инада, -  из
тех, что "Космотрек" выдает к чаю на каботажных линиях  -  Ким  еще  раз
сверился с часами, сварганил себе крепкого кофе -  из  прихваченного  из
Метрополии в  ущерб  более  важному  багажу  запаса  -  сел  за  стол  и
призадумался.
   Что-то  не  нравилось  ему  в  складывающейся  ситуации,  что-то   не
лепилось... Никак не лепилось в простую и  ясную  картинку  обыденности.
Машинально помешивая ложечкой в чашке, он уставился в пространство перед
собой. Потом, чтобы сосредоточиться,  подхватил  со  стола  свой  нож  и
некоторое время как зачарованный созерцал сверкающую кромку лезвия.  Это
у него было от тех мальчишек с Чура - у них у всех была такая привычка -
задумываясь, зачарованно  пялиться  на  острую  сталь  -  так  некоторые
перебирают четки, а некоторые барабанят нервными пальцами по столу.
   И как он забыл, что Прерия - планета особая... Точнее - расположенная
в особой области пространства. В зоне Аномалии. Как и  Чур...  Что-то  в
этом  есть...  В  старые  времена  этого  боялись  -  этих   искривлений
континуума, искажавших  связь,  сбивавших  с  курса  корабли...  Считали
орбиты  планет  в  этой  звездной   системе   нестабильными,   опасались
превращения центральной звезды в "черную дыру"... С тех пор наука далеко
ушла вперед и поэтому - а может еще просто потому, что привыкли - страху
перед аномалией почти и не осталось... Ничего не стряслось с Прерией  за
все то -  теперь  уже  довольно  долгое  время,  пока  поколения  землян
обживали ее. Разве что космофизики  -  из  тех,  что  работали  здесь  -
позащитили больше диссертаций на душу своего космофизического населения,
чем их коллеги из  менее  интересных  секторов  Обитаемого  Космоса,  да
навигаторы, а  больше  -  травильщики  баек  из  чинов  пониже,  складно
излагали под пиво разные невероятные истории, что  приключались  с  ними
окрест. Фольклор здесь давно уже вытеснил страх... А вот сейчас он снова
всколыхнулся в его душе - страх предков... Беспокойство. И разбудил  его
тот бородач с незапомнившейся фамилией... Что-то  о  зверях,  у  которых
жизнь как-то связана с Аномалией... О существах.  О  Тартаре...  И  ведь
Гость - Тор Толле. Ведь он же разработал что-то именно в этой области...
Неразрушающие искривления континуума... Что-то очень мощное - то, что  в
масс-медиа окрестили "гравитационной бомбой"...
   Черт возьми! Ким поймал себя на том, что вот уже полчаса складывает в
уме какую-то гипотезу. Версию. Словно уже произошло преступление  и  ему
надо  расколоть  орешек  трудной   криминалистической   загадки.   Найти
виновного. Выстроить цепь событий... Но ведь ничего еще не произошло? Не
так ли?...
   За окнами - в костре догорающей зари - вдруг родился и  мощно  поплыл
по-над причудливыми кровлями и куполами Столицы гулкий звон.  На  закате
здесь  звонили  колокольни  всех  церквей  сразу.  И   православных,   и
католических, и Новой Веры и Бог его знает каких еще... Это впечатляло.
   "Ничего не случилось!" - сказал он себе, положил нож на место и встал
из-за стола. Вспомнил про остывший кофе  и  залпом  -  как  лекарство  -
проглотил его. В  мозг  прохладной  волной  накатила  привычная  трезвая
ясность. Но осталось тревожное чувство странной раскладки карт судьбы.
   Предчувствие.

***

   О блоке связи своем Братов, впрочем, мог бы  и  не  беспокоиться:  не
далее, чем в двух километрах  от  места  происшествия,  на  мосту  через
неглубокий, но зато мутный Красный Ручей, блок вылетел из окошка кара  и
канул на глинистое дно вялого потока - ни Мепистоппель,  ни  Счастливчик
не были такими дурнями, чтобы таскать за собой вещь, которую в два счета
можно обнаружить по встроенному "радиоэху".
   А от Красного Ручья до шоссе на Степное было и вовсе рукой подать.

