серебряное  блюдечко  -
чаша, которой надлежало бы быть заполненной свежей кровью,  и  еще  пара
малоаппетитных реликвий - свидетельства принадлежности  их  владельца  к
Серому Кругу Галактической Черной Церкви.
   Ни сумасшедшим, ни тем более фанатиком Джанфранко Каттаруза не был  и
быть не собирался. Просто из чисто деловых соображений  водил  дружбу  с
адептами Ложного Учения, среди которых оказались и весьма полезные люди,
поддержавшие  его   восемь   лет   назад,   когда   решался   вопрос   о
престолонаследии в Семье. Тогда он искренне  считал,  что  "Париж  стоит
мессы".  Теперь  он  частенько  признавался  себе,  что  черные   мессы,
оказывается, обходятся дороговато.  Впрочем,  полноценным  грешником  он
себя не считал и, вопреки католическому  воспитанию,  к  Богу  относился
скорее на протестантский манер - считал, что свои дела с Ним  он  всегда
уладит без вмешательства посторонних  и  к  обоюдному  удовольствию.  Он
размышлял на подобные темы, когда во внутреннюю  дверь  вновь  постучал,
вошел и замер на почтенном удалении за его спиной Паоло. Папа без лишней
спешки прикрыл дверцы и вновь запер Черный Алтарь.
   - Этот Аванесян все не унимается, - доложил  телохранитель.  -  Очень
хочет говорить с вами.
   "Перебежчик или провокатор, - зло подумал  Каттаруза.  -  Началось...
Впрочем, не помешает прощупать. Вдруг через армянскую  диаспору  удастся
сойтись с людишками, осведомленными о затее Мелканяна?"
   - Обыщи и проводи сюда, - распорядился он.

***

   Зуммер дешевенького блока связи наконец-то запел,  и  Клайд  поспешил
вытащить плоский коробок из кармана.
   - Считай, что повезло тебе, - прогудел в динамике густой бас Толстяка
Финни. - Тут мой человечек сторговал твое добро  одному  чистоделу.  Суй
свою карту в ближайший терминал и загружай сумму. Как и  договорились  -
счет в федеральных кредитках.
   - Подо что зачистили баксы?  -  больше  для  порядка  поинтересовался
Клайд.
   Торчать на законопослушной земле Малой Колонии  ему  оставалось  часа
четыре с небольшим, а там -  за  геостационаром  -  налоговая  инспекция
слабо разбиралась в источниках доходов граждан Федерации где-то у  черта
на куличках - в планетарных колониях.
   - Проходишь по статье "Гонорар". Ладно, счастливого тебе пути,  Дейл,
и фартовый тебе билетик...
   Это была не кличка и не псевдоним. Просто фамилия Клайда - Ван-Дейл -
трансформировалась в этих краях во что-то вроде прозвища. Был  он  здесь
залетным и к излишней известности  не  стремился.  Клайдом  он  в  Малой
Колонии был только для участников Большой Затеи.
   Послав  Толстяка  к  чертям  собачьим,  он  подрулил   к   ближайшему
бело-синему  огоньку  коммуникационного  стационара  и,  обождав,   пока
освободится терминал, сунул в щель кредитную карточку.
   Убедившись, что двадцать тысяч в  твердой  валюте  теперь  никуда  не
убегут от него и на краю Обитаемого  Космоса,  он  облегченно  вздохнул.
Одной морокой стало  меньше.  После  того  как  ему  сравнительно  легко
удалось  оторваться   от   бестолково   организованной   погони,   демон
любопытства  заставил  его  сунуть  нос  в  давешнюю   сумку,   второпях
прихваченную в "Джевелри трэйдс". Лучше бы уж он оставил ее во  флайере,
который благополучно утопил в одном из озер близ Кэмп-Парадиза.
   Как профессионал Клайд сразу прекрасно понял, что  тянут  лежавшие  в
сумке игрушки тысяч на пятьдесят - не меньше. Инструмент  был  отличный,
похоже, римейского изготовления, явно на заказ сработанный, -  в  другое
время Клайд не преминул бы оставить находку при  себе.  Но,  как  назло,
точно так же отлично он понимал, что явиться для таможенного досмотра  в
столичный Космотерминал с таким вот джентльменским набором  на  руках  -
затея дохлая. Лучше уж сразу снести добро в околоток. Как  и  полагалось
залетному, ни надежных тайников, ни явок,  где  находку  можно  было  бы
пристроить до возвращения, Клайд в Малой Колонии не  имел,  а  проклятые
железки буквально жгли руки - дело слишком пахло жареным.
