сто поименовать генерала Холли старым  дурнем  -  к  дальнейшей
судьбе тамошнего народа он уже не имел никакого отношения.
   Феста, пожевывавшая травинку,  привалилась  спиной  к  поблескивающим
тракам и скептически созерцала его занятие.
   Вручивший  Клайду  приказ-предписание  Советник  Георгиу  внимательно
наблюдал за тем, как на бумагу ложились новые и новые строчки. Теперь он
был облачен в  скроенный  в  трогательном  соответствии  с  десятилетней
давности модой дорожный комплект, столь же уместный в дебрях Капо-Квача,
как и давешняя черная "тройка". Губы Советника были поджаты, выражая  то
ли  понимание  важности  момента,  то  ли  скорбный  скепсис.  От  этого
обожженное левое  предплечье  Клайда,  наспех  залепленное  репарирующим
биогелем, болело и свербило все сильнее и сильнее.
   - Вам везет, капитан, -  все  так  же  аккуратно  выговаривая  слова,
сделал ему комплимент Советник.  -  Победителей  не  судят.  Хотя  вы  и
подставили под пули головы членов Высочайшей инспекционной комиссии...
   - Мисс Феста приняла  участие  в  операции  по  собственной  воле,  -
морщась и не поворачивая головы, парировал Клайд.
   - Что и говорить, ваш замысел - ударить в тыл противника - смел...  И
прекрасно  исполнен.  Потерять  всего   четырех   человек   в   подобной
операции...
   - Если бы они сами не полезли из монастыря  под  огонь,  все  четверо
были бы живы и пили самогон вместе с остальным личным составом, - устало
отбил Клайд и эту подачу.
   Как и тогда, в Легионе, выйдя из боя, он не ощущал ни  торжества,  ни
радости. Только тошноту от сознания сделанных просчетов. И  боль  ран  и
ссадин.
   -  Замысел,  кстати,  не  столько  мой,   сколько   ее   беспокойного
высочества... Вот. -Он  протянул  законченное  и  подписанное  донесение
Советнику. - Прошу вас распорядиться...
   - В одном я все-таки не могу не осудить вас,  -  взяв  листок  бумаги
двумя  пальцами  и  дирижируя  им  своим  дальнейшим  словам,   произнес
Советник. - Вы, я вижу, и впрямь вознамерились сохранить жизнь этим семи
сдавшимся вам в плен выродкам? Если  не  ошибаюсь,  в  форте  до  вашего
сознания должны были  довести  директивы  высшего  руководства  на  этот
счет... Так называемые трапперы идеологически чужды  целям  и  ценностям
Свободного  Лесного  Народа.  Они  подлежат  всякий  раз  и   при   всех
обстоятельствах немедленному, полному и жестокому уничтожению...  Именно
так; немедленному, полному и жестокому... Жес-то-чай-ше-му!
   Глаза Советника Георгиу  горели  нехорошим  огоньком,  и  Клайд  стал
смотреть в сторону.
   - Во-первых, если бы я не  обещал  блокированным  в  последнем  танке
трапперам жизнь, мы все еще выкуривали бы  их  оттуда.  И  уж  тогда-то,
поверьте, жертв было бы куда как больше...
   - ОБЕЩАТЬ вы им могли все, что угодно, - хоть благодать вечную...
   - А во-вторых, существует Галактическое соглашение...
   - Напомню вам,  капитан  Ван-Дейл,  что  Свободный  Лесной  Народ  не
подписывал  никаких  соглашений...  Более  того,  скажи  вы  эти   слова
где-нибудь в другом месте и другому, менее терпимому лицу, ну, скажем...
   - Я не расстреливаю пленных, Советник. Я дал обещание доставить их на
Котлован. Там уж пусть решает Дед. -  Впервые,  обращаясь  к  Советнику,
Клайд позволил себе чуть возвысить тон.
   Некоторое время они  созерцали  друг  друга  с  обоюдной  неприязнью.
Затем, больше для того чтобы закруглить беседу, Клайд добавил:
   - Еще раз прошу вас проследить за отправкой моего донесения  в  форт.
Как-никак я обязан им отчетом...
