дают. Хотел бы я знать, в какую щель  забился
старый хитрец. На сегодня это все, что вы от меня хотите?
   - Ну еще желательно и цену за Камушек сразу означить...
   - Говорите, - без особого энтузиазма протянул Каттаруза.
   "Гос-с-споди, - подумал он,  -  большая  разборка  надвигается.  Вижу
кровь на Луне - как  говорили  в  старину.  Кровь  на  Луне...  Шишел  и
раньше-то не сахар был, а теперь, с Камушком... Сам сгинет и нас всех за
собой утянет..."
   - Должок вернешь. По шиндлеровским делам... Только и всего.  -  Шишел
внимательно приглядывался к отрешенному лику  Каттарузы.  -  Только  уж,
прости - в пятикратном размере... Картой на предъявителя. И ксиву чистую
на меня сделаешь. Ко ксиве - билет "люксом" до Земли-матушки...
   - И еще  -  чашечку  кофе,  я  полагаю...  -  криво  усмехнулся  Папа
Джанфранко.
   - Хочешь - кофию, хочешь - чего покрепче. - Шишел толкнул  серебряную
панель. - За кофий и за езду нашу - плачу: не жлоб  как-никак...  Только
уговор - про это дело ты и я знаем. Никто больше...
   Недра мини-бара отверзлись  перед  ними.  Папа  призадумался.  Потом,
плюнув на приличия, налил себе на три  пальца  "Бурбону"  и,  не  глядя,
навалил льда в хрустальный стакан. Шишел со знанием  дела  нацедил  себе
"Старки" - хозяин машины хорошо  знал  его  вкусы  -  и  стал  аккуратно
бинтовать украшенный Скрижалью Дурной Вести палец.
   - Вот что... - Каттаруза задумчиво посмотрел свой стакан на  просвет.
- Мне действительно приходится  выполнять  кое-какие...  э-э...  дела  с
подачи тех господ, что вас так интересуют. Тех, что перевернутому кресту
молятся... Но если они узнают, что вы на них  выходите  с  моей  подачи,
меня ждут, мягко выражаясь, неприятности. Поэтому... я даю вам ориентир,
который вам пригодится, и дальше вы уж действуйте на свой страх и  риск.
Эта вещь, - он кивнул на перстень, - вам должна сильно помочь - если  вы
ее с умом используете... Что касается господина Бонифация, то  мои  люди
уже ищут его. И от вас мы скрывать результаты этих поисков не станем.
   - Так давай хоть ориентирчик свой... Они опорожнили свои стаканы.
   -  Приходилось  время  от  времени  доставлять  разных  людишек...  с
которыми хотели побеседовать господа из Черной Церкви. Всегда в  одно  и
то же место... Заброшенная кирха, что за Малым Парковым массивом...
   - Знаю такую...
   - Так вот - она вовсе не  заброшена.  Помещение  официально  арендуют
некие не слишком известные лица. Там у них подвальчик хитрый... Так что,
если кого из пропавших желаете поискать - начинайте  оттуда.  Но  будьте
предельно осторожны.
   Папа внимательно, наклонив голову набок, посмотрел на Шишела.
   - Впрочем, вы знаете, на что пошли... - добавил он. - Примите  только
во внимание, что из  Воздевших  Дьяволов  Камень  никто  еще  хорошо  не
кончил. Скажите, вы решили работать на Янтарный Храм?
   - Я, друг ты мой, на себя  одного  только  работаю  и  в  храмы  ваши
наниматься не спешу... А чем дело кончится - так это еще бабушка  надвое
сказала... - угрюмо информировал его  Шишел.  Потом  достал  из  заднего
кармана в восьмеро сложенную бумажку - заранее, видать, приготовленную -
и потертый электрокарандаш. - Рисуй схему: ходы-выходы и все такое...
   Минуту-другую в салоне царила тишина. Потом Папа Джанфранко  протянул
листок Шаленому.
   - Связь со мной поддерживайте через Фая, - вздохнул он. - Если срочно
потребуюсь...
   - Знаю я, где искать и на кого  выходить,  -  оборвал  его  Шишел.  -
Глядишь - и приехали уже... Прикатили...
   Каттаруза протер глаза. Водитель тоже  ошарашенно  крутил  головой...
"Никогда  не  ездил  Факой  дорогой,  однако",  -  сказал  он  себе.  Не
сворачивая  ни  разу  назад,  "ролле"  выкатился  из  темного  лабиринта
окраинных улиц прямо к подъезду особняка Папы Джанфранко.
   - Камушек шутит, - мрачно пояснил Шаленый. - Привыкайте...

