до  ему  отдать  должное,  он  железной  рукой  покончил  с
гражданской войной, восстановил экономику... Под его руководством  Малая
Колония вошла достойным членом в Федерацию Тридцати Трех Миров... Но  он
же прославился и неслыханными, совершенно  необоснованными  репрессиями.
Пострадали все сословия, но  больше  всех  те,  кто  проходит  по  графе
"научно-техническая  интеллигенция".   На   какое-то   время   положение
академической науки здесь было практически хуже, чем  в  период  засилья
Черной Церкви. Шайну почти удалось объявить вне закона  культ  Янтарного
Храма, но тут Камень отпустил его. Видно, он выполнил предназначенное до
конца: искоренил всех, кто приблизился к роковому Запретному Знанию.
   - Говорят, что адмирала сам Дьявол забрал... - припомнил Шаленый.
   - Чушь, - взмахнул руками  профессор.  -  Его  похитили  люди  Храма.
Это-то я знаю достоверно. Рассчитывали заполучить вместе с ним Камень  и
замуровать проклятую реликвию в скале, чтобы она  больше  не  явилась  в
мир. Они не учли одного: избавившись от гнета Камня, адмирал Шайн  тайно
пожертвовал его казне Президента, а  себе  сохранил  лишь  его  искусную
имитацию. Не знаю, как уж там они разбирались со всем этим. У меня лично
есть основания полагать, что адмирал окончил свои  дни  много  позже,  в
одном из монастырей Пестрой Веры. Из казны Камень пропал, естественно, в
период Торжества Демократии, как и многие другие ценности. И мы с трудом
нащупали его в коллекции господина Апостопулоса. Дальнейшее вам известно
лучше, чем мне.
   С минуту профессор молчал, собираясь с мыслями. Затем продолжил:
   - Это его, - он кивнул на Перстень, - появление здесь и  сейчас  тоже
явно не случайно. Дело в том, что  Дело  Янтарного  Храма,  как  никогда
раньше, близко к завершению. Нашелся некий... э-э... гений,  воспитанник
адептов Янтарного  Храма,  который  в  настоящее  время  завершает  свою
работу,  результатом  которого  станет  Запретное  Знание.  Ну  а  когда
Запретное Знание станет достоянием людей, недолго останется и  до  Конца
Света.
   - Он что, спятил - этот ваш гений? Или ему не хватает приключений  на
его задницу? Или... - Шаленый аж  воздух  ртом  ловить  начал  от  злого
удивления.
   - Он просто очень любопытный человек. Он  молится  Истине.  Только  и
всего... - Профессор пожал плечами.
   - И вы этого идиота вычислили? - Шишел уставился на Мак-Аллистера как
на святую икону.
   - Да. И очень скоро познакомлю вас с ним...
   - Так какого ж черта... Чего ради вы сваливаете мокрое дело на  меня?
Сами и мочите чудака этого... Я-то вам зачем?..
   - Вы сделаете свое дело и убудете в Метрополию. И дальше... А  вашему
покорному слуге еще долго, смею надеяться, жить здесь, в Малой  Колонии.
И разбираться со жрецами Янтарного Храма. В моих  интересах  представить
дело так, как если бы я пытался укрыть и  спасти  их  подопечного...  Но
потерпел в том неудачу...
   Видимо, только Православный Бог Шишел а уберег  его  от  греха  и  не
дозволил ему свернуть шею высокоученому собеседнику.  По  крайней  мере,
секунд сорок он боролся "с сильнейшим искушением сделать это.
   - Ну а что, - спросил он наконец - запретить ему,  дурню  этому,  его
работу нельзя? Посадить его, заточить или, ну, там...
   - Только смерть остановит его, - решительно отрезал Мак-Аллистер.
   Последовала еще одна долгая пауза.
   - Ладно, - сказал Шишел. - Давай разбираться. Шаг за шагом.

***

   Под вечер по дороге к  своему  временному  дому  Шаленый  остановился
около неприметной часовенки у обочины. Вылез из своего "горби", зашел  в
незапертую дверь и минуту-другую  адаптировался  к  сумраку.  С  Пестрой
Верой всегда так - вроде и часовня заброшена, и запустение кругом, а все
равно с полдюжины свечек теплится перед несколькими  игрушками-алтарями,
которыми в беспорядке загромождены каменные ниши-полки. В этом  неровном
свете Шаленый отыскал нужный ему алтарь  и  зажег  купленную  по  дороге
жертвенную свечку в честь Ранад-Тартара - Безумного Бога Истины.

