- "Цунами" будет в центре всеобщего  внимания,  как
дерьмо на сковородке! И, поверьте, вони будет не  меньше!  У  меня,  как
ответственного за исполнение непосредственных распоряжений  Директората,
остается только один выход: как  можно  скорее,  практически  немедленно
предпринять штурм захваченных отсеков, покончить с  бандитами  и  дальше
независимо от результатов - двинуть на намеченную цель и отбомбиться  по
ней. После чего через подпространство ухожу на  основную  базу.  И,  как
говорит наш адмирал, - "Хай ему гречка!"  Ясное  дело,  что  орденов  за
такую работу мы не дождемся, но хоть  под  суд  пойдем  не  законченными
лопухами!
   - Так,  со  всем  этим  кагалом,  на  бомбежку  и  двинем?  -  устало
поинтересовался Горский, которому, судя по всему, программа  капитана  в
общем-то импонировала.
   - Это с какой такой радости? - пожал плечами Манцев. -  Освобожденную
публику, если такая вообще  будет,  мы  загоним  назад,  на  "Саратогу".
Сейчас ишаку понятно, что никаких аварий на лайнере не было  и  быть  не
могло!  Корабль  цел  и  невредим  и  готов  продолжить  рейс.   Точнее,
закончить. Это уже не проблема. Проблема в том, чтобы не потерять время.
И в том, чтобы не лезть на бандитов вслепую. Нужно  в  кратчайшее  время
представить себе обстановку в пятом и  шестом  отсеках.  И  это,  -  тут
капитан резко повернулся к Йонгу, -  ваша  персональная  головная  боль,
полковник. Если вы хотите хоть чем-то помочь вашим подопечным и если  вы
со своим напарником вообще не желаете болтаться здесь чистым  балластом,
то займитесь наконец делом.  Ступайте  в  рубку  -  вести  переговоры  с
террористами. Даю вам на то  все  полномочия.  Но  это  на  час-два.  Не
больше. Дальше будут работать ребята из десанта.
   Короткая пауза повисла в воздухе.
   - Будьте благоразумны, капиган, - откашлявшись, взял слово Лошмидт. -
За два часа...
   - Даю четыре! - не стал торговаться  второй  капитан  -  Авы,  Сергей
Дмитриевич, - он повернулся к снова  замыслившему  было  что-то  сказать
чрезвычайному комиссару, - не путайтесь под ногами у  этих  господ.  Для
вас у меня специальное поручение. Строго по вашему профилю. Вы берете на
себя "тедди". Меня сейчас не хватит сразу на два фронта.
   - В конце концов, это достаточно разумно, -  признал  Горский,  снова
вдвигаясь в кресло, над которым он воспарил,  неосмотрительно  отстегнув
пристежные ремни.
   Продолжить свою мысль  он  не  успел  -  на  пульте  вспыхнул  сигнал
экстренного вызова.  Рубка  "Саратоги"  просила  связи  через  резервный
канал.

***

   - Повторяю. - Ким старался говорить как можно более доходчиво. -  Это
- не обычные террористы. Это - биороботы. Вам не удастся  вести  с  ними
переговоры, капитан. Там только один тип, который  действует  осознанно.
Не зомби - человек, Ли Чорриа, по крайней мере, по документам на это имя
он садился на корабль... Только он один способен вести  переговоры.  Да,
это только результаты предварительного допроса...
   На другом  конце  резервного  канала  полковник  Йонг  нервно  щелкал
пальцами,  показывая  завладевшему  микрофоном  второму  капитану,   что
испытывает  нестерпимую  нужду  в  непосредственном  контакте  со  своим
агентом. Но кэпу было не до него. Раздосадованный полковник повернулся к
доку Лошмидту, ища у  него  моральной  поддержки,  ставшей  вдруг  остро
необходимой ему.
   - Черт возьми! Мы, кажется,  не  зря  поставили  на  этого  парня!  -
воскликнул он. - Его не удалось загнать, как барана, в общий  загон!  Он
не должен  был  упустить  объект!  Уверен,  что  он  держит  Гильде  под
контролем...
   - Мне бы ваш оптимизм, полковник, - нервно вздохнул  Лошмидт.  -  Нам
надо подстраховать его. И - крепко подстраховать.
   - Сейчас, - продолжал объяснять  сложившуюся  ситуацию  агент,  -  мы
отправим пострадавших - убитых, собственно, - к вам на борт. Сомневаюсь,
что им еще можно чем-то помочь, но...
