разгоряченное лицо, тронулся в
долгий путь. Уже отъезжая, я услышал песню. Это был Боевой Гимн
Солдат Френдлиза. Хотя я и уносился прочь, голоса, казалось,
преследовали меня.

   "Солдат, не спрашивай, как и что,
   Там, где война, твое знамя вьется.
   Легионы Безбожников брошены на нас,
   Смелее воюй - и фортуна тебе улыбнется!"

   Но на далеком расстоянии голоса стали постепенно глохнуть.
Облака впереди меня рассеивались, и робкие лучи солнца все смелее
и смелее проглядывали сквозь них. Облака напоминали мне знамена
армий, марширующих вперед...
   Я следил за ними все это время... и вспоминал их во время
всего космического рейса.
   До тех пор, пока в один солнечный день не увидел ожидавшую
меня Лизу.



   Гордон Р. Диксон

   ПРИРОЖДЕННЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ

   ПРЕДИСЛОВИЕ

   Джyдит Меррил

   История Донала Грима с планеты Дорсай стала классическим
научно-фантастическим произведением о межзвездном конфликте.
   Первый большой роман Гордона Р. Диксона рассказывает о семье
потомственных военных и о широком распространении галактической
цивилизации, которая нуждается в таких прирожденных полководцах.
   Донал с планеты Дорсай был потомком множества поколений
военных - мастером космической войны и стратегии - и в то же
время Донал был чем-то новым. Ибо он был фокусом новой необычной
силы, возможно, единственным во всей Галактике. И эта сила
заставляла его оказываться в самых критических пунктах, где он
должен "был преодолеть невероятное и победить непобедимое".
   "Потрясающие хороший роман" - такова общая оценка
"Прирожденного полководца", которая была дана журналом
"Галактика".

   ПЕРЕЧЕНЬ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ

   ДОНАЛ ГРИМ с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в
том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.
   УИЛЬЯМ с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно
сделало его угрозой всему живущему.
   АНЕА МАРЛЕВАНА, избранная из Культиса. Ей суждено было стать
тигрицей для целей человеколюбия.
   ХЕНДРИК ГАЛТ, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он
явился к юному выскочке за советом.
   АР-ДЕЛЛ МОНТОР с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он
увидел спасительный пункт договора в бутылке.
   ЛИ. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.

   МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ

   Донал Грим родился на Дорсае, маленькой планете, главным
предметом экспорта которой были хорошо обученные и бесстрашные
солдаты-наемники. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в
путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на
мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной
силой, которая вела его к неизвестной судьбе.
   Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту
неподдающуюся объяснению силу.
   Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою
планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю
фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал
свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком,
который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы
сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить
непобедимое.
   ОГЛАВЛЕНИЕ

   Предисловие
   Перечень действующих лиц
   Моменты истины покровителя Галактики

      Часть первая
   Кадет
   Мужчина
   Наемник - I
   Наемник - II
   Hаемник - III
   Командир отряда - I
   Командир отряда - II
   Ветеран

      Часть вторая
   Адъютант
   Офицер связи
   Исполняющий обязанности капитана
   Командир патрульного отряда - I
   Командир патрульного отряда - II
   Герой
   Главнокомандующий - I
   Главнокомандующий - II

      Часть третья
   Маравин наполовину
   Протектор - I
   Протектор - II
   Протектор - III
   Верховный главнокомандующий - I
   Верховный главнокомандующий - II
   Секретарь Совета Безопасности
   Донал
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   КАДЕТ

   Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз слышал он,
как старшие - мать, отец, дядя, офицеры в Академии - говорили это
друг другу, многозначительно покачивая головами. Он привык к
этому за короткие восемнадцать лет своей жизни. Теперь,
уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых
сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания
Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать
собственную странность - и не только в глазах других, но и в
собственном мнении.
   "Странный парень, - услышал он однажды, как начальник Академии
говорил преподавателю математики, - никогда не знаешь, чего от
него ждать".
   Возвращаясь домой, где его ждала семья, он по-прежнему не знал
пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том,
что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им
повода для сомнений. Он был дорсайцем с планеты Дорсай, его мать
была из семьи Кенвик, а отец - Грим. Обе эти фамилии так стары,
что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты.
Храбрость его была несомненной, слово верным. Он лучше всех
занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая кость
были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу
пятно бесчестия не касалось их семьи и ни один член ее не
совершал поступка, из-за которого пришлось бы стыдиться. И тем не
менее они очень сомневались.
   Он подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с
прыжковыми ямами и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса
свисал с его плеч. В чем же проявляется эта странность - вот над
чем размышлял он в ярком свете садящегося солнца. В чем его
отличие от других?
   Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша
восемнадцати лет, высокий, но совсем не гигант по дорсайским
стандартам, сильный, но средней силы по дорсайским стандартам.
Его лицо было лицом его отца, резким и костлявым, с прямым носом,
но без отцовской массивности в костях. Цвет его кожи был смуглым,
как и у всех дорсайцев, волосы прямые и черные. Только глаза
неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к
зеленому, от зеленого к голубому, отличали его от других членов
семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию
странности?
   Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к
приступам холодной убийственной ярости, характерным для всех
дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий
человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной
причины. Но это было общей особенностью дорсайцев, а если и сами
дорсайцы считали Донала Грима странным, значит, была у него
какаято индивидуальная особенность.
   Возможно, рассуждал он в косых лучах опускающегося солнца, это
было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым,
всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его
странность, вся его необычность обрушилась на него - он
почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки, что
случалось с ним с самого его рождения.
   Это всегда наступало в подобные моменты, когда плечи его
сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он
вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии,
когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми
упражнениями и трудными занятиями, и когда он почти терял
сознание от голода. Как и теперь, косые лучи опускающегося солнца
падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями
сцен из известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между
рядами твердых низкий скамей - впереди младшие кадеты, сзади
офицеры - и слушал глубокие торжественные ноты службы.
   Холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то
чары. Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом
равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у
ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от
мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным
взором. Он слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то
задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю
обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он
хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его
самого удержала его от этого самоубийства и толкнула назад.
   Затем, внезапно, - это всегда происходило внезапно - чары были
нарушены. Он вернулся в обычный мир.

