и
ситуация сложилась так, что я не мог предпринять ничего, кроме того, что
предпринял.
   - Ты совершил ошибку. Твои люди словно бешеные псы  бросились  искать
Скрижаль. Они не остановят Судьбу, но могут  сильно  помешать...  Камень
снова на персте Избранника. Мы еще не знаем, кто он, но, может, нам и не
следует того знать. Ни ты, ни твои люди не  должны  помешать  Избраннику
свершить то, что надлежит. Не надо искать Камень...
   - Я не могу остановить это. Машина запущена, и никто не поймет...
   - Сделай так, чтобы машина работала  вхолостую,  брат  Джанфранко.  И
так, чтобы машина полиции тоже работала вхолостую. Мы поможем тебе... и
   Магистр сделал шаг к Папе, и  тому  пришлось  приложить  определенные
усилия, чтобы не податься назад. Гул многочисленных мух, роящихся кругом
в полутьме, вызывал у  него  тошноту,  а  каждый  раз,  когда  очередное
насекомое опускалось на  его  руку  или  лицо,  брат  Джанфранко  нервно
дергался.
   - Твоим людям следует искать нечто совсем другое...  Одного  человека
вам следует искать...
   - Кого? - растерянно осведомился Каттаруза.
   - Солнце не успеет еще взойти, когда имя его станет мне ведомо...  Не
Камень ищи - ищи Человека...
   - Я сделаю все, что от меня зависит... - Голос Папы чуть дрогнул.
   - Не ищи Камень, - еще раз, с нажимом в голосе,  произнес  Магистр  и
положил сухую, твердую, как деревяшка, руку  на  плечо  Каттарузы.  -  И
сестру Нэнси тоже не ищи...

***

   - Боже, - стонал Мастер-Канова,  сжимая  обеими  руками  виски  и  не
обращая внимания на выставленную перед ним  запотевшую  кружку  пива.  -
Великий Боже, я пойду под колокольню... Эти сволочи забрали  и  товар  и
деньги... Всю сумму аванса!... Мне надо  смываться...  Но  куда?  Куда?!
Куда?!!
   - Возьми себя в руки, - загудел над разверзшейся бездной его отчаяния
хрипловатый бас Шаленого.  -  Ну,  штук  пятьдесят...  Ну,  нагрели  нас
легавые... Ну что - вешаться прикажете, мистер?..
   - Пятьдесят... Дебил какой-то!... Все семьсот, идиот вы этакий!...
   - Какие семьсот? Ты, мой друг, сбрендил...  -  осторожно  предположил
Бандура. - Я с тобой на такую сумму не подписывался.
   - При чем здесь вы, Банджи? Ну при чем  здесь  вы?!  Вам  обламывался
хороший куш, и для вас все эти вправленные в металл "камушки" неотличимы
друг от друга, как жители провинции Синцзян, что на  Земле-матушке...  А
вы, Дмитрий, могли бы и сообразить, что такой человек, как Мелканян,  не
для того имеет отдельный сейф в своем кабинете, чтобы  содержать  в  нем
грошовые бранзулетки... То, что вы забрали оттуда, - не  что  иное,  как
вторая половина знаменитого Симметричного Набора. Работа, выполненная  в
Метрополии еще до Первой Смуты... Вторая половина выставляется в Галерее
Джеймса - по великим праздникам.
   - И будь я проклят, - неожиданно прозрел Шишел-Мышел,  -  если  аванс
под это дело вам заплатил не клан Старых Джеймсов...
   Мастер-Канова резко заткнулся и  сгорбился  над  так  и  не  тронутой
кружкой пива. А Шаленого вновь посетило зыбкое чувство того, что  их  не
трое тут - за столиком придорожного паба. Кто-то еще был с ними...
   Шишел  поднялся  и,  не  обращая  внимания  на  озадаченно  притихших
собеседников, с кружкой пива в руке пробрел через пустой зал, вышел  под
начавшее закипать первыми тучами  грядущего  ночного  дождя  небо  Малой
Колонии и присел на крутой порожек. Кто-то сидел рядом с ним. Кто-то, па
кого он боялся обернуться.
   - Есть идея, Шишел, - сказал тот, ненаблюдаемый. Или  сам  он  сказал
себе это. - Есть идея...
   Несколько минут Бандура с тревогой  наблюдал  впавшего  в  прострацию
Шишела.  Состояние  это  для   Шишела   было   чем-то   совершенно   ему
несвойственным.  Наконец  с  явной  тревогой  он  приблизился  к  своему
партнеру  и  осторожно  похлопал  того  по  спине.  Шишел  вроде  слегка
опомнился, отхлебнул из  кружки,  но  по-прежнему  не  обернулся,  боясь
встретить взглядом Желтый Огонь.
   - Есть идея, ребята... - задумчиво и отрешенно выговорил он.  -  Есть
идея...