   - Вольно ж вам забивать голову самому Деду судьбой  каких-то  семерых
бандитов. Что до вашего послания, то его доставкой  озаботится  господин
Настоятель.  Как  только  оправится  от   сердечного   приступа,   столь
несвоевременного... Что  до  вашего  покорного  слуги,  то  я  несколько
изменил свои планы. С вашего позволения, я и  двое  моих  телохранителей
займут место в арьергарде вашего конвоя. У меня возникла необходимость в
скорейшем личном контакте с высшим руководством.
   - С удовольствием! - неожиданно шутовским тоном выкрикнула  Внучка  и
резко - одним движением - поднялась на ноги. - Высочайшая  инспекционная
комиссия с  удовольствием  препроводит  вас,  Советник,  в  распоряжение
Высшего производителя работ...
   Феста стояла в полушаге  от  Советника,  вперив  в  него  теперь  уже
открыто   ненавидящий   взгляд.   Тому   это,    казалось,    Доставляло
удовлетворение.
   - Но только... - Феста вскинула обе руки, словно собираясь тут же, не
отходя от кассы, выцарапать маленькие, глубоко  посаженные  и  заботливо
укрытые стеклами пенсне глаза господина Георгиу. - Но только  я  уступаю
вам почетное место ПЕРЕД конвоем... Вы и ваши люди  пойдете  впереди.  И
только впереди! Ни в коем случае  не  в  арьергарде!  Мне  меньше  всего
хочется иметь вас за спиной, господин Советник!
   "Нет, ни за какие коврижки я не хотел бы  пригласить  эту  девочку  в
ресторанчик Поччо, - подумал Клайд, - ни за какие... Хотя у нас  нашлось
бы о чем  поговорить...  О  системах  ручного  противотанкового  оружия,
например... Ресторанчик Поччо: салфетки из настоящего полотна -  красное
с белым, в клетку, полутьма и пицца с грибами... О  Господи,  как  давно
это было! В иной жизни, наверное..."
   Видимо прочитав его мысли, Феста неожиданно ухватила Клайда за локоть
и,  не  дослушав  едкое  "как  вашей  милости  будет  угодно"  господина
Советника,  энергично  повлекла   его   прочь,   к   Наставнику   Роско,
меланхолично созерцавшему  в  сторонке  повязанных  пленных,  посаженных
кружком, под охраной четырех братьев.
   Дойдя до этой живописной группы, Внучка столь  же  энергично  бросила
локоть Клайда и констатировала:
   - Вы хорошо его отшили, капитан. Ни в коем случае не соглашайтесь  на
расстрел этих людей. Они должны дойти до Котлована  живыми.  Потому  что
очень многое знают.
   - И еще... - куда-то в пространство бросил Наставник, - и еще потому,
что это никакие не трапперы... Только молчите об этом, если хотите жить.
   "... Я, кажется, нашел выход из той бездны ужаса, в которой живу  вот
уже последние два года, - говорилось в дневниках, которые писал двадцать
лет назад адмирал Шайн, а Шаленый читал теперь, притулясь в уголке своей
теперешней хазы, у дешевенького дисплея. - Жрецы Черной  Церкви  владеют
снадобьем, которое открывает Камень Душе, а Душу  -  Камню.  И  пойму  я
предназначение свое... Проклят я буду, быть может,  отдав  себя  в  руки
врагов Истинной Веры, но нет мне пути назад... И лучше будет, о Господи,
если мне, а не шаманам нечестивой веры явится хоть  часть  того  знания,
что освободит мир от пути в Бездну. Ибо Бездна  перед  нами...  Закончив
писать это, я приму полсотни миллилитров снадобья, что  заваривают  люди
Ложного Учения и... и что откроется мне?"
   Небольшой пробел следовал  дальше.  И  потом  шел  рубленый,  нервный
текст:
   "... Принял препарат. Никаких изменений.  Всю  ночь  не  являлся  мне
НЕНАЗЫВАЕМЫЙ. Уж не Избавление ли это?..  Нет...  Который  день  ничего.
Избавление?.. Господи, даруй мне Избавление... Было сказано мне: "Приняв
