мид кивнул; Хэл повернулся
к Рух:
      -  Как я уже говорил, у Иных в этом случае нет другого
выбора.  Они  должны  послать на Землю  дополнительно  кого-
нибудь из своих и как можно больше учеников, способных  хоть
как-то  овладеть их харизматическим талантом. Используя  их,
они  могут попытаться завербовать себе среди населения Земли
как  можно  больше  сторонников, которые будут  в  состоянии
нейтрализовать любое действие со стороны тех землян, которые
понимают,  что может означать власть Иных для цивилизованных
миров.
     Она кивнула.
      - Таким образом, - продолжал он, - Блейз знает, что  у
него  есть  люди, обладающие необходимым талантом,  а  также
считает, что у нас нет никого, кто мог бы остановить их.  Но
он  ошибается - у нас есть ты, Рух, и другие, подобные тебе.
Когда я совершил побег из застенков милиции, мне удалось это
только   благодаря  тому,  что  санитарная  машина,  которая
перевозила  меня в госпиталь, застряла в толпе,  собравшейся
на  главной  площади Арумы, чтобы послушать тебя.  Я  слышал
тебя,  Рух, и хочу сказать - ты ни в чем не уступаешь Блейзу
и  его  людям в умении управлять сознанием аудитории.  Кроме
того,  ты  знаешь других истинных хранителей  веры,  которые
могли  бы  противодействовать  пропагандистам,  которых   он
собирается  заслать на Землю. На Гармонии и Ассоциации  есть
люди подобные тебе, но они даже не станут меня слушать, если
я  попытаюсь убедить их отправиться на Землю. Но  ты  можешь
сделать это, добравшись туда первой или передав им от своего
имени несколько слов.
     Он сделал паузу и затем спросил:
     - Ты согласна?
     Несколько мгновений Рух сидела, глядя на него и в то же
время сквозь него. Когда же она наконец заговорила, ее голос
звучал  так тихо, что Хэлу, чтобы хоть что-нибудь разобрать,
пришлось изо всех сил напрячь свой слух.
      -  В  милицейской  камере я  обратилась  к  Господу  и
возблагодарила  Его  за дарованную мне возможность  доказать
свою  верность  Ему. Я снова отдалась Его воле  и  попросила
указать  мне,  что я еще могу сделать для него в  оставшееся
мне короткое время.
     Рух коротко вздохнула:
      -  И  Он  ответил мне, что я напрасно потревожила  Его
своим  вопросом  - ответ мне известен и самой.  Что,  будучи
истинно  верующей, я давно должна была бы знать, что,  когда
придет  мое  время  отправляться в дорогу,  путь  мой  будет
гладок  и  чист.  И,  как  только я осознала  это,  на  меня
снизошло счастье, подобного которому я не ощущала с тех пор,
как   Иаков  Сын  Божий  покинул  отряд,  чтобы  умереть   в
одиночестве ради спасения своих товарищей. Ты должен помнить
это,  Хэл, ведь ты был последним, кто разговаривал с ним.  И
тогда  я  поняла: все, что от меня требуется, это  терпеливо
ждать,  когда откроется мой путь, поскольку теперь я  знала,
что  это  непременно произойдет. С этого момента я  спокойно
&$ + , пребывая в мире и счастье...
     Она взяла Хэла за руку:
      -  И  я особенно рада, Хэл, что именно ты укажешь  мне
этот путь.
      Он  продолжал  держать ее за руку; ее  тонкие  хрупкие
пальцы почти потерялись в его широкой могучей ладони, но  он
явственно чувствовал поток энергии, текущий между  ними,  не
от  него  к ней, а наоборот. Он наклонился и снова поцеловал
ее, затем поднялся.
      - Мы еще поговорим, как только я закончу то, ради чего
прилетел сюда, - сказал он. - Отдыхай и набирайся сил.
      -  Стараюсь  как  могу, - улыбнулась  она.  Улыбка  не
сходила с ее лица, пока она провожала их взглядом.
      На первый взгляд зал, куда Амид привел Хэла, показался
ему   совсем   небольшим,  вмещающим  всего   тридцать-сорок
человек,  разместившихся на его полукруглых ярусах.  Но  тут
боковым зрением он заметил, что по периферии изображение как
бы  расплывается,  и понял, что, в какую бы  сторону  он  ни
посмотрел, ясно и четко были видны лишь лица людей,  сидящих
прямо   перед  ним;  но  сбоку  от  точки,  в  которой   был
сфокусирован   его   взгляд,  ряды  лиц   выглядели   слегка
размытыми.  Хэлу  казалось,  что  далеко  впереди  он   тоже
различает лица, больше похожие на точки. Он понял, насколько
обманчиво оказалось впечатление от зала и собравшейся в  нем
аудитории; вследствие своеобразного телескопического эффекта
объекты,  на которые он обращал свой взгляд, приближались  и
увеличивались     в    размерах,    создавая     впечатление
ограниченности пространства, которое на самом  деле  вмешало
бессчетное количество людей, каждый из которых, вне  всякого
сомнения,  имел  возможность видеть самого Хэла  с  близкого
расстояния.