   В сочетании с непредвиденным налетом вооруженных  дурней  на  паперти
"Джевелри трэйдс" дело начинало смахивать на элементарную подставку:  уж
не сочинил ли старый пройдоха Бонифаций ситуацию так, что, не подвернись
Клайду давешний флайер с брошенным в замке зажигания  ключом,  то  он  с
гарантией был бы сейчас в руках полиции, имея на руках  полный  комплект
профессиональных орудий взлома. Вот только зачем  такой  вариант  сдался
хитромудрому Мелканяну или тем, кто стоит за ним? Ведь не желали же  они
как можно скорее вернуть проклятый Камушек законным хозяевам,  не  успев
еще толком его заполучить?
   Темное это было дело.
   Слава богу, что вовремя пришли  на  ум  здешние  координаты  Француза
Дидье - связь, о  которой  Клайд  Мелканяна  в  известность  не  ставил.
Француз, хотя и опустился порядком и подрастерял прежние контакты, вывел
его, однако, на заведение Финни, ну а Толстяк, смекнув, что  с  горящего
товара и навар будет погуще, живо отмусолил Дидье не слишком  объемистую
пачку купюр с профилем кого-то из местных  отцов-основателей  и  на  том
закончил его участие в случившемся бизнесе.
   Клайду были обещаны к утру пятнадцать тысяч федеральными кредитками -
наличными или все двадцать по зачищенной  кредитной  карточке.  Обещание
свое Толстяк  исполнил,  и  теперь,  кабы  не  двусмысленные  события  у
"Джевелри", Клайду всего и  надо-то  было,  что  перекемарить  несколько
часов  в  гостинице,  добраться  на  загодя  зарезервированном  каре  до
Космотерминала  и  вовремя  взойти  на  борт  регулярного   челнока   до
Орбитальной Пересадочной. А  уж  там  -  малой  скоростью,  на  рейсовом
лайнере, меньше чем за сутки добраться до Малого Бельмеса, а  там  -  до
следующего четверга, в приятном удалении  от  компетентных  служб  Малой
Колонии, доделать кое-какие дела, попутно изображая из себя средней руки
бизнесмена. В четверг должен был выйти на связь Мелканян.
   Теперь карты легли по-новому. Все элементы простого  и  ясного  плана
действий становились рискованными. О том, чтобы отправиться в  гостиницу
досыпать не добранные за ночь часы, не могло быть и  речи:  вот  уж  где
идеальное место для ловушки. Слава богу, что у  Клайда  хватило  ума  не
называть Бонифацию время своей отправки  и  рейс,  хотя  толку  от  этой
предосторожности явно было мало - скорее всего в Космотерминале его  уже
ждут. Клайд много дал бы тому, кто пролил бы хоть луч света на то,  что,
собственно, движет его то ли партнерами, то ли врагами, от лица  которых
полгода  назад  на  него  вышел  старый  жулик.  Чисто   интуитивно   он
чувствовал, что все обстоит намного сложнее любых его предположений.
   Темное дело, темное...
   В глубине души Клайд еще раз зарекся отныне связываться с типами,  за
которыми, как у  старого  Бонифация,  числятся  темные  связи  то  ли  с
религиозными  сектантами,  то   ли   вообще   с   фанатиками   какого-то
мистического вероучения. Ладно, черт с ними, с пожитками, оставшимися  в
гостинице, - за номер сполна уплачено вперед, и шума в связи  с  убытием
Клайда никто не поднимет.  Другое  дело  -  это  как  без  сучка  и  без
задоринки  пройти  Космотерминал.  Это  стоило  обдумать   в   спокойной
обстановке.

***

   Вид у Гарика был неважный. Был он бледен и дергался  как-то.  Внятную
же речь исторг из себя вообще с видимым трудом.
   - Г-господин  К-каттаруза,  -  затараторил  он,  норовя  в  нарушение
этикета приложиться к ручке Папочки  -  такое  позволялось  лишь  членам
Семьи. - Господин  Каттаруза,  мне  н-нужна  к-ксива...  У  м-меня  есть
бабки...
   Нелепость такого  требования  просто  парализовала  Папу.  Он  так  и
остался стоять перед Трюкачом, хотя намеревался расположиться в  кресле,
не предлагая, разумеется, чертовой шантрапе присесть.
   - Зачем же тебе нужна ксива, парень? - только и спросил он.
   Ослабший в коленках,  Гарик  опустился  на  краешек  оставшегося  так
кстати свободным кожаного сиденья и воздел  умоляющий  взор  на  хозяина
кабинета.