***

   Очередной  вызов  застал  сержанта  Харриса  в   процессе   тягостных
размышлений. Пол впервые такое видел -  шеф  даже  не  ругал  начальство
последними словами, а просто нервно прожевывал гамбургер за гамбургером,
капая майонезом на причинные места своих форменных брюк.
   Подумав, Пол решил не приставать к руководству с дурацкими  вопросами
и половину дежурства только тупо созерцал проплывающие мимо двигавшегося
в режиме автопилота кара архитектурные сооружения Гранд-Театрал  и  двух
примыкающих кварталов. Порядком ему осточертевшие...
   Прорвало сержанта только минуты за две до  того,  как  прозвучал  тот
самый вызов. Монолог его был краток.
   - Зар-р-разы! - прокомментировал он тот факт, что  на  главную  часть
добычи, с  такими  приключениями  взятую  на  хазе  у  Корявого  Банджи,
покупателей практически не нашлось.
   Довольно легко избавившись  от  того,  что  он  поименовал  про  себя
"бижутерией", сержант обрел немногим больше своего двухгодичного оклада.
Ну кто, кто, черт его раздери, мог знать, что  большая  и  лучшая  часть
добытого товара - это половинка того самого  Симметричного  Набора,  про
который   народ,   приторговывающий    всяческим    ювелирным    мусором
подозрительного происхождения, конечно, понаслышан был, да  вот  в  руки
брать не хотел ни под каким видом.  Кусок  был  слишком  велик,  а  круг
знакомств сержанта, оказывается, слишком узок. Таких акул, что заглотили
бы такую вещь, которую в Малой Колонии продать попросту невозможно,  как
объявленную в розыске еще с позапрошлого года, Харрис  просто  не  знал.
Теоретически  и  обворованный  Мелканян,  и  Галерея  Джеймса  за   вещь
заплатили бы, да на какой козе к таким покупателям подъехать, - сержанту
было совершенно неясно. "Мону Лизу" загнать было бы куда  как  проще.  В
глубине души он подозревал,  что  Банджи  и  мастер  Алессандро  провели
дополнительную  работу  среди  скупщиков,  чтобы  оставить  ненавистного
вымогателя с носом. Видит Бог, они этим не ограничатся, если только дать
им время.
   Так что  сигнал  вызова  даже  к  месту  пришелся,  прервав  кружение
сержантской мысли по замкнутой траектории.
   - Разворачивай! - приказал он Полу. - Это лавчонка Адамсона, знаешь -
в подвале "Тоггл-хауса", встык с баром  Зельдовича.  Кому-то  вроде  шею
свернули.
   Мальчишка-китаец, поджидавший их у входа и назвавший Харриса  "мсье",
шустро повел их вниз - внутрь закрытой, видимо по  случаю  чрезвычайного
происшествия, лавки. Пол с облегчением отметил отсутствие зевак.

***

   - Где пострадавший? - раздраженно осведомился сержант, вглядываясь  в
полутьму совершенно пустой лавки.
   - А вот он, - толкнул его в спину стволом  ожидавший  его  за  дверью
Шишел. - Я и есть пострадавший - али не помнишь?
   По  другую  сторону  от  двери  со  спецназовским  чулком  на  голове
обливался холодным потом, но не выпускал из рук бластера Уолт Новиков. В
уголке имел место снабженный шпалером Трюкач. Китайчонок своевременно  и
абсолютно незаметно смылся.
   Успевший войти следом Пол сообразил, что ни за пистолет, ни за  рацию
хвататься не стоит.
   - Даты охренел?! - заорал  Харрис,  тоже,  однако,  не  делая  резких
движений. - Знаешь, что за такое схлопочешь?..
   - Не вибрируй, голубь, - успокаивающе прогудел Шаленый. -  Не  будешь
глупостей творить - оба с наваром разойдемся, а если дураком будешь - уж
извини... Ты сюда-ко глянь...
   Как и было  условлено,  Уолт  щелкнул  выключателем,  и  лавку  залил
мягкий, но достаточно яркий  свет.  Продолжавший  объяснять  Шишелу  все
катастрофические последствия его покушения на представителя закона в его
лице, сержант Харрис мгновенно заткнулся.
   Вид черным  пламенем  полыхнувшего  Камня,  а  может,  и  еще  что-то
произвели на  него  гораздо  большее  действие,  чем  зрачок  ствола.  В
наступившей тишине патрульный Пол довольно громко свистнул от  удивления
и смутился, словно прилюдно испортил воздух.
   - Ну как, сержант, покупаем? - осведомился Шишел. - Ты садись, садись
- в ногах, голубь, правды нет...
   Они опустились на заранее приготовленные для переговоров стулья. Друг
к другу лицом, но на достаточном расстоянии. Пистолеты вернулись на свои
табельные места: полицейские - в набедренные  кобуры,  все  прочие  -  в
наплечные.
   - А что - продаете? - наконец нашел что сказать бравый сержант.  -  И
почему именно мне?
   - Заслужил, сержант, - с большой долей яда ответил Шишел. - Сдашь  по
назначению - не иначе как в полковниках ходить будешь. А  мне,  как  сам
понимаешь, от вещицы этой избавиться во как необходимо... Так  что  я  с
тебя мало возьму...
   - Так, говорят, - тщательно подбирая слова, возразил  ему  Харрис,  -
что кто эту штуку на палец нацепил, тому уж не снять. До тех  пор,  пока
того не совершит,  что  ему  Камушек  нашепчет.  Или  это  ты  стекляшку
нацепил?.. И...
   Шишел, молча глядя ему в  глаза,  снова  вытянул  руку  перед  собой.
Камень полыхнул недобрым всполохом.
   Харрис поднес руки к вискам. Что-то поплыло в его сознании. Он слегка
потряс головой.
   - Есть желание проверить? - осведомился Шаленый. - Или так, на  слово
примете, господин сержант?
   Господин сержант попробовал поймать какую-то  мысль,  тонкой  осенней
паутинкой прошедшую через его сознание, и вновь сосредоточил внимание на
кусочке ночи, вправленном в тусклый металл, украшавшем руку собеседника.
Потом попробовал поднять взгляд на его лицо - сам  не  зная  почему,  он
боялся чего-то, о чем если и знал, так только из пьяного трепа, - боялся
увидеть на этом лице вместо глаз Желтый Огонь...

