Тем  более
твоего!..
   - А я, господа, между прочим, не прохлаждался,  -  возмутился  на  Сенины
слова  Ахтармерз.  -  Вы  меня  бросили,  не  удосужившись   подготовить   к
предстоящей операции. И мне  пришлось  самому  вспоминать  все  оскорбления,
которые  вы  нанесли  моему  чувствительному  самолюбию  за   время   нашего
знакомства. - Это еще на хрена? - удивленно поинтересовался Жомов,  прижимая
к груди оставленную бесами полупустую литровую бутылку ?Абсолюта?.  -  Чтобы
форму набрать, - шмыгнул всеми тремя носами  Горыныч  и  стремительно  начал
уменьшаться в размерах. - Ну вот, опять переохладился!..
   - Интересно, во что нам обойдется пошив костюмчика  для  этого  летающего
термометра?  -  пробормотал  себе  под  нос  Рабинович,  с  тяжким   вздохом
заворачивая дракона в собственную  кожаную  куртку,  а  затем  повернулся  в
сторону пирса. - Мурзик, ко мне, я сказал!
   Дракары варваров, беспорядочно махая веслами, уже улепетывали в  даль  от
берега во всю прыть,  поэтому  я  посчитал  свою  миссию  выполненной  и  не
торопясь отреагировал на  зов  хозяина,  то  есть  направился  к  Рабиновичу
ленивой трусцой,  призванной,  видимо,  изображать  спринтерский  бег  после
разгрузки вагона с  мукой.  Я  даже  для  убедительности  вывалил  из  пасти
бордовый язык, но, старательно изображая усталость,  не  забывал  по  дороге
обнюхивать  все  подозрительные  места.  Нужно  же,  мол,  кому-то  провести
разведку, пока другие прохлаждаются. А то, кто его знает,  что  нас  тут  за
напасти  поджидать  могут!   Тем   временем   ворота   осажденной   цитадели
распахнулись, и из них навстречу спасателям в  милицейской  форме  выбралась
разношерстная толпа местного населения, мало чем отличавшаяся от разогнанной
недавно друзьями банды мародеров. Пожалуй, главной и  единственной  разницей
между осажденными и осаждавшими было наличие  в  рядах  первых  женщин  всех
размеров и мастей, а также всклокоченных ребятишек. А  возглавлял  процессию
седоволосый великан, запакованный в кожу с ног до  головы,  будто  рокер  на
концерте ?Арии?. Не дойдя нескольких шагов до застывших в выжидательной позе
друзей, предводитель местного дворянства и отец  окружной  демократии  вдруг
бухнулся на колени. За ним в грязь повалился и весь разношерстный эскорт.
   - Ой, смилуйтесь, баре милостливые, бояре сердешные! Не  губите  вы  нас,
дурней безродных! - завопил великан  и,  получив  подзатыльник  от  какой-то
старухи, пристроившейся у  него  за  кормой,  прокашлялся.  -  Именем  Одина
заклинаю я вас, ворлоки Муспелльсхейма, не губите остатки моего  селения,  и
без того разоренного разбойниками Эрика Рыжего!..
   Похоже, трое доблестных сотрудников российской милиции постепенно  теряют
способность удивляться. Да и немудрено, поскольку после  двух  перелетов  во
времени и пространстве даже такой конченый идиот, как наш начальник  отдела,
стал бы воспринимать как должное даже  внезапное  назначение  его  министром
обороны. А уж мои боевые  товарищи  и  вовсе  смотрели  на  аборигенов,  как
обожравшиеся коты на пробегавших мимо мышей, и делали  вид,  что  всю  жизнь
только тем и занимались, что принимали королевские почести. Я тихо  сидел  в
сторонке и наблюдал за разношерстной толпой оборванцев,  вывалившихся  из-за
стен жалкого подобия английских замков. Собственно говоря,  их  внешность  и
манеры меня волновали мало. А наблюдал я за варварами  с  одной-единственной
целью - попытаться просчитать, сколько на каждом из них  находится  блох,  и
выбрать тот объект, от которого мне следует держаться на максимально далеком
расстоянии.
   Средство защиты от этих наглых паразитов у меня,  конечно,  было.  Этакий
антиблошиный дезодорант в лице  Горыныча,  от  одного  дыхания  которого  не
только блохи мрут, но и любой токсикоман может получить  столь  незабываемые
ощущения, что о дихлофосе  и  ?моменте?  даже  думать  забудет.  Однако  мне
почему-то не хотелось несколько дней вонять, как приличное торфяное  болото.