***

   Истомившийся на торчке Гнат просто остервенел, когда после почти часа
ожидания услышал на шоссе до боли знакомый звук тормозов вверенного  ему
кара, а затем - переливающийся посвист  нахального  угонщика.  Неусыпный
страж его встряхнулся, приветливо махнул хвостом -  в  смысле  "ну,  мне
пора, ты здесь уж давай сам дальше, не подведи..." - и длинными скачками
помчался к уже вновь трогающемуся с места кару. Сам Гнат  несся  за  ним
скачками более широкими, но  не  такими  быстрыми,  вращая  над  головой
выдранную из ограды места своего  заточения  двутавровую  балку.  Кобель
сходу, лихо подбросив зад, нырнул в окошко кара и  второй  раз  на  день
Позняк свою машину только и видал... Метнув стальной кол вслед  ворам  -
тот помял-таки крышку багажника уходящей машины и остался лежать посреди
дороги - Гнат, исходя кучерявым матом, побрел буераками, срезая повороты
шоссе, к ближайшему поселку, прикидывая, что хотя и лишился в этот  день
кара и, скорее всего, работы, голову, все-таки, уберег и - как Бог  свят
-  с  тем,  чтобы  поднять  тревогу  не  медлит,  принимая  во  внимание
сложившиеся обстоятельства. Насчет тревоги к  тому  моменту  он  мог  не
волноваться - тревога уже полыхала вовсю.

***

   Настольный видеофон призывно закурлыкал, поспев с этой своей  миссией
как раз к тому моменту, когда Ким поправлял  перед  зеркалом  галстук  и
мокрую после душа прическу. Покрутил в руках  дезодорант,  но  вспомнил,
что люди с Чура не расстаются со своими собаками - вполне возможно,  что
и этот чудак притащит  с  собой  псину.  А  Пcы  к  посторонним  запахам
относятся критически.
   Галстук Ким пытался привести в вид божеский минут пять -  с  вязанием
узлов на этом предмете туалета у него дело обстояло неважно. Так  что  к
аппарату он подошел чуть раздосадованным. Да и торопить его не стоило  -
время у него еще было.
   Вынырнувший из недр  экрана  господин  секретарь  одним  видом  своим
заставил   его   забыть   о   мелких   неприятностях.   В    подробности
государственный муж не вдавался, а ограничился только тем, что  уведомил
Кима об отмене всех предыдущих планов и о том, что в  приемной  министра
внутрених дел на его имя выписан пропуск. К гостинице же через несколько
минут подъедет, чтобы забрать его, младший следователь Смирный.  Еще  он
напомнил, что министр ждать не любит и исчез с экрана.
   "По крайней мере, я не зря возился с галстуком", - утешил  себя  Ким,
бегом спускаясь по лестнице. Кар министерства  действительно  ждал  его.
Сухой человек с резкими, словно шрамы, складками на лице представился:
   - Анатолий Смирный, вы предупреждены...
   И чуть ли не втолкнул его в кабину. Кар резко взял с места.

