профессорская  команда
ломанула в боковой проход - эти типы явно себе на уме. Давайте за  ними,
пока полиция не блокировала все ходы невыходы... Я приму здешнюю кашу на
себя...
   Чувствуя себя полным идиотом - это было постоянным побочным  эффектом
его разговоров с юной, но многоопытной мисс Чанг, - Уолт Новиков  рассек
начавшую приходить  в  себя  толпу  с  видом  человека,  который  на  то
уполномочен, уверенно открыл  дверь,  за  которой  только  что  скрылась
загорелая лысина профессора Мак-Аллистера, и  с  лихорадочной  быстротой
посыпался вниз по лесенке для технического персонала вниз  -  туда,  где
затихало энергичное стакатто бегущих по ступеням кованых подметок.
   - Оммани-Падма-Хумм... - молитвенно сложив ладони  и  прикрыв  глаза,
произнесла вслед ему верная заветам предков-ламаистов Энни.
   - Слава богу, - вынул из зубов сигару Толстяк Перес, - кажется,  есть
материал для репортажа.

***

   Проклятая дверь отняла у Шаленого больше времени, чем он рассчитывал,
и в самом кабинете господина  Мелканяна  ему  не  пришлось  основательно
приглядываться к деталям обстановки - тем более что свет  включать  было
ему  не  с  руки  -  окна  кабинета,   хоть   и   зашторенные,   неплохо
просматривались извне. Мерцающий сумрак царил в комнате. Что-то в углу у
темного зеркала не давало тьме стать полной. Свеча-лампадка из  цветного
ароматизированного воска.
   Шишел усмехнулся  -  как  и  большинство  коренных  обитателей  Малой
Колонии, хозяин "Джевелри трэйдс", кроме своего - армянского наверное  -
бога чтил еще, оказывается, и Пеструю Веру. В  шутку,  конечно.  Пестрым
Богам поклонялись только в шутку. Шишел наклонился к  янтарной  фигурке,
украшавшей мини-алтарь. Винтари-дин-Зинвари -  Строгий  Бог  Путаницы  -
сурово смотрел на него снизу вверх. В плошке алтаря тлел свежий пепел  -
старик Мелканян, уходя, принес Винтари жертву. Свету его лампада давала,
однако, кот наплакал. Прикрывши и заперев за собой свежевскрытую  дверь,
Шишел пустил в дело карманный фонарик.
   Нащупав лучом авторскую копию "Восшествия на престол" кисти  Авакяна,
он аккуратно сдвинул в сторону раму вместе с заключенным в ней  шедевром
и стал тщательно исследовать  открывшуюся  за  этим  наивным  прикрытием
бронированную дверь главного сейфа столичного филиала "Джевелри трэйдс".
Заниматься этим ему пришлось не так уж долго: даже не слухом  -  шестым,
наверное, чувством он ощутил, что за его спиной, в торговом зале, что-то
случилось. Там щелкнул замок.

***

   - Да, - торопливо давал  объяснения  офицер  контрразведки  господину
министру, - все четверо  -  наше  звено  и  оба  федеральных  офицера  -
немедленно включили ранцевые движки  и  начали  преследование  платформы
похитителей... Однако на уровне  сорокового  этажа  мы  вошли  в  облако
слезоточивого газа, образованное преступниками на пути отступления.
   - И  ни  у  кого  из  вас  не  хватило  ума  напялить  на  физиономию
противогаз? - Лицо министра на мониторе выразило величайшее  сомнение  в
умственных способностях  собеседника.  -  Он  у  вас  входит  в  штатный
комплект, капитан Остин...
   - К сожалению, мы не предусмотрели этого... ("О  каком  преследовании
противника на ранцевом реактивном приводе может идти речь, если на  роже
у тебя противогаз?" - имел в виду капитан Остин. Но не все  же  выдавать
открытым текстом в разговоре  с  вышестоящим,  хотя  и  явно  безмозглым
лицом.)
   - Итак, пока вы и ваши коллеги как фейерверочные шутихи  метались  по
воздуху...
   - Федеральные офицеры также не успели прибегнуть  к  защите...  Всего
пострадали двое наших  и  четверо  прохожих.  Переломы  и  ушибы  разной
степени. Одно сотрясение мозга... Преступники  ушли  в  сторону  Старого
города...
   - Что вы предпринимаете сейчас?
   - Я  направил  оперативных  работников  в  наиболее  вероятные  точки
перекупки... Однако мне еще неизвестно, кто...
   - Дело будет курировать шеф полиции Столицы. Лично. Ваше  дело  -  не
путаться у них под ногами. Технические вопросы они решат без вас. Вы  же
находитесь с сего момента в моем  распоряжении.  Вместе  со  всем  вашим
звеном. Не позднее пяти утра я жду вас с планом оперативных мероприятий.
С учетом взаимодействия с полицией. Но не плетитесь у них в хвосте. Ваше
дело - сработать на опережение. Вы поняли меня?
   Да, конечно, капитан Остин понимал все.

