ерешли на шаг,  двигаясь  к
еще далекому Гебель-Нахару.
   А за нашими спинами мелькали огни фонарей - это нашли беглеца, подняли  с
земли и теперь, без видимой цели, осматривали окрестности. Нас  это  уже  не
волновало. Погони не было, и с каждым новым шагом мы, все дальше удаляясь от
лагеря, приближались к дому.
   - Грязно сработано, - сказал Ян, когда затихли звуки и исчезли за  спиной
огни. - Хотя могло быть и хуже. Что с тобой случилось, Аманда?
   Она не  ответила,  но  вдруг  зашаталась,  спотыкаясь  сделала  несколько
неуверенных шагов и, раскинув руки, упала навзничь. В одну секунду  окружили
мы ее плотным кольцом.
   Дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из ее горла.
   - Извините... - прошептала она. А Ян  уже  резал  ножом  плотную  материю
комбинезона на ее левом плече.
   - Крови не много, - заявил он тоном, в  котором  слышались  и  злость,  и
раздражение.
   Злился и я. Наверное, и ребенок бы понял, что Аманда,  пытаясь  бежать  с
раной, при которой полный покой - один из  первых  способов  лечения,  могла
просто убить себя. Она скрыла, что ранена последним выстрелом, и  дала  всем
возможность, не теряя ни секунды, беспрепятственно скрыться. Нетрудно понять
мотивы ее поступка, но, какие бы благородные цели  ни  преследовала  Аманда,
так делать было нельзя.
   - Корунна. - Ян уступил мне место. - Это, кажется, больше по твоей части.
   Он был прав. Капитаны звездолетов обучены в критические моменты  помогать
бортовому доктору,  а  порой  и  заменять  его.  Я  опустился  на  колени  у
распростертого на земле тела Аманды и,  насколько  мог,  тщательно  осмотрел
рану. При ровном, но слабом  свете  звезд  на  бледной  коже  темным  пятном
выделялось место, куда вошла пуля. Осторожно ощупав рану, я прижался  к  ней
щекой.
   - Пуля небольшого калибра,  -  начал  я  и  услышал,  как  нетерпеливо  и
раздраженно задышал Ян. То, что я сейчас говорил, видно, он знал уже сам.  -
Попала под самую ключицу. Рана  расположена  высоко,  и  воздуха,  наверное,
набрать не успела. Пневмоторакс пока не грозит, но в  грудной  клетке  полно
крови. Тебе трудно дышать, Аманда? Не говори, просто кивни головой...
   Она кивнула.
   - Что ты чувствуешь? Слабость, голова кружится?
   Она снова качнула головой, а я почувствовал, как липкий пот выступает  на
ее обнаженной коже.
   - У нее шок, - отрывисто бросил я и снова прижался ухом  к  ее  груди.  -
Шок, - повторил я. - В легкое попала кровь. Ей нельзя двигаться,  ей  вообще
ничего нельзя делать. Нам придется нести ее.
   - Я понесу, - заявил Ян. Гнев и  боль  душили  его,  он  сдерживался,  но
получалось это у пего через силу. - Как  думаешь,  сколько  у  нас  осталось
времени?
   - В таком состоянии она сможет продержаться пару часов, -  ответил  я.  -
Большие сосуды не задеты, а маленькие затянутся сами. Самое неприятное,  что
кровь в легком, вот почему ей так трудно дышать. На губах крови нет, значит,
будем надеяться, в дыхательные пути она не попала...
   Я подсунул руку под ее раненое плечо - сквозного отверстия не было.
   - Рана не сквозная. Если за два часа мы донесем ее до Гебель-Нахара и там
в госпитале есть соответствующая аппаратура, с ней все будет в порядке. Надо
только успеть добраться.
   Ян наклонился, обхватил тело Аманды и,  держа  его  на  вытянутых  руках,
поднял.
   - Голову вниз, - предупредил я.
   - Ты прав, - сказал он. - Только нужно что-то подложить.
   Мы с Мигелем быстро стянули свитера, соорудили из них нечто, напоминающее
подушку, положили ее на другое плечо  Яна  и  помогли  осторожно  переложить
Аманду.
   Жаль мне ее было ужасно. Даже для здорового  это  было  далеко  не  самым
комфортабельным способом передвижения. А с такой раной, да еще задыхаясь...
   - Попробуй сначала идти медленно, - попросил я.
   - Попробую, но нам  нужно  спешить.  Осталось  три  километра,  никак  не
меньше.