***

   - Что тебе от меня надо? - осторожно, словно ступая по битому стеклу,
спросил Харрис.
   Ему казалось теперь, что вечность  назад  задал  он  свой  несуразный
вопрос про стекляшку. Краем глаза  он  видел,  как  рядовой  Пол  Роумен
ожесточенно трясет головой, тоже стараясь скинуть странное наваждение.
   - А немного, голубь ты мой. В деле одном поможешь. И  за  бранзулетки
денежки вернешь. Да только не за половинку, что у тебя в заначке,  а  за
полный набор.
   - А-а как?.. - недоуменно спросил сержант. - А как я  Камень  получу?
Вы же не можете... Шаленый подвинулся к нему поближе и разъяснил:
   - А все одно к одному, голубь: здесь уж весь знающий народ мне голову
продолбил, что, мол, до той поры от Камушка мне житья не будет, пока мне
Предназначенное какое-то не сотворю... А Димка Шаленый - человек такой -
резину тянуть не любит: раз предназначено ему чего-то там,  так  он  это
чего-то  просекет  да  и  сварганит  по-скорому  -  не  век  же  с  этой
побрякушкой мучиться. А как слезет зараза эта с пальца моего  -  забирай
ее, к ядрене фене, и неси начальству. Только дырочку на пупе  прокрутить
не забудь - под орденок-то... Все в ажуре будет. Только вот с  людишками
знающими сойтись надо... Кто секреты эти просекает... В  том  и  подмога
твоя пригодится. Но об том - после...
   Сержант не знал  -  плакать  ему  или  смеяться.  Но  самое  странное
состояло в том, что он  интуитивно  верил,  что  этот  дурной  мужик,  с
которым свела его бестолковая судьба, что задумал, то и сделает.
   - Никто хорошо не кончал... - промямлил он. - Из тех, кто...
   - Ты, голубь, не каркай - не ворона, чай... А слушай сюда...
   - И потом... - прервал его Харри, ошалевая все больше и больше. - Как
это вы себе мыслите - денежки за  полный  Симметричный  Набор  получить?
Здесь и половинку сбыть не  получается  -  вещь  засвечена...  А  вторая
половинка вообще в музее находится...
   - В Галерее Джеймса, - уточнил Шишел. - Оттеда и возьмешь. А купца на
товар я тебе  сыщу,  не  волнуйся.  Только  тебе  здорово  поторговаться
придется.
   Харрис окончательно убедился в том, что собеседник спятил. Но  Камень
уже вел его своей жутковатой дорогой.
   - Так, - сказал он. - Это мы обговорим в деталях.  А  какое  дело  вы
имели в виду, когда говорили, что вам потребуется моя помощь?
   - Вот об деле сейчас и поговорим... - многообещающе произнес Шишел.