   - Для выезда. Смываться мне надо, г-господин Каттаруза. Я не  п-прошу
денег - б-бабки у меня есть...
   - Так какого же черта ты приходишь ко мне, а  не  к  своему  дорогому
Сапожнику? - резонно спросил все еще слегка не пришедший в себя Папа.
   - Т-тогда мне - конец... - убежденно заявил Трюкач. - Шеф решит,  что
это я п-проболтался... И я решил, что лучше -  к  вам...  Я  х-хочу  вас
предупредить, г-господин Каттаруза, о большой опасности...  Всем  нам  -
конец...
   - Это уж точно, парень,  всем  нам  конец,  -  согласился  не  чуждый
философского подхода к жизни Капо ди  Тутти  Капи.  -  Одним  -  раньше,
другим - позже... Но ты уж будь поточнее...
   - Без свидетелей, - громко прошептал Гарик. - Если  можно,  нам  надо
поговорить без свидетелей.
   - Побудь в приемной, Паодо, - распорядился  Папа,  всем  своим  видом
выражая безмерной недоумение таким нарушением субординации.
   - В-вы припоминаете, - затараторил Трюкач,  -  в-вы  припоминаете  то
дело, что наши - я про людей Сапожника говорю - работали в прошлую осень
на пару с вами?
   - Будь поточнее, парень, - еще  раз  недружелюбно  посоветовал  Папа,
откровенно  выпуская  вонючую  табачную  струю  в  слегка   зеленое   от
напряжения лицо собеседника.
   - Я про то, как взяли весь товар Шиндлера... Это когда потом  Рогатый
чуть в петлю не полез... - закашлявшись, пояснил Гарик.
   - Ничего я такого не помню, парень. И тебе советую позабыть накрепко.
   Совет Папы был не лишен своего резона. Своих в Малой Колонии  грабили
редко -  не  принято  такое  здесь  было  а  узнай  кто,  что  конвой  с
приготовленным к нелегальному вывозу отборным  товаром,  числившимся  за
одним из крупнейших финансистов всех  криминальных  группировок  Сектора
Рупертом Шиндлером, обобрали люди Каттарузы и Сапожника-Карнеги, дело бы
не ограничилось  несмываемым  пятном  на  репутации  обоих  авторитетов.
Далеко не ограничилось бы... И то, что по этому свету все еще  болтается
мелкая сошка, осведомленная о деталях этой истории, было для  Джанфранко
пренеприятнейшим сюрпризом.
   - Я - да, конечно, - торопливо сглотнул  набежавшую  слюну  Гарик.  -
Только дело-то важное. Похоже, что большая опасность навернулась.
   - ? - поднял бровь Папа.
   - Так вот: если вы помните, господин Каттаруза, на этом  деле,  кроме
всех прочих, сильно погорел Шишел.  Шишел-Мышел.  Шаленый.  У  него  все
тогдашние денежки были вложены в этот товарец...
   Желудок Джанфранко непроизвольно сжался. Во рту стало кисло.
   - Говори, парень, говори... Не томи душу, - неприязненно молвил он.
   - Т-так вот: Ш-шишел до этого дела докопался.  Не  знаю  уж  как,  но
докопался. И теперь такое будет... Т-такое... П-прошлым  вечером  -  как
раз перед дождем - он меня вычислил... В "Кентербери".
   - Так почему тогда ты еще жив, парень? - резонно удивился Папа.
   - Он п-по телефону меня в-вычислил.
   - Ах, по телефону... - с некоторой иронией выдавил из себя Каттаруза.
   Хотя, похоже, было не до смеха. Мозги Папы перешли на полные обороты.
Он задумчиво и брезгливо прихватил  Двумя  пальцами  воротник  Гариковой
куртки и, словно с улицы забредшую кошку, переместил его  из  кресла,  в
которое наконец опустился сам, на ковер пред свои ясные очи.  Гарик  тут
же нагнулся над ним и лихорадочно  зашептал,  дыша  прямо  в  лицо  Папы
чесноком и пивным перегаром:
   - По телефону... И спрашивает: "Ты, мол, Трюкач, часом, не помнишь, в
каком  году  прибыл  на  Малую  Колонию  старый  Элевтер  Мелканян?"  Вы
п-поняли, господин К-каттаруза?
   - Что, собственно, должен я понимать? При чем тут еще  ваш  армянский
Элевтер? - Нить Гарикова повествования снова ускользнула от Папы.
   - Да к-как же вы не п-поняли?! Ведь у вас встреча была с Сапожником -
где? Н-на нейтральной территории... У Г-григоряна... Он вас обоих  якобы
пригласил к себе в заведение, п-пропустить стаканчик  в  День  Элевтера.