***

   Деваться было некуда. В буквальном смысле этого слова. Не-ку-да! Руки
Шаленого машинально и  бесшумно  поставили  на  место  чертову  картину,
колени полусогнулись, слух напрягся. В торговый зал через  главный  вход
вошли не менее трех человек. Судя по всему, они и не думали от кого-либо
скрываться.  Шумно  обсуждая  что-то   свое,   они   подошли   к   двери
директорского кабинета.
   Отработал сигнал выключения сигнализации. В замке зазвучал ключ.
   Чисто автоматически, плохо соображая, что делает, Шаленый согнулся  в
три погибели и с для  самого  себя  удивительным  проворством  юркнул  в
пространство под крышкой огромного письменного стола, который не столько
видел, сколько ощущал у себя в тылу. Уже под  звук  открывающейся  двери
успел погасить фонарик. И тут же комнату залило  мягкое  сияние  скрытых
светильников - кто-то из вошедших коснулся сенсорного выключателя.
   Вошедшие эти, как на грех, тут  же  сгрудились  вокруг  директорского
стола. Шаленый узрел перед собой три пары обуви разного размера,  покроя
и степени изношенности. Еще кто-то толокся по другую сторону стола.
   - Ну что же, вы справились с делом блестяще, господа...  -  прозвучал
над его головой голос с хорошо выраженным  характерным  акцентом.  ("Сам
Бонифаций - вот так дела..." - констатировал про себя Шишел-Мышел.)
   - Хвалите команду прикрытия, босс. - Голос отвечавшего на похвалу был
моложе, грубее и не нес восточного привкуса.
   Третий из собравшихся что-то сказал  то  ли  по-армянски,  то  ли  на
каком-то незнакомом Шишелу галактическом диалекте  и  получил  от  босса
ответ на том же, надо полагать, языке.
   - Ты уверен в тех двух  ребятах,  что  оставил  на  стреме?  -  снова
переходя на человеческий язык, осведомился Бонифаций.
   - Как в самом себе... - Отвечавший  чуть  иронически  устало  щелкнул
каблуками, и Шаленый понял, что говорит обладатель потертых  мокасин.  -
Но вы правильно сделали, босс, что не пригласили их сюда. Ребята слишком
горячи.
   - Тем более что один из этих ребят - девица, - с некоторой долей  яда
заметил босс. - Однако закончим дело...
   Крокодиловой кожи штиблеты сделали шаг в сторону, и Шаленый по  звуку
догадался, что "Восшествие  на  престол"  снова  сдвинулось  в  сторону,
открыв присутствующим давешний сейф. Затем последовала серия  щелчков  и
шорохов,  которые  заставили  Шишела-Мышела  напрячься  уже   по   чисто
профессиональным  причинам.  Открывали  секретный  замок  сейфа.   Затем
зашуршали купюры.
   - По двести каждому, - благостно возгласил господин Бонифаций. -  Как
и договаривались, в банкнотах Федерального Кредитного...
   Шаленый под столом неудачно попытался поскрести в затылке, но, будучи
скован габаритами своего убежища, ограничился тем, что выпучил глаза  и,
озадаченно  заломив   бровь,   предался   беззвучному   нашептыванию   в
полуоблезлую бороду. Там - наверху - делили или до смешного маленькие  -
но ведь кто  же  приглашает  партнеров  в  обитый  скок-дерева  панелями
кабинет, чтобы отмусолить им по две сотни кредиток? - или, если речь шла
о тысячах - ведь не говорят же "по две сотни  десятков"  или  тем  более
"сотен" - до смешного большие деньги. И раз делали это  наличными,  дело
было явно темнее некуда...
   Стоило господину Бонифацию или Потертым Мокасинам  опустить  взор,  и
они встретились бы глазами с недоуменным взором Шаленого. Но народ  там,
наверху, был слишком занят. Шуршал купюрами.
   - Благодарю вас, ребята, - сурово молвили Мокасины, обращаясь к своим
безмолвным подручным. - До четверга - ложитесь на дно. Если Глазастый за
это время снова залетит по пьянке в околоток, то -  клянусь  -  изуродую
так, что родная мать  не  узнает...  -  Последнее  относилось,  судя  по