Но от одной только мысли о том, что эти  маленькие,  наглые,  кусачие  твари
будут ползать у меня по морде и  залезать  в  уши,  я  готов  был  впасть  в
настоящую  панику.  Примерно  в  такую  же,   какую   устраивают   некоторые
человеческие самочки при виде  безобидных  мышей.  А  что,  у  каждого  свои
слабости имеются!.. В общем, наблюдая за приближением делегации закутанных в
шкуры питекантропов, я весь напрягся, готовый  дать  отпор  любому  немытому
варвару,  желающему  приблизиться  ко  мне  на  расстояние  вытянутой  руки.
Пытаться им рассказать о своей неприязни было бесполезно, поскольку я сильно
сомневался, что эти ходячие притоны паразитов понимают хотя бы  человеческую
речь. Поэтому мне ничего другого  и  не  оставалось,  как  оскалить  зубы  и
прижать уши к голове, всем своим видом показывая крайнюю степень неприязни к
нашим новым знакомым. Видимо, это мне удалось, поскольку делегация спасенных
человекообразных обезьян старалась держаться от меня подальше.
   Через  некоторое  время  после  падения  аборигенов  в  грязь,  отбивания
поклонов и пространной тирады седовласого вождя, почти не уступавшего ростом
Жомовy  в  окрестностях  наступила  относительная  тишина,  нарушаемая  лишь
потрескиванием горящих домов, негромким шумом прибоя да  карканьем  воронья,
слетевшегося,  как  это  водится  во  все  времена,  на  праздник,  подобный
недавнему карнавалу в деревне.  Андрюша  Попов  подозрительно  посмотрел  на
небо, видимо, решив произнести давний заговор от  сглаза,  типа  ?каркай  на
свою шею?, но мой Сеня разгадал этот коварный  замысел.  Помня  о  том,  что
может  произойти  после  неосторожных  высказываний  криминалиста,  он   без
зазрения совести врезал  Попову  носком  ботинка  по  лодыжке.  И  правильно
сделал! Иначе я сам бы говорливого Андрюшу за что-нибудь укусил.  Желательно
за язык!
   - Ты что, рожа еврейская, охренел совсем? - возмутился Попов, который еще
мог безропотно терпеть тычки от гориллы Жомова, но подобное отношение к себе
со стороны остальных считал  сущим  непотребством.  -  Рот  держи  закрытым,
крестоносец хренов, - едва слышно прошипел в ответ  Сеня,  а  Жомов  показал
обоим кулак.
   Седовласый орангутанг в рокерском прикиде слов Рабиновича не слышал. Зато
хорошо разобрал то, что сказал Попов. С выражением полной и абсолютной,  как
космический вакуум, тупости на лице он воззрился на побагровевшего от  обиды
Андрюшу и трясущимися губами произнес:
   - Не ведаю я, о чем молвишь ты, о величайший из ворлоков  Муспелльсхейма,
однако тон твоей речи говорит о страшном  для  простых  смертных  гневе.  Не
ведаю я, чем мог оскорбить тебя, величайший из сынов Аска и Эмблы, и все  же
не посчитаю за позор просить у тебя прощения. Сменишь ли  ты  свой  гнев  на
милость?
   - Угу, сменю, - сердито буркнул Попов и прищурившись посмотрел на Сеню. -
Только если еще какая-нибудь сволочь попытается на меня  наехать,  пусть  на
помощь моего могущества не рассчитывает!
   Рабинович лишь развел руками  и,  паясничая,  поклонился  в  знак  полной
покорности с  решением  Его  Наисвятейшества.  Впрочем,  не  знаю,  как  мои
спутники, но лично я уже давно догадался, куда именно  мы  попали.  Судя  по
окружающему пейзажу, внешнему виду аборигенов  и  разговорам  их  вождя,  мы
находились на территории древней Скандинавии.  Причем,  о-очень  древней!  В
какой именно из многочисленных стран викингов, определить  на  глазок  я  не
мог, поскольку никогда особо не разбирался в этом  разделе  истории.  Однако
даже безмозглому  мопсу  было  бы  ясно,  что  о  христианстве  здесь  и  не
слышали... Впрочем, наверное, насчет мопса я погорячился.
   Так или иначе, но выходило, что  всех  своих  святейших  титулов  Андрюша
Попов лишился по отбытии из туманного Альбиона. Хотя тут же  успел  получить
новый сан ворлока. Что,  даже  если  судить  по  моим  не  слишком  обширным
лингвистическим  познаниям,  переводится  на  нормальный  русский  язык  как
?колдун?. Лично я сомневался, что у  викингов  личности  подобной  профессии
были в большом гккете, однако Андрюшу, видимо, такое  положение  дел  вполне
устраивало. Но не устраивало оно Жомова.
