ому Руди - просвещу старика  на  предмет
того, кому он обязан тем, что денежки "Лотос-инвеста" ушли налево...
   Гонсало передернуло.
   Кукиш тем временем воткнул удилище в щель  утлого  покрытия  причала,
вытянул из набрюшной сумки плоскую трубку  блока  связи  и,  почтительно
набрав доверенный ему номер  канала,  с  совершенным  почтением  сообщил
кому-то невидимому:
   - Рамон, рыбка готова... Спеклась. О, да -  не  так-то  просто...  Да
нет, обошлось без сыворотки, но намучиться  пришлось...  Крепкий,  скажу
тебе, Рамон, орешек - эта наша рыбешка... Как и быть  с  нею  дальше  не
знаю...
   Рыбешка  горько  усмехнулась  явным  передержкам,  имеющим  место   в
описании ее - рыбешки - сопротивляемости мерам дознания,  и  напряглась,
чувствуя приближение решающего мгновения.

***

   Далеко  от  заброшенного  причала,  в  просторном  кабинете   старого
особняка Рамон - импозантный и корректный,  словно  метрдотель  хорошего
ресторана слегка поморщился. Потом выпустил к резного дуба  потолку  еле
заметный клуб дыма от легчайшей сигареты. Провожая его  взглядом,  чтобы
не встретиться глазами с тем,  кто  сидел  напротив,  он  осведомился  в
трубку:
   - А по делу - тебе нечего мне сказать?
   - По делу - все очень смешно, Рамон,  -  тоном  уверенного  оптимизма
сообщил Кукиш.
   Он чересчур сильно напирал на то обстоятельство,  что  ему  позволено
называть шефа по имени.
   - Товар забрали два пентюха из мелкоты, - объяснил он. - Можно  брать
тепленькими хоть сейчас...
   - По  именам,  пожалуйста,  -  бархатным  тоном  попросил  Рамон,  не
проявляя ни малейших признаков нетерпения, но жестко  прерывая  ненужный
треп. - Не бойся, мы болтаем по кодированному каналу...
   - Рамон, вам приходилось когда-нибудь слышать о таком Мепистоппеле?
   И  о  Счастливчике  Тони...  Господин  Толле  гостит  именно  у  этих
господ...
   Услыхав истинное имя Гостя, Гонсало внутренне одревеснел. Так его еще
не подставляли никогда!
   В десятке километров от Ближнего Рамон резко выпрямился в кресле.
   - Запомни! - голос его стал резок. - Рамону  приходилось  слышать  об
этих людях. - И никогда - ничего хорошего! У Адельберто Фюнфа  -  дурной
глаз! С чего это он занялся киднеппингом?!
   - Седой, - поинтересовался Фигман у Гонсало, -  шеф  хочет  знать:  с
чего это Мепистоппель занялся киднеппингом?
   - Он мне не докладывал, - хрипло ответил Гопник.  -  Думаю  -  не  от
хорошей жизни. Он сильно погорел на своей затее с "домашними любимцами".
   Кукиш отрапортовал шефу.
   - Шеф спрашивает: с  какими  любимцами?  -  ядовито  улыбаясь,  снова
спросил он "рыбку".
   -  С  домашними!!!  -  чуть  не  подавившись  от  злости   капсулами,
сдавленным голосом ответил Гонсало. - Не в этом дело! Денег у Фюнфа нет,
вот и пошел он необычным ходом...
   - С домашними, - передал Кукиш шефу. - А пес их знает! Короче говоря,
денег нет у Мепистоппеля - вот он и выкинул номер.

