ем
спускались на почву родной для них планеты.  Такие  восхождения  "тэдди"
совершали обычно в ритуальных целях. И одним из таких ритуалов почитался
тот самый, упомянутый хоо Тоохом Прыжок. Сами по себе Прыжки были  делом
для корри - племени летучих, хотя и разумных, белок -  обычным.  Но  тот
Прыжок, который имел в виду первый капитан, отличался от всех других. Он
всегда бывал последним.
   - Я понял вас, - медленно произнес Манцев,  поднимаясь  из  кресла  и
сглатывая ставшую неприятно горькой слюну.  -  Думаю,  вам  не  придется
выполнять это м-м... спортивное упражнение...

***

   Когда дверь личного кабинета за его  спиной  задвинулась  и  вошла  в
пазы, оставив наконец второго капитана наедине  с  собой,  Манцев  отпер
капитанский сейф,  достал  из  особого  отделения  флягу  с  медицинским
спиртом и стакан. Налил себе на три пальца и выпил не закусывая.
   "В конце концов, - сказал он себе, - предстоит выполнить элементарную
боевую  задачу:  преодолеть  зоны  заградогня,  атаковать  поверхностный
планетарный объект и уничтожить его. Только и всего".
   Он ошибался.
   Потому что в  нескольких  тысячах  километров  от  "Цунами"  на  трап
космического лайнера дальнего  следования  "Саратога"  уже  ступили  два
строго одетых джентльмена.

Глава 4
ПАССАЖИРЫ "САРАТОГИ"

   Они ничем не выделялись  бы  на  фоне  безликой  армии  облаченных  в
деловой  камуфляж  (темный   дорогой   костюм,   галстук,   атташе-кейс)
странствующих бизнесменов - эти двое. Но среди наряженной  в  свитера  и
немодные джинсы  оравы  научных  сотрудников,  заполонивших  "Саратогу",
смотрелись белыми воронами.
   Один из них - тот, что  был  помоложе  на  вид,  -  неусыпно  бдил  у
предназначенного к погрузке на борт лайнера багажа  -  шести  невеселого
вида контейнеров.
   Второй - тот, что выглядел постарше, - сразу же обратился к дежурному
офицеру с просьбой о немедленном конфидансе с капитаном лайнера.
   Ответственный за погрузку мичман Денис Глебов не слишком хорошо  знал
смысл сего старинного слова, но чисто практическим умом  сообразил,  что
кэпу Хеновесу сейчас - в разгар  подготовки  к  рейсу  -  только  разных
фиглей-миглей и не хватает.  И  переадресовал  назойливого  пассажира  к
старпому Звонареву. Тот провел четверть часа в грузовом отсеке,  наедине
с обоими строго одетыми господами и их полудюжиной  здоровенных  ящиков,
после чего посоветовал господам использовать оставшееся до старта  время
для того, чтобы получше обустроиться в  своих  каютах,  а  сам,  с  чуть
перекошенной физиономией, проследовал прямиком в кабинет к кэпу.