   Да, три километра - путь не близкий, и быстро  его  не  пройдешь,  а  чем
раньше Аманда окажется в госпитале, тем лучше. Постепенно  ускоряя  шаг,  Ян
двинулся вперед, а я пристроился сзади, стараясь ни на секунду  не  спускать
глаз с ее лица.
   - Как ты? - спросил Ян, слегка поворачивая голову.
   Она кивнула, я вслух подтвердил, что все в порядке,  и  только  тогда  Ян
перешел на легкий бег.
   Мы возвращались. Аманда молчала, и ни у кого из нас тоже не было  желания
разговаривать. Время от времени, приближаясь вплотную к Яну, я  проверял  ее
состояние, и, если не ошибаюсь, на всем протяжении этого  бесконечного  пути
Аманда ни разу не потеряла сознания. А Ян как заведенный,  глядя  только  на
огни Гебель-Нахара, не сбавляя темпа, двигался вперед - стальная  машина,  а
не человек из плоти и крови.
   Как часто бывает в подобных ситуациях, когда счет  идет  на  секунды,  ты
забываешь о времени. В конце пути все мы - думаю, и Аманда тоже -  перестали
его ощущать. Оно казалось нам бесконечным, словно застыло, и  лишь  у  люка,
ведущего в  секретный  туннель,  мы  очнулись,  вышли  из  окутывающего  нас
безвременья.
   Когда Аманду внесли в госпитальный блок, была она очень плоха, почти  без
сознания. Хотя что тут говорить, иначе и быть не могло. Попробуйте  поносить
здорового человека вниз головой минут тридцать, и  вы  сами  убедитесь,  что
хорошего самочувствия эта процедура никому не добавит. На счастье, госпиталь
оказался оснащенным всем необходимым; а  главное,  системой  дренирования  с
вакуумным  насосом.  Оставалось   лишь   ввести   дренажную   трубку   между
поврежденным легким и грудной клеткой, но это, вспоминая нашу горькую судьбу
и отвернувшуюся удачу, я передоверил механическим манипуляторам - устройству
более точному и менее подверженному ошибкам, чем  человеческие  руки,  пусть
даже самые умелые. Затем оставалось наладить систему переливания крови,  что
даже для такого полуобученного специалиста, как я, не  представляло  особого
труда.
   Наконец все было  закончено,  и  я,  исполненный  сознанием  выполненного
долга, мог оставить ее в покое.
   Кенси и Ян ждали меня  в  служебном  корпусе.  Не  перебивая,  они  молча
выслушали отчет о  моих  хирургических  опытах  и  соображения  о  видах  на
ближайшее будущее.
   - Думаю, ей придется Пролежать  несколько  дней,  -  вынес  приговор  Ян,
стоило мне закончить.
   - Не меньше.
   - Нужно подумать, как перевезти  ее  отсюда  в  нормальный  госпиталь,  -
сказал Кенси.
   - Как? - пожал плечами я. - Уже почти рассвело. Нахарцы станут  атаковать
любой транспорт из Гебель-Нахара - воздушный, наземный.., какой  угодно.  Не
думаю, что из этой затеи что-нибудь получится.
   Кенси мрачно кивнул головой.
   - Если штурм будет на рассвете, - заметил Ян, - им пора начинать.
   Он направился к окну, мы с Кенси последовали за ним. Серо-голубое тяжелое
небо нависло над темной, безлюдной, словно, выложенной из  камня,  равниной.
На горизонте светились далекие огни лагеря. Даже невооруженным  глазом  было
видно, как он застыл в тяжелой неподвижности. Полки не двигались, не  начали
даже выстраиваться в походный порядок.
   - После ночного загула они могут  так  простоять  до  самого  полудня,  -
сказал я.
   - Не думаю, что так долго, - рассеянно, видно думая о своем, произнес Ян.
- Но отсрочку мы все-таки получим. Ты пойдешь сейчас к Аманде?
   - Время от времени ее обязательно нужно навещать, - ответил я.  -  Сейчас
пойду, но между визитами я - в вашем полном-распоряжении.
   - Вот и ладно.  Когда  освободишься,  загляни  к  Мигелю;  возможно,  ему
потребуется помощь. Мне кажется, у них в команде не все в порядке, и  Мигель
нервничает.
   Кивнув в  ответ,  я  вышел.  Аманда  спала.  Стараясь  не  делать  резких
движений, я попятился к двери, по она проснулась,  открыла  глаза  и  узнала
меня.
   - Корунна, - едва слышно прозвучал слабый голос, - как я?
   - Ты молодец. - Я наклонился к ней. - Все, что тебе нужно,  это  покой  и
сон, и ты скоро поправишься.