***

   - Положение далеко не так просто, как кажется, - Француз-Дидье  обвел
глазами собравшуюся у Влада компанию.
   Кроме  их  четверки  в  полутемном  уютном  зале  обедали  или  ждали
заказанного еще не больше полудюжины человек. Ничьего  внимания  четверо
собеседников, оккупировавшие столик в углу, не привлекали. Разве что сам
Усатый Влад озаботился подойти и  принять  заказ  у  такой  относительно
многочисленной компании клиентов.
   - Ваш фирменный гуляш, мсье Цепеш, и  острый  салат,  -  распорядился
Француз, демонстрируя свое знакомство и с кухней, и с фамилией Влада.  -
И пару бутылок белого.
   - Кофе?
   Дидье задумчиво кивнул и проводил  хозяина  преисполненным  благодати
взглядом.
   - Не стоит привлекать внимание излишне скромным  заказом,  -  пояснил
он. - И слишком дорогим - тоже. Гуляш и белое вино - в самый раз.
   - Вы так конспирируетесь, словно мы уже под  колпаком  у  полиции,  -
заметил Мерген.
   - Если бы дело шло о полиции, я  бы  лишь  возблагодарил  Господа  за
доброту его, - хмуро пояснил ситуацию Француз. - Вся беда в том,  что  в
дело вошел наш общий знакомый, и все мы  знаем,  что  он  от  своего  не
отступится.
   - Это точно, - подтвердил  Глазастый.  -  Раз  уж  он  с  того  света
вернулся..
   - Вы уверены, что он снова хочет заполучить Камень? -  с  надеждой  в
голосе поинтересовалась Мириам.
   - Он достаточно ясно выразился: "Есть возможность закончить начатое".
Того, что я в курсе дела, он, понятно, не знал.
   - Я с Дейлом на контры не пойду, - решительно отрубил Мерген.  -  Мое
мнение - надо взять его в долю.
   -  Пожалуй,  ты  прав,  -  согласился  Глазастый.  Мириам   задумчиво
посмотрела на него.
   - Надо еще понять... - осторожно подбирая слова, сказала она. -  Надо
разобраться... Какой он теперь? Ведь мы совершенно ничего не знаем,  что
с ним было там - на Северном бугре...
   - Понимаете, ребята,  -  уверенно  поддержал  ее  Француз.  -  Парень
вернулся не сам по себе. Его  сюда  ВЕРНУЛИ.  На  каких-то  определенных
условиях. Мы должны каким-то способом узнать - на каких.
   - Проще всего - спросить у него самого, - резонно заметил Мерген.
   - Я тоже так думаю, - поддержал его Клайд, подходя к столу.
   - Официант! - невозмутимо распорядился Француз. -  Еще  один  прибор,
пожалуйста.

Глава 12
БОГ ДРАКИ

   - Черт возьми!  -  Мастер-Канова  раздраженно  обернулся  к  бесшумно
возникшему за его спиной Шишелу. - Я ведь предупреждал, что вы не должны
появляться ни в моем кабинете, ни тем более  в  моих  мастерских...  Да,
товар готов, но я лично доставлю его вам...
   - И лично доложишь господину Советнику?
   Артист из Алессандро Кановы был никакой, что сильно облегчило  Шишелу
его задачу. Хотя, конечно, Мастер и попытался прикинуться  шлангом,  как
квалифицировал такого рода поведение Шаленый.
   - Какого Советника вы  имеете  в  виду?  -  чуть  дрогнувшим  голосом
спросил он.
   - Да того самого, - ласково пояснил Шишел, - что при Свободном Лесном
Народе за безопасность отвечает... Или не знаешь такого?
   - Почему это я должен знать этого... э-э..  господина?  -  еще  более
нетвердым голосом спросил Мастер.
   - Ты мне лучше скажи, - все  так  же  ласково  продолжил  Шаленый,  -
почему господин этот знает про наши с тобой дела все, что  о  них  знать
стоит? И про то,  что  вообще  имитации  изготовлены,  и  сколько  их  -
доподлинно знает... Откуда? Не от меня, точно. Значит, от тебя, Мастер.
   - Не понимаю, с чего вы вдруг... - продолжал сопротивляться Какова.
   - Да с того, что поговорили мы с господином  Советником  душевно.  Не
договорили кое-чего, правда, ну да это утрясется... Так  что,  и  дальше
втемную играть будем?
   Мастер вздохнул и присел на край своего рабочего стола.
   - Не ожидал, что дядюшка Георгиу так вот запросто сдаст вам меня... -
с досадой сказал он. - Но, в конце  концов,  одним  покупателем  на  ваш
товар больше стало...  Да  и  знакомство  с  Советником  обедню  вам  не
испортило, думаю.
   - Даже, прямо скажу, на пользу делу пошло... -  тоже  не  без  досады
признал Шишел. - Только вот не люблю я, когда за спиной у меня  шахер  и
махер происходит... Так что применяю к тебе, Мастер,  штрафные  санкции:
не  седьмую,  а  восьмую  часть  дохода  получишь.  И  считай  еще,  что
пронесло... Товар забираю сейчас.
   С минуту они помолчали, а потом Шишел уже чуть по-другому,  осторожно
наклонив голову набок, осведомился:
   - И давно ты на Лесной Народ корячишься? И с того что имеешь-то?
   Мастер пожал плечами:
   - Каждый второй из нашего цеха  с  этими  вещами  связан...  Тамошняя
знать  -  я  имею  в  виду  туземцев  -  любит   вкладывать   деньги   в
драгоценности. Кто побогаче, и не движимостью здесь обзаводится. У  того
же Советника Георгиу  в  Малой  Колонии  -  несколько  вполне  приличных
имений... С другой стороны, из джунглей идет весьма интересный  товар...
Вот все тот же Симметричный Набор откуда, по-вашему, взялся?..
   Шишел подумал десяток-другой секунд и спросил Мастера:
   - Выход на Советника у тебя есть? Мастер-Канова не стал отпираться.