   - Так, мужики, если вам по приколу слушать этого идиота, то лично меня он
достал, - проговорил Ваня и, зажав вожделенную бутылку с водкой под  мышкой,
принялся постукивать сжатым кулаком по раскрытой ладони.  Ох,  недобрый  это
знак!  Я  внутренне  сжался,  пытаясь  представить  размер  урона,   который
готовится нанести местным бестолочам разгневанный омоновец,  которому  никак
не дают возможности промочить горло дозой приличной  выпивки.  Думаю,  парой
синяков тут бы не обошлось! Однако не один я оказался таким умным.
   - И что тебя теперь не устраивает, доблесть ты милицейская, непоруганная?
- елейным голоском поинтересовался Сеня у Жомова.
   - Выпить хочу! - рявкнул Иван. - А этот идиот тут на  дороге  валяется  и
еще мою мать какой-то  муспс..  мупспсе...  Тьфу  ты,  язык  переломаешь,  в
натуре! В общем, хрен знает кем моих родителей обзывает!
   - С чего это ты так решил? - оторопел Рабинович. - Сеня, прочисть уши,  -
проговорил Жомов и  почему-то  постучал  пальцем  по  виску  (может,  просто
промахнулся?). -  Ты  что,  не  слышал,  что  он  нас  этими  самыми  сынами
мудсельными обозвал. Или пусть выражается по-русски, или я  ему  просто  так
грызлище на сто восемьдесят градусов поверну.
   - Уймись, Ванюша, - встрял в разговор Попов. - Сыны Муспелльсхейма это не
оскорбление. Насколько я помню, так  называется  один  из  девяти  миров  из
скандинавской мифологии. Не могу сказать точно, кто там живет, но нас именно
за его обитателей и приняли.
   - Чего? - удивленно воскликнули  Жомов  с  Рабиновичем,  поворачиваясь  к
криминалисту.
   - Книжки читать нужно, - скромно потупив очи  долу,  буркнул  Андрюша.  -
Быдло необразованное.
   Оказывается, с выводами я поторопился. Могут еще мои менты удивляться. Да
и я, честно говоря, оказался в некоторой прострации. До  сих  пор  я  считал
уровень развития Андрюши остановившимся примерно на дистанции в  три  класса
церковно-приходской школы и никак  не  мог  ожидать  с  его  стороны  такого
проявления знания скандинавской мифологии.  Впрочем,  я  быстро  успокоился,
поскольку именно в той школе, где учился маленький Андрюша, сказки  викингов
могли быть основным предметом. А я знал истории и более удивительные. Как-то
раз оперативники из нашего отдела решили  самостоятельно  провести  операцию
против одного мужика, которого подозревали в торговле наркотиками.  Ну,  как
водится у оперов, разработали гениальный план, согласно которому в контакт с
подозреваемым  должен  был  войти  один  из  сотрудников  отдела  и  продать
наркодилеру партию кокаина весом так лет  в  пятнадцать-семнадцать.  Ну,  вы
сами  понимаете,  что  обычно  такими  делами  ФСБ  или  особый  отдел   МВД
занимается. Но тут наши местные  опера  решили  погеройствовать  и  показать
всему городу,  что  и  они  не  лыком,  а  лампасами  шиты.  Поймали  одного
наркомана, устроили ему ломку  и  под  расписку  о  невыезде  вынудили  идти
устанавливать контакт с  интересующим  их  торговцем.  Уж  не  знаю,  то  ли
наркоман оперативникам попался вольтанутый, то ли опера новую форму подписки
о  невыезде  изобрели,  вроде  заминированного  ошейника   с   дистанционным
управлением, однако их  новоявленный  агент  никуда  не  сбежал  и  исправно
выполнил  задание,  предложив   подозреваемому   купить   приличную   партию
дешевого ?снега?.
   В  загашнике  одного  из  следаков,  среди  прочих  вещ-доков,   валялись
несколько пакетиков с кокаином и тальком, изъятые во время недавней облавы в
одном из притонов. Как  потом  оказалось,  новоявленные  остапы  бендеры  из
этой ?малины? кокаин припасали для себя, а тальк продавали  наивным  идиотам
из студенческого общежития. Уж не знаю, как им это удавалось, но лично я  не
отказался бы посмотреть, как тех студентов плющило и  колбасило  от  талька.