нервической реакции, к Новеньким  Кроссовкам,  что  толклись  под  самым
носом Шишела, то чуть не наступая ему на бороду, то напрочь  исчезая  из
поля зрения.
   - С богом, ребята, -  слегка  смягчили  это  напутствие  Крокодиловые
Штиблеты. - И постарайтесь нигде не отметиться...
   В  ответ   прозвучало   нестройное   "Ну,   мы   погнали,   босc...",
завершившееся  звуками  прихлопнутой   двери,   после   чего   несколько
изменившийся голос Крокодиловых Штиблет произнес:
   - Ну что же, Клайд... Как и условлено было, помещаем  Предмет  в  мой
сейф. Делаем это вдвоем. Вдвоем его  и  вынем  В  присутствии...  э-э...
покупателя... Запоминай комбинацию: восемь букв и восемь цифр...
   Такого подарка судьбы Шаленый все-таки не ожидал. Он  даже  с  легким
хрустом вывернул шею, выставив левую - более надежную -  ушную  раковину
поближе к месту действия,  чтобы  расслышать  каждый  звук,  буде  такой
испустит хозяин кабинета. Но - черта с два!  Бонифаций  Мелканян  только
молча набирал код замка.
   "Вот и придется  замочек-то  все  ж  таки  подпортить  тебе,  молчуну
хренову..." - с досадой подумал Шишел-Мышел.
   - Это что же за хреновина такая? - неожиданно пришли к нему на помощь
Потертые Мокасины, в миру числившиеся Клайдом. -  Хиливтер  -  это  что?
Цветок такой?
   - Э-лев-тер, - с досадой произнес по слогам хозяин кабинета. - Первое
"эйч" не читается. Это просто для того, чтобы было восемь букв. Это  имя
моего прадеда: Элевтер Мелканян был первым армянином, который ступил  на
эту планету. Вся диаспора с тех пор празднует годовщину этого события...
Вот первые четыре цифры у нас и будут обозначать тот  год.  А  следующие
четыре - то же самое, только наоборот... Кладите  Предмет  в  сейф.  Вот
так.
   Легкое  пощелкивание  замка.  Шорох  задвигаемой  на  место  картины.
Штиблеты и Мокасины наконец убрались из-под носа Шишела.  Раздался  звук
вновь отпираемой двери.
   - Вы забыли сумку, Клайд.
   Шаленого бросило в холодный пот.
   Добротная, пещерного хряка кожи сумка,  с  мастерски  -  на  заказ  -
сработанным комплектом инструментов его лихого промысла  все  это  время
как ни в чем не бывало покоилась на кресле, слева от клятого сейфа.
   - По-моему, это - ваше хозяйство...
   - Да нет. Верно, кто-то из ваших ребят позабыл на радостях...
   - Это странно. Мы же прямо с дела. И я что-то не припомню, чтобы...
   По широкой спине Шаленого прокатилась еще одна волна озноба.
   - Так или иначе, забирайте это хозяйство с собой.  Здесь  у  меня  не
камера хранения...
   С последним утверждением можно было поспорить, однако свое  дело  оно
сделало - раздалось позвякивание инструмента  в  подхваченной  с  кресла
сумке, энергичные шаги двух пар ног, что-то в духе  "Нет,  только  после
вас", свет в кабинете погас, дверь закрылась  и  замок  в  ней  щелкнул.
Шаленый беззвучно обматерил судьбу в бога,  душу  и  мать,  сосчитал  до
двухсот тридцати девяти и полез, несколько ракообразным способом, из-под
стола - на открытое пространство.  Оказавшись  на  нем,  он  со  скрипом
расправил  поджатые  до  поры  многочисленные  члены  и  членики  своего
организма. Со стороны это  порядком  напоминало  эволюцию  трансформера,
преобразуемого из танка в робота.
   Потом он  проверил  режим  сигнализации,  сдвинул  в  сторону  шедевр
Авакяна и с ненавистью уставился на мерцающий индикатор замка. Проклятые
олухи заперли его  в  ловушке,  лишили  инструмента,  хотя  и  доходчиво
разъяснили,  как  пишется  в  здешней  транскрипции  слово   "Элев-тер",
позабыли сообщить, в каком году  прадедушка  хозяина  "Джевелри  трэйдс"
сподобился прибыть на Малую Колонию. Положение напоминало безвыходное.