Глава 3
БОГ СТРАНСТВИЙ

   Крыша одного из лучших в Малой Колонии госпиталей -  госпиталя  Марии
Магдалены - была далеко не  самым  доступным  местом  в  Столице.  Но  и
Шишел-Мышел не лыком шит был. Ночная гроза, в этот раз особо беспощадная
- с жестоким ливнем, молниями  и  ураганными  порывами  ветра,  пожалуй,
только облегчила его задачу: ни охране, ни досужим зевакам и в голову не
приходило разглядывать скрытую во мраке вершину многоэтажного корпуса  и
тем более интересоваться тем, что творится  на  залитой  потоками  ливня
вертолетной площадке, венчавшей это старой постройки здание.
   Умудрившись не поломать ноги,  Шишел  спрыгнул  на  скользкий  бетон,
махнул рукой  нанятому  на  полчаса  работы  за  полный  месячный  оклад
пареньку за штурвалом десантного аэроботика (и тот тут же  провалился  в
пучину грозы) и короткой перебежкой добрался до блока выходов, ведущих в
недра технических  служб  госпиталя.  С  замками  того  класса  которому
соответствовали запоры дверей этих ходов, Шишел находился в приятельских
отношениях.   Специального   инструментария   ему   не    потребовалось.
Спустившись  на  пару  этажей  по  залитым  фиолетовым  светом   ночного
освещения лестницам и не встретив на своем пути ни души,  Шишел  отыскал
укромный закуток, в котором скинул с себя мокрый плащ и натянул  вынутую
из пластикового пакета униформу, сильно смахивающую  на  ту,  что  носил
младший медперсонал госпиталя Марии Магдалены. Потом сосчитал  про  себя
до ста одного,  принял  деловой,  озабоченный  вид  и  через  дверь  для
персонала вышел в лабиринт коридоров, соединяющих уйму палат, кабинетов,
операционных залов и бог весть еще каких служб громадного госпиталя.
   Народу кругом было до смешного мало, да и из тех,  кто  попадался  на
пути, никто не обращал на него никакого внимания.