***

   Тот, кто сидел напротив Рамона, положил наушник на стол.
   - Нет денег... - сказал он в пространство. - Купи у него гостя.
   Тогда у Мепистоп... пеля будут деньги.  Все  будет  хорошо.  Не  надо
много насилия. Дай ему много кредиток... Большое количество...
   - Здесь кредитки не  принимают  -  сколько  раз  объяснять,  -  Рамон
надавил глушилку на своей трубке. Кредитки - там, в Большом Космосе.
   А здесь - штуки и лимоны. Как на Святой Анне. А там - у них - все как
на их любимой Древней Руси, при Демократии. Причем, в  лимоне  вовсе  не
сто штук, как обычно у нормальных людей устроено с деньгами,  а  тысяча.
Это ты тоже все время путаешь...
   - Нет, - подумав, сказал тот, что сидел напротив, - при Демократии  в
Древней Руси были рубли. И копейки. А при Республике - штуки. И  лимоны.
Так назывался фрукт...
   - Он и сейчас так называется! - с досадой остановил речь  собеседника
Рамон. - Могу угостить.
   - Очень хорошо. Значит, дай Мепис... топ... пелю  большое  количество
лимонов. Только не таких, которыми угощают. Таких не надо... У  вас  все
очень запутано...
   - Очень, - согласился Рамон.
   Отпустил глушилку и продолжил - в трубку:
   - Слушай, я думаю - не надо крови... Просто передай Фюнфу, что  Рамон
заплатит вдвое против господ акцизных - и все...
   - Лады, - с некоторым разочарованием вздохнул Кукиш. - Значит так:
   Запускаю к Мепистоппелю нашу рыбку...
   Рыбка облегченно вздохнула.

***

   Тот - напротив - снова положил наушник на стол.
   - Не надо запускать рыбку, -  сказал  он  Рамону.  -  Не  надо  много
свидетелей.
   Рамон потер лоб.
   - Не надо... - сказал  он  Кукишу.  -  Не  надо  большого  количества
свидетелей... Тьфу...
   - Как ? - переспросил Кукиш. - Каких свидетелей?
   Рамон вздохнул.
   - Лишних. Я говорю - лишних свидетелей не нужно... Ты сам только  что
говорил, что можешь  брать  эту  компанию  тепленькими.  Сам  с  ними  и
поговоришь... Без посыльных рыбок.
   Лик Кукиша омрачился. Но голос не дрогнул.
   - Без проблем. Ну, рыбку  тогда  -  что?  Рыбку  тогда  прикопаем.  В
лесополосе...
   Гонсало дернулся и раскусил капсулу. Наугад.
   - Шеф, - прервал Кукиша один из подручных, - у вас клюет...
   Он кивнул на почти невидимый во мраке поплавок.
   - Ишак, - сухо заметил Фигман. - Это я не вам, шеф...
   Он придавил глушилку.
   - Там наживки - никакой, дубина!...

***

   Рамон задумчивым взглядом  провожал  к  потолку  еще  одно  невесомое
колечко  легчайшего  табачного  дыма.  Он  не  спешил  с   санкцией   на
захоронение адвоката Гопника в пригородном  лесонасаждении.  Как  всякий
опытный руководитель он избегал принимать решения, ведущие к необратимым
результатам.

***

   - Все равно - клюет... - настаивала на своем упрямая шестерка.
   И впрямь: поплавок демонстрировал все признаки наличия клева.
   Все уставились на него как загипнотизированные.
   Адвокат Гопник с облегчением прислушивался к тому, как  по  его  телу
разливается неприятное, покалывающее тепло. Он раскусил ТУ капсулу.
   - Здесь раньше корейцы карпа разводили... - задумчиво заметил  второй
из подручных. - Глупая, между прочим, рыба... Пузырь ставлю...

***

   - Решай сам... - определил Рамон свой вердикт.
   Запоздав на две-три десятых секунды.