***

   Разговор у старпома с капитаном был короткий,  деловой  и  касался  в
основном вопросов чисто хозяйственных. Лишь под конец Звонарев ввернул в
излагаемый слегка обалдевшему от изобилия проблем капитану  текст  нечто
неординарное:
   - А еще эти чудаки просят нас помалкивать о покойниках.
   Кэп в этот момент прикидывал в уме - не будет  ли  выгоднее  оплатить
штрафные санкции вместо того, чтобы  менять  разметку  штуцеров  внешних
коммуникаций корабля на полагающуюся по  здешним  дурацким  правилам,  а
потому пропустил главное мимо ушей.
   - Просили?.. - рассеянно переспросил он, двигаясь размеренными шагами
из одного угла каюты в другой. - Они э-э... в самом деле просили?..
   - Просто умоляли, кэп, -  заверил  его  Звонарев.  -  Господин  Клини
считает, что на него здесь будут косо смотреть, если все на борту  будут
знать, что по их милости летят в компании жмуриков...
   Гарсиа Хеновес словно налетел вдруг с размаху на кирпичную стенку. Он
резко остановился и остолбенело уставился на старпома.
   - Какие жмурики?! Какие, черт возьми, чудаки?! Вы что, со  вчерашнего
не отошли, Фил?
   Филипп Звонарев, как человек умеющий пить, был глубоко уязвлен  таким
подозрением:
   - Жмурики - самые настоящие. Проверил лично. В  спецконтейнерах,  при
полном наряде. Общим числом шесть штук.
   Старпом перечислил по памяти номера грузовых мест.
   - Ч-черт!
   Капитан  стремительно  рванул  к  терминалу  и  отбил  на  клавиатуре
короткую  дробь.  Некоторое   время   озадаченно   рассматривал   экран,
украшенный выданным в ответ сообщением, потом, не меняя выражения  лица,
перевел взгляд на Фила  так,  словно  это  он  лично  проволок  на  борт
"Саратоги" полдюжины покойников.
   - Видите ли, сэр... - счел  нужным  сообщить  свое  личное  мнение  о
сложившейся ситуации старпом. - Если хотите знать, то  я  сам  -  прежде
всего - косо смотрю на всю эту историю. Нет, я в  приметы  не  верю,  но
как-никак покойник на борту... Нехорошо... - Да и нелепо  все  это,.  Но
что поделаешь - запрета на такие перевозки нет... И пока мы сюда  пилили
от "Вулкании", никто нас не предупредил о том, что нам  тут  приготовили
такую вот посылочку. На борт сообщили, как обычно, только массу, объем и
сумму страховки...
   Кэп Хеновес ухватил старпома за язычок замка-молнии,  украшавший  его
служебную куртку.
   - А  за  каким?  За  каким  же  чертом  этому  Клини  сдалось  возить
покойников к черту на кулички - на Чур?
   Что и говорить, основания для удивления у кэпа были. И основательные:
даже  открытие  техники   подпространственных   переходов   не   сделало
межзвездные  перевозки   дешевым   делом.   Удостаивались   чести   быть
транспортируемыми на борту  космических  лайнеров  и  грузовозов  только
самые необходимые и незаменимые в местах назначения материалы и изделия.
Или уж предметы роскоши, за которые заказчик  готов  был  переплачивать,
самое  малое,  вдесятеро  против  цены  аналогичного   товара   местного
производства.
   Так что отдавая богу душу в каком-нибудь из дальних  Миров,  уроженец
Федерации не мог питать никаких иллюзий  относительно  возможности  быть
преданным земле в  родных  краях.  Только  высокопоставленные  политики,
иерархи крупных  церковных  конфессий  да  уж  очень  богатые  обитатели
Метрополии или Миров вроде Океании могли рассчитывать на такую  роскошь.
Обычно такие  перевозки  сопровождались  многочисленными  сообщениями  в
печати,  ритуальными  выкрутасами  и  уж  точно  никогда  не  оставались
незамеченными. А тут экипажу "Саратоги" был преподнесен самый  настоящий
сюрприз. И сюрприз не из приятных. Покойник на борту - тут Фил  Звонарев
был прав - считался одной из самых худших примет для всякого,  кто  хоть
что-то смыслил в космонавигации.
   - Понимаете... - попробовал объяснить он. -  Этот  тип...  Похоронный
агент Клини утверждает, что... В общем, он и напарник его  -  тоже  люди
подневольные... Они исполняют завещание... Те  шестеро  -  это  люди  из
первых миссий на Чур. Они завещали себя похоронить там...
   - И что - так разом все и померли? Все - до кучи?
   - Нет. У них  было  что-то  вроде  братства,  все  шестеро  -  весьма
состоятельные граждане. И по уставу этого братства, когда  последний  из
них отойдет, как  говорится,  в  лучший  мир,  то  всю  компанию  должны
отправить в  столь  дорогие  им  края.  Они  заранее  все  организовали.
Оплатили бальзамирование и провоз. В общем, если хотите -  поговорите  с
господином Клини сами. Мое дело - поставить вас в известность...
   - Считай, что поставил... - махнул рукой кэп Хеновес.

