рма полного запрета - ни больше и ни  меньше...  Но  ведь
господин агент не опломбировал ее аппарат и не брал  подписки,  в  конце
концов! И, в конце концов, она находится в  охраняемом  домике,  посреди
пустого кемпинга. Да и  перепуганы  они  основательно  -  люди,  которые
устроили этот цирк на Почтамте...
   Она  начала  решительно  нажимать  сработанные  под  слоновую   кость
кнопочки.
   - Ф-фу! - а я за тебя порядком переволновалась, Энни, -  сообщила  ей
своим хорошо поставленным голосом Люси из Хроник  Периферии.  -  Ты  так
таинственно легла на дно после  этой  перестрелки...  Это  правда?  Тебя
действительно хотели убить? Или просто пугали? Или это -  вообще,  утка?
Может, легавые хотят запугать прессу?
   - В таком случае, это у них здорово получается, - язвительно заметила
Энни, - по Ти-Ви про похищение Гостя всего то и  вякнули  два-три  слова
пятым или шестым сюжетом... Да и  то  -  сплошную  чушь.  Послушай  меня
внимательно: я тут не могу обзванивать подряд  всех  знакомых.  Так  что
будь добра - свяжись с нашим филиалом и узнай,  что  там  поступало  для
меня. И потом - с Энди Грином из Криминальной хроники, и ...
   - Тут на тебя  уже  пытался  выйти  какой-то  чудак...  Именно  через
Энди... А Энди перепасовал его мне - знал, зараза, что ты не  удержишься
от того, чтобы дать мне знать о себе... Выйдешь на связь... Это какой-то
фотограф - Васецки его фамилия. Он имел с тобой дело по  линии  какой-то
экспертизы или чего-то в этом роде... Так вот, он просит тебя  связаться
с ним через уличный автомат номер... номер...
   На том конце линии энергично зашелестели листами блокнота.
   - Вот!  -  Он  просит  тебя  связаться  с  ним  по  номеру  девятьсот
шестьдесят - девятьсот девяносто - двадцать  семь  -  одиннадцать  -  ты
записала? В период от двадцати ноль-ноль до половины девятого...  Каждый
день. Он будет там ошиваться. Какой-то автомат в безлюдном месте...
   - Это неважно, - Энни посмотрела на часы. - Вовремя  это  я...  Одним
словом - спасибо и держи меня в курсе.
   - Хорошо сказано - ты же по личному блоку звонишь! По переносному! Ты
никогда его номера никому не говорила - даже лучшим подругам! - в голосе
Люси прозвучала хорошо промодулированная обида.
   Энни назвала номер, вырубила связь, положила блок на стол и  еще  раз
посмотрела на часы.  Оставалось  еще  время  выпить  чашечку  кофе.  Она
поморщилась.

***

   После   покупки   относительно   приличного   комплекта   одежды   на
карточке-анонимке от Дженерал Трендс  Гонсало  осталось  ровно  столько,
чтобы не умереть с голоду в ближайшие три  дня.  Это  его,  впрочем,  не
слишком волновало - чек от ГН он догадался  оставить  в  надежном  месте
прежде, чем выходить на контакт с Комски. Поэтому, прежде  чем  выходить
на новый рискованный контакт, который подкинула  ему  судьба,  он  решил
кутнуть на всю оставшуюся на кредитке сумму и позволил себе  впервые  за
двое суток поесть по-человечески в недорогом, но вполне  приличном  баре
Бродяга и даже закончить ужин графинчиком кальвадоса, к  которому  очень
хорошо пришлась импортная папиросина, поданая, словно диковинное  блюдо,
на отдельном подносике с  приложением  дешевой  зажигалки  с  оттиснутой
сусальным золотом мини-рекламой заведения.
   Прихлебывая согревающее душу  спиртное  и  вдыхая  кисловатый  дымок,
Гонсало выслушал  раздававшееся  из  пристроенного  в  углу  бара  Ти-Ви
повторение сюжета ГН о предполагаемом похищении опасного гостя Прерии  и
довольно путаный комментарий заместителя министра внутренних дел к  этой
сенсационной  информации,  после  чего  впал  в  мрачную   задумчивость,
пощелкивая  перед  носом  дешевеньким  пьезо-огнивом,  словно  крошечный
язычок пламени мог подсказать ему выход из сложившейся комбинации.
   Зажигалка сгодилась еще и  для  того,  чтобы  наконец  избавиться  от
ставшего ненужным драгоценного подарка  Судьбы  -  квитанции  за  аренду
помещения номер сорок по Птичьим Пустошам...
   Он это место  хорошо  знал  и  запомнить  адрес  для  него  труда  не
составило, так что предать огню смятую бумажку - сам Бог велел...
   Идти по этому адресу Гонсало было  боязно  сразу  по  двум  причинам.
Во-первых, предположение о том, что именно эти забытые  Богом  и  людьми
подвалы служили сейчас убежищем для двух придурков, сосватавших ему  это
непыльное дельце, могло оказаться чистой воды блефом.  Во  вторых,  если
упомянутые дурни и впрямь свили себе гнездо в этой обители крыс, то есть
много шансов на то, что не он один - Гонсало Гопник  -  настолько  умен,
что проложит дорогу в убежище похитителей дорогого Гостя. В этом  случае
совершенно неизвестно было на что он нарвется по достижении своей цели -
может быть что и просто на пулю в лоб.
   Идти, тем не менее, было надо. Благо от Бродяги до  Птичьих  Пустошей
легко и относительно  незаметно  можно  было  добраться  через  начавший
тонуть в ночном тумане  ненаселенный  Мокрый  Луг,  что  окаймлял  русло
Зимней речки.