***

   Не дожидаясь, пока  ее  прикопают  в  лесополосе,  рыбка  резко  -  и
совершенно неожиданно - сиганула головой  вниз  -  под  мостки,  солидно
обдав брызгами всех присутствующих.
   - Стрелять? - осведомилась первая шестерка, утираясь и держа пушку на
готове.
   - Нет,  зараза  -  глаза  таращить!!!  -  заорал  Кукиш,  всаживая  в
потревоженную воду заряд за зарядом из своего армейского бластера.
   Проклятое оружие, к сожалению, работало почти бесшумно  и  не  давало
никакой психологической разрядки. Только вода вскипала там, куда  ударял
заряд - громадными пузырями - да выброшенный из них пар туманом  стлался
по-над темной гладью.
   Вся компания сосредоточенно расстреливала поверхность Ближнего минуты
три-четыре, и всю дорогу Рамон интересовался по блоку:  что  там  у  них
происходит.  Потом  Кукиш  махнул  стволом  самому  мрачному  из   своих
ассистентов и тот полез под мостки  причала.  Долго  там  сопел,  светил
фонариком и матерился. Кукиш, тем временем,  приглушенно  объяснялся  по
блоку с шефом, используя по инструкции иносказания - код кодом, а  все-ж
береженого  Бог  бережет...  Ясности  выдаваемому  им  тексту   это   не
прибавляло.

***

   - Парень, кажется, вконец спятил, - сказал в  пространство  Рамон  и,
морщась, положил трубку на стол.  -  Но  так  или  иначе,  Гопника  они,
видимо, только что угрохали. При попытке...
   Сидевшему напротив это было совершенно безразлично.

***

   Первая шестерка озабоченно наклонилась над темной водой.
   - Во, какая херня вышла... - задумчиво сказал мордоворот. -  Кажется,
и впрямь, утоп...
   Кукиш зло рванул из настила удилище.  Здоровенная  рыбина  описала  в
ночном воздухе широкую дугу, грянулась в пучину вод и там исчезла.
   - Сорвалось... - констатировал положение дел мрачный "водолаз".
   Небо прорезала ослепительная  молния  и  на  землю  Прерии  обрушился
дождь.

***

   Короткая гроза уже сходила на нет, когда запыхавшийся и  мокрый  Тони
подоспел к "Фольксвагену" в  котором,  приняв  максимально  скептический
вид, его поджидал  Адельберто  Фюнф.  "Фольксваген"  был  припаркован  в
заброшенном  дворике  полуобитаемого  и  давно  намеченного   под   снос
квартала.
   -  Контрольное  время  кончилось,  -  доложил  Счастливчик,  -  и   в
контрольном месте Гонсало не появился...
   - Значит, ложимся на дно, - сухо распорядился Адельберто.
   - Ключи от "Проката" у тебя? - деловито спросил Тони, хлопая себя  по
карманам.
   - У меня, - пожал плечами  Мепистоппель.  -  На  кой  черт  они  тебе
сдались? Там нам сейчас и носу показывать не стоит...
   - Понимаешь... - Тони смущенно почесал в затылке. - Кисет у меня  там
остался. А в кисете - Трубочник...
   - Совсем ты рехнулся с этими бабушкиными сказками! - фыркнул себе под
нос Адельберто.
   Однако ключи все-таки кинул на сиденье. Суеверия своего  партнера  он
таки уважал.
   - Если завалишься, я тебя, дурака, вытягивать не стану... -  сварливо
предупредил он.
   И, подумав, добавил:
   - Напрасно мы его одного оставили... Хоть и под замком, а все же...
   - Бинки его держит под контролем не хуже, чем мы оба вместе взятые...
- скорее предположил, чем уверенно заявил Счастливчик.
   - Знаешь, - тоскливо глядя в пространство,  продолжал  Адельберто,  -
мне кажется, что он - наш гость - напрочь не  представляет  себе  своего
положения... Он и в самом деле воображает, что он у нас  в  гостях...  И
потом... Не обижайся, Тони, но у  меня  такое  впечатление,  что...  Что
Бинки на него как-то не так реагирует... Это аномалия какая-то... Я имею
ввиду этого чудака...  У  него,  вроде,  что-то  вроде  общего  языка  с
собаками...
   Словно вспомнив о чем-то,  Тони  вытянул  из  наплечной  кобуры  свою
"пушку", проверил  глушитель  и,  прицелившись  в  мелкое  архитектурное
излишество на глухой стене напротив, нажал спуск. Револьвер  послушно  и
сравнительно тихо пукнул, и цементная финтифлюшка разлетелась в пыль.  В
стенке осталась здоровая - в палец - дыра.
   Адельберто вздрогнул.
   - Что за идиотские шалости? - спросил он зло.
   - Так... -  задумчиво  ответил  Тони,  вертя  револьвер  в  руках.  -
Ничего... Просто, похоже,  наш  Гость  имеет  общий  язык  не  только  с
собаками... Ну ладно, я пошел. Скоро вернусь.