***

   - Подбросить вас до Терминала? - из вежливости осведомился  Бонифаций
Мелканян,  поворачивая  в  замке  главного   входа   "Джевелри   трэйдс"
хромированный, непростой формы ключ. В отличие от дверей других торговых
домов, гнездящихся на Гранд-Театрал, врата  фамильной  фирмы  Мелканянов
запирались не цифровым кодом и не магнитной карточкой, а, как и подобало
такому сооружению из бронзы и полированного стекла, замком,  выполненным
из прочнейшего сплава и отпираемого ручной работы ключом. Этому предмету
суждено было сейчас сыграть немаловажную роль.
   Клайд  ничего  не  ответил  на  явно  не   соответствовавшее   нормам
конспирации  и  вообще  явно   для   проформы   сделанное   предложение.
Обернувшись,  Мелканян  увидел,  что  ответить   ему   было   и   впрямь
затруднительно: раскрыть рот Клайду мешал ствол "узи", который завел ему
под подбородок тип, смахивающий на лысого крокодила. Другой субъект - на
вид пожиже, со  шкиперской-бородкой  -  целился  Мелканяну  в  живот  из
"вальтера". Как обычно в таких случаях, ни души окрест не было.

***

   - Гарик! - заорал в глубь  затянутого  табачным  дымом  зала  Толстяк
Финни. И, подождав немного, добавил погромче:
   - Эй, кто-нибудь, там!!! Найдите Аванесяна,  Трюкача...  И  объясните
ему, что Шишел будет очень...
   Гарик - тот еще тип, хотя и из молодых - мгновенно материализовался у
стойки и выхватил у Финни трубку. Физиономия его тут же вытянулась.
   - Да, - сказал Гарик. - Нет. Нет. Да, разумеется... Сто три года тому
назад... Нет, тьфу - сто четыре... Я... Да нет!... Да что?! Да  как  дух
свят - точно! К-какого?  Которого?  Ну,  Шишел...  -  Он  с  недоумением
посмотрел на разразившуюся гудками отбоя трубку, положил вещь на  стойку
и в прострации воззрился на висевшие над лысиной Финни часы.
   -  У  Шишела,  кажется,  неважное  настроение...  -  заметил  тот   в
пространство, продолжая меланхолично протирать  кипенно-белой  салфеткой
совершенно не нуждавшийся  в  этом  объемистый,  литого  стекла  стакан.
Больше для того, чтобы завязать разговор. Не то чтобы беседа с  Трюкачом
была самым  приятным  способом  скоротать  время  -  нет:  просто  нечто
загадочное было в том, что самому  Дмитрию  Шаленому  приспичило  спешно
перекинуться парой слов с такой мелкой сошкой, как Гарик-Трюкач.
   - Странный он какой-то был... - недоуменно подтвердил  тот,  вертя  в
пальцах льготный жетон на пиво.
   Финни молча забрал ненавязчиво предъявленную железку и поставил перед
Гариком кружку.
   - Понимаешь. - Гарик на просвет полюбовался  темно-янтарным  напитком
и,  машинально  проделывая  с  кружкой  какие-то  сложные   манипуляции,
характерные для его профиля работы, продолжил:
   - Спрашивает, отмечал ли я День прибытия Элевтера последний  раз  или
нет... Это у наших праздник такой...
   - Ага... Это когда по всему городу вы  с  турками  друг  другу  морду
чистите... Как же, знаю... -  ироническим  басом  поддакнул  ему  Финни,
зачарованно глядя на без всякого,  казалось  бы,  вмешательства  Трюкача
опустевшую кружку. К этому номеру пора бы было и привыкнуть,  но  каждый
раз этот непритязательный фокус с неказистым антуражем оказывал на  него
магнетическое действие.
   - Ну я, понятно, отвечаю - да, мол, отмечал... А Шишел ласково так, с
подначкой, спрашивает: мол, как у меня с памятью, не шалит  ли,  молч...
Потом насчет того, не принял ли я сегодня лишнего... - В руке  у  Гарика
как-то  незаметно  появился  второй  жетон.   Машинально   совершенствуя
профессиональное мастерство, он то, пропускал  его  по  тыльной  стороне
ладони,  заставляя  нырять  между  пальцев,  то  принуждал  таинственным
образом исчезать и появляться. Финни это  действовало  на  нервы,  и  он
снова реквизировал  жетон,  вознаградив  раскулаченного  второй  кружкой
пива.
   - Так он, понимаешь, -  продолжил  Гарик,  рассеянно  сдувая  пену  с
перемещаемой  по  стойке,  словно  конь  по  шахматной  доске,  нехитрой
посудины,  -  снова  начал,  понимаешь,  кишки  тянуть...  Ане  помнишь,