***

   Все пятеро, надолго засевшие за  угловым  столиком  заведения  Влада,
были  напряжены   и   сосредоточены.   Француз-Дидье   был   среди   них
единственным, кто обратил  внимание  на  поданную,  согласно  сделанному
заказу, снедь.  Покуда  остальные  четверо  собеседников,  вяло  ковыряя
вилками в тарелках, обменивались неопределенно-туманными фразами,  Дидье
быстро покончил с заказанным провиантом,  утер  остатки  соуса  кусочком
круассана и,  проглотив  свой  кофе,  вслух  предположил,  что  господам
партнерам  будет  сподручнее  договориться  о  своих  делах   без   его,
Француза-Дидье, присутствия. Возражений не последовало,  и  Дидье  резво
удалился, и впрямь серьезно облегчив ход происходящего разговора.
   - Мы понимаем, что тебе, Клайд, нелегко пришлось там  -  на  Северном
бугре, - признал Мерген, - но и у нас здесь еще тот цирк приключился.  И
то, что ты тут намекаешь на то, что  можешь  вычислить  того  типа,  что
завладел Камнем, сейчас того значения, которое  ты  этому  придаешь,  не
имеет... Дело в том, что мы этого типа сами вычислили...
   - Точнее - он нас, - поставила свою точку над "i" Мириам.
   - Это резко меняет все дело... - задумчиво протянул Клайд. - Выходит,
я уже - вне игры?
   Он внимательно поглядел в зрачки  собеседников:  сначала  -  Н'Бонго,
потом - Мириам, потом - Мергену. Прием подействовал.
   - Нам очень не хотелось бы, чтобы ты это так понял... -  отвел  глаза
Мерген. - На данный момент все складывается так, что  мы  с  этим  малым
играем в одной команде, и... и назад нам дороги, как говорится, нет...
   - Это очень сложный тип, -  вошел  в  разговор  Н'Бонго.  -  И  игра,
которую он затеял, - тоже очень сложная. Но... Но мы, ей-богу, не хотели
бы...
   - Короче - было бы очень желательно, чтобы ты нашел общий язык с  тем
человеком... - закончил его мысль Мерген. - Хотя  бы  уже  потому,  что,
судя по твоим намекам, ты здесь представляешь солидного покупателя.
   - Мой покупатель, - криво улыбнулся Клайд, - пожалуй, всех  остальных
перевесит. Так что у нас будет о чем поговорить.
   Он сложил нож и вилку на  керамическую  тарелку  с  нетронутым  почти
фирменным гуляшом Усатого Влада  и,  интонацией  голоса  показывая,  что
разговор окончен, спросил:
   - Итак, когда и где?
   В воздухе повис тонкий серебряный звук - засигналил амулет на груди у
Клайда.