***

   Что делать с этим сочащимся болотной влагой клином земли, вонзившимся
в рыхловатую ткань окраины, толком не знал никто еще со времен основания
стольного града. Начинался град как лагерь отбывших срока  вольнонаемных
и расконвоированных спецпоселенцев поздней Империи, и до его  планировки
дела  никому  не  было.  Во  времена,  более  располагавшие  к  расцвету
градоустроительства, Мокрый Луг местами обнесли декоративной  оградой  и
объявили  национальным  парком.   Теперь   это   было   любимым   местом
периодического сосредоточения бойскаутов, влюбленных и самоубийц.
   К первым двум категориям Гонсало себя самым  решительным  образом  не
относил. Что касается последней, то подозрения в своей принадлежности  к
ней все более овладевали им, по мере того как он углублялся в приветливо
уплотняющуюся с каждой минутой белесую, сыроватую мглу.
   Во мгле этой с адвокатом, правда, ничего ужасного не  приключилось  -
разве что промочил ноги, форсируя ручеек, в который летняя жара обратила
Зимнюю. Да померещилось еще всякое - в тумане... Должно быть  со  Ржавой
Поймы пахнуло тамошней чертовщиной. Да заплутав в зыбком мраке, выбрался
он не по центру Птичьих Пустошей, как собирался, а в самом их начале.
   Что его, пожалуй, и спасло.
   В  слабо  подсвеченном  сумраке   унылые,   приземистые   сооружения,
понастроенные  бестолковыми  отцами-основателями  по  бывшим   пустырям,
образовывали лабиринт, в котором просто обязаны были  водиться  черти  и
домовые. Поэтому появившийся впереди поганого вида пес  с  рваным  ухом,
трусивший во мраке вслед  за  коренастой,  нетвердой  в  ногах  фигурой,
вызвал у не чуждого знакомству с  классикой  Гонсало  ассоциации  с  той
тварью, что встретилась как-то на прогулке герру  Фаусту.  Из  книжки  Г
те...
   Неприятно было то, что за этой странной парой ему пришлось  следовать
почти не отрываясь - и человек и пес словно подрядились вертеться у него
под ногами.
   Раздражение, которым от  этого  их  занятия  постепенно  переполнялся
Гонсало, даже помешало ему понять сразу, что это  не  за  кем-нибудь,  а
вслед за Счастливчиком -  Тони  Пайпером  -  ведет  его  чертова  псина.
Осознание этого факта его добило. И - наредкость  не  вовремя  -  лишило
способности критически воспринимать все другие факты. А они - эти  факты
- заслуживали того, чтобы к ним присмотреться.

***

   Заслуживал того, чтобы присмотреться к нему,  фургон,  припаркованный
немного  впереди,   на   косом   перекрестке   -   таком,   с   которого
просматривались навылет пять с половиной  улиц,  расползающихся  подобно
ракам, выпущеным из рачевни по всем просторам Птичьих. Фургон  был  сер,
затемнен и явно покинут - то ли навечно, то ли -  только  на  эту  ночь,
большую или малую...
   Правда внутри кузова  неказистой  на  вид  машины  кипела  никому  не
слышная  жизнь:  четверо  оперативников,  не   отрываясь,   следили   за
передвижением объекта, двое - старших по чину -  обговаривали  последние
детали предстоящей операции.
   - Он где-то здесь... - задумчиво говорил Йозеф. - Точнее  -  вот  он:
топает прямо на нас... Пропускаем мимо себя - он нас приведет на место -
прямым ходом. Подтягиваемся  следом  -  без  лишнего  шума,  ликвидируем
чудаков, забираем Гостя - всех дел на штуку с лимонной корочкой...
   - Мне не нравится, что вокруг объекта болтаются еще двое,
   - Алекс постучал пальцем по дисплею. - Один побольше, а другой...
   - А другой - по всему судя, его пес, - оборвал его Йозеф.  -  Похоже,
что придется... А это еще что?!