***

   Человек в бесформенном балахоне, застывший словно пыльное изваяние  у
портала  заколоченной  кирхи,  будто  бы  и  не  заметил  подрулившую  к
разоренной ограде патрульную машину и продолжал,  задрав  лицо  к  небу,
вслушиваться в доносящийся в этот оазис пустоты  и  разрухи  шум  совсем
близких кварталов большого города. Этот шум был чем-то сродни другому  -
еле слышному гулу, стоявшему там - внутри облупившегося здания.
   - Откройте вход, - потребовал вышедший из машины  сержант.  -  Обыск.
Наркоту ищем...
   Это не возымело решительно  никаких  последствий.  Сержанту  пришлось
повысить тон и сделать еще шаг к проклятому пентюху. Далось ему  это  не
без труда - тот порядком смердил. Второй полицейский, не задавая  лишних
вопросов, принялся трясти входные двери заброшенного святилища.
   После еще минуты-другой бесплодных  усилий  оборванец  наконец  выдал
более или менее вразумительную информацию, состоявшую в  том,  что  "Дом
Бога" заперт, а ключи держит  у  себя  дома  госпожа  Уншлихт.  Впрочем,
тревожить госпожу Уншлихт  не  пришлось  -  дверь  поддалась  упорным  и
достаточно  умелым  домогательствам  второго  патрульного,  и,   ухватив
придурошного собеседника за  ворот,  сержант  поспешил  к  отворившемуся
входу в объект обыска. Навстречу вломившимся мерзким органом грянул  хор
мух, заполнявших полутемное помещение и  поднявшихся  рваными  тучами  в
ответ на неожиданное вторжение.
   На обыск, впрочем, действия прибывших походили мало. Оба засветили  в
потолок по заряду из своих хлопушек и с довольно бессмысленными  криками
типа "Выходи по одному!" устремились клюкам, ведущим вниз  -  в  подвалы
"Дома Бога"...
   Реакция на пальбу и шум наверху в подвалах этих  была  быстра.  Шесть
теней стремительно покидали подземелье "Дома". Четыре тени  гнали  перед
собой две другие, тыча их в спину стволами неплохого калибра.  Исчезнуть
с проваленной "точки" они были готовы в любой момент. Сделать  это  было
несложно - камнем выложенная кишка подземного хода напрямую выводила  их
к вполне цивильного вида подвальчику в тихих Будейовицах, что  на  Небе.
Только вот ждали их в конце той кишки, за  импровизированной  баррикадой
из сваленного в подвале товара, трое совсем им незнакомых типов. У типов
был довольно крутой вид. И демонстрировали  они  целый  арсенал,  вполне
готовый к употреблению. Но не это было главным.
   Уолт уже привычно, как "мастер по свету", врубил переносной софит,  и
трое предстали перед четырьмя. Потому что еще двое были вроде не в счет.
Точнее, годились только на роль живого щита. Они - эти двое  -  не  были
даже связаны как следует - бежать они и не помышляли. Ни  помышлять,  ни
мыслить они были не в состоянии. Эту привилегию сохраняли  за  собой  их
конвойные. Думать им было о чем - четыре "узи" против  двух  пистолетных
стволов и двух разрядников.  Отступать  было  некуда:  провал  люка,  из
которого по очереди вылезали беглецы, затянула угрожающе  потрескивающая
точка даокового поля.
   Шаленый весьма убедительным голосом рекомендовал  противнику  бросить
оружие и поднять руки. Автоматы полетели  на  пол.  Но  дело  решили  не
стволы и даже не быстрота реакции. Дело решил Камень, посверкивающий  на
руке Шишела.
   Тот из конвойных, что был, видно, за старшего,  повел  себя  примерно
так же, как и тот чудак на шоссе, - бросился на колени перед Камнем - не
перед Шишелом, нет, перед Камнем - и затараторил, ломая слова:
   - Это... Это Воздевший сам пришел навстречу Тому, кто Предназначен...
Он сам явился тогда, когда...
   И тут ситуация резко изменилась. Один из пленников - черная  девушка,
настолько осунувшаяся и сгорбленная, что истинный ее возраст теперь и не
"читался", - неожиданно с  пронзительным  криком,  в  котором  смешались
боль, ярость  и  какое-то  злорадное  торжество,  коршуном  кинулась  на
брошенный на землю автомат, схватила его  и  направила  на  стоявших  на
коленях конвоиров. Под низкими сводами подвала загрохотала очередь.
   - Ты что делаешь, дурная?! - заорал Шаленый, кидаясь к ней.