   - Как  дела?  -  спросила  она.  -  Уже  день?  Госпиталь  размещался  во
внутренних комнатах и не имел окон.
   - Рассветает. Но ничего не  происходит.  Не  думай  об  этом,  ты  должка
отдыхать.
   - Но я вам нужна.
   - Очень нужна, но без трубки между ребрами. Закрой глаза и спи.
   Голова ее беспокойно метнулась на подушке.
   - Лучше бы они убили меня. Я коснулся ее лба.
   - Успокойся. Мне все говорили, что ты разумный человек, и  кому,  как  не
тебе, знать, что если оказался на больничной койке, то надо  гнать  от  себя
дурные мысли.
   Она хотела ответить, но зашлась в приступе мучительного  кашля,  а  потом
некоторое время молчала, ждала, наверное, когда уляжется  боль.  Не  то  что
кашель, даже  глубокий  вздох  заставлял  конец  дренажной  трубки  свободно
двигаться, а значит, причинять боль. Тут уж ничего не поделаешь, и я  видел,
как она дышит - часто и осторожно, привыкая.
   - Нет, - сказала она. - Я  не  из  тех,  кто  ищет  смерти.  Но  то,  что
происходит, - это безнадежно. Нет.., нет у  нас  выхода.  Мы  хотели  спасти
Гебель-Нахар, а теперь.., а теперь и у нас нет выхода.
   - Кенси и Ян найдут выход, они могут.
   - Они не могут, потому что его нет.
   - Хорошо, тогда чем можешь помочь ты?
   - Я должна была помочь.
   - Должна, хотела.., но можешь ли сейчас?
   Она дышала, часто и неглубоко захватывая воздух открытым  ртом,  а  потом
бессильно откинула голову на подушку.
   - Тогда не думай. Выброси все из головы. Я не оставлю тебя одну.  Я  буду
приходить. Ты просто жди меня, и все будет хорошо.
   - Как я могу ждать? - шептала Аманда.  -  Я  боюсь  себя.  Я  боюсь,  что
покончу со всем, сделаю то, что хочу сделать больше всего,  и..,  и  погублю
всех.
   - Ты не сделаешь этого.
   - Я могу.
   - Ты измучена. Истерзана болью. Перестань изводить себя. Через час, самое
большее через два, я вернусь. А сейчас немедленно спать!
   Я вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой двери.
   Быстрыми  шагами  мерил  я  пустынные  коридоры,  направляясь  к  казарме
музыкантской команды Третьего полка. Дневальный занимал свое обычное место в
приемной, и Мигель был  на  месте.  Стоя  у  письменного  стола,  он  что-то
внимательно изучал на испещренном цифрами листе бумаги.
   - Капитан! - воскликнул он, стоило мне отворить двери.
   -  Я  присматриваю  за  Амандой,  -  начал  я  объяснять  причину  своего
появления, - а Ян попросил, как освобожусь, узнать, не нужна ли тебе помощь.
   - Я всегда рад вашей помощи, сэр. - Едва заметная  улыбка  коснулась  губ
Мигеля. - Не хочешь составить  компанию  прогуляться  к  складам?  Мне  надо
проверить снаряжение, а по дороге можно поговорить.
   - Ничего не имею против.
   Мы вышли из кабинета и уже  по  другим  коридорам  зашагали  к  складским
помещениям крепости.
   Как  выяснилось,  интересовало  Мигеля  не   само   снаряжение,   а   его
автоматическая доставка по сигналу с пульта дистанционного управления.  Если
же из-за повреждения сигнал не поступал,  то  доставка  производилась  через
определенные и равные промежутки времени;  следовательно,  каждый  сектор  и
уровень Гебель-Нахара был обеспечен  всем  необходимым.  С  такой  тщательно
продуманной системой я, пожалуй, столкнулся впервые.
   - Видишь, как предусмотрительны были  наши  ранчеры,  когда  строили  эту
крепость, - говорил Мигель, проверяя автоматику и осматривая уже заполненные
всем  необходимым  и  готовые  по  первому  сигналу  отправиться  в  заранее
определенное место контейнеры.
   Яркий свет мощных светильников, отражаясь от бетонных стен,  вероятно  из
практических  соображений  выкрашенных  ровной   белой   краской,   порождал
странное, двойственное ощущение ослепительного света и одновременно давящего
сверху, обступающего мрака и уныния. И состояние это подчеркивал и  усиливал
совершенно неподвижный, словно застывший  воздух  этих  коридоров  и  залов.