***

   Поверенный господина Апостопулоса Сантамария Кастельмажоре  деликатно
кашлянул, оторвал шефа от созерцания сменяющих  друг  друга  на  дисплее
биржевых сводок. Тот воззрился на  своего  верноподданного  с  некоторым
недоумением во взоре. Редко кто  решался  тревожить  Картавого  Спиро  в
столь поздний час.
   - Наш клиент, - начал Сантамария, умудрившись одним только выражением
лица уточнить, о каком именно клиенте идет речь, - только  что  уведомил
меня, что все необходимое и достаточное им сделано. Он назначил время  и
место.
   Несколько секунд Картавый Спиро смотрел на своего поверенного с таким
видом, что  можно  было  подумать,  что  тот  не  принес  первостатейной
важности новость, а просто позволил себе испортить  воздух  в  помещении
офиса. Потом господин Апостопулос поднял левую бровь, означив тем  самым
повеление продолжать доклад.
   - Завтра, в пятнадцать пятьдесят,  в  подземном  гараже  Пугачевского
центра. У лифтов, - закончил свое сообщение Сантамария.
   Господин Апостопулос на как  будто  не  очень  долгое  время  впал  в
состояние,  напоминающее  каталепсию.  Потом  откашлялся  и   недоуменно
произнес:
   - Получается, что то, на что у Шайна и Ди Маури ушли годы и годы, наш
клиент провернул меньше чем за неделю... Вы верите этому, Сантамария?
   - С трудом, - констатировал адвокат.
   -  Вы  получили  прибор  от  милейшего  профессора  Мак-Аллистера?  -
осведомился Картавый  Спиро  после  некоторого  тягостного  молчания.  -
Профессор проконсультировал вас, как пользоваться этой штукой?
   - Да, шеф, - заверил его Сантамария.
   - Будьте осторожны. - Спиро  со  значением  откашлялся.  -  В  городе
происходит какая-то буза. На Сурабайя ночью была разборка между сектами.
Со стрельбой. И Семья поцапалась с компанией Маноло. Полиция и все  эти,
извините за выражение, органы находятся в повышенной боевой...  Так  что
будьте осмотрительны.
   - Я сделаю все от меня зависящее, - заверил  шефа  всецело  преданный
ему поверенный и неслышной тенью выскользнул из кабинета.
   Господин Апостопулос раздраженно  гмыкнул,  прошелся  взад-вперед  по
комнате и, чтобы успокоить нервы, раскрыл папку с листками,  написанными
рукой давно сгинувшего адмирала, и стал в который уже  раз  перечитывать
написанные стариковской рукой строки.