   МУЖЧИНА

   Мужчины из семейства Ичана Кана сидели за длинным столом в
большой затененной комнате. Женщины и дети по традиции уже ушли,
а мужчины остались выпить и поговорить. Присутствовали не все -
если бы к столу пришли все мужчины семейства, это было бы
настоящим чудом. Из шестнадцати взрослых мужчин девять несли
службу среди звезд, один лежал после хирургической операции в
госпитале на Форейли, а самый старший, двоюродный дед Донала
Камал, лежал при смерти в собственной комнате с кислородной
подушкой у носа со слабым запахом сирени, который напоминал ему
его жену с Мары, уже сорок лет как покойную. За столом сидело
пятеро мужчин, и одним из них, начиная с сегодняшнего дня, был
Донал.
   Остальные, пришедшие приветствовать его совершеннолетие, были:
Ичан, его отец, Мор - его старший брат, находящийся в отпуске и
прилетевший с Френдлиз, его дяди-близнецы Ян и Кейси. Они сидели
у конца стола во главе с Ичаном, слева - два младших брата.
   - В мое время там были хорошие офицеры, - говорил Ичан. Он
наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и Донал автоматически
протянул свой стакан, внимательно слушая отца.
   - Все фрилендеры, - сказал Ян, наиболее мрачный из близнецов.
- Они склонны устанавливать жесткую дисциплину и мало кто
осмеливается нарушить ее...
   - Я слышал, их теперь много на Дорсае, - сказал Мор, сидевший
справа от Донала.
   Слева ему ответил глубокий голос Ичана:
   - Они набирают гвардейцев. Я знаю об этом. Сэйона из Культиса
хотел бы иметь образцовых телохранителей, но они окажутся совсем
не готовыми к настоящей войне среди звезд.
   - А тем временем, - подхватил Кейси с внезапной улыбкой,
осветившей его темное лицо, - ничего не происходит. В мирное
время солдаты ходят недовольные. Войска разошлись на маленькие
группы, и всем в качестве украшения нужны дорсайцы.
   - Верно, - сказал, кивнув, Ичан.
   Донал рассеянно хлебнул из стакана, и разведенное виски
обожгло ему кончик языка и горло. На лбу у него выступили капли
пота, но он не обратил на это внимания, задумавшись над тем, что
услышал. Все это говорилось ради него, и он знал это. Теперь он
мужчина, и ему больше не должны указывать, что он должен делать.
Выбор, где служить, принадлежит только ему, и они хотели помочь
ему своими знаниями, своим опытом сделать верный выбор.
   - ...мне никогда не нравилась гарнизонная служба, - продолжал
между тем Ичан. - Работа наемника - тренироваться, содержать в
исправности оружие и воевать: но она не всем нравится, даже на
Дорсае. Не все на Дорсае Гримы.
   - Френдлиз сейчас... - начал Мор и остановился, взглянув на
отца: он думал, что перебил его.
   - Продолжай, - сказал Ичан, кивнув.
   - Я только хотел сказать, что там может найтись работа. Я
слышал, что секты Ассоциации вступили в конфликт с Гармонией и
там нужны телохранители...
   - Они с радостью берут в личные телохранители, - сказал Ян,
который, будучи не намного старше Мора, не боялся показаться
невежливым, - но это работа не для солдата.
   - Искусство войны - чистое искусство, - сказал Ичан со своего
места во главе стола. - Я никогда не доверял людям, любящим
кровь, деньги и женщин.
   - Женщины хороши на Маре и Культисе, - заметил Мор.
   - Не отрицаю, - весело подхватил Кейси. - Но все равно
когда-то нужно возвращаться домой.
   - Не всем удается это, - угрюмо сказал Ичан. - Я сам дорсаец,
я - Грим, но если бы наша маленькая планета нашла другой предмет
для экспорта в чужие миры, а не кровь своих лучших сынов, я был
бы доволен.
   - Но разве ты сам остался, Ичан, - сказал Мор, - когда ты был
молод и у тебя были обе ноги?
   - Нет, Мор, - тяжело ответил Ичан, - но есть и другие занятия,
кроме войны, даже для дорсайца. - Он посмотрел на своего старшего
сына. - Когда наши предки сто пятьдесят лет назад заселяли эту
планету, они делали это вовсе не для того, чтобы производить
солдат для восьми Систем. Они лишь хотели найти планету, где
никто не мог распоряжаться судьбой другого человека без его
согласия.
   - И наша планета такова, - сурово сказал Ян.
   - Да, она такова, - подтвердил Ичан. - Дорсай - свободная
планета, где каждый человек может делать все, что хочет, если он
не нарушает при этом прав других людей. Ни одна система не может
в этом справиться с нами. Но цена, цена... - он покачал головой и
наполнил свой стакан.
   - Это слишком тяжелый разговор для парня, который впервые
отправляется из дома, - сказал Кейси. - В этой жизни есть
достаточно прекрасного, даже в теперешней. Но, к сожалению, мы
воюем не ради удовольствия. Чем еще мы можем торговать? У нас
есть только орехи и немного зерна. А возьмите эти богатые новые
миры, например, Сету и Тау Кита, или еще более богатые старые
планеты типа Фриленда или Нептуна, или даже старушку Венеру. У
них есть причины для беспокойства. Они готовы друг другу горло
перерезать из-за лучших ученых, лучших специалистов, лучших
медиков. Значит, там больше работы для нас, и это хорошо для нас.
   - И все-таки, Ичан прав, - пробормотал на это Ян. - Они все
мечтают собрать наших людей в кучу и потом угрожать ею, как
дубиной, остальным мирам. - Он наклонился над столом к Ичану, и в
неярком свете столовой Донал увидел белый шрам, извивающийся, как
змея, по плечу и исчезающий в пустоте рукава его куртки. - От
этой опасности мы никогда не освободимся.
   - Кстати, об Экзотике, - вежливо сказал Мор.
   - Да, да, - ответил Кейси.
   - Мира и Культис - интересные миры. Но не заблуждайся в их
оценке, Донал. Они жестоки, несмотря на все их искусство, роскошь
и украшения. Сами они воевать не хотят, не знают, как нужно
нанимать солдат. Они многого достигли, и не только в искусстве. Я
знавал когда-то одного из их ученых.
   - Они честны, - сказал Ичан.
   - Верно, - согласился Кейси. - Но это совсем другой мир. Если
бы я родился на другой планете...
   - Я бы все равно стал солдатом, - сказал Мор.
   - Это ты теперь так думаешь, - ответил Кейси и глотнул из
стакана. - Теперь ты думаешь так. Но это теперь, в год 2403,
дикая цивилизация, расколовшаяся на дюжину различных культур и
путей, а пятьсот лет назад средний человек и не мечтал покинуть
Землю. И чем дальше мы идем, тем дальше мы отходим друг от друга.
   - Но ведь венерианская группа впереди всех? - спросил Донал;
его юношеская сдержанность исчезла в огне неразбавленного виски.
   - Не думай так, - ответил Кейси. - Единственная дорога в
будущее - наука. Старая Венера, старый Марс, даже Нептун - их дни
сочтены. Блейнз - богатый и влиятельный старик, но он не знает
тех изобретений и усовершенствований, что сделаны на Марсе,
Культисе, Френдлизе и Сете. Никогда не решайте с первого взгляда,
молодые, обязательно бросьте второй взгляд, когда будете среди
звезд: в девяти случаях из десяти первый взгляд приводит к
ошибке.
   - Слушайте его, мальчики, - сказал Ичан, добавив: - Ваш дядя
Кейси мудр. Я хотел бы дать вам такие же хорошие советы, как он.
Продолжай, Кейси.
   - Ничто в мире не остается постоянным, - сказал Кейси, и с
этими словами виски ударило Доналу в голову, стол и темные
худощавые лица погрузились в полутьму, а голос Кейси долетал как
бы с большого расстояния. - Все меняется, и это мы должны
постоянно иметь в виду. То, что было справедливо вчера, может
оказаться неверным завтра. Помните это и никогда не воспринимайте
ничьи слова, даже мои, на веру, предварительно не проверив их. Мы
размножились, как библейская саранча, и расселились среди звезд,
разбившись на множество групп и идя разными путями. Мы стремимся
вперед, но куда? Мы все ускоряем свой бег, но что ждет нас
впереди? У меня такое чувство, что мы стоим в преддверии чего-то
огромного, отличного от прошлого, и, может быть, ужасного. Сейчас
особенно нужна осторожность.
   - Я стану величайшим полководцем, - воскликнул Донал, не в
силах удерживать громкие, но бессвязные слова. - Я покажу им! Они
все увидят, каким может быть дорсаец!
   Ему показалось, что все глядят на него, хотя лица их
превратились в смутные пятна, кроме лица Кейси, которое по
странному капризу было хорошо видно ему. Кейси глядел на него
печальными, все понимающими глазами. Донал почувствовал на плече
руку отца.
   - Пора кончать, - сказал отец.
   - Вы увидите... - начал Донал. Но все уже встали, подняли
стаканы и повернулись к Ичану, который подал Доналу его стакан.
   - Чтоб мы все встретились вновь, - сказал отец. Они выпили
стоя. Остатки виски из стакана, безвкусные как вода, прошли по
языку и горлу, на мгновение все прояснилось, и Донал вновь увидел
стоящих рядом с ним высоких мужчин. Они были высокими даже по
дорсайским понятиям: даже его брат Мор был выше его на полголовы,
хотя и стоял среди них как подросток. Но тут Донал почувствовал к
ним огромную жалость и нежность, как если бы он был взрослым, а
они - детьми и нуждались бы в его защите. Он открыл рот,
собираясь сказать один-единственный раз в жизни, как он их любит,
как он всегда будет заботиться о них, но тут туман сомкнулся
вокруг него и он смутно почувствовал, что Мор ведет его в
комнату.