***

   - Они все проглотили  как  милые,  -  с  удовольствием  констатировал
похоронный агент Клини. - С этой  стороны  мы  подстрахованы  достаточно
хорошо, - заверил он своего партнера
   - Мы могли бы и не страховаться вовсе, - мрачновато возразил тот.
   Он старательно  обрабатывал  щеточкой  свой  пиджак,  распяленный  на
спинке противоперегрузочного кресла и, казалось, не имел в  уме  никаких
других забот.
   Разговор  происходил  в  каюте  младшего  из   партнеров,   тщательно
обысканной на предмет  присутствия  "жучков"  и  других  родственных  им
сюрпризов. Пришлось немного повозиться с камерой внутреннего наблюдения,
обнаружившейся-таки в довольно укромном уголке под потолком. Зато теперь
можно  было  вкушать  заслуженный  покой,  более  или   менее   свободно
обмениваясь соображениями относительно достигнутых успехов и предстоящих
планов.
   - Будут господа пассажиры любопытствовать относительно нашей  с  вами
профессиональной принадлежности или не будут,  основного  плана  это  не
изменит...
   - Пожалуй, - согласился Клини. - Но так - спокойнее.
   - Да, спокойнее, -  согласился  напарник.  -  Единственный,  кто  нас
теперь должен заботить, это наш, так сказать, коллега. Как-никак,  а  он
все-таки настоящий агент Тартара. И может выкинуть номер...
   - Пока не выкинул, - устало вздохнул Клини. -  Нам  просто  не  стоит
мозолить ему глаза. Ни ему, ни кому другому... Главное нам предстоит там
-  у  Чура.  А  от  наших  попутчиков  особых   сюрпризов   ожидать   не
приходится...
   Но и они ошибались - эти двое. Их планам  не  суждено  было  сбыться.
Потому что на борт космического транспортного судна  "Саратога"  еще  на
пересадочном орбитере "Вулкания" был принят в качестве пассажира второго
класса  бывший  капитан  Объединенного  Космофлота,  а  ныне   свободный
предприниматель Лесли Коэн. Впрочем, в конечной  точке  его  пути  -  на
орбитере  "Химмель-14"  -  его  ждали  в  абонентском  ящике   заботливо
отправленные  до  востребования  другим  рейсом  документы,  из  которых
следовало, что предъявителем их  является  навигатор  высшей  категории,
уволенный из ОКФ за нарушение кодекса офицерской чести, Кэннет Кукан.  В
отличие  от  ксивы,  предъявленной  им  при  покупке  билета   на   рейс
"Саратоги", те документы были подлинными.

***

   Кэн Кукан производил на окружающих довольно сильное впечатление.  Был
он всегда загорел, броваст, облачен в нечто полуспортивное, наводящее на
мысли о членстве в дорогом яхт-клубе где-нибудь  в  Метрополии,  профиль
имел медальный, а взгляд - орлиный. Говорил всегда веско и со значением.
Наводил на мысли о близости к высшему обществу и золотой богеме.
   Зарабатывал он на жизнь крупными кражами. Чаще всего - со взломом.
   Правда,  как  заметил  некогда   один   опытный   сыщик,   говоря   о
представителях преступного мира в  целом:  "Мало  кому  из  них  удается
сводить  концы  с  концами,  если  хотя  бы  время  от  времени  они  не
подрабатывают законным путем". Кэн Кукан не был исключением.