   Но даже с помощью Уолта  и  Трюкача  вырвать  автомат  из  рук  Нэнси
удалось только тогда, когда обойма его была пуста. После  этого  Пташка,
мгновенно обессилев, повисла на руках Новикова.  То,  что  продолжавшего
стоять  столбом  Бирмана  не  скосило  рикошетом,  было,  надо   думать,
проявлением заботы высших сил о не слишком усердном посетителе  синагоги
и заблудшем ученике Янтарного Храма.
   - Дела... - растерянно прогудел Шишел.  -  Мокруху  на  нас  повесила
бабенка чертова... Четыре жмурика...
   Уолт, которому вовсе  не  улыбалось  стать  в  один  и  тот  же  день
соучастником не только шантажа, но еще и  убийств,  не  сразу  разглядел
повисшую на его руках Нэнси, а разглядев, охнул:
   - Господи, да она в крови вся... И смотрите...  Господи,  что  с  ней
такое делали?..
   Шаленый  тем  временем  развернул  лицом  к   себе   пребывающего   в
полуобморочном состоянии  (только,  в  отличие  от  Нэнси,  в  положении
"стоя") Самуэля и потряс его словно грушу.
   - Очухайся, отец, будь добр! - зарокотал он. -  Еще  один  мужик  нам
требуется - тот, что тебя принимал... Ли Бандура. Он-то где?
   Сэм наконец выпал из комы и простонал, прислоняясь к стене:
   - В-вашего друга нет... Его сюда привезли  уже  неживого...  И  своих
убитых они забрали тоже... Он сражался до последнего. Тут у них внизу...
Точнее, там, в том месте, где они... где они содержали нас... Там у  них
плазменная печь... Нечто вроде крематория...
   - Так... - с горькой досадой выговорил Шишел. - Значит,  не  свидимся
уже на этом свете с Корявым Банджи... Ни за хрен собачий погиб человек -
а ведь не самый дурной из здешней публики... А с девкой этой бешеной что
ж делать прикажешь? Она-то сюда каким боком залипла?
   - Они... Насколько я понял,  они  хотели  получить  от  нее  какие-то
показания... относительно человека с Камнем... Господи! Да  это  же  ПРО
ВАС они расспрашивали...
   - Сроду с этой шалавой дела не имел... - растерянно поскреб в затылке
Шишел.
   - У них очень убедительные методы расспросов, - заметил  Уолт.  -  Ее
пытали, и очень жестоко -  видите  это?..  Слушайте,  эту  пальбу  могли
слышать полквартала. Сейчас здесь будет полиция.
   - Ну что ж... - обреченно сказал Сэм,  опускаясь  на  корточки  и  не
спуская глаз с Камня. - Теперь вам остается только довести ваше дело  до
конца и прикончить старого еврея... Жаль, что я не успел...
   - Ты чего буробишь, отец? - ошарашенно спросил Шишел.
   Но тот, на кого он боялся обернуться, уже положил ему руку на  плечо.
"БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН... - сказал ему ТОТ, с  Желтым  Огнем  вместо  глаз.  -
ТЕПЛО, ТЕПЛЕЕ, ГОРЯЧО, ОЧЕНЬ ГОРЯЧО..." Пересиливая  жуткое  наваждение,
Шишел стряхнул с плеча эту невидимую руку (ох,  руку  ли?)  и  продолжал
бестолково парировать странное заявление Сэма.
   - Ты, отец, прекрати эти антисемитские разговорчики!...  Ты  мне  что
сказал тогда, на шоссе? Что большой ты дока по  части  Камушка  этого...
Тогда уж, будь добр, порасскажи об ем малость...  Как-никак  второй  раз
тебя из дерьма вытаскиваю... А то совсем заела меня хреновина эта...
   На лице Сэма  безмерное  отчаяние  и  покорность  судьбе  дополнились
безмерным же удивлением.
   - Как?.. - спросил он, глядя в пространство перед  собой.  -  Так  вы
даже не...
   - П-потом разберетесь, - вошел в разговор молчавший дотоле  Гарик.  -
Н-на п-проклятых  "шмайсерах"  не  было  глушителей!  Сейчас  п-половина
городских легавых будет здесь! Х-ходу отсюда!

***

   В  день  двадцать  шестой  своего  пребывания  на  преславном   своей
мерзостью плато Северного полушария Капо-Квача Клайд, помирая  от  жары,
стоял навытяжку перед старшим по  инструктажу  Тори-Вори  и  со  злобной
тоской ожидал,  когда  же  наконец  закончится  торжественная  церемония
возведения его в чин комотделения. Само  отделение,  назначенное  в  его
подчинение, неполная дюжина золотушных дебилов  переминались  на  кривых
нижних конечностях, вертели башками, норовили словить мух,  вытянуть  из
носа соплю