Интересно, многие из них побывали с официальным  визитом  в  реанимации?  Но
вернемся к нашим баранам, то бишь операм. Хотя лично я большой разницы и  не
вижу! Тот самый следак, что вел дело о притоне, опись вещдоков еще составить
не успел, экспертизу не делал и предложил операм самим выбрать из общей кучи
пакетики с героином. Ну, один знаток и выбрал. Уж не знаю, что у них там  во
время операции случилось - молчали все, как будто языки им поотрезали, -  но
в отдел их вернули ребята из ФСБ, которые  наркодилера,  оказывается,  давно
пасли.  А  тот  орел,  что  в  доказательство  качества  кокаина  во   время
предполагаемой  сделки  решил  его  понюхать,  вместо  отдела  направился  в
больницу с торчащей из носа трубкой. Видимо, тальк хороший оказался, и после
неосторожного вдоха ноздри  намертво  прилипли  к  трубке,  и  она  попросту
отказалась выскользнуть из носа. Впрочем,  это  были  дела  давно  прошедших
дней.
   И хотя воспоминания об этом случае вызвали во мне такую ностальгию, что я
готов был позволить себя  погладить  даже  тому  самому  дежурному,  который
обидел меня перед нашим перелетом в Англию, глаз  с  рассадника  блох  я  не
спускал. Пока между моими ментами шел оживленный  диспут  по  поводу  смысла
выражений седовласого викинга, все его племя так и  не  поднялось  с  колен,
покорно ожидая  решения  своей  участи  со  стороны  вызывателей  демонов  и
обладателей раскладного дракона. И решение за всю компанию  безапелляционным
тоном озвучил почетный Разгонщик Демонстраций и главный Усмиритель Дебоширов
этого мира Ваня Жомов.
   - Хватит валяться в грязи, блин, в натуре!  -  рявкнул  он,  обращаясь  к
смирному стаду аборигенов. - Быстро покажите  нам  какое-нибудь  место,  где
можно спокойно выпить.
   Понять стремление Вани, у которого дог знает сколько столетий  ни  грамма
алкоголя во рту не было, приложиться к вожделенной бутылке мог  бы  и  щенок
бультерьера, однако мой Сеня проявил завидный практицизм. Остановив  окриком
бросившихся  выполнять  просьбу   Жомова   аборигенов,   Сеня   в   истинном
сержантско-казарменном  стиле  приказал  варварам  отыскать  Ванин   бушлат,
который остался на вершине обрыва, и  ту  дамочку,  которой  была  на  время
презентована куртка Попова, за  что  и  получил  от  незлопамятного  Андрюши
благодарственный взгляд.
   - Ну а теперь можно идти,  -  благосклонно  разрешил  Сеня,  увидев,  что
несколько юнцов со всех ног бросились  выполнять  его  приказания,  а  затем
Рабинович вспомнил обо мне. - Мурзик, ко мне. Рядом. Угу,  разбежался!..  Вы
не подумайте, что я брюзга какой-нибудь, но  попробуйте  хоть  один  день  в
жизни вытерпеть человека, который общается с вами только приказным тоном. Я,
конечно, понимаю, что вы на работу ходите, и кто-нибудь из вашего начальства
только таким образом и разговаривает с вами, но это не совсем то! Во-первых,
вы своего босса не круглые сутки видите и после работы всегда  отдушину  для
выхода  пара  сможете  найти.  А  во-вторых,  вы  всегда  можете  начальству
доходчиво объяснить свою  точку  зрения  на  его  родословную,  пройтись  по
умственным способностям шефа, а затем послать его в район Колымы, не  дав  с
собой даже хлеба в дорогу.
   Я этих привилегий лишен. И потому, что Сеню надолго  оставить  одного  не
могу,  так  как  без  меня  этот  несчастный   непременно   в   какую-нибудь
неприятность вляпается, и  оттого,  что  мой  хозяин  нормального  языка  не
понимает. А лаять на него бесполезно. Услышишь в ответ пресловутое  ?фу?.  В
лучшем случае поинтересуется Рабинович, не оборзел ли я. И на этом  все  мое
выражение недовольства заканчивается. Вот поэтому я и позволяю себе  изредка
делать вид, что игнорирую  его  команды.  Пусть  не  забывает,  что  я  тоже
личность! Впрочем, в этот раз мне идти рядом с Сеней все  же  пришлось.  Всю
троицу в качестве почетных гостей и спасителей отечества поставили во  главе
разношерстной процессии. Впереди шествовал лишь один местный  феодал,  да  и
тот  поминутно  оборачивался,  делая  рукой  широкие  жесты  в   направлении
требуемого курса движения. Вся остальная братия пристроилась в хвост, и  мне
быстренько пришлось перебраться поближе к Сене, чтобы сохранить между  собой
и  заведомо  блохастыми  аборигенами  надлежащее  расстояние.  Вот  в  такой
последовательности впереди главный местный феодал, за ним  троица  ментов  с
Горынычем в куртке и под моим конвоем,  а  позади  все  остальное  население
полуразграбленной дыры - мы и вошли в тот коровник, который в  этом  времени
считался, видимо, роскошным дворцом.