***

   Попутчик Клайду достался вполне подходящий: за весь период стартового
разгона и после - до того момента, когда подали обед, - он  не  произнес
больше  полудюжины  слов.  Заправив  за  отворот   мундира   белоснежную
салфетку, он добавил еще два - пожелал Клайду  приятного  аппетита.  Все
это время  Клайд,  стараясь  не  слишком  выдавать  этого  своим  видом,
напряженно дожидался очередной сводки планетарных "Новостей".  "Новости"
начались одновременно с обедом, которому по логике вещей надлежало  быть
скорее  поздним  ужином,  но  в  полете  на  борту  лайнера  действовало
Универсальное Время, и плевать было экипажу на то, рассвет там или закат
состоялся только что на поверхности очередного из сменяющих  друг  друга
вечно  иллюзорных  миров.  Реальна  была   только   Траектория.   Клайда
интересовали даже не свежие новости о поисках Камня - нет,  тут  он  был
достаточно уверен в том,  что  сработал  чисто,  -  его  интересовали  в
основном две другие стороны сложившейся ситуации: во-первых - что же  за
чертовщина приключилась все-таки вчера с ним и Мелканяном, а во-вторых -
не подставили ли, часом, еще кого из задействованных в  операции  ребят.
За все хлопотное утро он так и не имел возможности выслушать  новости  в
подробностях. Ответ на первый свой вопрос он получил после десятка минут
терпеливого выслушивания уже порядком опостылевших дикторам  сведений  о
пропавшей достопримечательности и  разных  политических  бредней.  Он  -
ответ этот - его добил. Выпотрошенный  сейф  "Джевелри  трэйдс"  означал
крах всех его финансовых планов. А еще  он  означал,  вкупе  с  попыткой
подставить его там, на Гранд-Театрал,  и  прикончить  здесь  -  прямо  в
здании Космотерминала, что охота на него идет всерьез.  Проклятый  жулик
ловко разыграл их всех.
   В случае  обычного  ограбления  это  просто  означало  бы,  что  надо
смываться. И Клайд смылся бы. Нет, он не был человеком робкого  десятка.
Он просто реально оценивал  соотношение  сил.  В  конце  концов,  ребята
получили неплохой гонорар. Но он-то работал за долю в  добыче.  И  знал,
что идет на риск гораздо выше среднего. И Большая Затея  была  для  него
единственным способом выйти из  замкнутого  круга,  по  которому  Клайду
приходилось двигаться с тех пор, как он  помнил  себя.  Из  которого  он
поклялся выйти, чего бы это ни стоило.
   Ему или другим.
   За той клятвой, которую он как-то раз дал себе, сидя на  узких  нарах
десантного транспортника, уносившего его к стылым,  сочащимся  радиацией
степям Таунсенда-3, - никогда больше не работать ни на Жестянщика, ни на
правительство и  вообще  ни  на  кого,  кроме  себя  самого,  -  стояла,
собственно говоря, вся его  жизнь:  долгая  и  такая  короткая  дорожка,
протянувшаяся  от  детства  в   Приюте   Спасения   на   Френч-Пойнт   и
полукриминальной  юности  -  учеба  в  Колледже  Трех  Искусств   стоила
недешево, а он всерьез полагал, что из него  выйдет  неплохой  артист  и
продюсер, - через нищенские заработки в трех или четырех окраинных мирах
рухнувшей Империи, через  жестокую  школу  "империи"  Жестянщика,  через
отсидку на Бета-Флоре-6 - тоже неплохой школе,  переведшей  его  в  ранг
"своих" среди нужного круга людей Периферии, туда - на  нары  десантного
судна класса АТ-22, тянущего груз пушечного  мяса  для  чего-то  там  не
поделивших друг  с  другом  поселенцев  далекого,  дьявольски  холодного
мира... За той клятвой стояла еще смерть друзей  и  потеря  единственной
женщины, которую он любил. В общем-то и потеря себя самого.
   И вот сейчас Бонифаций - хотел он того или  не  хотел  -  запрещенным
приемом ударил его  в  самое  больное  место.  Это  должно  было  дорого
обойтись старому джентльмену.
   Привычно орудуя типовым  разовым  наборчиком  ложек-вилок-зубочисток,
Клайд даже не запомнил, что проглотил на обед, - то ли куриное филе  под
бульон из здешних летучих червей, то ли шашлык из синтетической баранины
с салатом из мутантной спаржи. Голова его была занята другим.
   Ясно было, что надо возвращаться немедленно, тут  же,  не  выходя  из
бельмесовского Космотерминала. И  тут  же  он  понял,  что  ход  этот  -
проигрышный. Собственно, все это время он  играл  проигрышную  партию  -
только чудо спасло его дважды в течение менее  чем  одних  суток.  Глупо
было бы рассчитывать, что оно случится и в третий раз. Надо было  играть
на опережение.
   Надо было быть просто слепым,  чтобы  не  сообразить,  что  на  месте
прибытия его уже ждут. Космотерминал, да и  все  жизненное  пространство
безатмосферной колонии были идеальной ловушкой, в которую  он  полез  по
собственной воле. Точнее, заключительной  частью  этой  ловушки.  Местом
приведения приговора в исполнение. А "Покахонтес", неумолимо несущая его
к уготованной участи, была клеткой,  из  которой  выскочить  было  делом
безнадежным. И он сам взошел на борт чертовой посудины.  Он  вообще  все
это время по своей воле делал все то, чего  от  него  ждали.  Надо  было
предпринять  что-то,  что  пошло  бы  вразрез  с  ожиданиями  неведомого
противника. Чего не ждут от него?
   Того, что он вернется с полдороги. Так не бывает.

***

   - С богом, - сказала Энни Уолту и махнула вслед. Сквозь пелену дождя.
   Уолт уверенным шагом вошел  в  вестибюль  госпиталя  и  направился  к
панели дежурного компьютера.
   - Мне назначено к доктору Франку, - твердым голосом  произнес  он.  -
Вызов шестьсот четырнадцать.
   - Седьмой  этаж,  двадцать  второй  кабинет,  мистер,  -  невозмутимо
ответил робот и выкинул в стальной подносик карточку пропуска.
   Энни постаралась на славу - и информацию о местопребывании  недужного
держателя ювелирной торговли, и вызов,  обеспечивающий  проникновение  в
госпиталь, она раздобыла за несколько часов.
   Уолт  послушно  вышел  на  седьмом  этаже,  но  тревожить  совершенно
неизвестного ему доктора Франка в его двадцать втором кабинете не  стал.
Он зашел в украшенную изображением элегантного джентльмена дверь и через
несколько минут вышел из нее, являясь уже доктором  Эваристом  Бугги  из
отделения нейрохирургии. Так, по крайней мере, гласила карточка-пропуск,
укрепленная на нагрудном кармане его халата. Еще раз - спасибо Энни.
   Ночные коридоры госпиталя были безлюдны,  светлы  и  чуть  жутковаты.
Лифт бесшумно вознес новоиспеченного нейрохирурга на четырнадцатый этаж.
Никто и не подумал остановить доктора Бугги по пути в палату сто восемь.
   Другое дело, что в палате сто восемь не все было  в  порядке.  Вместо
того чтобы мирно предаваться объятиям сна, Бонифаций Мелканян  полусидел
на своем ложе. Глаза  его  остекленело  смотрели  перед  собой,  а  губы
буробили какую-то околесицу.
   Дежурная сиделка - такому пациенту она полагалась - тоже, видно, была
занята не своим делом. Ее просто нигде не было - дежурной сиделки  этой.
На ее законном месте за специальным столиком у изголовья - сидел  и  так
же остекленело смотрел перед собой совершенно незнакомый Уолту человек в
наброшенном на плечи халате. В коридоре,  за  плечами  Уолта,  раздались
осторожные шаги.

