно  теннисный
шарик от  ракетки  Андрэ  Агасси,  и  приземлился  под  копыта  коня  своего
предводителя. Лошадь, не ожидавшая от солдата  столь  замысловатого  способа
перемещения, шарахнулась в сторону и выбросила своего седока из седла.  Пока
ошалевший предводитель приходил в себя от такого беспредела, Рабинович огрел
дубинкой второго стражника, подавившегося собственным смехом.
   Оказалось, что соприкосновение  дубинки  с  кольчугой  производит  эффект
ничуть не меньший, чем при  ударе  об  меч.  Так  и  не  успев  разогнуться,
стражник отлетел под ноги к Кауте. Сакс, дорвавшись  наконец  до  дармового,
начал мутузить одуревшего бритта своими немалыми кулачищами, приговаривая:
   - Вот тебе за грязного сакса! Вот тебе за поражение на горе Бадон! А  это
тебе за победу ?Манчестера? над ?Арсеналом?!.. - хотя последнего,  может,  и
не было.
   Оторопевшие  стражники,  ставшие  вмиг  похожими  на  игроков   в   поло,
оказавшихся  на  поле  против  мотобольной   команды,   застыли   живописной
скульптурной группой. Их предводитель,  что-то  рыча  из-под  съехавшего  на
подбородок шлема, попытался подняться. Попытку выбраться из  партера  пресек
Рабинович, приложившийся верной дубинкой к металлическому нагруднику вожака.
От такого безжалостного обращения парень сантиметра  на  четыре  вдавился  в
утоптанную землю, забыв о том, что собирался сказать. Рабинович со  скромным
видом Давида, победившего Голиафа, убрал в сторону дубинку  и  наклонился  к
предводителю стражников. Бедный бритт от созерцания  длинноносой  физиономии
несокрушимого Сени едва не за