     На невысоком помосте у подножия амфитеатра стоял Падма,
экзот,  с  которым  Хэл  уже встречался  раньше,  казавшийся
совсем  карликом  рядом  с возвышавшейся  над  ним  высокой,
прямой,  широкоплечей фигурой Блейза, облаченного в  светло-
серую  куртку свободного покроя и темные узкие брюки.  Глядя
на  них,  Хэл  невольно вспомнил так часто  слышанное  им  в
последнее  время  высказывание о том, что  Блейз  стоит  над
людьми;  но  по  мере того как он к ним приближался,  фигура
Блейза  принимала  нормальные размеры. И когда  они  наконец
встали  прямо  друг  против друга,  то  смогли,  как  и  при
последней их встрече, смотреть друг другу в глаза.
     Хэл сразу отметил, что со времени той последней встречи
Блейз несколько изменился. Черты его лица остались прежними;
прошедшие годы не оставили на нем видимых отметин. Но  в  то
же время оно казалось чуть более усталым, скулы заострились.
Он  глядел  на  Хэла  спокойно, как-то  отстранение  и  даже
немного грустно.
      - Хэл Мэйн, - сказал Амид из-под локтя Хэла, когда они
приблизились  к  Падме и Блейзу, - предлагает,  чтобы  Блейз
Арене выступил первым.
     - Разумеется, - пробормотал Блейз. Хэлу показалось, что
в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на мольбу. Но
лидер Иных тут же отвел взгляд, повернувшись к аудитории.
     - В таком случае я вас покидаю.
       Хэл   повернулся,   спустился  с   возвышения   и   в
сопровождении двух экзотов подошел к нескольким находившимся
поблизости  креслам. Они сели, придвинув кресла  спинками  к
стене  зала.  Отсюда им была видна вся аудитория  и  немного
сбоку со спины Блейз.
      Огромный, гораздо выше любого нормального человека, он
стоял  у  подножия амфитеатра, возвышаясь подобно башне  над
всей аудиторией.
     Блейз внезапно широко развел в стороны руки.
     - Хотите ли вы выслушать меня? - обратился он к сидящим
перед  ним  экзотам. - Согласны ли вы уделить мне  несколько
минут  своего внимания, без предубеждения, отбросив  заранее
сложившееся мнение, как если бы я был смиренным просителем у
вашего порога, которого вы впервые видите?
      Зал  ответил  ему полной тишиной. Он медленно  опустил
руки вдоль тела.
      - Я знаю, это больно, - продолжил он, медленно и четко
выговаривая  слова, - всегда больно наблюдать, как  меняется
мир  вокруг вас; когда приходится пересматривать все, к чему
вы  уже  успели  привыкнуть.  Вы  вынуждены  расставаться  с
наиболее   дорогими  вам  убеждениями,  которые,   как   вам
казалось,  должны  были бы пережить века,  и  подвергать  их
самому  безжалостному  анализу, как будто  это  какая-нибудь
новейшая и невероятнейшая теория или гипотеза.
     Он замолчал и медленно обвел глазами аудиторию.
      -  Да, это больно, - продолжал он, - но мы знаем,  что
это  неизбежно. Все вы должны рано или поздно  пройти  через
эту процедуру переоценки своих ценностей. И я ожидал, что из
всех  народов  лучше  других  через  это  испытание  пройдут
граждане Мары и Культиса.
     Он снова сделал паузу, затем возвысил голос:
      -  Разве не вы посвятили свои жизни, жизни всех  своих
поколений,  с тех пор как перестали называть себя "Гильдией"
и  начали осваивать эти планеты, единственной цели -  поиску
будущего человечества? И разве вы не готовы следовать к этой
цели  не  только теми путями, которые находите  приятными  и
приемлемыми,  но и иными доступными способами независимо  от
того; нравятся они вам или нет?
      Он  снова оглядел аудиторию, как бы ища поддержки  или
возражения, затем продолжил:
     - Ваши оба мира развились настолько, что стали задавать
тон  в экономике всех обитаемых миров, и поэтому вам не надо
тратить   много  усилий  на  то,  чтобы  обеспечивать   свое
существование.  Вы можете купить и продать  любую  армию,  и
поэтому  вам нет нужды воевать самим и подвергать себя  всем
связанным  с  этим  стрессам;  в  результате  у   вас   есть
оптимальные условия для вашей работы и научных исследований.