***

   К тому моменту, когда пластиковые тарелочки и  пакетики,  содержавшие
полчаса назад идеально сбалансированный по калориям и витаминам дорожный
обед пассажиров "Покахонтес", отправились в  мусоропровод,  план  Клайда
был уже готов. Конечно, это была авантюра. Но авантюра,  опирающаяся  на
годы службы в "хитром" подразделении Легиона  и  участие  в  без  малого
дюжине прекрасно организованных ограблений. Кроме того, план  этот  имел
определенные преимущества с точки зрения  Уголовного  кодекса.  То,  что
пришло ему на ум, было, по большому счету,  хулиганством.  Но  за  такое
хулиганство  на  борту  космического   судна   полагалось   лет   десять
сомнительного отдыха в плохих местах. Вполне обоснованно, надо заметить.
При особо неудачном раскладе его могли просто пристрелить. А уж в совсем
глупом случае он и вправду стал бы виной гибели полутора сотен  человек,
находящихся на борту. Если не больше.
   Пускать в ход оружие он не собирался. Собственно, никакого  оружия  у
Клайда и не было. В кармане его болтался универсальный офицерский нож  -
немного прекрасной стали и чуть-чуть неплохой  электроники,  но  оружием
его не назовешь. Еще были носовой платок, удостоверение личности, оно же
- электронная кредитная карточка. Планшетка с бумагами  -  Клайд  быстро
пересмотрел их, нужные засунул подальше во внутренний  карман,  ненужные
отправил в утилизатор. И наконец, стандартный блок  связи.  Им  пришлось
пожертвовать.
   Прихватив аппаратик и непринужденно посвистывая, Клайд  направился  в
блок их двухместного отсека, означенный кратким символом "ОО".
   Закончивший прием пищи его сосед по неумолимо набирающей  скорость  в
межпланетном  вакууме  стальной  скорлупке  не  обращал  на  Клайда   ни
малейшего внимания, погрузившись в изучение  "Избранных  комментариев  к
четырем Евангелиям". Спустя некоторое время  излишне  долгое  пребывание
соседа в месте интимного уединения все же обеспокоило его. Поднявшись  с
амортизирующей лежанки, он приблизился к гермодвери и деликатно постучал
в нее. Собственно, он не собирался быть бестактным - им  двигали  вполне
естественные намерения. Когда  дверь  блока  отворилась,  намерения  его
изменились как нельзя более радикально.