***

   Скорость сбавлять не пришлось всю дорогу - даже  в  кабинет  министра
господин Смирный ввел его на рысях. В  кабинете  стояли  и  одновременно
говорили - по  телефонам  и  друг  с  другом  -  человек  шесть  матерых
государственных мужей, и понять так вот с ходу, кто из них министр  было
нелегко.
   Впрочем, то, что дорогой гость  с  Чура  уведен  прямо  из  стойла  и
визитной карточки похитители после  себя  не  оставили,  Ким  понял  еще
раньше,  чем  был  представлен  присутствующим.  Министров  в   кабинете
оказалось целых два: тот что поосанистей - Ротмистров - и  был  хозяином
кабинета, а молодой и усатый - Кречмарь  -  был  в  ответе  за  действия
Объединенных Республик в чрезвычайных обстоятельствах. А  еще  тут  были
генеральный прокурор, тип из аппарата Президента  и  замы  руководителей
обоих разведок Прерии - внешней и армейской. Украшением этого букета был
молчаливый посол Колонии Святой Анны - живое  доказательство  того,  что
положение дел не просто плохо, а из рук вон плохо.
   А вот господина секретаря унесли куда-то черти,  так  что  представил
Кима собравшимся встретивший его в приемной  референт.  Он  же  -  после
кивка министра - молча вручил ему депешу с грифом Управления.  Пока  Ким
читал документ, собравшиеся обступили его, разглядывая кто с  сомнением,
а кто - с сочувствием.
   - Надеюсь, вы поняли  смысл  полученных  предписаний?  -  осведомился
хозяин кабинета.
   И уточнил:
   - Вы должны отложить все  остальные  ваши  обязанности  и  действуете
теперь в составе объединенной  комиссии  наших  министерств.  Вами,  как
представителем службы федерального  уровня,  мы  усиливаем  следственную
группу комиссара Роше. Вы ведь не знакомы с ним?
   Ким растерянно огляделся и высказал единственно  разумное  при  таком
раскладе предположение:
   - В таком случае  мне,  видимо,  следует  немедленно  отправиться  на
э-э... Козырную набережную?
   - Нет, - министр жестом как бы попридержал его. - Дело в высшей  мере
конфиденциальное, и будоражить наш муравейник на Козырной  не  стоит.  Я
распоряжусь - вам освободят кабинет в э-э...
   - Мне уже дали кабинет в Ратуше, - уточнил Ким.
   - Вот и прекрасно. Тихо и не привлекает  лишнего  внимания...  Там  и
ждите Жана. Вы действуете с  ним  на  одинаковых  правах.  В  подчинение
комиссара,  а  теперь  и  в  ваше,  входит  восемь  человек.  Вы  можете
привлекать также всех, кого сочтете  необходимым  -  моя  санкция  будет
всегда...
   Мимо внимания Кима не прошло  то,  что  теперь  уже  все  в  кабинете
смотрели на него с сочувствием. Министр тоже заметил это.
   -  Надеюсь,  вы  сработаетесь  с  мсье  Роше.  Он  весьма...   весьма
своеобразный работник... В чем-то большой  ребенок,  в  сущности,  но  -
мастер  своего  дела.  Так  что   мы   весьма   рассчитываем   на   ваше
взаимодействие. Сами понимаете, что  никакая  огласка  не  желательна...
Весьма не желательна. Все необходимые материалы будут  переданы  на  ваш
терминал - оставьте координаты у моего референта. У него же  получите  и
необходимые документы. Разумеется,  вам  гарантирована  поддержка  наших
компетентных служб, - министр кивнул на пару генералов в штатском. -  Но
они делают свое дело, а  вы  -  свое.  В  настоящий  момент  произведено
первоначальное дознание... Но мы  решили  не  пускать  дело  по  обычным
каналам, а образовать комиссию э-э...  чрезвычайного  характера.  У  вас
будут какие-то пожелания или соображения?
   - Стороной, принимающей меня на Прерии, - вспомнил  Ким,  -  является
комитет безопасности...
   -  Разумеется,  их  поддержка  вам  гарантирована  тоже...  -  улыбка
министра слегка увяла. - Господин Азимов сейчас на приеме у Президента.
   Всеобщее молчание  стало  почти  гробовым.  Киму  стало  очень  жалко
господина секретаря.
   - Он свяжется с вами, - как-то неуверенно продолжил  министр.  -  Он,
или лицо его замещающее...
   - В таком случае, я не буду отнимать  у  вас  время...  -  постарался
прервать неловкую паузу Агент на Контракте.
   - Дело не ждет, не смею вас задерживать, - с  облегчением  согласился
министр.