Вентиляция здесь,  как,  впрочем,  и  в  остальных  секторах  Гебель-Нахара,
работала исправно,  но  в  огромных  залах  с  их  высокими  потолками,  что
представляли собой  складские  помещения,  движения  воздуха  совершенно  не
чувствовалось, как будто не было вовсе.
   - Впечатляет, - сказал я, оглядываясь. Мигель кивнул:
   - Если и существует крепость, которую  может  эффективно  защищать  малая
горстка людей, - она перед нами. Только никто не знал, что защитников  будет
еще меньше... Расчет шел на сотню семей со слугами и приближенными. Но  даже
мы дорого им обойдемся...
   Мигель работал, а я украдкой разглядывал его лицо. Да, исчезли  сомнения.
С тех пор как он встретил нас с Амандой в космопорте Нахар-Сити, прошло лишь
несколько дней, но каким усталым, осунувшимся, даже постаревшим выглядел он.
Ему всего лишь двадцать, а значит, это не тяжелая работа и  не  обрушившиеся
на нас испытания так надломили Мигеля. Было здесь еще что-то...
   Он закончил проверку последней транспортировочной стойки,  закрыл  крышку
последнего контейнера и повернулся ко мне.
   - Ян говорит - у тебя серьезные сомнения в том,  что  музыканты  выдержат
первую атаку, - начал я.
   Губы его сжались, превратились в тонкую нить, и некоторое время он просто
молчал.
   - Да, - наконец ответил он. Помолчал и добавил:
   - Нельзя их  ни  в  чем  обвинять.  Солдатом  нужно  родиться.  Настоящим
солдатам место в боевых взводах, а не в полковом оркестре. Сюда приходят  не
за наградами и подвигами, а ради собственной  безопасности.  -  И  вдруг  он
улыбнулся:
   - Конечно, для таких, как я, - место идеальное.
   - Но с другой стороны, - возразил я, - они здесь, с нами. Они остались.
   - Остались, - повторил Мигель, тяжело  опустился  на  деревянный  ящик  и
жестом пригласил занять место рядом. - Остались, потому что кроме нескольких
дней непривычной работы это им ничего не  стоило.  А  платой  за  все  стали
острые ощущения. Страсти, чувственный надрыв, драма - вот ради чего живут  и
готовы жертвовать жизнью нахарцы. Чем больше страстей, тем лучше... Когда мы
летели из Нахар-Сити, я говорил тебе об этом.
   - Ты думаешь, в решительный момент они нас бросят?
   - Не знаю. - Снова потухли краски на его лице. - Знаю только то, что ни в
чем не смогу их упрекнуть. Если они уйдут, я  буду  первый,  кто  не  сможет
назвать их трусами.
   - В тебе говорят твои собственные убеждения.
   - Может быть, и это тоже. Нельзя  судить  об  одном  человеке,  глядя  на
другого. Слишком мало мы знаем, чтобы сделать истинное сравнение.
   - Это верно, - вздохнул я. - Но если солдаты откажутся сражаться,  мотивы
их решения - и я в этом убежден - будут отличаться  от  тех,  что  руководят
тобой, когда ты отказываешься брать в руки оружие.
   Он медленно покачал головой.
   - Может быть, я не прав, кругом  не  прав.  -  Горечь  этих  слов  больно
кольнула меня. - Но я не смогу выйти отсюда. Я знаю одно - я боюсь.
   - Боишься? Боишься боя?
   - Я бы хотел просто бояться боя и смерти. - Он коротко рассмеялся. - Нет,
я боюсь, что у меня не хватит воли не сражаться. В  самый  последний  момент
могут проснуться старые мечты, вернется то, чему меня учили, и я пойму,  что
убиваю - хотя это бессмысленно и нахарцы все равно возьмут Гебель-Нахар.
   - Думаю, ты сражался бы не ради Гебель-Нахара, - медленно произнес  я.  -
Тобою руководил естественный для человека инстинкт самосохранения и  желание
помочь.., спасти тех, кто рядом.
   - Да. - Он судорожно, так что затрепетали ноздри, втянул воздух.  -  Вас,
оставшихся здесь. Против этого я бессилен, слишком глубоко  это  во  мне.  Я
могу остаться здесь и спокойно ждать, когда они придут убивать меня.  Но  не
могу, зная.., что они убивают других.., убивают уже раненую Аманду.
   Я молчал, да и что можно было сказать, сознавая злую иронию судьбы; Оба -
Мигель и Аманда - боялись, что разум окажется бессилен и они  поступят  так,
как не должны были поступать.
   Возвращались мы молча. Дневальный, как только увидел меня,  сообщил,  что
меня разыскивает Ян Грэйм и просит немедленно с ним связаться.