зелье, ты поймешь Камень и Камень поймет  тебя..."  Так,  может,  Камень
понял, что ему  не  нужен  старый  любопытствующий  глупец,  который  из
суетного любопытства и из гордости - гордости  за  то,  что  всегда  был
крепок в вере и  чужд  предрассудков,  -  осмелился  на  этот  кошмарный
эксперимент? Нет... Нет Избавления..." Снова пробел.
   "...  Нет  воли  избавиться  от  бесовского  Перстня.  Как   завзятый
алкоголик лжет себе, что может "завязать", как только сам этого захочет,
так и я лгу себе, что в любой момент могу сделать  над  собой  усилие  и
освободить руку от колдовского Кольца. Суть в том, что я не хочу  делать
этого усилия... Не  так  уж  оно  сильно  и  охватило  палец,  Дьяволово
Кольцо... В конце концов, можно попробовать просто распилить его... Хотя
один лишь Бог  ведает,  какие  структуры  этого  изделия  Предтеч  будут
нарушены и что вызовет такое вмешательство во мне  и  в  мире...  Мурата
предпочел нанести вред не Кольцу, а себе - и  все  равно  результат  был
ужасен...
   Господь! За что караешь так меня? Во имя Твое гублю  я  душу  свою...
Ибо зло вошло в меня и большего зла требует... Но не в этом  ли  состоит
истинное служение Тебе, чтобы не жизнь свою, а бессмертную душу принести
в жертву спасению рода человеческого?"
   Шаленый поскреб в бороде и с тревогой посмотрел на стоящий перед  ним
флакон. Стал читать дальше.
   "Нет, не зря... Активатор сделал свое дело. Но как ужасно открывшееся
мне Знание... И как далеко оно  от  того,  чтобы  быть  понятым  мною...
Несмотря ни на что. Но я на пути к Избавлению... На  пути...  Я  уверен,
что когда постигну свое предназначение в мире сем,  то  избавлю  мир  от
роковых даров - и того, что увенчал мой перст, и того, с которым  должен
вступить в борьбу с его помощью..."
   Затем следовали страницы, посвященные в основном  борьбе  адмирала  с
разного рода недугами (одни  Камень  излечил,  другие  усилил).  Шаленый
прочитал  все  это  по  диагонали,  остановившись  только   на   местах,
посвященных бессоннице, снам и галлюцинациям, одолевавшим адмирала.
   "... Теперь я гораздо четче ощущаю то,  что  направляет  мои  дела  и
поступки, - писал адмирал, - я понял, что Камень толкает меня к познанию
Старых Книг... и что зло, заключенное в них, уже идет в этот мир. Но кто
несет его?...
   Старые Книги...  О  Старые  Книги  -  зло  в  вас...  Ибо  Знание  вы
предпочитаете Бытию... Я раскусил вас, Старые Книги... Я раскусил тебя -
в тайне сгинувший еретик Ди Маури... Я раскусил тебя - мученик Мурата...
Через свое страдание раскусил я вас... К великому  Знанию  через  гибель
Мира ведете вы... Но гибель придет раньше, чем Знание.
   Камень отвращает меня от прямого пути  познания  сущности  того,  что
таят в себе Старые Книги. Он говорит мне, что  люди  Янтарного  Храма  и
Институт вакуума таят в себе зло, станут на  моем  пути,  как  только  я
обращусь к ним за разгадкой тайны Камня... А вот темные фанатики Ложного
Учения - это те, кто поможет мне узнать нынешнюю цель своего Бытия...
   Странно и страшно, что просвещенные ученые и  мудрецы,  проповедующие
идеалы добра и братства, оказались частью  той  беды,  что  нависла  над
нами... Но решение  принято.  Меня  ждет  встреча  с  Магистром  Ложного
Пути..."
   Кончив читать, Шишел тоскливо поскреб в затылке,  пододвинул  к  себе
флакон с активатором и долго рассматривал его на  свет.  Потом  сосчитал
про себя до двухсот шестидесяти семи, раскупорил, осенил  себя  крестным
знамением, нюхнул активатор и всосал со скворчанием.