***

   У Старой Кирхи они второй раз сменили кар.
   - Перестаньте  дразнить  собаку!  -  раздаженно  сказал  Тони  Гостю,
который  проявлял  гораздо  больший  интерес  к  Бинки,  чем   к   своим
вооруженным спутникам - с того самого момента, как псина  присоединилась
к их компании.
   Сам Бинки тоже повел себя странно: настороженно сторонился чужака и в
то же время с каким-то любопытным недоумением не  сводил  с  него  глаз,
словно силясь ухватить что-то очень для него  важное...  Самое  скверное
заключалось в том, что при этом Гость, не отрываясь  от  своей  странной
беседы с псом, неустанно задавал вопросы  -  один  глупее  другого  -  в
основном,  обращаясь  к  Мепистоппелю,  в  котором  чувствовал,  видимо,
главного.
   -  Я  пойду,  проверю  машину,  -  с  некоторым  облегчением  сообщил
Адельберто Тони, вылезая из-за руля. - Жди с ним здесь - на  проходе.  И
не хлопай ушами...
   - Почему мы все время переходим из машины в машину? - теперь Гость за
неимением Мепистоппеля обратился к Счастливчику.
   Тот с молчаливым сопением выбрался из кара и  кивком  головы  показал
Гостю, что ему следует сделать то же самое.
   - Почему ты не отвечаешь, когда я спрашиваю? - совсем  по-мальчишечьи
надулся Гость, но молчаливый приказ Тони выполнил.
   - Послушай, постарайся быть человеком, - попросил  Тони  Гостя.  -  У
меня уже голова раскалывается от  твоих  дурных  расспросов...  В  конце
концов, это  -  просто  невежливо:  все  время  о  чем-то  спрашивать  и
спрашивать... Ведь сам то ты мне ни на один вопрос не ответил. Вот скажи
на милость: как тебя прикажешь называть по имени? Не  бойся,  дорогой  -
нам с тобой придется общаться  не  так  уж  и  долго,  но,  все-таки,  в
приличном обществе как-то так принято...
   - А ты и не спрашивал меня, Белая Голова, - Гость пожал плечами. -  Я
уже сказал тому, который  меня  встречал,  что  меня  зовут  Тор...  Тор
Толле...
   - Вот и хорошо, Тор... - обреченно вздохнул Тони.
   Это  имя  он  слышал  впервые.  Политика  никогда   не   интересовала
Счастливчика.
   Они двинулись в широкий проем между старой стройки домами, служившими
теперь сдаваемыми в аренду складами и  обиталищем  несчетного  множества
крыс и летучих мышей. Впереди -  удивительно  независимо  -  шагал  Тор.
Сзади, нервно озираясь, поспешал Бинки.
   Адельберто  просигналил  им  рукой  в  просвет  подворотни,  и  Тони,
подталкивая Гостя стволом револьвера,  погнал  его  через  запущенный  и
поросший дикими травами двор к загодя выставленному  в  глухом  переулке
неприметному "Фольксвагену". Посреди двора они застряли: Гость с разгону
остановился как вкопанный перед облезлым дворовым псом, чесавшим блох  в
зарослях полыни. Вид у пса был прешелудивый, одно ухо - рваное.
   Бинки наблюдал происходящее с каким-то ревнивым интересом.
   Гость тихонько взрычал и потом  -  к  величайшему  удивлению  Тони  -
тоненько и жалостливо поскулил немного. Пес смотрел на него с испуганным
удивлением. Тони возвел очи к небу. Там - в неизмеримой высоте уже гасли
последние краски заката. До полной темноты оставалось  часа  полтора  от
силы.
   - Двигайся, ты, придурок!  -  зло  скомандовал  Тони  и  ткнул  Гостя
массивным глушителем, навинченным на ствол револьвера. - А  то,  знаешь,
иногда эта штука стреляет...
   Гость озадаченно посмотрел на него:
   - Не бойся, она не будет стрелять...
   Это было сказано тоном старшего брата, успокаивающего боязливое дитя.
   - Не будет, говоришь?! - прошипел Тони.
   Фокусы непослушного подопечного уже превысили все допустимые границы.
   Тони демонстративно прицелился в на отшибе лежащий кирпич  и  надавил
спуск. С кирпичем ничего не сделалось - ни хорошего, ни дурного. Да и  с
чего бы? Машинка хлопала вхолостую и не думая производить выстрелы.
   Лоб Тони покрылся бисеринками холодного пота.  Он  испуганно  вскинул
глаза на Гостя. Но тот, и не подумав использовать сложившуюся  ситуацию,
уже неторопливыми,  но  отменно  широкими  шагами  мерил  расстояние  по
направлению к отчаянно жестикулирующему в подворотне Мепистоппелю.  Тони
и сопротивляющийся Бинки еле поспевали за ним. В другую сторону  трусил,
мотая головой, чем-то озадаченный обладатель рваного уха.
   В крохотном салоне "Фольксвагена" Гостю пришлось сложиться чуть ли не
вчетверо. Адельберто кивнул  Тони,  чтобы  тот  садился  за  управление,
натянул перчатки и сделал -  "Поляроидом",  почти  в  упор  -  несколько
снимков озадаченной физиономии Гостя. Карточки тут же засунул в  желтый,
плотной бумаги конверт.
   - Сейчас спокойненько доезжаем  до  места,  -  определил  он  порядок
дальнейших действий, - и оставляю там нашего клиента на  тебя  и  Бинки.
Сам еду до Гонсало...
   - Н-наручники... Надень на него наручники... - попросил Тони. - Это -
псих! Абсолютный псих!