***

   Дождь рушился на лобовое стекло кара, в  котором,  нахохлясь,  сидели
двое удрученных выпавшей им задачей  сыщиков,  гудел  по  его  крыше,  с
плещущим шелестом заливал  все  пространство  вокруг.  Бледными  пятнами
проглядывали сквозь него огни уличных  фонарей,  усилиями  муниципальных
служб в изобилии понатыканные окрест.
   Провал  миссии  адвоката  Гопника,  точнее  -  его   исчезновение   с
вверенными деньгами и секретами, снова взвалило на плечи Кима и  усатого
комиссара ответственность за немедленное разыскание Гостя.
   Это, само по себе, было достаточным поводом для кручины - и не малой.
   И, все-таки, что-то еще  мучало  Кима  -  что-то,  вроде,  совершенно
постороннее и, в то же время что-то такое,  что  занозой  сидело  в  его
подсознании еще с момента разговора с блаженным доктором Кушкой. Нет
   - это началось где-то раньше - еще до  того,  как  его  вызвали  пред
светлые очи господ министров.
   Ким энергично потер лоб, помял в ладонях уставшее лицо.
   Вспомнил.
   Вообще-то, это - то, что пришло ему на ум - было  "совсем  из  другой
оперы", но все-же... Агент на Контракте положил руки на  руль  и  тронул
кар в направлении Ратуши.  Роше,  устроившийся  на  заднем  сидении,  не
выразил никакого возражения против такого  вот  выбора  маршрута  -  он,
похоже, вообще  задремал  в  тепле  и  скупом  уюте  салона  полицейской
"тачки". Или - может быть - впал в глубокую задумчивость.
   На подъезде к Ратуше Ким уже собирался окликнуть своего  напарника  -
тому не мешало глотнуть  еще  кофе  и  просушить  шляпу  в  мало-мальски
удобном  кабинете,  но  тот  во-время  встрепенулся  сам  и  даже  подал
повелительный жест, показывая, что причалить к тротуару стоит поближе  к
служебному входу. Ким и в самом деле позабыл, что на Прерии не  штрафуют
полицию за нарушение правил парковки.