   Я  огляделся  по  сторонам  и  брезгливо  фыркнул.  Это  местечко   после
относительного комфорта Британии выглядело столь же убого,  как  гэлгледский
кабак по сравнению  с  банкетным  залом  ?Метрополя?.  Правда,  лачуга  была
довольно велика по размерам, но на  этом  ее  достоинства  и  заканчивались.
Входом  в  жилище  местного  феодала  служило  некое  подобие   деревенского
предбанника с очень низкой дверью.  В  доисторический  банкетный  зал  дверь
отсутствовала, зато ее с успехом заменяли мохнатые огромные шкуры. Я  ничуть
не сомневался, что тепло эти штуковины хорошо сохраняют, но зато воняли  они
так, что я чихнул раз десять кряду и,  опасаясь  возможной  высадки  десанта
блох на мою холеную спину, прошмыгнул под шкурами в зал прямо  между  ног  у
Рабиновича. Сеня едва не свалился и уже  собрался  было  рявкнуть  на  меня,
однако в этот раз от проявления эмоций воздержался.
   - Ты смотри, как  у  меня  пса  к  первобытному  образу  жизни  тянет,  -
проговорил Рабинович, обращаясь к Жомову. - Все-таки животные ближе к  своим
истокам,  чем  люди.  Мне  бы  сейчас  горячую   ванну,   мягкий   диван   и
широкоэкранный телевизор, а Мурзику и тут, похоже, нравится.  Как  вернемся,
нужно будет для него в спальне такой же уголок сделать. Со шкурами,  соломой
и обглоданными костями. Этакий собачий террариум.
   Только попробуй, Сеня!..
   - Да-а, инстинкты сильная вещь, - не слушая меня, согласился Ваня. - Меня
вот тоже как потянет кому-нибудь морду бить, так ничего поделать с собой  не
могу. Наверное, у меня предки кулачными бойцами или боксерами  были.  Именно
боксерами, Ванечка. Только четырехлапыми и с хвостами. Именно от  них  ты  и
рожу, и интеллект унаследовал! Все, не могу больше с ними. Что ни  сделаешь,
они тут же возьмут и переврут. Ну, скажите на милость, разве я мог подумать,
что мое стремление быстрее проскочить под  вонюче-блохастыми  шкурами  будет
истолковано таким вульгарным образом? Кстати, если  мне  Сеня  действительно
дома угол с соломой и шкурами придумает сделать, то в  первое  же  утро  сам
проснется на этой соломе и в шкурах! Кости, впрочем, может  оставить.  Когда
это нормальная собака от костей отказывалась?
   Однако времени на споры с ментами у меня не было. Поэтому, рыкнув на двух
знатоков тонкостей собачьей души,  я  обежал  зал  по  периметру,  выискивая
возможные рассадники паразитов и прочие  злачные  места.  На  мое  удивление
таковых здесь не оказалось, даже несмотря на то что пол  внутри  забегаловки
был земляной, плотно утоптанный и покрытый  почерневшей  от  грязи  соломой.
Впрочем, последнее упущение тут же  принялись  исправлять  какие-то  чумазые
карлики, в которых я с трудом опознал местных детишек.
   Пока они заменяли старую солому на чистую, я  продолжил  осмотр  временно
вверенных мне владений. Посреди довольно просторного зала возвышался круглый
очаг, сложенный из неотесанных камней, внутри которого жарко горели  крупные
поленья. Окон в зале не было, и  их  безуспешно  пыталась  заменить  дыра  в
потолке, которая, кроме освещения комнаты, служила еще и дымоходом. В  круге
тусклого света, падающего из нее, буквой  ?п?  стояли  несколько  деревянных
столов, в свою очередь взятых в осаду скамейками. Все  каменные  стены  были
завешены все теми же шкурами, за исключением  дальней,  облицованной  черным
деревом. Видимо, эта стена служила  чем-т