   -  О,  дьявол!  -  Полковнику  наконец  удалось  завладеть  отдельным
микрофоном. - Яснов! Вы хорошо слышите меня?!
   - Не только слышу, но и вижу, господин полковник, - заверил с  экрана
Ким своего нанимателя.
   - Вы решили, что главное сейчас -  это  благоустроить  покойников?  -
неприязненным тоном  осведомился  у  него  Йонг.  -  Вы  можете  толково
информировать меня о теперешнем положении вверенного  вашему  наблюдению
объекта?
   - Прямо сейчас - нет, - просто ответил Ким.
   Он не стал объяснять (времени на то не было, как  не  было  и  особой
необходимости), что срочная эвакуация пострадавших - это не столько  его
собственная, сколько старпома, Фила Звонарева, затея.  Старший  помощник
капитана "Саратоги" явно  не  мог  смириться  с  неожиданной  и  нелепой
гибелью своего шефа и товарища. Довлело над ним  и  чувство  собственной
вины - за слишком уж покорное и беспрекословное,  пусть  и  под  угрозой
смерти, подыгрывание бандитам,  и  теперь  он  буквально  разрывался  на
части,  пытаясь  исправить  непоправимое.  Поэтому   агент   ограничился
оправданием предельно коротким и предельно общим:
   - Ситуация не позволила. Она меняется чересчур быстро. Я предполагаю,
что  м-м...  Объект  сейчас  находится  вместе   со   всеми   остальными
пассажирами у вас на борту...
   Наступило молчание.
   - Не требуйте от него невозможного, -  неожиданно  мягко  предостерег
наливающегося гневом полковника док Лошмидт.
   - Найдите его хоть... Ваша  главная  задача  -  Гильде!  Я  удваиваю,
утраиваю сумму контракта. Только вытащите, объект из этого дерьма!!
   Сердце Кима, которому по всем правилам  следовало  бы  возликовать  и
радостно забиться при мысли о  столь  удачном  обороте  дела,  наоборот,
мучительно   сжалось,   сдавленное   неопределенным   желанием   послать
куда-нибудь как можно дальше и самого полковника, и всю  его  преславную
Спецакадемию с ним заодно.
   - Мне нужно точно знать, где он находится,  -  перебивая  полковника,
коротко бросил он. - И поверьте мне: я не забыл  своих  обязательств  по
Контракту...
   Он повернулся к Кукану:
   - Кэннет, возьмите переговоры на себя. Мне срочно нужно добраться  до
одного человечка. Когда заваруха началась, он был в медблоке...
   - Тогда его перетащили на крейсер первым, - резонно заметил Кэн. - По
инструкции. А в медблоке сейчас - Фил.  Накачивает  капитана  и  Роджера
фиксатором. Если этот ваш Гильде все-таки там,  то  он  не  мог  его  не
найти.
   Ким щелкнул клавишей селектора. Из глубины  бокового  экрана  выплыло
изображение, не слишком похожее на физиономию Фила Звонарева.  Агент  не
сразу сообразил,  что  видит  перед  собой  лишь  изуродованную  нелепым
выбором ракурса неполную  панораму  операционного  блока.  Ни  Фила,  ни
кого-либо из человеческих существ на экране не было. Ким рванул с рычага
трубку общей связи, но тут же вернул ее  на  место  -  вовсе  не  стоило
делать свидетелями их с Филом разговора весь окрестный Космос.
   - Он, наверное, уже в боте, - подсказал ему Кэн.  -  Устраивает  свой
груз. Да вот - смотрите - пятый бот расконсервирован!
   - Бога ради, помогите мне соединиться с  ним!  -  торопливо  попросил
Ким. - Я не в ладах со здешними кнопками.
   - Проще простого, - пожал плечами Кукан. - Вот так и так... Эй,  Фил,
ты, я вижу, уже готов к отправке?
   - Готов, - отозвался с экрана старпом. - Держитесь!  Если  мой  номер
пройдет без помех, то к вам перебросят десант и мы зажмем этих  сволочей
не хуже, чем в тисках...