***

   Шишел опустил ствол. Тип, бестолково таращащий глаза  в  пространство
со стула сиделки, не проявлял никакой агрессии. Старик Бонифаций - тоже.
Оба были явно в ауте.
   Шаленый шагнул в палату. Наклонился к лицу того типа,  что  сидел  на
стуле. Тот слабо икнул.
   - Надо же... - пробормотал Шишел. - Фай... Адриатика...
   За  тумбой  блока  мониторинга  клиента  Уолт,  скрючившийся  в   три
погибели, мучительно сморщил лоб, вспоминая, где и в  связи  с  чем  ему
приходилось слышать эту кличку.
   - Вроде жив... - угрюмо констатировал Шишел. - Ну ладно  -  сиди  как
сидишь...
   Он подошел к Бонифацию и потряс того за плечо.
   Закрывшиеся было  глаза  негоцианта  уставились  на  кошмарную  рожу,
представшую перед ним.
   - Т-ты... - сказал Бонифаций.
   - Я, дорогой, я... - согласился Шишел. - Ты как,  в  себе  еще?  Тебя
кондратий-то сызнова не хватит, а?
   - Т-ты опоздал, - сказал Бонифаций, не в силах  сфокусировать  взгляд
на лице Шишела. - ТОТ пришел раньше... Прости...
   - Прощаю, - тупо сказал Шишел. - Кто пришел-то?
   - Ч-черный... Черный адепт... Взгляд Бонифация снова остекленел.
   - Т-теперь они знают... имя...
   - Какое такое имя? - досадливо поинтересовался Шаленый.
   Во взгляде Бонифация появилось какое-то осмысленное выражение.
   - Н-ну, ИМЯ... ИМЯ ЦЕЛИ... Я не смог...
   - Какое имя - назови...
   Снова взгляд Бонифация изменил оттенок.
   - Т-ты... Т-ты КТО?
   Шишел молча выкинул перед собой правую руку  и  поднес  ее  к  глазам
Бонифация.
   - Ну, УЗНАЕШЬ? Бонифаций дернулся.
   - Т-ты все равно не сможешь...
   -  Еще  как  смогу,  козел  проклятый...  Как  мне  от  этой  сволочи
избавиться?!
   Он потряс Камнем перед физиономией Мелканяна. Камень угрюмо  полыхнул
в полумраке.
   - Не смо... Не сможешь... Без активатора... Если ты меня  еще...  еще
один раз назовешь козлом...
   - Ладно -  не  козлом.  Бараном...  Как  мне  эту  хреновину  напрочь
сбагрить? И кто тот черт, что за мной увязался? Что за плечом  моим  так
и...
   - Г-где он? - В голосе старого  Бонифация  было  столько  ужаса,  что
Шаленый запнулся. Наступило тягостное молчание.
   - Б-будь оно все проклято, - уже совсем человеческим  голосом  сказал
Мелканян. - У т-тебя один путь... Сделать то, что тебе НАДЛЕЖИТ.
   - Что надлежит-то, ко... Что мне надлежит, баран ты чертов?!
   - Т-ты сам должен понять... ОН тебе скажет... Но ты не поймешь... БЕЗ
АКТИВАТОРА... Надо выпить активатор... Будь я проклят... Я п-предал...
   - Так где твой активатор? Где, у кого, черт его раздери?
   - Его взял... взял человек, который пришел после... Флакон...
   Во внутреннем кармане... Флакон...
   - Полиция забрала, что ли?
   - К-какая там полиция...
   Обессиленный Мелканян откинулся на подушки.
   Вдали по коридору зацокали каблуки. Огромное количество каблуков.
   Шишел чертыхнулся и ломанул в дверь. В коридоре раздалось: "Это он...
Держите!..." Загрохотало  что-то  упавшее  на  пол.  Что-то  разлетелось
вдребезги. Загомонило с полдюжины голосов.
   Уолт поднялся с четверенек.
   Пирамида  диагностической  аппаратуры,  громоздившаяся  вдоль  стены,
сыграла-таки свою роль. Прикрытия.
   Появляться в заполненном бестолковой  суетой  коридоре  не  имело  ни
малейшего смысла. Уолт опустился на корточки у постели ювелира. Взял его
за руку, стараясь нащупать пульс.
   - Теперь - снова ты... - несколько равнодушно констатировал Мелканян.
- Ты всегда приходишь... приходишь последним.
   - Вы сказали, что выдали кому-то имя... - Уолт спросил о первом,  что
пришло на ум.
   - Да. Я отдал ИМ имя... ИМЯ ЦЕЛИ. Он теперь обречен.
   - Кто? Кто обречен?
   В палате  вспыхнул  свет.  Пара  запыхавшихся  санитаров  и  охранник
влетели в дверь.
   - Что с ним? Жив? - спросил один из санитаров, явно принимая Уолта за
кого-то из своих.
   - Что это за тип? Он что - в ауте? - Охранник нагнулся  над  начавшим
сползать со стула Фаем.
   - Он жив, но в плохом состоянии, - веско сказал Уолт. - Примите меры.
Я должен доложить...
   Он отодвинул второго санитара, еще каких-то  типов,  замешкавшихся  в
дверях, и по коридору поспешил к лифту.
   - Сэм... Самуэль Бирман... - выдавил из себя Мелканян.
   Происходящее явно не трогало его. Взгляд его слепо  искал  Уолта.  Но
того не было уже здесь и в помине.
   - Он знал Старые Книги... - прохрипел Мелканян. -  Янтарный  Храм  за
ним... Может... может, еще не поздно... Ему суждено открыть Врата...
   На этом старик иссяк. Похоже, надолго.
   - Пациент бредит, - констатировал подоспевший врач.

***

   Джанфранко Каттаруза имел все основания для того, чтобы не спать этой
ночью. Но он благополучно спал.
   Бессонница была уделом уймы людей, чей путь пересекся с  траекторией,
которую прочертил