***

   Покровский потер лоб.
   - И все-таки... И все-таки, все воюющие стороны  -  или,  по  крайней
мере, некоторые из них - готовясь ко  всеобщей  гибели  и  уже  погибая,
позаботились о том, чтобы забросить туда  -  за  грань  небытия  -  свое
наследие, сделать свою последнюю ставку... Я имею  ввиду  сверхглубинные
убежища. Видимо, на этот счет у них было  соглашение  и  какие-то  общие
стандарты: по крайней мере, невозможно отличить эти шахты -  в  базальте
континентальных плит и дна  океанов  -  друг  от  друга.  Какая  сторона
соорудила тот или иной колодец - полнейшая загадка. Но  всегда  и  всюду
железно соблюдалась единая схема: первые десять  этажей  вниз  -  уровни
кратковременного пребывания  всех  способных  носить  оружие,  следующие
двенадцать -  уровни  долгосрочного  пребывания  взрослого  гражданского
населения, следующая дюжина уровней - убежища генштаба и  правительства.
Ниже  -  хранилища  документации  и  памяти   суперкомпьютеров   -   все
достигнутое человечеством за  века  его  письменной  истории.  Ниже,  от
тридцать шестого уровня, вниз - убежище детей от шести  до  четырнадцати
лет в земном исчислении.
   На каждые пять тысяч по четыре  взрослых  педагога.  Ниже,  от  сорок
второго - для самых младших: от нуля до шести. По взрослому педагогу  на
пять сотен. Они были готовы к этому путешествию  за  край  небытия,  эти
дети. Заранее  обучены  и  тренированы  -  система  подготовки  молодого
поколения к войне была куда жестче, чем любая  бойскаутская  или  другая
известная раньше система. Едва научившись ходить  и  говорить,  они  уже
были разбиты на группы и отряды.
   Старшие закреплены за отрядами младших.
   Строгая иерархия, железная дисциплина, беспрерывные учения.
   Взрослые в роли живых богов - безгрешных  и  непререкаемых...  Такими
вот были обитатели этих нижних - придонных - этажей  колодцев  спасения.
Еще ниже
   - криогенные колодцы. Там только генетический материал и замороженные
трансплантаты для основных имунных комбинаций.
   Оборудование    для    госпиталей,    законсервированная     техника,
стройматериалы, продуктовый НЗ - в перекрытиях, в  отдельных  шахтах,  в
потайных  складах...  Термоядерная  бомбардировка  полностью  уничтожила
верхние  два  десятка  уровней  почти  во  всех  колодцах.  Радиационное
заражение поразило еще двадцать-тридцать. Вы понимаете, что это значит?
   Три следующие поколения,  Чур  жил  странной,  призрачной,  подземной
жизнью.  Не  сохранилось  ни  клочка  бумаги,  ни  одного   достоверного
свидетельства той поры. Можно только предполагать, как сложилась судьба,
в общем-то, немногих уцелевших взрослых.
   Скольких детей им удалось сберечь - сказать трудно.  Если  судить  по
тому числу людей, которое застали на Чуре добравшиеся  до  него,  уже  с
помощью кораблей подпространственного перехода, посланцы Метрополии,  то
довольно много. Но выполнить свою роль до конца - сделать этих уцелевших
полноценными членами общества - в том смысле, как мы это понимаем  здесь
- в обычных Мирах Федерации - их наставникам не удалось.
   Цивилизация Чур стала цивилизацией детей,  так  и  не  узнавших,  что
значит быть взрослыми.
   Нет, чисто биологически, они взрослели. И даже  старились  и  умирали
