ребностями  и
стремлениями, включая и постоянное стремление иметь  больше,
чем у них уже есть. И еще они очень хорошо понимают, что  их
слишком  мало, следовательно, они не могут допустить,  чтобы
остальная  часть человечества осознала, насколько  уязвимыми
делает их эта очевидная малочисленность. Единственный способ
избавиться  от  такой уязвимости заключается в  установлении
абсолютного  контроля над всеми людьми; а подобный  контроль
достижим  лишь  в условиях единой, неизменной  и  однородной
культуры.  Только  такая культура, в  которой  все  элементы
остаются  постоянными,  строго обозначенными  и  застывшими,
может освободить их от необходимости опасаться тех, над  кем
они властвуют, и развязать им руки, чтобы они смогли наконец
насладиться    своим    естественным   превосходством    над
большинством населения обитаемых миров.
      Чтобы добиться всего этого, у Иных имеется только один
путь  -  привести  человечество в состояние полного  застоя,
положить    конец   длительному   инстинктивному   прогрессу
цивилизации. Остановить развитие истории. Сделать это можно,
устранив или обезвредив людей, представляющих опасность тем,
что они могут никогда не согласиться с прекращением развития
цивилизации и, таким образом, займут позицию конфронтации.
      Сила  Иных  заключается, безусловно, во-первых,  в  их
харизматических качествах, а во-вторых, в том, что каждый из
них  в  отдельности по своему интеллекту и физическим данным
не  уступает  лучшим представителям тех, кто борется  против
них.  А  в  итоге  благодаря этой силе они смогли  заставить
большинство  населения  десяти  миров  действовать   по   их
усмотрению. Но при этом одна из их слабых сторон  состоит  в
неспособности  правильно оценивать  будущее.  Другие  слабые
стороны...
      ...Но похоже, до сих пор других слабых сторон у них не
обнаруживалось. Правда, к категории слабостей можно  отнести
одну    их    особенность   -   незначительную   фактическую
численность,  принимая  во  внимание,  что   в   лагерь   их
противников входит практически все население Дорсая и  обоих
Экзотских миров, а также меньшая часть населения Гармонии  и
Ассоциации - подлинные Хранители Веры, такие как Сын Божий и
Рух.  Сюда  же  следовало бы отнести  и  значительную  часть
жителей  Земли,  хотя  надежду на  то,  что  все  разноликое
людское племя родной планеты объединится и выступит сообща с
какой-либо акцией против угрозы, олицетворяемой собой Иными,
можно считать лишь благим пожеланием.
      Однако  если  не принимать во внимание Землю,  то  все
  *b("-k%  противники  Иных составят  только  незначительную
часть  тех боевых сил и резервов, которые Иные могут собрать
на  десяти  планетах,  уже  фактически  находящихся  под  их
устойчивым  контролем. Таким образом, наилучшая тактика  для
Иных  -  вести дело к Армагеддону, последней битве, чтобы  в
общем  ее хаосе постараться уничтожить или обезвредить  всех
тех,  над  кем  не удалось установить своего господства  или
привлечь на свою сторону.
      Теперь в его сознании складывалась ясная картина того,
какими  путями они могли добиться своей цели; но  оставалось
совершенно неясным, какими методами их можно остановить  или
повернуть  вспять.  Правда, одно представлялось  бесспорным:
основным содержанием войны, начинавшейся уже теперь,  явится
не  борьба с оружием в руках за господство над той или  иной
территорией,  а  схватка враждующих умов за  привлечение  на
свою  сторону  гонимых  оленей -  еще  неопределивших  своих
симпатий   конкретных   людей,   из   которых   и    состоит
человечество.  А  в  такой  схватке  победу   Иных,   с   их
харизматическими способностями, можно считать предрешенной.
      Хэл сидел в тишине камеры, борясь с одышкой, чувствуя,
что  его  тело  горит, как пылающий уголь,  а  разум,  будто
скальпель    хирурга,   пронзает   и    рассекает    покровы
непознанного.