***

   Кэна Кукана  искали  полицейские  службы  пяти  Миров  и  Федеральное
управление  расследований.  Правда,   под   именами,   которые   к   его
собственному  ни  малейшего  отношения  не  имели.  Если  навигатору   и
приходилось временами "присесть на нары", то всегда по чужому  паспорту.
Свои настоящие документы он берег как зеницу ока. Ведь они давали ему  -
специалисту с  почти  безупречной  репутацией  -  возможность  время  от
времени наниматься для выполнения пары каботажных рейсов  где-нибудь  на
Периферии, где мало кто интересовался его прошлым Сейчас он  рассчитывал
вполне честно наняться на пару рейсов где-то на участке  Трассы  "Чур  -
Прерия" и "срубить" сумму, необходимую и  достаточную,  чтобы,  уже  под
очередным  псевдонимом,  добраться  до  Океании.  Там  он  был   намерен
предпринять "гастроли" дуэтом с одним из блестящих мастеров своего  дела
Дмитрием Шаленым. Тот присмотрел и рассчитал  неплохой  вариант  крупной
поживы.
   Океания  была  крупным  импортером   очень   дорогих   материалов   и
компонентов для тамошнего "суперхайтеха". И не менее крупным экспортером
весьма дорогостоящих продуктов этих своих технологий. Менее драгоценной,
но  все  же  достаточно  привлекательной  добычей  могла  стать   всякая
экзотика, добытая в глубинах океана, покрывающего всю поверхность  этого
Мира, и в донных  рудниках.  Разумно  организовав  систему  пересадок  с
прибывающих на планету дальнобойщиков и  на  таковых  с  нее  убывающих,
можно было наварить  неплохую  сумму.  Главное  состояло  в  том,  чтобы
сопровождающие  груз   (прибывающий,   как   правило,   в   стереотипных
корабельных сейфах) обнаружили, что сопровождают пустоту, только  тогда,
когда пара их попутчиков уже покинула бы борт очередного корабля.
   Идея была богатая: дальнобойщики вовсе не изобилуют  вертящимися  под
ногами пассажирами и членами команды. Эти мрачноватые полупустые громады
тянут от одной точки перехода  до  другой  только  хорошо  пригнанный  в
грузовых отсеках материал низкой и средней ценности и сейфы с материалом
ценности высокой и сверхвысокой. Соответственно почти весь контингент их
пассажиров составляют лица, груз сопровождающие. А те редко снисходят до
того, чтобы неотлучно дежурить при товаре. Те, у кого хватает  денег  на
гибернацию, в таковой пребывают. Остальные (а их, как правило, раз-два и
обчелся)  предпочитают  сшиваться  в  корабельном  баре,  казино  или  в
виртуалке, а не шляются по пустынным коридорам и отсекам своего летучего
узилища. Дежурная смена экипажа всегда занята по горло и по судну зря не
болтается, а сдавшая дежурство смена - тем более.
   Это было идеальными условиями для идеального дуэта Кукан  -  Шаленый.
Кэн  был  отменным  специалистом   по   проникновению   в   запертые   и
опломбированные помещения  космических  судов.  Дмитрий  -  по  вскрытию
сейфов. У каждого из них была и вторая специальность.
   Кукан был еще виртуозом-карманником. Это не приносило больших  денег,
но могло в нужный момент  обеспечить  партнеров  бесценной  информацией:
чьими-то документами, записями, ключами и бог его знает чем еще,  с  чем
объект предварительной обработки предпочитает  не  расставаться  ни  при
каких обстоятельствах. Такое порой сильно облегчает жизнь.
   Шаленый (более известный в соответствующих  кругах  как  Шишел-Мышел)
был неплохой боевой единицей в рукопашном  бою.  Это  был  не  результат
знания многочисленных боевых искусств, а  природный  дар  Божий.  Любому
гению дзюдо в присутствии Шишела рекомендовалось отдыхать. Об этом знали
и Дмитрия побаивались. Хотя и ходили слухи, что Дмитрий в свое время дал
своему русскому Богу зарок: людей не убивать.
   Нутро  космического  дальнобойщика  -  самое  подходящее  место,  где
рукопашный  бой  может  неожиданно  решить  все  дело.  Разные   газовые
пистолеты и  баллончики  в  закрытых  малых  объемах  -  оружие  обоюдно
опасное. Огнестрельное и импульсное оружие в стенах космического корабля
применяют  только  отчаявшиеся  идиоты.   А   поэтому   в   распоряжении
сражающихся остаются только парализаторы, ножи да собственная ловкость.
   В общем, гастроли предстояли перспективные. Но и в пути не  следовало
терять форму.
   Кукан подождал, пока сервисный робот уложит его чемодан на кровать  -
гибрид антиперегрузочного ложа и чего-то в стиле ампир - и оставит его в
одиночестве.
   Затем стал приводить себя в порядок.  Справившись  на  информационном
дисплее о том, который на борту  час,  он  потратил  полчаса  на  душ  и
переодевание к обеду /  Как  уведомил  его  дисплей,  обедать  на  борту
принято было в кают-компании, в присутствии капитана и офицеров экипажа.
Впрочем, можно было заказать обед и к себе в каюту. Кукан выбрал  первый
вариант приема пищи. Надо было посмотреть, что за компания собралась  на
борту кораблика, который забросит его в сектор Чура. Это могло оказаться
полезным.
   Кэн уже успел заметить, что  от  типового  дальнобойщика  миниатюрная
"Саратога" отличалась в невыгодную, с его чисто  профессиональной  точки
зрения, сторону. Теперь, поглощая салат и чинно перебрасываясь ничего не
значащими словами с соседями по  столу,  он  убедился,  что  первое  его
впечатление  было  верным.  Народу  на  борту   хватало.   И   лезть   в
"гибернаторы" никто из праздношатающейся публики явно не собирался.  Все
тут только затем и собрались, похоже, чтобы прекрасно провести время  на
судне с повышенным комфортом, в полете перезнакомиться и  все  разузнать
друг о друге.
   Команда суденышка тоже  была  нетипичной  -  это  он  понял,  еще  не
добравшись до кают-компании, - борт-техники и всякая прочая  корабельная
живность слишком много суетились, корча  из  себя  персонал  высочайшего
класса и попадаясь на каждом шагу с неукротимым  желанием  узнать,  чего
угодно господину экс-капитану  (кто-то  уже  поставил  здешний  народ  в
известность о том, что на борту находится их бывший коллега).
   И здесь еще были стюарды - настоящие, живые стюарды. Целых шесть. Для
обслуживания летящих первым классом. О, как  Кэн  ненавидел  эту  породу
людишек - и не настоящий экипаж, и не  пассажиры.  Разновидность  живого
багажа. Только багажа жрущего, дьявольски услужливого  и  всюду  сующего
свой нос. Вот этим-то пришей-пристегаям явно нечего будет делать большую
часть полетного времени, кроме того, чтобы шататься по  судну,  исполняя
всякие идиотские поручения и просто из любопытства.