говорит-ласково так - он умеет, ты знаешь... ("Умеет... -  с  садистским
удовольствием прогудел Финни. -  Шишел  это  умеет...")  А  не  помнишь,
говорит, какую годовщину справляли?.. Сколько  тому  годиков  -  так  он
выразился, -  сколько  тому  годиков  минуло,  как  прадедушку  Элевтера
занесло в эти края? Ну, у меня от такого наезда, сам понимаешь,  уже  за
разум зашел - я все сообразить не могу: с чего это Шишел  пристегался  к
Аванесяну? Ну и спутал малость - потом поправился: сто три, говорю,  нет
сто четыре... Так он так взвился, что, знаешь, думал, так меня и убьет -
через телефон, честное слово... Потом вроде успокоился  -  резко  так  -
знаешь, как он делает...
   - Да уж... - прогудел Финни, с тревогой наблюдая, как Гарик извлекает
из-за уха уже  третий  пивной  жетон.  -  Шишел  так  делает...  Так  уж
делает... Ты их что - рожаешь, что ли?
   - Да нет,  -  уклончиво  ответил  Гарик.  -  Так  просто  -  обштопал
Крестовичка пару раз для разминки...
   Оно конечно: ни одна психически нормальная особь из тех, что бывают в
"Кентербери",  регулярно  не  стала  бы  играть  с  Гариком-Трюкачом  на
что-нибудь более серьезное, чем льготные жетоны заведения Финни.
   - Потом про Клайда спросил... - продолжил свою мрачную историю Гарик.
   - Про которого Клайда? - поинтересовался Толстяк.
   - А пес его знает про которого... Я вот тоже прояснить хотел,  да  он
сразу разорался. Ну, мол, не знаешь! Или не  хочешь,  говорит,  знать...
Потом еще добавил, что звонит мне из Лукиных бань и чтоб  я  запомнил...
Это и еще - время. - Гарик снова воззрился  на  украшавшие  под  старину
сделанные полки бара такие же псевдоантикварные часы.
   - Значит, это тебе и надо запомнить, Трюкач...
   - Не пойму я, чего теперь от Шишела ждать... - озадаченно и  в  явной
надежде на бесплатный совет протянул Гарик.
   Телефон снова залился соловьиной трелью. Финни взял  трубку  и  почти
сразу молча отдал ее Гарику. Тот выслушал  что-то  довольно  короткое  и
неприятное и растерянно вернул  трубку  хозяину  стойки.  Тот  аккуратно
положил ее на место, отобрал у  Трюкача  третий  жетон  и  выставил  ему
третью кружку пива. Тот осушил ее залпом. Без всяких фокусов.
   - Он  сказал,  -  ответил  Гарик  на  откровенно  вопрошающий  взгляд
бармена, - что надеется, что у меня хватит ума не болтать с кем  попало,
о чем мы с ним толковали... Но ты-то ведь - не кто попало...  Так  ведь,
Толстяк? - добавил он не очень уверенно.
   - За меня будь спокоен... Я - могила!... А вот насчет Шишела, так это
тебе лучше знать, чего ждать от Дмитрия.
   Гарик продолжал смотреть сквозь массивную фигуру Финни, поджав губы в
силу охватившего  его  непреодолимого  приступа  скепсиса:  да,  могилой
бессменный бармен "Кентербери", безусловно, был -  по  нему  сразу  было
видно. Могилой бессчетного количества ростбифов с кровью, галлонов эля и
многих других предметов  гастрономического  ремесла.  Но  что  до  чужих
секретов... Нет, Финни в болтунах не ходил. Но ведь бармену заведения на
Семи Углах надо жить в мире и с полицией, и с людьми Папы Джанфранко,  и
с людьми Желтого Змея, и бог ведает с кем еще... И если кому-то из этого
народа приспичит Толстяка Финни о чем-то  спросить,  то  Толстяку  Финни
приходится на этот вопрос ответить. А если ответа  он  не  знает,  может
статься, что придется приложить  все  силы  к  тому,  чтобы  этот  ответ
найти...
   - Вот я и не пойму - с чего это он? Пари у него, что ли? - недоуменно
сказал наконец Гарик. И сотворил из воздуха четвертый жетон.
   - Шишел почем зря ничего, на, творит, - поучительно  промолвил  Финни
и, тяжело вздохнув, смахнул жетон в надлежащий  ящик  и  утвердил  перед
Гариком очередную пенящуюся емкость.
   Тот, потупясь, ковырнулся в вазочке с дармовыми солеными орешками.
   - Так что про пари ты это брось, - продолжал гудеть Финни,  внутренне
наслаждаясь Гариковой кручиной. - Глупость чистой воды...
   - Может, на что намекает, сатана? - предположил тот. -  Почему  сразу
не говорит, я не понимаю. Может, у него зуб какой-то  на  армян  вообще?
Вот нехороший человек