       Тем,   кто  намерен  оказывать  сопротивление   Иным,
необходимо,  во-первых, выработать - и как  можно  скорее  -
стратегический  план действий, позволяющий по  крайней  мере
надеяться  на победу; во-вторых, иметь оружие, не уступающее
по  силе психологическому воздействию Иных. Это должно  быть
такое  оружие,  которого у Иных нет или  которое  они  не  в
состоянии  использовать, тем более  что  сами  они  могут  с
полным   основанием   надеяться   на   действенность   своих
харизматических способностей.
      Не вызывает никаких сомнений то, что такое контроружие
должно  существовать по крайней мере потенциально, поскольку
сами  Иные  представляют  собой  результат  эксперимента  по
выживанию   животного-человечества.  Необходимо  внимательно
посмотреть на само это животное и понять, что им  движет,  а
также  проявлением  каких исторических  сил  являются  Иные,
дорсайцы,  экзоты,  Истинные  Хранители  Веры,  да  и  люди,
подобные ему, Хэлу.
     Получается так, размышлял Хэл, словно космос, ставший в
двадцатом веке практически доступным, одновременно и привлек
и   отпугнул   животное-человечество  своими   неизведанными
просторами,  лежащими за пределами такой уютной  и  надежной
родной  планеты.  История  отметила,  что  одни  шарахались,
бормоча   о   "вещах,  не  предназначенных  для   постижения
человеком";   другие,  напротив,  восхищались   открывшимися
перспективами,    грезили   о   невиданных    открытиях    и
исследованиях, подобно тому, как многие умы за четыреста лет
до  этого  были  взбудоражены мечтами об  Индиях.  Когда  же
наконец   полеты  в  космосе,  в  том  числе  и  за  пределы
собственной    Солнечной   системы,    стали    повседневной
реальностью - и опасения, и мечты породили тысячи  небольших
групп  людей,  каждая из которых стала  искать  себе  место,
&%+  o  построить  новое общество в соответствии  со  своими
взглядами и устремлениями.
      Животное-человечество хотело тогда выявить,  продолжал
свои  размышления  Хэл, явно способные к выживанию  типы,  в
плане как человеческих сообществ, так и отдельных личностей,
поэтому   оно   дало  возможность  отдельным  своим   частям
проводить любые эксперименты в данном направлении.  Наиболее
жизнестойкие  и  благополучные социумы  принадлежали  к  так
называемым  Осколочным Культурам, а самыми сильными  из  них
оказались три - дорсайская, квакерская и экзотская. Эти  три
культуры  процветали на протяжении двухсот лет,  обеспечивая
стабильность  внеземного межпланетного общества  той  эпохи,
улаживая   мирным  путем  все  спорные  вопросы  -  военные,
торговые и прочие.
      Затем на определенной ступени развития структуры этого
общества,  когда  все  его  разнородные  элементы  оказались
охваченными  единой системой управления,  созданной  Доналом
Грэймом,   необходимость   в   существовании   специфических
элементов  Осколочных Культур отпала, и  сами  эти  культуры
начали  отмирать. Тем временем животное-человечество,  щедро
скрещивая  между собой новые разновидности людей,  созданные
этими  Осколочными  Культурами, чтобы  не  утратить  все  то
положительное, что появилось к тому времени, стало  в  конце
концов  производить  людей  определенного  типа,  по   своим
качествам   превосходивших   любых   других   и   выходивших
победителями  в  любом  противостоянии,  то  есть  таких,  о
которых  какая-то часть его существа всегда  мечтала.  Таким
образом   подошел   к   концу   тот   период   существования
человеческой   расы,  основными  этапами   которого   стали:
развитие  интеллекта - высокие технологии - перенаселенность
Земли,  - выход в космос - возникновение Осколочных Культур,
явившихся  итогом  экспериментов по  выживаемости  различных
типов   людей   вне  Земли  -  и  наконец,   как   результат
определенного сочетания качеств, характерных для  каждой  из
этих  культур, появление людей нового типа, господ,  которые
назвали себя Иными.
      Но  только  теперь  эти господа  явно  хотят  навсегда
утвердиться  в качестве новых руководителей человечества,  а
непрерывному   историческому   прогрессу,   движущей   силой
которого  всегда служили новые таланты каждого  последующего
поколения людей, ниспровергавшего старые авторитеты,  теперь
угрожала   остановка  навсегда,  если  не  удастся  доказать
уязвимость Иных.