   Я набрал номер, и на экране возникло лицо Яна, как всегда бесстрастное.
   - Нахарцы все еще не вышли из  лагеря,  -  сказал  он.  -  Они  действуют
настолько  непрофессионально,  что  я  начинаю  думать:  может  быть,  стоит
рискнуть и  хотя  бы  Падму  переправить  в  безопасное  место.  Посадить  в
одноместный флайер и  отправить  в  Нахар-Сити.  Если  машину  перехватят  и
обнаружат в ней лишь одного  экзота,  есть  надежда,  что  его  благополучно
отпустят.
   - Здравая мысль, - согласился я.
   - Я хочу, чтобы ты попробовал уговорить  его.  По  каким-то,  ему  одному
понятным соображениям Падма хочет непременно остаться. Если удастся  убедить
его в том, что, находясь здесь, он несоизмеримо увеличивает и так непомерный
груз нашей ответственности, он наверняка согласится с этим. Я бы мог  просто
приказать ему уехать, но, к сожалению, он понимает - это не в моей власти.
   - А почему Ты решил, что именно я смогу уговорить его уехать?
   - Ты офицер. Старший офицер и должностное лицо, мнением  которого  он  не
должен пренебрегать. У  нас  с  Кенси  нет  ни  одной  свободной  минуты  на
разговоры с ним, а из тех, кто остался - Аманда прикована к постели,  Мигель
же, в данном случае, будет не самым нашим удачным выбором.
   - Хорошо, я попробую. Где его можно найти?
   - Наверное, у себя, где же еще. Мигель объяснит, как пройти.
   Дорогу я нашел без особого труда, да  и  как  оказалось,  комнаты  экзота
располагались недалеко от моих.  Постучав  и  получив  разрешение  войти,  я
застал его сидящим за письменным  столом,  что-то  быстро  наговаривающим  в
диктофон, который, стоило мне переступить порог гостиной, он тут же отставил
в сторону.
   - Вы заняты? Наверное, мне лучше зайти чуть позже?
   - Нет, нет. - Падма отодвинулся от стола и распрямился.  -  Садись.  Вот,
решил подготовить отчет для того, кто займет мое место.
   - Если вы уедете отсюда, вас не нужно будет никому менять,  -  сказал  я.
Далеко не дипломатичное  начало,  но  Падма,  вольно  или  невольно,  первый
коснулся этой темы, а времени на долгие предисловия оставалось слишком мало.
   - Ах, вот в чем дело! Это личная инициатива или идея Грэймов?
   - Это просьба Яна. Нахарцы со штурмом не спешат. Или они не понимают, что
значит военная операция, или в лагере царит такой беспорядок, что у вас есть
все  шансы  благополучно  и  в  относительной  безопасности   добраться   до
Нахар-Сити. Если вас и остановят, то экзоту, конечно...
   Ироничная улыбка Падмы оборвала мою речь на полуслове.
   - Хорошо, хорошо, - снова начал  я  после  некоторого  замешательства.  -
Чувствую, вы считаете меня излишне наивным, но тогда объясните,  почему  вас
не выпустят? Экзоты не солдаты и оружие в руки не берут. - Мы не солдаты,  -
снова улыбнулся Падма, - но, как убежден Уильям, а следовательно, и все  те,
кому он платит, мы - гнусные интриганы, и если в мире творится зло, то корни
этого зла нужно искать  среди  экзотов.  Сейчас  для  нахарцев  мы  если  не
заклятые враги, то, по крайней мере,  дьяволы  в  человечьем  обличье.  А  в
революционном порыве они будут даже рады пристрелить меня на месте.
   Растерянно смотрел я в улыбающееся лицо Падмы.
   - Если вы все это уже знали, то почему не уехали, когда  еще  можно  было
уехать?
   - У меня, между прочим, тоже есть кое-какие обязанности...  И  первая  из
них г передача информации на Мару и Культис. Да и  по  характеру  я  немного
авантюрист. - Улыбка Падмы сделалась еще  шире.  -  По  собственной  воле  я
никуда отсюда не  уеду.  У  нас  могут  быть  разные  причины  остаться,  но
объединяет нас одно - слишком много для  нас  всех  значит  Гебель-Нахар.  Я
покачал головой:
   - У вас веские аргументы, но извините, мне трудно в это поверить.
   - А почему?
   - Простите, но я  действительно  не  могу  предположить,  что  вас  могут
удерживать здесь те же обстоятельства, что, допустим, и меня.
   - Не одинаковые, но равнозначные. Тот факт,  что  другие  люди  не  могут
сравниться с дорсай