***

   Пустынные   ночные   коридоры   Ратуши   встретили   их   готической,
таинственной тишиной, заполненной, сочившимся  извне  шелестом  дождя  и
неистребимым - тонким и  прогорклым  -  ароматом  присутственного  места
ночью. Единственный служащий, кемаривший в стеклянном загончике у пульта
электронной охраны, откровенно удивился столь позднему появлению  господ
из полиции, так не к стати  аккредитованных  во  вверенных  его  заботам
аппартаментах. Такого в Ратуше, судя по всему, отродясь не видали.
   Отперев кабинет, Ким крепко почесал в затылке и решительно направился
к сейфу и принялся вытаскивать из него унылые папки распечаток по  делам
прошлых лет - те самые, которые он надеялся  позабыть  на  те  несколько
дней, которые - о Господи, как давно это было - господин секретарь столь
любезно предложил ему провести в компании высокого Гостя планеты.
   Роше некоторое время не без любопытства наблюдал за  ним,  потом,  не
задавая  вопросов,  прикрыл  дверь  кабинета,  сунул  себе  в  усы  свою
"носогрейку" и, раскочегарив  ее,  занял  позицию  у  окна,  с  живейшим
интересом наблюдая низвергающуюся вниз по стеклам Ниагару.
   - Заварите кофе, комиссар,  -  бросил  ему  через  плечо  Ким.  -  Не
стесняйтесь, -  вытаскивайте  пакет  из  моего  стола...  Я  вот  только
разберусь с этой канителью...
   Тут, наконец, искомая папка попалась ему в руки.
   "Дополнительные материалы, - было означено на потертой этикетке, -  к
представлению  Прокурора  Объединенных  Республик,  Председателю  Высшей
Комиссии по вопросам аппеляций и ужесточений. Тема:  Предприятие  "ШЕСТЬ
ПОРТОВ" - судебный процесс над." Папка эта - точнее, ее содержимое  -  в
свое  время  поразили  Кима  только  тем,  что  никакого   отношения   к
порученному ему архивному розыску  не  имели  и  иметь  не  могли.  Киму
платили за то, что  он  проводил  анализ  дел  полувековой  давности  по
причине  предъявления  потомками  невинно   пострадавших   имущественных
претензий к Федеральному Управлению Расследований, как к  правоприемнику
какого-то филиала Имперской ГБ. "Дополнительным же материалам"  было  от
силы лет пять-шесть. Ну - семь.
   Вообще, трудно было сказать, к  чему  они  могли  иметь  отношение  -
уровень допуска на папке "Дополнительных  материалов"  был  означен  как
восьмой, уровень допуска Кима на тот момент, когда папка  легла  на  его
стол был означен как пятый, а сам  процесс  предприятия  "Шесть  портов"
здешние особисты загнали аж под третий уровень доступа, и в тот  момент,
ознакомиться с  сутью  дела  у  Агента  на  Контракте  было  значительно
труднее, чем узнать лично у Бога точную дату  Апокалипсиса  и  Страшного
Суда. То, что архивный  робот  отоварил  его  еще  и  этой  папкой  было
типичным примером бюрократического маразма:
   Где-то - как и полагается в таких случаях - на предпоследней странице
- в  "Доп.  материалах"  ни  к  селу  ни  к  городу  упоминался  невинно
осужденный - за сорок лет до того - Клаус Мильштейн, и вот  -  извольте,
господин Агент, перелопатить триста  девятнадцать  страниц  под  копирку
отбитого неразборчивого текста, чтобы сообразить,  что  непосредственной
причиной  твоим  трудам   послужила   всего-навсего   идиотская   фигура
красноречия в записи "особого мнения" адвоката Александра Пареных.  Чтоб
ему ни дна ни покрышки!
   Пареных... Так - хорошо, что он запомнил эту  забавную  фамилию.  Это
где-то здесь... Так... Так - вот оно:
   "... Материалы, относящиеся к контактам  подсудимого,  имевшие  место
непосредственно  на  планете   Чур,   в   частности   его   контакты   с
представителем Оружейного Цеха Толле..." Того самого Толле?
   "... включены в материалы Процесса необоснованно. Более  того,  лица,
инициировавшие расследование таких  контактов  должны  быть  подвергнуты
административному наказанию в связи  с  прямым  нарушением  действующего