***

   Те же строки, но только исполненные четким и ясным шрифтом на  экране
дисплея, читал, по странному  совпадению,  в  это  же  время  и  Дмитрий
Шаленый, по кличке Шишел-Мышел.
   "Меньше всего ожидал я, - писал проклятый всеми богами и  многими  из
смертных адмирал Шайн в своем дневнике, - что  из  этого  изнурительного
похода,  похода,  иссушившего  мою  душу,  перевернувшего  мой   некогда
казавшийся мне кристально ясным взгляд на  вещи,  на  все  мироздание  в
целом, что из этого похода я вернусь не в тишину и  сонный  покой  нашей
патриархальной Малой Колонии,  а  в  дикую  свару,  затеянную  сопливыми
мальчишками, жаждущими дорваться до власти. Меньше всего я  ожидал,  что
не марш через гиблые трясины и непроходимые заросли Северного  полушария
окажется самым тяжелым участком нашего пути, а дорога  по  разграбленным
провинциям Черты, через  две  линии  фронта,  через  покинутые  жителями
города, к горящей Столице, по улицам которой ползут, выворачивая древнюю
брусчатку и долбя снарядами стены Резиденции,  тяжелые  танки...  Меньше
всего я ждал этого.
   Я и сейчас вспоминаю это как сон, как  нечто,  происшедшее  вне  моей
настоящей жизни, - увиденное, что ли, в фильме или прочитанное в скучной
книжке...  Помнится,  собаки  поразили  меня:  стаи  лишившихся  хозяев,
одичавших собак, завладевшие полупокинутым городом...
   За ту неделю, что я провел в разорванной  на  три  враждующих  лагеря
Столице, я состарился на десяток  лет.  Большая  часть  собранных  нашей
экспедицией материалов просто свалена во дворе  Арсенала.  Я  с  большим
трудом добился того, чтобы в подземные хранилища были помещены  наиболее
важные материалы, относящиеся к нашему походу. Четырежды  меня  посещали
делегации от каких-то самопровозглашенных правительств "всея планеты", и
четырежды я отказывался от возведения в ранг главнокомандующего.
   Только наступивший сезон гроз позволил мне и немногим  преданным  мне
офицерам покинуть богом проклятый  город  и  на  паре  боевых  глайдеров
добраться до моего родового  поместья  -  "Тенистых  рощ"  -  фамильного
гнезда всех Шайнов еще со времен Великой Колонизации.  Только  здесь,  в
заливаемых осенними ливнями, отрезанных от безумствующего мира местах  я
вновь обрел необходимые душевный покой и твердость.
   И только здесь мысли мои вернулись к ЭТОМУ... Как странно: на все эти
недели - да какое там! - почти на половину года я словно забыл про  свое
преступление. Да-да! Будем называть вещи своими именами: скрыв от  людей
Камень, фактически присвоив его, я совершил ПРЕСТУПЛЕНИЕ.  Против  кого,
однако? Против государства, которое в это самое  время  проваливалось  в
кровавую трясину междоусобицы? Против народа, который стал в  эти  самые
дни стадом, влекомым на  убой  безумными,  слепыми  пастырями?  Пожалуй,
откройся я кому  бы  то  ни  было,  судьба  нашей  экспедиции  могла  бы
сложиться гораздо более трагично. Мог ли я поручиться, что мои ближайшие
помощники и соратники не схватились бы между собой в мерзкой схватке  за
сокровище, которое обеспечило бы безбедное и сытое существование им и их
потомкам на века вперед? Во всяком случае, нож в спину или яд  в  стакан
я, скорее всего, получил бы все-таки. Что же  не  дает  мне  покоя?  Что
преступил я? Не стоит лукавить с самим собой...  Я  поступил  недостойно
для офицера. Я преступил грань чести и бесчестия... Но, видит Бог, иначе
поступить я не мог. В конце концов, на моей  стороне  здравый  смысл.  И
воля Камня.
   Он - Камень - и служил мне опорой и утешением  в  те  долгие  осенние
дни, которые, как мне теперь представляется в воспоминаниях,  начинались
сразу с вечера, а не с утренней зари. Я запирал за собою двери в кабинет
и в свете низко, к самой крышке стола, пригнутой лампы клал перед  собой
Камень. Рядом ложились в круг света уже успевшие пожелтеть и истрепаться
по краям записи. В разное время и при разных обстоятельствах делал я их.
И только тогда - этими осенними вечерами -  понял,  что  фактически  всю
свою жизнь готовился к этой встрече с Камнем. Чем  иначе  объяснить  эти
годами кропотливо ведшиеся записи легенд,  преданий,  научных  докладов,
посвященных Скрижали Дурной Вести?
   Такими  мне  и  запомнились  эти  долгие,  одинокие  вечера  и  ночи:
потрескивание поленьев в жарко натопленном камине, который не грел меня,
круто - до фиолетовой черноты - заваренный настой из двенадцати  трав  в
каменной чашке, сумеречный,  словно  взгляд  дремлющего  безумца,  блеск
Камня, круг света и выцветшие буквы мерзких преданий, бегущие по блеклым
листкам бумаги...
   Радио приносило вести все более и более сумбурные  и  горькие.  Почти
полностью прервана была связь с Обитаемым Космосом. Ни Земле, ни  другим
населенным мирам не было дела до нас и наших бед и печалей. Для скольких
тысяч людей, предки которых доверили свои судьбы этой,  так  похожей  на
старушку-Землю, планете,  эта  зима  стала  последней?  Все  чаще  люди,
пришедшие со мной, задавали мне один и тот же вопрос:  что  я  собираюсь
сделать, предпринять?.. И у меня не было для них ответа. В  ту  осень  я
впервые по-настоящему почувствован себя стариком. Тогда я не  знал,  что
ГЛАВНОЕ еще впереди... Я многого еще не знал  тогда...  не  знал  своего
ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ".
   Шаленый прервал чтение и потер набрякшие веки. Сон шел  и  не  шел  к
нему. Боялся он этого плывущего на  него,  затопляющего  память  морока.
Потому что знал, что, как и в любую из прошлых ночей, присядет в ногах у
него НЕНАЗЫВАЕМЫЙ и будет говорить, говорить, говорить... Он поднялся  и
пошел к  отгороженной  в  углу  чердака  ванной  комнатушке.  Там  -  за
пластиковой перегородкой - отчетливо был слышен звук льющейся  из  крана
воды.
   "Неужели я прошлый раз кран не закрутил?" - подумал  Шишел  и  рванул
дверцу.
   У раковины стоял и смывал кровь с уцелевшей части лица брат Дилан.

***

   Сэм Бирман почти не заметил, что его  ночное  уединение  в  обществе,
карандаша, бумаги и терминала планетарной информационной  сети  нарушено
появлением Рональда Мак-Аллистера, руководителя программы  "Мессенджер".
Тому пришлось откашляться,