   НАЕМНИК - I

   Донал расправил плечи под узким гражданским пиджаком и
осмотрел себя в зеркале, висевшем на стене его маленькой комнаты.
Зеркало отразило нечто незнакомое. Три морские недели сильно
изменили его. Не то, чтобы он изменился - изменилась его
самооценка. Он не узнавал не только свой костюм - куртка
испанского стиля, узкая рубашка, узкие брюки, заправленные в
сапоги, такого же черного цвета, как и весь костюм, - не узнавал
он свое тело. К переоценке привели его встречи с обитателями
других миров. Их относительно низкий рост сделал его высоким, их
мягкость сделала его жестким, их нетренированные тела заставили
его ощутить свою силу и уверенность в себе. Направляясь с Дорсая
к Арктуру, окруженный другими пассажирами-дорсайцами, он не
замечал этого постепенного изменения. Только в обширном
космическом вокзале Нептуна, окруженный шумными толпами, он
ощутил эту перемену, и теперь, пересев на другой корабль и
приближаясь к Френдлизу, он оказался на огромном лайнере, где,
вероятно, кроме него не было ни одного дорсайца. Он глядел на
себя в зеркало и чувствовал, будто внезапно повзрослел.
   Он вышел из каюты, двери которой захлопнулись за ним, и
повернул направо по узкому коридору с металлическими стенками, он
шел и вдыхал пыльный запах, поднимающийся от ковра, по которому
шли тысячи ног. В молчании Донал миновал комнату отдыха и через
тяжелую дверь, захлопнувшуюся за ним, прошел в коридор соседней
секции.
   Он остановился у перехода между секциями, у поперечного
коридора, шедшего направо к умывальнику, он чуть не столкнулся со
стройной высокой девушкой в коротком платье простого и несколько
устаревшего покроя, стоявшей у питьевого фонтанчика.
   Она отпрянула с настороженным видом в коридор, ведущий к
женской умывальной комнате. Несколько мгновений они, застыв на
месте, глядели друг на друга.
   - Прошу прощения, - сказал Донал и сделал два шага дальше, но
между этими двумя сделанными им шагами и третьим какое-то
внезапное побуждение заставило его изменить свои планы: он
повернул обратно.
   - Разрешите, - сказал он.
   - О, пожалуйста, - она вновь отодвинулась от питьевого
фонтанчика. Он наклонился, чтобы напиться. Когда он поднял голову
от фонтанчика и взглянул ей прямо в глаза, то осознал, что
заставило его вернуться. Девушка была сильно напугана: необычное
чувство, составлявшее темный океан неизвестного в его странности,
заставило его вернуться к девушке.
   Он еще раз с более близкого расстояния рассмотрел ее. Она была
старше, чем он вначале думал: вероятно, ей шел третий десяток. Но
какое-то выражение незрелости в ее гл