      И  вдруг  что-то  щелкнуло в  сознании  Хэла.  Ну  да,
конечно.  Причина  такого  упорного  противодействия   Земли
влиянию  Иных, очевидно, заключается в том, что она  до  сих
пор остается местом, где сберегается первоначальный генофонд
человечества, а ее население состоит из наиболее полноценных
представителей человеческой расы во всем их многообразии. Им
удалось  избежать специализации по бесчисленному  количеству
возможных   направлений,  возникших  в  ходе   экспериментов
животного-человечества.   В   противоположность    некоторым
уроженцам   молодых  миров,  люди,  родившиеся   на   Земле,
сохранили  в  себе полностью, а не частично все  особенности
g%+."%g%a*.) натуры, как положительные, так и отрицательные.
К  одной  из  таких  особенностей можно отнести  способность
сочетать  в  себе веру квакеров, независимость  дорсайцев  и
проницательность   экзотов   и  одновременно   неспособность
примириться с прекращением изменений и развития.
      Неожиданная  надежда вспыхнула у Хэла.  Почему  бы  не
отнести Землю к одному из видов оружия, недоступного Иным.
      Мечущийся  в поисках ответа ум Хэла ухватился  за  эту
новую  мысль. Родившиеся на Земле люди, со всем  их  набором
человеческих качеств, представляют собой как для Иных, так и
для  всего человечества в целом страховой генетический  фонд
на  тот случай, если в результате их господства человечество
выродится   в  формы,  неспособные  к  выживанию.  Некоторые
разновидности растений и животных, специально выведенные для
Молодых  Миров, не смогли акклиматизироваться и размножаться
на  целом ряде планет. Неизвестно, как поколения людей будут
адаптироваться  к  условиям жизни на новых  планетах.  Земля
остается  единственным из миров, на который Иные не  посмели
посягнуть;  и  вместе  с тем именно на Земле  им  непременно
следовало  бы  установить  свой контроль,  чтобы  обеспечить
безопасность цели их устремлений - собственного межзвездного
королевства.
      Таким  образом. Иные олицетворяли собой застой. Тогда,
выходит, противники Иных должны олицетворять.., эволюцию?
      Эволюция...  Слово  гудело в  сознании  Хэла,  подобно
большому колоколу после сильного удара. Все усилия экзотских
ученых,  исследующих человечество, были  направлены  на  то,
чтобы   выявить   направление  эволюции,  оказать   на   нее
благоприятствующее  воздействие и в  конце  концов  добиться
появления человека "совершенного".
     Но теперь культура экзотов постепенно угасала, мечта не
осуществилась,  однако заветная цель по-прежнему  оставалась
актуальной. То же самое происходило с культурами дорсайцев и
квакеров.
      Разумеется,  идея о непрерывном эволюционном  развитии
никогда  не являлась исключительной собственностью  экзотов;
она  принадлежала всему человечеству. И вполне возможно, что
человечество  прокладывало путь к своему будущему,  само  не
зная об этом, точно так же как оно столетиями бессознательно
готовилось к заселению других миров...
      У  Хэла мороз пробежал по коже. Открытие потрясло его.
Жизнь  едва теплилась в нем, и тем не менее на какой-то  миг
он  забыл о своем заточении, о лихорадке и даже о борьбе  за
каждый вздох.
      Энциклопедия  представляла собой именно такое  оружие,
какого  не было у Иных, и даже при его наличии вряд  ли  они
смогли бы им воспользоваться.
       Энциклопедия  создавалась  как  инструмент   познания
неведомого; Иные же не хотели ни новых знаний, ни  развития,
ни каких-либо изменений.
     Хэл вытер лоб тыльной стороной дрожащей ладони и ощутил
влагу.  Очевидно,  во время последнего всплеска  умственного
напряжения  при попытке решить мучившую его проблему  что-то
изменилось и в его физическом состоянии. Странно, но  он  до
a(e  пор  ощущал холодок, пробежавший по телу в тот  момент,
когда его потрясло только что сделанное им открытие. Жар  от
лихорадки,  казалось,  не так яростно обжигал  его  изнутри,
дышать  стало  легче. Он покашлял; это  был  уже  не  сухой,
рвущий   горло  кашель,  терзавший  его  до  сих  пор.   При
теперешнем кашле мокрота отделялась легче, благодаря этому в
легких  как будто стало больше свободного места для дыхания.