Дипломатического Протокола по Цивилизации Чур  и  распоряжений  Аппарата
Президента от..." Так. Это - мура. Дальше... Где  еще  упоминается  этот
Тор-Оружейник?
   "... Имеется прецедент - более, чем тридцатилетней  давности  -  речь
идет о приснопамятном процессе  Дорна,  Мильштейна  и  Кучкина  -  когда
подобного рода некомпетентное расследование повлекло  за  собой..."  Вот
оно - дурацкое упоминание о несчастном Клаусе...
   "... В этой  связи,  в  обвинительном  акте  следует  сохранить  лишь
формулировку, характеризующую деятельность подсудимого как..." Так - про
Тора больше ни слова, только про подсудимого... Как этого-то хоть зовут?
Или звали... Нигде в "Особом мнении" - как это они ухитрились? Кстати  -
резолюция премьера... Отменно неразборчиво.
   Глава  кабинета  министров  мог  бы  писать  по-понятнее...   Ага   -
расшифровка: "Особое мнение адвоката Пареных принять ко  вниманию,  дело
направить на повторное  слушание  в  ВС".  Надо  до  господина  адвоката
непременно добраться... Надо! Так как все-таки зовут подсудимого? Ведь -
Черт возьми! - читал же тогда... Какая-то скандинавская фамилия, простая
очень...  Нет  -  лучше  склероз,  чем  такая  память!  Ищем  в   других
распечатках...  Подсудимый,  подсудимого,  подсудимым,  о  подсудимом...
Блин! - Ведь зовут же его как-нибудь!?
   Или звали... - снова та же мысль... Ага - вот: "Обвиняемый П.
   Густавссон..." Обвиняемый и подсудимый - это одно и то же  лицо?  Или
разные? А информационная сеть нам на что? У нас теперь доступ могучий...
   " - SUBJ 1: Густавссон П., SUBJ 2: Предприятие "Шесть  Портов",  SUBJ
3: Процесс по делу - см предыдущий. SUBJ" - ВАШ ДОПУСК,  СЭР?"  На  тебе
мой допуск, скотина!...
   Ким откинулся в кресле, ожидая ответа  Сети.  Заинтересовавшийся  его
занятием комиссар подрулил к нему сзади, имея на  вооружении  объемистую
чашку с кофе и булочку. Значит успел  не  только  заварить  кофе,  но  и
потревожить буфет-автомат в коридоре. И когда только?
   - На "Дело "Шести Портов" вышли?  -  поинтересовался  он  у  Кима.  -
Темное было дело. В духе Имперских политических процессов.  Такое  тогда
было м-м... поветрие... Народу посадили - тьму. И пресса - ни  гу-гу.  У
нас могут заставить молчать, когда надо...
   " - ГУСТАВССОН ПЕР, - Сеть выдала дату  рождения,  номер  сертификата
страховки и прочие  стандартные  параметры  по  личностному  запросу,  -
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ  -  ОБОРОННАЯ  ФИЗИКА.  ДОКТОР   ФИЛОСОФИИ.   ОСУЖДЕН   ЗА
РАЗГЛАШЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЕКРЕТОВ ОБЪЕДИНЕННЫХ РЕСПУБЛИК  ПРЕРИИ-2  В
КОРЫСТНЫХ ЦЕЛЯХ (ШПИОНАЖ)  НА  ПРЕБЫВАНИЕ  В  ИСПРАВИТЕЛЬНОМ  УЧРЕЖДЕНИИ
СВОБОДНОГО ТРУДА СРОКОМ 10 ЛЕТ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ОТБЫВАЕТ  НАКАЗАНИЕ  В
ИУСТ N 45/812. ПОВЕДЕНИЕ - ПРИМЕРНОЕ, N ЗАКЛЮЧЕННОГО П-1414.
   ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ   СВЕДЕНИЯ:   ПРИНИМАЯ   ВО    ВНИМАНИЕ    ПОСЛЕДСТВИЯ
ПСИХОХИМИЧЕСКОЙ  ОБРАБОТКИ  ("СТИРАНИЕ  ПАМЯТИ")  ПРИМЕНЕННОЕ   К   SUBJ
НЕПОСРЕДСТВЕННО ПЕРЕД АРЕСТОМ  И  ПОВЕДЕНИЕ  SUBJ  В  МЕСТАХ  РЕАЛИЗАЦИИ
СВОБОДНОГО  ТРУДА   SUBJ   ПЕРЕВЕДЕН   НА   ОБЛЕГЧЕННЫЙ   РЕЖИМ   СТ   -
АГРОТЕХНИЧЕСКИЕ РАБОТЫ." "Психохимическая  обработка..."  -  пробормотал
Ким.
   Роше многозначительно хмыкнул. Потом щелкнул в воздухе пальцами.
   - Однако, тип вменяем.  И  еще  как,  если  ему  вкатили-таки  полную
десятку...
   Не говоря плохого слова, Ким вызвал на дисплей своего "ноутбука" меню
уже  загруженного  туда  накануне  досье  на  Торвальда  Толле.   Выбрал
"трекболом" пункт "титулы" и прочитал:
   "Торвальд Толле из стаи Толле, Подопечный Харра. Оружейник". Вот так.
Читать надо определения. Ким выбрал пункт "контакты" и уточнил:
   "Густавссон  Пер".  Без  всякого  промедления  на  экране  высветился