***

   Даррен возник на пороге кабинета Мак-Аллистера как раз в тот  момент,
когда профессор, мрачно задумавшись, перебирал расставленные на  книжных
полках изваяния - алтари Богов Пестрой Веры. От того, на  каком  из  них
остановит свой  выбор  генерал-академик,  многое  зависело  для  доцента
Бирмана.
   Нет, Рональд  Мак-Аллистер,  человек  стерильно  чистого  разума,  не
поклонялся  этому  сонму  чьим-то  изощренным   воображением   рожденных
божеств. Всерьез - нет. Но Пестрая Вера - она всегда невсерьез.
   - Появился сигнал, -  кашлянув,  доложил  верный  секретарь  в  спину
Лысого Крокодила - Второго рода. Уже второго... Но  пеленг  мы  все-таки
возьмем...
   - Так... -  не  поворачивая  головы,  констатировал  шеф.  -  События
развиваются. Избранник принял активатор... Возьмите  пеленг  и...  -  он
задумался на пару секунд, - и не торопитесь... Пошлите туда наблюдателей
потолковее. Фрица и Бориса, например... Пусть не вмешиваются ни во  что.
Только точно идентифицируют личность... личность Избранника,  я  имею  в
виду, и тех, кто его окружает...
   Даррен дисциплинированно кивнул, повернулся и исчез  с  глаз.  Только
что каблуками не  щелкнул.  Профессор  продолжал  перебирать  фигурки  -
каменные, металлические, деревянные, из обожженой глины сделанные...
   Зазвучал  сигнал  вызова  по  кодовому  каналу.  Мак-Аллистер  поднял
трубку. Сухо, без лишних слов Энни Чанг назвала время и место встречи  с
"заинтересованным лицом". Напомнила, что, само собой  разумеется,  гостя
ждут без "пушки". И без "хвоста".
   Надавив клавишу отбоя, профессор  долго  стоял  перед  темным,  чужой
работы зеркалом. Потом пошарил по карманам, нашел  зажигалку,  купюру  в
десяток баксов, свернул ее фунтиком и принес  жертву  Оллисуан-Ханану  -
Ленивому Богу Искушения.

***

   - Маноло, он здесь, -  сообщил  Адвокат  погруженному  в  калькуляции
Сапожнику.
   Тот недоуменно воззрился на своего "шефа контрразведки".
   - Шишел, я имею в виду... Предлагает прогуляться  на  такси.  Там  за
рулем друг его - парнишка  такой  косоглазый.  Мы  его  знаем  -  хитрая
бестия, но в наши дела не  лезет.  Так  что  считаем  -  на  нейтральной
территории...
   Маноло подумал с минуту, затем переложил "пушку" вместе  с  наплечной
кобурой в стол и сунул в карман только легкий игловой парализатор.
   - Если не свяжусь с тобой после шести, - мрачно сказал он, -  начинай
чесаться. А пока будь здесь.