Голова  почти  не болела. По-прежнему недоумевая,  он  снова
приложил руку ко лбу, и она снова осталась влажной.
      Лихорадка явно ослабевала. Но Хэл все еще находился  в
состоянии такого замешательства от своего открытия, что пока
не мог радоваться происшедшей перемене.
       Осознание   происходящего,  словно   подводная   тень
гигантского   айсберга  в  хмуром  полярном   море,   начало
приобретать устойчивые очертания, по мере того как известные
факты  входили  в  согласие с выводами, вдруг  становящимися
очевидными.  Картина  была  такой,  как  если  бы  из  груды
беспорядочно сваленных кубиков он вытащил один из них, после
чего  все  остальные  кубики пришли  в  движение.  Когда  же
наконец  всякое их перемещение прекратилось, вместо  бывшего
хаоса  перед  ним  предстала четко  узнаваемая  конструкция,
завершенная  до  последней мельчайшей детали,  а  он  так  и
остался  стоять  перед  ней  в  изумлении,  держа   в   руке
извлеченный из груды кубик.
      Итак,  инструмент,  на который  он  наткнулся  ощупью,
действительно  представляет собой оружие, в течение  долгого
времени  исподволь готовившееся для применения против  Иных.
Снова  и  снова  возвращался Хэл к этой мысли,  ошеломленный
фактом своего озарения.
      Результат  его  умственных усилий сейчас  представляет
собой  самую большую ценность во всем достоянии человеческой
расы.  Теперь  он обязательно должен выжить  и  освободиться
отсюда.
      А  раз ему удалось найти ответ на главный вопрос,  то,
значит, и это тоже должно удаться.

                          Глава 37

      Хэл сидел, полностью отдавшись охватившему его чувству
удовлетворения от выполненной задачи и последовавшего  вслед
за  этим  облегчения, как бегун, только  что  победивший  на
труднейшей   дистанции.   Продолжая   размышлять   о   своей
дальнейшей  судьбе - не только о том, как вырваться  отсюда,
что  само по себе приобретало теперь особое значение в свете
его  нового понимания ситуации, но и о возможных последующих
действиях, - он незаметно для себя задремал.
      Пробудившись  ото  сна,  не  прерывавшегося,  как  ему
показалось, ни единым сновидением, он обнаружил, что  каким-
то  образом все-таки сполз на спину и даже натянул  на  себя
тонкое  одеяло.  Хэл с трудом заставил себя  снова  сесть  в
своей постели. Это усилие вызвало приступ кашля, но на  этот
раз  он не испытывал такой сильной боли, как раньше, и когда
к  нему снова вернулось дыхание, впервые за многие часы  ему
стало легче наполнять свои легкие воздухом.
      Хэл  почувствовал  неодолимую  потребность  опорожнить
мочевой  пузырь,  а  затем  снова  повалился  на  постель  и
несколько  мгновений неподвижно лежал; потом,  собравшись  с
силами,  перевернулся на живот, переполз на  другую  сторону
постели   и   встал  на  колени  перед  находившимся   рядом
умывальником.
      Он  приник к крану и начал жадно пить воду, прерываясь
лишь для того, чтобы перевести дыхание, и радуясь тому,  что
может  сделать  еще  несколько глотков,  утолив  жажду,  Хэл
привалился к стене в изголовье постели.
      На  какое-то время все его внимание оказалось  всецело
поглощенным проблемами, связанными с затрудненным дыханием и
общей  слабостью.  Но  по мере того, как  он  возвращался  к
реальности, эти проблемы отступали на задний план, и  вскоре
Хэл  вспомнил  все, над чем он так напряженно  размышлял  на
протяжении последних долгих часов. И главное: он должен  как
можно скорее выбраться отсюда.
      Попытка как следует откашляться забрала у него остатки
сил,  и  он  снова  прислонился к стене.  Вспомнив  о  своем
хронометре, он посмотрел на него: 10.32 утра.