   Этот вариант действий был обговорен засевшей в рубке компанией сразу,
как только стало ясно, что на борту "Дунами"  уже  разыгрывается  второй
акт драмы с заложниками. Они могли наблюдать его,  точнее,  слушать  все
происходящее по основному каналу  корабельного  радио,  начиная  с  того
момента, когда там, в пятом резервном отсеке крейсера, Ли Чорриа объявил
запыхавшемуся и порядком помятому народу с "Саратоги",  что  все  они  -
заложники,  а  пятеро  зомби,  успевшие  во  всеобщей  суматохе   занять
стратегическое положение у всех проходов и по углам отсека,  подтвердили
его  слова,  лихо  расстреляв  из  своих  бластеров  камеры  внутреннего
наблюдения  и  замки  половины  гермодверей.  Трюк   с   выряженными   в
погребальные наряды зомби удался террористам на  славу.  Как-никак  мало
кто из членов экипажа знал в лицо всех пассажиров. И уж точно  никто  из
пассажиров,  кроме  Кэна  Кукана,  не  знал  наперечет  членов   экипажа
"Саратоги".  Так  что  первые  закономерно  считали  одетых  в  штатское
незнакомцев за не попадавшихся до сих пор  им  на  глаза  "яйцеголовых",
летящих на Чур, а вторые - благодаря официальности нарядов незнакомцев -
числили их кем-то вроде не замеченных ранее стюардов.
   Но все это до тех пор, пока в дело не пошли бластеры.
   Теперь по основному каналу шел напряженный и  очень  сумбурный  обмен
репликами: обе стороны (и террористы, и экипаж "Цунами") пытались начать
сколько-нибудь толковые переговоры между собой.
   - Послушай, - снова окликнул  старпома  Кэн,  -  тут  господин  сыщик
волнуется за того типа, который валялся у вас  в  санчасти.  Гильде  его
звали. Клаус Гильде. Ты не видел его в медблоке или где еще?
   Звонарев изобразил на лице крайнюю степень недоумения:
   - Да нет, ребята, ищите своего Клауса где-нибудь в другом месте.  Он,
скорее всего, там вместе с остальными. А в санчасти, конечно, бардак еще
тот. Словно мартышки похозяйничали. Оно и понятно -  спешка...  Вы  хоть
рубку в порядок приведите, а то... собачки там намусорили немного, когда
с этим... с упырем, одним словом, разбирались..
   - Ну, кровищу-то мы тут подмыли,  а  вот  "мусор",  положим,  ты  сам
забрал с собой, - возразил ему Кэн. - Ты, я вижу, хочешь, чтобы него там
из кусочков собрали и откачали?
   - Дурак вы, Лесли, - отмахнулся от него Фил (ему Кэн так и  не  успел
представиться под своим истинным именем). - Это  же  остатки  биоробота.
Есть инструкция. Секретная. Их во что бы то ни стало надо сохранять.
   Ким не слушал дальнейших пререканий  отставшего  от  жизни  Кукана  и
находящегося  в  курсе  дела  старпома.   Сосредоточенно   уставясь   на
совещающихся мальчишек, он думал о своем. Он пытался  представить  себе,
что мог предпринять сейчас - вот в таких непредвиденных  обстоятельствах
-   претерпевающий   свое   странное   превращение   обладатель    тайны
Генетического Послания Клаус Гильде. И о том, были ли эти обстоятельства
для   него   действительно   непредвиденными.    Что-то    мешало    ему
сосредоточиться, принять  решение,  так  необходимое  в  этом  непростом
раскладе карт Судьбы. Нет, не тревожный взгляд Анны, перебегавший с него
на препорученного ее охране Клини. Не хищный прицел  сузившихся  зрачков
обоих Псов, нацеленный на  повязанного  по  рукам  и  ногам  похоронного
агента... Нет.
   Корпус "Саратоги" едва заметно дрогнул, выбросив из себя  серебристый
шарик малого бота, тут же направившегося к громаде "Цунами" Пальцы  Кима
отбили по светлому пластику пульта неровную мелодию -  ту,  что  раз  за
разом возвращалась в его сознание,  отвлекала,  мешала  сосредоточиться.
"Тему запретного знания".

***

   - Не тяните, - поторопил Манцев Горского. - Вижу, что у вас с "тедци"
проблемы. Их и не могло не быть - проблем этих. Давайте все как есть. Не
мнитесь, словно гимназистка.
   Конечно, они были - эти проблемы с  "тедди".  Коварство  террористов,
затесавшихся  в  толпу  эвакуированных  с  "Саратоги",  уязвило  первого
капитана прямо в сердце. Трудно сказать, какое именно из двух  или  трех
сердец, которыми щедрая на выдумки  мать-природа  наделила  половозрелых
представителей этой затейливой расы, но что в сердце - это точно. Только
теперь он оценил всю глубину и изощренность  подлой  хитрости  и  самого
рода человеческого, и сотворенной неведомыми  силами  по  его  образу  и
подобию Нелюди. В первый момент после объявления ультиматума террористов
хоо Тоох счел ситуацию безвыходной и  всерьез  задумался  над  тем,  чем
можно в условиях космического полета достойно заменить Прыжок с Вершины.