***

   Торговался Сапожник  гораздо  отчаяннее,  чем  Каттаруза,  -  главным
образом, оттого, что гораздо меньше  знал  о  Камне  и  довольно  хорошо
представлял, как будет носиться с проклятой драгоценностью словно вор  с
писаной торбой, что было в общем-то довольно точным описанием  ожидающей
его  ситуации.  Так  что  сошлись  на  трехкратном  возмещении   ущерба,
связанного с делом товара Шиндлера, и  парой  услуг  -  в  поисках  двух
нужных человечков и наведении справок о Французе-Дидье и Глазастом (есть
в городе такой...). Справки он получил немедленно. Была даже  достигнута
договоренность о неприкосновенности Трюкача, буде таковой  попадется  на
глаза.
   На сей раз Камушек не куролесил и даже  почти  не  комментировал  ход
беседы легкими покалываниями непонятных Шишелу эмоций - чаще  неприятных
- откуда-то изнутри.  Да  и  беседа-то  растянулась  не  больше  чем  на
полчаса. Аккуратно вернув осточертевшую  ему  маскировочную  повязку  на
место, Шишел  распорядился  в  селектор  дуть,  однако,  назад.  "Ролле"
остановился у того места, где  начали  маршрут,  -  у  подъезда  конторы
Сапожника. Чуть  подальше,  вниз  по  Лост-стрит,  стоял  припаркованный
"горби" Шишела, и в нем уже ожидал его с докладом Уолт Новиков.

***

   Высадив Уолта у заросшей кустарником обочины Северной  аллеи,  Шишел,
слегка нарушив правила,  коротким  путем  вырулил  снова  к  Лост-стрит,
теперь уже в верхней части этой длинной, узкой и  извилистой  как  кишка
улицы, и вылез у здания, совмещавшего  под  одной  вывеской  целую  кучу
сомнительных заведений.
   Бар, в который он вошел, как и все здесь, назывался
   "Экс-Парадиз", но если парадизом - раем то бишь -  когда  и  был,  то
отставку  получил  довольно  давно.  Шишел  вообще-то  этим   заведением
брезговал, но вот уже второй раз  дела  привели  его  сюда.  Так  что  у
черного, словно старинный телефон, бармена были все основания приветливо
помахать ему рукой.
   Когда Шишел устроился за стойкой и сделал заказ, бармен  показал  ему
глазами на парня, кемарившего в углу:
   - Глазастого видеть хотели? Он здесь с утра. Вообще, вам прошлый  раз
просто не повезло, мистер. Парень пообзавелся деньгами  и  торчит  здесь
днями напролет...
   "Знаю я, знаю, у кого он пообзавелся, - подумал  Шишел.  -  При  мне,
можно сказать, делили - сам под столом у Бонифация сидел..."
   Бармен замялся. Что-то  еще  хотел  сказать  он  Шишелу.  Тот  строго
воззрился на него.
   - Тут вот какое дело... - сказал бармен. - Тогда... когда  вы  в  тот
раз ушли, так сразу за вами приятель ваш зашел. По крайней мере, он  так
и сказал - приятель. Если у вас есть приятели из туземцев...  -  Шаленый
продолжал буравить собеседника свирепым  взором.  -  Ну  так  вот,..  Он
сказал, что у вас встреча здесь назначена была. Врат,  по-моему...  Мол,
разминулся... А теперь торопится - уезжает... Только  тогда  проще  было
вас по блоку вызвать... А он письмо оставил... Вот... -  Бармен  порылся
за стойкой  и  протянул  Шаленому  конверт.  -  Я  ему  сказал,  что  вы
непременно еще зайдете.
   - Я тебя просил не трепаться, дорогой, - напомнил ему Шаленый.  -  Ну
да ладно, спасибо, что сохранил.
   Шишел укрепил в нагрудном кармане бармена купюру, допил свой  джин  с
тоником и,  выбравшись  из-за  стойки,  направил  стопы  к  столику,  за
которым, пригорюнившись, сидел  предмет  его  интереса.  На  Шаленого  -
точнее, сквозь него - он посмотрел взглядом тусклым и безразличным.
   Шишел почему-то думал, что Глазастый должен быть  очкариком,  но  тот
оказался действительно просто глазастым. Большие, казалось  в  пол-лииа,
глаза были довольно красиво расположены на лице молодого метиса.  Сейчас
они были затянуты пьяной поволокой.
   - Дело есть,  -  уведомил  его  Шишел,  чем  вызвал  легкий  проблеск
интереса в сосредоточившемся  все-таки  на  его  персоне  взоре.  -  Ты,
главное, не вибрируй - потом поймешь, что дело  проще  пареной  репы,  -
продолжил он. - Тут,  понимаешь,  ты  водном  дельце  поучаствовал...  с
парнем по имени Клайд... Клайд Ван-Дейл - мир праху его...
   Глаза  собеседника  мгновенно  прояснились  и   засверкали   страхом.
Мускулистые тонкие руки, до того поддерживавшие голову на весу,  впились
в края стола.
   - Да не вибрируй ты, говорю тебе, - успокоительно прогудел  Шишел.  -
Прими стопаря и слушай... Бармен! Две, вон из той... И со  льдом...  Так
вот, по заказу хмыря одного вы со свистом  одну  вещичку  взяли...  Лихо
сработали... О вещичке мне можешь не рассказывать, а вот на хмыря  -  на
Бонифация вашего - мне позарез выйти нужно...
   Глазастый, не говоря дурного слова, перемахнул через  стол,  чуть  не
сбил приближающегося бармена с заказом и, перебросив себя еще через пару
препятствий, был таков. Был он легок и был в неплохой все-таки форме.
   - Ну вот, без  клиента  меня  оставили,  мистер,  -  укорил  Шаленого
бармен, отряхиваясь от пролитой водки. - Теперь парень  сюда  ни  ногой.
Задолжал он вам, что ли? Видно -  крупно...  Если  вас  интересует,  где
живет он...
   - Думаю, там он больше не живет, - остановил  его  Шишел  и  поднялся
из-за столика.
   - За водку, однако, придется заплатить... - обиженно заметил  бармен,
собирая валяющиеся на полу стаканы.
   - Прими за напиток, - Шишел сунул ему  деньги  и  вышел  на  начавшую
зажигать огни Лост-стрит.