***

   Биографическая справка на доктора Серафима Кушку, подготовленная  для
Кима  компьютером  Управления,  была,  по  сути  дела,  просто  перечнем
всяческих академических регалий,  премий  и  наград  -  блистательным  и
скучным одновременно. Местами  его  разбавляли  ссылки  на  доносы  лиц,
желавших  блага  Объединенным  Республикам   Прерии-2,   их   всенародно
избранному Президенту и доктору С.Кушке лично. По большей части  доносов
мер принято не было. Еще были краткие  справки  о  прохождении  доктором
психиатрической экспертизы (успешно)  и  курса  лечения  от  алкоголизма
(тоже - успешно). Уровень доступа к секретным материалам и  документации
для  доктора  Кушки  вполне  соответствовал  тому,  что  был  означен  в
предписании, которое Ким получил на руки в кабинете  Министерства  всего
пять часов назад. Пять часов, четыре из которых он позволил себе  все-же
потратить на сон - за срочные поручения Управления следовало браться все
же с ясной головой.
   Ким со вздохом отложил распечатку в сторону и попросил  выставленного
у дверей типа в штатском просить господина доктора в кабинет.
   - Я должен извиниться перед  вами  за  то,  что  потревожил  в  такое
время... - Ким жестом предложил собеседнику присесть, но сам остался  на
ногах.
   Только таким образом можно было  оказаться  вровень  с  уровнем  глаз
длинного как жердь собеседника. А глаза его Киму очень хотелось  видеть.
Разговор предстоял непростой.
   - Прежде всего ознакомьтесь с вот этим и подпишите... -  он  протянул
доктору стандартный бланк расписки о неразглашении.
   - Не беспокойтесь, следователь, - понимающе поморщился  собеседник  -
почетный доктор  пары  университетов  Метрополии  -  это  в  сорок-то  с
небольшим - и руководитель небольшой,  но  быстро  растущей  лаборатории
одного из институтов здешней Академии  -  лаборатории,  которой  прочили
самой вскорости стать институтом.
   Тощий тип в бесформенном  свитере.  Пегий  и  плохо  постриженный.  С
серьгой в ухе к тому же.
   - Я понимаю, что вы меня подняли в такую рань,  не  для  собственного
удовольствия... - доктор вывел в обведенном рамочкой  прямоугольнике  на
листке расписки, толкнул ее по столу к Киму и пощелкал пальцами,  нервно
оглядываясь, словно искал что-то в унылом  кабинете  Ратуши.  С  мольбой
глянул на Кима:
   - Я в полном вашем распоряжении, следователь... Только позвольте  мне
э-э... закурить. И дайте что-нибудь вроде пепельницы... Это вас в  честь
Киплинговского  Кима  так  назвали   или   в   честь   Коммунистического
Интернационала Молодежи - знаете, в старину был такой?... - Кушка кивнул
на пришпиленный, согласно Внутренним Правилам Управления,  к  нагрудному
карману Агента на Контракте идентификатор.
   - Это нормальное корейское имя - Ким, -  пожал  плечами  Агент,  -  в
честь одного из прадедов. А вот с пепельницей у нас -  проблемы...  Вот,
возьмите вот это...
   - Так значит... - доктор Кушка принялся раскуривать сигарету -  мятую
и кривую, словно ее терзали черти - и,  с  удовольствием  вытянувшись  в
кресле, воззрился на Кима. - Значит, все же приключилось нечто  из  ряда
вон... Что-такое, что  напрямую  связано  с  разработками  по  аномалиям
континуума  -  так,  господин  следователь?  Кто-нибудь  начал   всерьез
баловаться со сверткой пространства? Есть жертвы? Много?
   Ким несколько иначе представлял себе начало такой вот беседы -  между
поднятым в пятом часу утра и срочно приглашенным в  кабинет  следователя
человеком  науки   и   официальным   лицом,   наделенным   чрезвычайными
полномочиями на самом, почти высоком уровне, возможном в  этой  чертовой
дыре. Он несколько выпрямился на своем - довольно  жестком  -  кресле  и
сурово опустил уголки рта.
   - По-моему - теперь моя очередь задавать вопросы, господин  доктор...
- как можно более вежливо  пресек  он  не  признающего,  видно,  никакой
субординации холеричного Серафима. - Вообще, мы с вами  потеряем  меньше
времени, если вопросы буду задавать  я,  а  вы  -  на  них  ответите.  В
доступной для э-э... непосвященного форме...
   - Понятно, понятно...  -  вопреки  словам,  несущим  в  себе  кроткое
согласие с общепринятым порядком поведения в присутственном месте такого
вот типа, лицо доктора Кушки выразило почти детскую обиду на собеседника
этак вот жестоко поставившего  его  на  надлежащее  место.  -  Каких  же
показаний вы от меня ждете, господин следователь?
   - Собственно, я пригласил вас не для дачи  показаний,  -  разочаровал
его Ким. - Возникла необходимость в м-м...  экстренной