естественной смертью, в тех  редких  случаях,  когда  условия  жизни  на
прошедшей через атомный апокалипсис планете позволяли дожить  до  этого.
Но вместе с сотворившими конец света  старшими  поколениями,  в  небытие
канули целые пласты человеческой культуры.
   Ушло тысячелетиями  складывавшееся  понимание  уклада  жизни,  семьи,
навыков и  умений  воспитания  следующих  поколений,  не  стало  системы
образования, здравоохранения, армии и полиции; не стало земной  культуры
вообще. Остались брошенные, одичавшие, так  и  не  взрослеющие  дети  на
смертельно опасной для жизни планете. И остались  тщательно  сохраненные
для них знания.
   Обо всем. В том числе и о строении и работе человеческого общества, о
том как сеять хлеб и собирать урожай,  о  том  как  получать  металлы  и
делать из них машины... И мечи. И очень много красивых  историй  о  том,
как жили во вражде, сражались и умирали люди сгинувшего мира.
   Профессор помолчал. И добавил:
   - И еще остались Псы.
   - Псы... Вот о чем я  хотел  бы  узнать  поподробнее...  -  признался
комиссар, пристраивая опустевшую чашку на краешек стола.
   Покровский пожал плечами. Глянул на часы.
   - Знаете, не буду отбивать хлеб у Клавы... Лучше обратесь  к  доктору
Шпак. В конце концов, она - единственный человек на Прерии, у которого в
доме жил настоящий Пес с Чура. Почти год...
   - Как вы сказали? - комиссар вынул из-под усов  трубку  и  наклонился
вперед. - Доктор Шпак?
   - Да, Клавдия Ивановна Шпак... Она у нас ведет  небольшой  семинар  -
Антропогенная фауна Чура... Как вы понимаете, это - в основном - Псы.  И
немного - о Сумеречных Стаях... Никто лучше нее не знает вопроса...
   Комиссар задумчиво нахмурился.
   - Простите, но как получилось, что в информационной сети...
   -  О,  Гос-с-споди!  -   профессор   безнадежно   махнул   рукой.   -
Информационная сеть! Готов поклясться, что про Федю Фельдмана, например,
там значится, что он - электрик. Хобби - тату...
   - Татуировки? - поморщился комиссар.
   - Да. И ничего больше вы там в вашей Сети не найдете... Хотите пари?
   - А что я должен был бы найти там? - поинтересовался Роше,  кладя  на
колени блок связи.
   Набрал на клавиатуре запрос, нажал ввод.
   -  Федор  Максович  -  крупнейший  специалист  в  области  магической
графики, - Покровский снисходительно пожал плечами. - Люди Чура  всерьез
полагают, что разного рода изображения - татуировка, в частности - может
служить защитой для того, кто такой рисунок носит. Он, понимаете ли, как
бы сам становится частью такого вот магического изображения... И  вообще
- там наверчено много всякой теории.  В  психологическую  и  медицинскую
фразеологию я, простите, еще  могу  как-то  поверить,  но  что  касается
всякой  паранормалики....   Как   историк   -   обязан   разбираться   в
соответствующей терминологии, но принимать на веру эти...
   Блок связи выдал справку Сети:
   - Фельдман Федор Максович - год и  дата  рождения,  электрик  первого
класса,  место  работы  -  электротехнические  мастерские   Университета
Объединенных Республик Прерии-2, домашний и  служебный  адрес.  Хобби  -
тату. В информационных массивах криминальной полиции не фигурирует.
   - Что я вам проспорил? - осведомился Роше у профессора  и  с  досадой
выключил блок.