Горский мог записать себе в  реестр  особых  заслуг  то,  что  отвратить
первого капитана от подобных мыслей ему таки удалось. Но это был  предел
достижимого в данной ситуации. Собственно, чрезвычайный  комиссар  и  не
питал  ни  малейших   иллюзий   относительно   возможности   переубедить
закосневшего  в  своем  природном  гуманизме  корри  и  разом   изменить
генетически  закрепленную   и   тысячелетиями   культивируемую   систему
ценностей. Такие вещи с ходу не получаются. Тем более не получаются  они
в таких вот авральных условиях, когда и сам-то не  знаешь  и  не  можешь
знать решения той моральной дилеммы, которую ставит перед  тобой  щедрая
на такие штучки Судьба и всегда не упускающее случая предать тебя Высшее
Руководство.
   Поэтому Горский даже не попытался предпринимать хоть какие-то  усилия
в этом направлении. Своей целью он поставил нечто другое: он  постарался
внушить  хоо  Тооху  твердую  уверенность  в  том,   что   столь   бурно
разыгрывающаяся на "Цунами" драма есть сугубо внутреннее  дело  людей  -
Homo sapiens и, таким образом, никто  из  корри  не  несет  ни  малейшей
ответственности за страдания и  гибель  (если  уж  таковые  будут  иметь
место) людей  "Саратоги"  и  бойцов,  которых  придется  бросить  на  их
освобождение. Это имело некоторый успех.  Но  успех  далеко  не  полный.
Специалистом по отношениям с корри Сергей Дмитриевич считался отнюдь  не
номинально - он совмещал активную деятельность в этой области  (довольно
неплохая "крыша" для постоянного резидента Политического  Управления)  с
основной своей работой уже не первый десяток лет.  И  совмещал  довольно
успешно: и статьи, и диссертации, и главы в монографии писал он сам,  не
пользуясь услугами авторов - "невидимок". А  потому  прекрасно  понимал,
что как бы ни "резало" его время, как бы  ни  давили  обстоятельства,  а
добиться своего от корри - тем более от  корри,  уполномоченного  (пусть
даже чисто формально) принимать некие решения, - можно,  только  проявив
исключительное терпение и выдержку.
   Поэтому на раздраженный вопрос капитана он  ответил  только  вежливой
улыбкой. Помимо всего прочего улыбка эта должна была напомнить милейшему
Федору Павловичу о том, что чрезвычайный комиссар, конечно,  без  всяких
оговорок признает за ним его капитанское право действовать, не  считаясь
с секретными инструкциями и негласной субординацией людей Директората...
Обстоятельства и впрямь того требуют. Но они  преходящи,  обстоятельства
эти. Уйдут, дымом рассеются, дурным сном забудутся. И  вот  тогда  -  не
тревожно ли вам,  Федор  Павлович,  будет  припоминать  о  том,  как  вы
повышали голос да покрикивали на  друга  своего?  Друга,  поставленного,
кстати сказать, для того, чтобы самому голос возвышать да покрикивать на
нерадивых исполнителей воли Высшего Руководства, а не выслушивать в свой
адрес солдафонские колкости.
   Впрочем, Сергей Дмитриевич и впрямь гимназисткой  не  был  и  мог  бы
гораздо большее стерпеть - необидчив он был, когда речь шла о  деле.  На
то он и чрезвычайный комиссар.
   - На данный момент, - доложил он, выдержав предельно короткую  паузу,
- хоо Тоох практически  нейтрализован.  Формально  он  держит  совет  со
своими офицерами,  но  фактически  устранился  от  активного  участия  в
событиях. Он дал мне понять, что прямое участие в вооруженной  операции,
в которой могут погибнуть люди,  нежелательно.  Крайне  нежелательно.  В
ответ на это я и заверил его, что наш э-э... полуэкипаж  воздержится  от
того, чтобы обращаться к своим  напарникам  с  просьбами  об  участии  в
действиях,  связанных  с  сугубо  м-м...   С   сугубо   межчеловеческими
отношениями. На какое-то время нам дан карт-бланш, капитан.
   - И слава богу, - вздохнул Манцев и, дав Горскому понять, что он  еще
понадобится ему - здесь и немедленно, -  резко  повернулся  к  торопливо
поднимающемуся в рубку доку Лошмидту.