Т-та-кой был предлог. А я тогда между  вами  крутился  колбасой  -  н-на
подхвате - п-помогал в-все организовать...
   Теперь Папа вспомнил. И  поразился.  Оказывается,  они  с  Сапожником
проморгали, по крайней мере, одного парня,  который  явно  знал  о  деле
чересчур много.
   - Так, значит,  ты  думаешь,  парень...  -  взвешивая  каждое  слово,
процедил он...
   Собственно, судьба Трюкача была решена. Оставалось только раскусить -
с чьей подади работает человечек.
   - Тут и думать нечего, господин К-каттаруза. Это он войну  объявил...
Ч-чтобы все знали... Н-не мне одному - меня Шишел  прихлопнул  бы  и  не
заметил...  Я  тут  -  мелкая  сошка...  Он  явно  хотел,  чтобы  я  вас
предупредил. Он всегда так - любит припугнуть для начала... Ч-чтобы  вам
в-воз-можность дать...
   - Какую такую возможность, парень? - Взгляд Папы стал буравящим.
   - Я-ясно к-какую - откупиться. Т-теперь затребует вдвое.
   - И ты, парень, как только обо всем догадался, так сразу и  рассказал
все Григоряну и Сапожнику. Так ведь? Ну, а они...
   - Так ведь Сапожник мне шею свернет. Он как дважды два решит, что это
я в-виноват. А Григорян за меня в таком деле не заступится.
   Гарик машинально извлек из сигарного дыма  четверку  "пик"  и  вконец
скис, не зная куда ее деть.
   - А ты, конечно, этого не делал, Трюкач?  Не  сболтнул  чего  старине
Шишелу? Ну, чтоб он тебе потом малость отстегнул с откупа-то?
   - Н-нет! - уже почти совершенно придушенно взвизгнул Гарик. - Да я  -
никогда... Я же говорю - я смыться хочу, мне ксива нужна! За свои... Мне
в ночь Толстяк Финни одно дельце сосватал, ну и сбереженьица свои  я  из
заначек вынул - так что монета на кармане есть. А  там  -  вербанусь  на
рейсовик в обслуживающий персонал и сюда носу не покажу лет пять...
   - Вот что, ты поступай как  знаешь,  парень,  -  сурово  прервал  его
Каттаруза, - но только, если кто тебя спросит - у меня  от  Сапожника  в
этом деле секретов нет, и раз уж Шишел до чего дознался, я этого тоже от
Карнеги скрывать не собираюсь. Обмозгуем это дело с ним на пару...
   Папа обошел вокруг стола, уселся, приняв деловую позу, и пододвинул к
себе солидный, тяжелый блок связи.  Врубать  его,  однако,  не  стал,  а
буркнул сквозь сигарный дым:
   - Доберись поскорее до Центрального терминала, парень, и дождись  там
нашего  человечка.  Он  тебе  подкинет  подходящую  карточку.   О   цене
договоритесь на месте. И сразу двигай туда... - Каттаруза указал сигарой
в  потолок,  над  которым  простирались  слабонаселенные  небеса   Малой
Колонии. - Не хочу быть неблагодарным, парень, но, если  выяснится,  что
ты смухлевал...
   Гарика как ветром сдуло.
   -  Паоло,  пристрой  в  хвост  этому  фраеру  человека   поумнее,   -
распорядился Папа в переговорник. - И соедини меня с Фаем, придется  ему
подвесить еще одну канитель.
   Со все еще не рассосавшимся после ночного  морока  ледяным  комом  на
душе Шаленый, морщась, словно лекарство, проглотил кофе, засунул  в  рот
сандвич с ветчиной и, дожевывая на ходу сие подобие завтрака, поспешил в
подземный гараж, где ждал его строгий и неприметный  "ситроен",  так  же
напоминающий потертый "горби", как типичный рядовой  клерк  -  типичного
рядового клошара.
   Вопреки своей привычке, Шишел поставил машину на автопилот и, пока за
стеклами кабины уплывали назад и назад плохо различимые в  свете  только
еще  начинающегося  утра   многоэтажные   громады   деловых   кварталов,
перемежающиеся  с  малоэтажной   застройкой   старых   аристократических
районов, вперился в экран притороченного к передней  панели  переносного
телевизора. Ранний выпуск  "Новостей"  должен  был,  по  его  разумению,
где-то  на  первых  своих  минутах  коснуться  "дерзкого  ограбления  на
Гранд-Театрал" -  как-нибудь  в  этом  духе  окрестят  вчерашнее  дельце
скудоумные газетчики. Это, конечно, если какой-нибудь осел не ухлопал за
это время министра или архиепископа. Или не отмочил  еще  чего-нибудь  в
этом роде. Тогда, натурально, это рядовое в общем-то ограбление крупного
ювелирного магазина отойдет-таки на третий или четвертый план. Второй по
местной традиции  прочно  зарезервирован  за  очередным  наворотом  всем
осточертевшей склоки между парламентом и Президентом.