***

   Оставшись один в кабине своего "горби",  Шишел  испытал  ставший  уже
привычным тоскливый страх, заставивший его  злобно  зыркнуть  на  заднее
сиденье - не явился ли опять НЕНАЗЫВАЕМЫЙ? Но зло само решало, когда ему
являться, а когда и повременить. Кабы что было, так  и  духу  обернуться
ему не хватило бы...
   Убедившись, что очередной сеанс  хмурежа  пока  откладывается,  Шишел
вытянул из заднего  кармана  слегка  затершуюся  на  сгибах  бумажку  и,
развернув ее, посчитал на пальцах:
   - Федералы - раз, контрики -  жва,  макаронники  -  три,  Сапожник  -
четыре, Картавый - пять, профессор кислых щей - шесть. Рехнувшиеся  копы
- семь. Готово, комплект полный. Ну, Мастер-Канова, не подведи. А уж  за
нами не станет...
   С чувством удовлетворения от хорошо задуманной комбинации  он  достал
из нагрудного кармана давешний, чуть замявшийся  конверт  и,  расковыряв
его ставшими к  вечеру  неуклюжими  пальцами,  вытащил  из  него  листок
мелованной бумаги.
   "Я могу предложить за вещь, от которой вы хотите избавиться,  больше,
чем предложит кто-либо из тех, кого вы хотите одурачить, - было написано
там. - Назначьте время и место встречи -  не  раньше  чем  через  пятеро
суток. Напишите обязательно на этом же листке, вложите  в  пустую  пачку
"Мальборо" и оставьте  в  TF-будке  на  углу  Велл-роуд  и  Чингиз-стрит
завтра, между 20.00 и 21.00. Я знаю способ".

***

   Жилье свое Француз-Дидье предпочитал  именоват