***

   И ко всему, как венец  всех  неудобств,  на  борту  были  дети.  Трое
четырнадцати-пятнадцатилетних  подростков.  На  удивление  бесхозных   и
любопытных. Но, присмотревшись, можно было заметить, что  не  совсем  уж
бесхозных. Один из них был вроде сам по себе и поручен заботам  стюарда,
присматривавшего за тем, чтобы ребенок не испытывал неудобств.  Одно  из
двух: либо родители странного чада находятся на борту,  но  к  столу  не
выходят, либо эти родители настолько бездушные скоты, что отправили чадо
в другой Мир в одиночку, только приплатив команде за присмотр за  ним  в
полете.  Среди  взрослых   мальчик   держался   чинно,   но   временами,
зазевавшись, начинал слишком  пристально  рассматривать  кого-нибудь  из
попутчиков. Взгляд у него был пристальный и не очень детский  и  поэтому
вызывал легкую оторопь.
   Впрочем, наиболее часто этот взгляд останавливался на  тех,  кто  как
раз никакой оторопи  вроде  не  испытывал  -  на  двух  его  однолетках,
сидевших за столом прямо напротив него. Эти двое парнишек были настолько
странны, что Кукан даже призадумался было: не занесло  ли  его  на  один
корабль с какими-то инопланетянами. С мутантами, быть может.
   Только слегка напрягши свою память, он понял: это дети с Чура.

***

   Ребята  были  худы,  загорелы  и  одеты  совсем  не   для   обеда   в
кают-компании - в короткие кожаные куртки и  шорты.  Волосы  ребят  были
светлые и  золотистые.  Кто-то  коротко  остриг  их  -  чуть  криво,  но
совершенно одинаково. Загар у них был немного неровный, и от этого  лица
казались чумазыми физиономиями беспризорников. Кукану сперва показалось,
что ребята ко всему еще и босы. Но,  заглянув  осторожно  под  стол,  он
узрел, что на ногах у ребят - сапоги. Такие же, как и верхняя одежда,  -
короткие, из сильно потертой кожи. А чуть выше у  каждого  к  ноге  были
пристегнуты ножны - для очень длинного кинжала или короткого  и  тонкого
меча.
   "Слава богу, - подумал Кукан, - что этих маленьких бандитов уговорили
не брать оружие с собой - в Космосе  нравы  не  должны  быть  уж  такими
терпимыми". Чуть позже он  убедился,  что  ошибся,  когда  заметил,  чем
ребята ковыряют пищу.
   Кстати, и ели они что-то совсем не  то,  что  было  подано  к  общему
столу.
   Ребята держались за столом свободно, но не как обычные  дети,  а  как
дети какого-то древнего, очень рано взрослеющего народа. Близнецами  они
не были, но, как это бывает с представителями незнакомых рас, с  первого
взгляда  ими  казались.  На  посторонних  они,  казалось,  не   обращали
внимания. Но, как и у их визави, это было блефом  -  на  любопытные  его
взгляды они отвечали точно такими же. Это у них выходило непроизвольно.
   Кэн  не  сразу  понял,  что  за   обоими   малолетними   разбойниками
присматривает их бонна - высокая  блондинка  с  тонкими  чертами  узкого
лица, которое не портил даже несколько  длинноватый  носик  Портило  его
выражение - строгое и холодноватое. Неприступное.  Годами,  кстати,  она
если и отличалась от своих подопечных, то от силы раза в два. Не больше.
Временами она наклонялась к тому из них, по правую руку от которого была
посажена,  и  проводила  с  ним  короткие  переговоры.  Тогда  лицо   ее
оживлялось и с