   Не то чтобы Шишел был тщеславен - был  он  существом  скромным,  хотя
очень крупным и буйным во хмелю - нет, просто надо было держать  нос  по
ветру, а в этом отношении беспривязные газетчики и  телерепортеры  с  их
врожденным недержанием информации  были,  по  мнению  Шаленого,  народом
весьма полезным.
   Однако то, что он увидел в голографическом  окошке  ТВ,  на  сей  раз
далеко превзошло то, на что он рассчитывал. Экран предъявил ему уже  так
хорошо им изученный черный,  не  правильной  формы  и  странной  огранки
камень, вправленный в  простой,  но  тоже  какой-то  своеобразной  формы
перстень. Перстень был напялен на чей-то волосатый  палец.  Камера  дала
общий план, и стало ясно, что палец (как и  рука  в  целом)  принадлежит
невысокому человеку с широким, несколько напряженным лицом, с  глубокими
залысинами, отороченными курчавым коротким волосом. Судя по одежде,  это
был католический пастор. Человек (и перстень) были изображены на большом
- в полный рост - портрете. Камера  панорамировала  полотно,  диктор  же
бодро вешал, что столь точно изображенный на картине бриллиант как раз и
является тем самым Дьяволовым Камнем, дерзкое похищение которого прошлым
вечером  вновь  привлекло  внимание  общественности  к  этой  мрачной  и
таинственной реликвии времен Первых Высадок. Собственно, Камень является
одним из немногих доказательств того, что  за  несколько  тысяч  лет  до
прихода  на  Планету  людей  ее  населяли  или  посещали  иные  разумные
создания.
   К  сожалению,  с  самого  момента  своего  обнаружения  Камень   стал
талисманом целого ряда сменявших друг друга  сект  сатанистского  толка.
Время от времени его, как своего рода отличительный знак,  воздевали  на
перст того или иного из крупнейших адептов этих тайных религий, столь, к
сожалению, распространенных в Мирах  Периферии,  и  в  Малой  Колонии  в
частности. Авантюристы и фанатики самого разного  рода  вели  постоянную
кровавую междоусобицу за обладание  этим  правом.  Счастья  он,  однако,
никому не принес. Тьма  легенд  сохранила  только  весьма  загадочные  и
довольно  противоречивые  обстоятельства  жизни  и   неизменной   гибели
победивших в этой борьбе. Не  менее  трагична  и  загадочна,  однако,  и
судьба немногих обладателей Камня, не причастных к Темной Вере, - таких,
как адмирал Шайн или изображенный на  портрете  (работы  самого  Адриана
Фарро) аббат Ди Маури.
   Адмирал, кстати, и считался последним из  известных  миру  хранителей
Камня. Согласно его завещанию, Камень был передан в президентскую  казну
Малой Колонии, где и пребывал до первых смут эпохи Планетарной Изоляции.
Затем местопребывание реликвии сделалось предметом бесчисленных легенд и
догадок,  и   только   лишь   вчерашняя   пресс-конференция   известного
предпринимателя  Спиро  Апостопулоса  пролила  свет   на   истинное   ее
местонахождение.
   Впрочем,  ненадолго.  Полиция  и   спецслужбы   Малой   Колонии,   во
взаимодействии с Федеральным управлением расследований,  вот  уже  более
двенадцати  часов  работая  в  чрезвычайном  режиме,  не   выявили   еще
сколько-нибудь ясного следа Дьяволова Камня. Слова  диктора  сопровождал
выразительный видеоряд: пробки  на  контрольных  постах  на  выездах  из
Столицы, очереди на спецпостах проверки на терминалах, еще где-то  кран,
вытягивающий из морской пучины у набережной Старого  города  затопленную
там грабителями десантную платформу,  на  которой  те  по  водам  залива
благополучно  ушли  от  запоздалой   погони.   "Необыкновенное   рвение,
охватившее правоохранительные органы, - пояснил  диктор,  -  объясняется
колоссальной суммой страховки, оформленной господином  Апостопулосом  на
злосчастную реликвию. Сумма эта сравнима  ни  больше  ни  меньше  к