   - Ваши успехи, господа академики? Удалось вам найти этого Чорриа?  Он
согласен вести переговоры? Выдвигает какие-нибудь условия? - быстро,  не
давая профессору времени на то, чтобы углубиться в размышления,  посыпал
вопросами второй капитан.
   - Мерзавец нашелся сам, - устало огрызнулся профессор. - Первое,  что
он от нас потребовал, - снять защитное поле с блокированных отсеков.  Но
быстро отступился. Оставил, так сказать,  вопрос  открытым.  Я...  Мы  с
полковником несколько охладили его пыл. Слава богу, не только у  них  на
руках все козыри. Этот тип несколько смешался, когда мы  довели  до  его
сведения, что его приятель находится в наших руках -  равно  как  и  все
управление "Саратогой"...
   - Вот как? А он что, был не в курсе того, как обстоят  дела  там,  на
борту лайнера? - с порядочной  долей  искреннего  удивления  осведомился
капитан.
   - Нет, не был, - пожал  плечами  Лошмидт.  -  Это  было  для  негодяя
сюрпризом. Так же, впрочем, как и для всех.
   - Ну что же... - не без удовлетворения констатировал второй  капитан.
- Это, по крайней мере, недвусмысленно говорит о том, что  со  связью  у
них дело обстоит плохо. Это работает  на  нас.  Но  вот  этот  козырь  с
захватом рубки вы выложили, пожалуй, рановато. Полковник Йонг продолжает
переговоры?
   - Да, - торопливо боднул головой воздух  профессор.  -  И,  поверьте,
аргумент с освобождением рубки пришелся как  раз  вовремя.  Ему  удалось
кое-чего добиться...
   Капитан  вопросительно  поднял  бровь,   ожидая   продолжения   столь
оптимистического зачина.
   - Речь идет об обмене,  -  торопливо  продолжил  действительный  член
Спецакадемии. - Они готовы освободить часть пассажиров в обмен на  этого
лжепохоронного агента... Не менее десяти человек - мы настаиваем  именно
на этом. И, разумеется, в их число мы обязательно включаем...
   - Знаю, знаю! - раздраженно прервал его Манцев. -  Разумеется,  вы  в
первую очередь печетесь об этой вашей "сладкой парочке". Вам, тьфу-тьфу,
чтобы не сглазить, кажется, удастся-таки добиться своего...
   Лошмидт молча бросил на стол перед капитаном лист  бумаги,  вкривь  и
вкось испещренный разношерстными строчками. Почти  каждая  из  них  была
вписана другим, по сравнению с предыдущей, почерком, а то и вовсе другим
цветом.
   - Это  ксерокс,  -  пояснил  профессор.  -  Цветной.  Оригинал  через
защитное поле не перекинуть. Список всех,  находящихся  в  блокированных
отсеках. Они там сами переписали друг друга.  По-моему,  кто-то  из  них
пробовал приписать еще что-то от себя, но... - Он выразительно указал на
неровно оборванный край распечатки. - Но главное - вот!
   И Лошмидт торжествующе ткнул пальцем в обведенную энергичным  взмахом
флюоресцентного маркера строку: "Клаус Гильде - предприниматель".

***

   Резко зазвучал сигнал боевого оповещения.  Манцев  схватил  с  пульта
наушник и резко прижал его к заросшему седыми волосками уху. Впрочем,  и
без официального рапорта группы  наблюдения  -  просто  из  картинки  на
экране - было ясно, чем вызвана поднявшаяся тревога. По всей поверхности
плывущего к "Пунами" шарика - малого бота "Саратоги" - один  за  другим,
беспорядочно и настырно злыми огоньками вспыхивали плазменные разряды.
   - Эти сволочи обстреливают бот! Капитан смял ничем  не  провинившийся
лист распечатки, лежавший перед ним.
   - Палят через шлюзы! Я... Мы... Передайте им, что  если  так,  то  мы
прерываем всякие переговоры! Или... Или, лучше, сразу саданите по...
   Договаривать до конца свою команду капитану  не  потребовалось  -  по
темному зигзагу переходного туннеля  побежали,  торопливо  подбираясь  к
едва  обозначенным  сигнальными  огнями  провалам  люков,  ослепительные
звездочки лазерных "уколов". У  кого-то  из  подчиненных  Манцева  сдали
нервы, и он без всякой команды открыл по противнику ответный  огонь.  На
той стороне мгновенно поняли столь тонкий намек, и бот без всяких  помех
проделал последние десятки метров своего пути и беспрепятственно  нырнул
в недра "Цунам