      Хэл  прекрасно  понимал, что в его нынешнем  положении
было  бы нелепо думать о побеге в буквальном значении  этого
слова.  По существу ему оставалось рассчитывать лишь на  то,
что он сумеет уговорить своих стражников отпустить его. Если
это  ему  не  удастся, то в качестве последнего средства  он
может  попросить  о  встрече с Блейзом и сообщить  ему,  что
готов  обсудить  собственное положение  в  свете  того,  что
является одним из Иных.
      Но  это  и  в  самом деле было последним средством,  -
потому,  что могло оказаться не только бесполезным, но  даже
таить в себе какую-нибудь угрозу. Блейз не относился к числу
тех, кто позволит водить себя за нос.
      Привалившись  к стене, Хэл закрыл глаза  и  постарался
сосредоточиться   на   побеге,  выбросив   из   головы   все
посторонние проблемы, и это ему почти удалось; лишь где-то в
глубине   сознания  занозой  продолжала   сидеть   мысль   о
собственном жалком физическом состоянии.
      У Хэла возник вполне конкретный план. Открыв глаза, он
встал  с  постели и сделал пару неуверенных шагов  к  центру
комнаты. Какое-то время просто стоял там, представляя  себе,
как  пара  невидимых глаз неотступно следит  за  ним.  Затем
открыл рот и закричал - так громко, насколько позволяли  ему
охрипшее  горло  и надсаженные легкие, -  и  рухнул  на  пол
камеры.
      Хэл  сделал вид, будто внезапно потерял сознание,  но,
падая, сумел расслабить мышцы, чтобы приземление на бетонный
пол  не  было  слишком болезненным. Лежа на  полу  абсолютно
неподвижно,  он  проделал несколько  аутогенных  упражнений,
которым научили его Уолтер и Малахия.
     Прежде всего он замедлил дыхание, тогда пульс стал реже
и  кровяное  давление  упало. Это в свою  очередь  позволило
осуществить  более  трудную задачу  -  понизить  температуру
тела.   Таким  образом  потребности  организма  в  кислороде
сократились,   что   доставило   заметное   облегчение   его
(',cg%--k,  легким.  К тому же это состояние  позволяло  без
особого  для  себя вреда сохранять неподвижность  достаточно
долго  - пока те, кто за ним наблюдают, решат, что с  ним  в
самом деле что-то неладно и пошлют охранника проверить.
      В  итоге  ему пришлось пролежать там, где он свалился,
более  трех  часов.  Лишь крохотная часть  мозга  продолжала
вести  отсчет времени, весь же организм погрузился  в  некое
подобие  транса, так что фактически его состояние и в  самом
деле  мало  отличалось от того, как это внешне  должно  было
выглядеть. Когда же охранники наконец решили проверить,  что
с   ним   случилось,  Хэл  уже  весьма  смутно   воспринимал
происходящее.  Их  голоса доносились до него  как  будто  из
другой  комнаты. После непродолжительной дискуссии по одному
из   встроенных  в  стены  камеры  микрофонов  было   решено
отправить его в госпиталь.
     Правда, охранников раздирали сомнения: с одной стороны,
в   отсутствие  Барбеджа  его  подчиненные  боялись  вызвать
неудовольствие  своего капитана, с другой стороны  -  какова
будет  реакция Блейза, если с пленником что-то  случится.  В
конце  концов  -  на что и рассчитывал Хэл - страх  нарушить
указание  Блейза оказался сильнее и у них не осталось  иного
выбора,  кроме как можно скорее доставить своего подопечного
к врачам.
        Похоже,    существовала   и   другая   причина    их
нерешительности,  связанная с какими-то факторами  вне  стен
этого  здания, но о том, что это могло быть, Хэл не имел  ни
малейшего  представления. Наконец он почувствовал,  как  его
подняли,  положили  на  носилки, затем  вынесли  из  камеры,
переложили  на  мототележку и укутали целым  ворохом  одеял.
Через   некоторое   время  мототележка,  миновав   несколько
коридоров   и  высокие  ворота,  остановилась;   кожи   Хэла
коснулось  дыхание  холодного влажного  воздуха.  Его  снова
пе