***

   Номер девятьсот шестьдесят - девятьсот девяносто -  двадцать  семь  -
одиннадцать молчал довольно долго. Потом глухой, явно  измененный  голос
спросил с того конца линии связи:
   - Кто говорит со мной?
   - Энни Чанг к вашим услугам, мистер. Вы хотели сообщить мне нечто...
   - Вы уверены, что ваш аппарат не  прослушивается,  мисс?  Я  Васецки,
Карл Васецки - вы приносили мне на  экспертизу  снимки  с  господами  из
военного департамента на них...
   Оказалось - монтаж. Помните?
   - Да, я вам очень обязана, господин Васецки...
   - Так вот... Я не могу сейчас выйти на полицию - у них  там,  похоже,
утечка информации... Поэтому вспомнил про вас - надо предупредить одного
человека. Он вовлечен в поиски Гостя...
   Это как раз ваша тема... Вы сможете передать это  людям  из  полиции,
которым можно доверять... Речь идет о моем знакомом  -  я  кое  чем  ему
обязан и не хочу, чтобы у него были неприятности...
   - Говорите... - Энни подвинула и без того готовый  к  работе  блокнот
поближе к себе.
   - Речь идет о некоем Пере Густавссоне. Он был тесно связан со мной по
работе. Кроме того - он личный друг небезызвестного вам Торвальда Толле.
В свое время привез большое количество снимков и  видеозаписей  с  Чура.
Они были частично повреждены, и  я  помогал  ему  вытянуть  из  них  всю
возможную информацию. Потом он предложил  мне  некую  э-э...  работу  по
своим - чисто научным проблемам. Спецсъемка и все  такое...  Так  вот  -
семь лет назад у него были большие неприятности.  Его  осудили  по  делу
Шести Портов. Знаете о таком?
   - Знаю...
   Энни стремительно делала пометки в блокноте.
   - Густавссон получил десять лет. Из них уже отбыл - повторяю -  семь.
Так вот. Сегодня ко мне пришли несколько вооруженных человек. Думаю, что
это люди небезызвестного вам Магира... Точнее, я уверен в  этом,  но  не
могу доказать. Они в довольно резкой форме предупредили  меня,  что  мне
следует в ближайшее время ожидать появления  Пера.  Он,  по  их  мнению,
будет спрашивать меня о судьбе  Торвальда  Толле...  Не  знаю,  как  это
взаимосвязано... По их мнению, он работает по заданию ГБ или полиции.  Я
должен буду немедленно  дать  знать  этим  людям  о  такой  встрече.  По
номеру...
   Энни записала номер.
   - После того, как эти люди ушли, я нашел у себя жучки.
   Несколько штук. Уверен, что это - не  все.  Не  уверен,  что  нас  не
прослушивают сейчас. Но  я  обязан  Перу  многим.  Он  дал  мне  неплохо
заработать в трудный период и... И оградил меня  от  излишнего  интереса
властей - когда им занялось ГБ... Так что... Я могу на вас рассчитывать,
мисс?
   - Можете.
   Энни выслушала сигнал отбоя, набрала номер линии доставки и  заказала
пиццу с салями и грибами, Кьянти и апельсиновый сок.

ГЛАВА 8. СОБАЧЬЯ ШЕРСТЬ

   Адвокат Гопник замер, словно разбитый неожиданно обрушившимся на него
параличом. И было от чего: не успел Счастливчик нетвердым шагом миновать
бесхозного вида фургон, вкривь и вкось припаркованный на пяти углах, как
навстречу ему - мрачный, и недвусмысленный, черный как смертный  грех  -
из переулка выполз Ноктюрн-форсаж прошлого десятилетия выпуска.
   Люди внутри дурацкого фургона тоже замерли: сценарием вовсе  не  было
предусмотрено явление на сцену такого изобилия действующих лиц.
   Замерли и те  -  за  непрозрачными  снаружи  бронестеклами  Ноктюрна.
Сидевший за панелью управления тип повернулся к Гураму и мрачно  сообщил
ему, что на его взгляд, на улице что-то слишком  людно...  Тот  с  немым
удивлением глядел на остолбеневшего Гопника. Такого подарка Судьбы он не
ожидал и потому оцепенел.
   Замер и Рваное Ухо - нутром ощутив опасный расклад.
   Одному только Счастливчику решительно все было нипочем. Да и  с  чего
бы? Трубочник снова был с ним. И надо отдать  ему  должное,  хитрый  бес
старался как мог.
   Всеобщее оцепенение длилось пару-тройку мгновений,  не  более,  после
чего события стали развертываться в совершенно  сумасшедшем  темпе  и  в
самой дурацкой последовательности из всех возможных.
   Прозвучали  команды,  и   из   обоих   машин   горохом   высыпала   и
рассосредоточилась  по  немногим  возможным   укрытиям   полная   дюжина
вооруженных   боевиков.   Гурам   из-за    корпуса    Ноктюрна    громко
поинтересовался, что господам, собственно, надо от их человека.
   Имея ввиду, вообще-то, Счастливчика. Рваное Ухо рванул в  подворотню.
Рванули, собственно говоря, все - кто  куда  мог.  Ошеломленный  Тони  -
назад, за фургончик. Наконец-то им замеченный.
   Не менее него ошеломленный Гонсало - зайцем,  вперед:  сзади  щелкали
затворы.
   Решительно не собиравшийся упускать добычу из  рук  Йозеф  дал  вслед
петляющему по улице адвокату очередь парализующими зарядами, промазал  и
вывел из строя двух людей Магира и ошалевшего от страха Тони.
   После этого стрелять стали все: мож