И теперь после всех этих долгих лет, когда главным делом для
вас были ваши изыскания, вы, похоже, готовы отодвинуть их на
второй   план,  отдав  предпочтение  сегодняшней  мимолетной
дискуссии. Я честно скажу вам, поскольку по рождению я,  как
вам должно быть известно, тоже один из вас, что даже если бы
я   оказался   в   том   лагере,  к   которому   вы   хотите
/`(a.%$(-(blao,  перечеркнув все эти десятилетия  борьбы  за
будущее  человечества, я все равно стоял бы перед вами,  как
стою  здесь сейчас, и просил бы вас еще раз подумать о  том,
что вы потеряете, поступив подобным образом.
      Блейз  замолчал.  Несколько мгновений  в  зале  стояла
полная  тишина.  Потом  он  сделал  шаг  назад  и  замер   в
неподвижности:
      -  Это  все, что я собирался сказать, приехав сюда.  К
этому  нечего  больше  добавить. Все прочее,  ваше  решение,
остается за вами.
      Он  замолчал, глядя в зал. Затем повернулся,  сошел  с
возвышения  и направился к сидящим в стороне Хэлу,  Амиду  и
Падме, которые поднялись при его приближении.
     За его спиной в зале по-прежнему царила тишина.
       -   Я  хотел  бы  обратиться  к  этой  аудитории  без
посторонних, - предупредил Хэл.
     Блейз улыбнулся мягкой усталой улыбкой, затем кивнул.
      - Я позабочусь об этом, - сказал Амид еще до того, как
Блейз кивнул. Он повернулся к Иному:
     - Не могли бы вы пройти со мной?
     Он проводил великана до двери, через которую всего лишь
несколько  минут  назад они вошли в  зал.  Хэл  поднялся  на
возвышение и оглядел зал.
     - Конечно, он и не надеялся убедить вас, - начал Хэл. -
Он рассчитывал лишь на то, что ему удастся сбить вас с толку
и    тем   самым   выиграть   время   для   себя   и   своих
единомышленников.  Я  знаю, и мне нет  особой  необходимости
напоминать  вам  об  этом,  но  людям,  привыкшим  не  спеша
обдумывать  свои  шаги,  трудно  принимать  решения,   когда
времени на это мало или вообще нет.
     Хэл порылся в памяти, пытаясь найти нужные слова, вроде
тех,  что  помогли ему пробиться к сердцам  Серых  Капитанов
тогда в Форали.
      - Мы обращаем внимание на движение реки времени вокруг
нас,  -  сказал  он,  - только когда впереди  обнаруживается
водопад  или  мы вдруг замечаем, что течение  стало  слишком
сильным и нам не выгрести к берегу. Именно в таком положении
мы  сейчас  и  оказались. Нас цепко  держат  струи  истории,
составляющие  этот  поток времени. У  нас  уже  нет  никакой
возможности  остановиться и осмотреться  каждому  по  своему
разумению. Все, что я могу сделать, это сказать вам то, ради
чего  я  и  прилетел сюда. Я прибыл сюда прямо с  Дорсая,  -
продолжал  он.  -  Там  уже  начали  свои  приготовления   к
последней схватке. И дорсайцы, естественно, будут сражаться,
как всегда сражались, за то, во что они верят, за всю расу и
за  вас  в  том числе. И я прибыл сюда, чтобы спросить  вас,
готовы  ли  вы  внести равнозначный вклад в то,  во  что  вы
всегда верили.
      Ему  внезапно  вспомнилась первая строфа стихотворения
Хаусмана,   вырезанная  над  входом  в  здание   Центральной
администрации  Дорсая  в  Омалу. Он прогнал  воспоминание  и
продолжил:
      -  Они согласились отдать все, что у них есть, включая
собственные  жизни, ради спасения всей расы. И я  здесь  для
b.#.,  чтобы просить у вас не меньшего - готовы ли вы отдать
все  до  последнего,  все,  что накопили  за  последние  три
столетия, совершенно незнакомым людям, с которыми вы никогда
даже не говорили, в надежде на то, что это поможет спасти не
ваши,  а  их жизни. Поскольку в конце концов вам,  вероятнее
всего,  придется отдать и свои жизни тоже, но не в бою,  как
дорсайцы, а, возможно, просто так. В обмен я могу предложить
вам  лишь надежду на то, что выживут те другие, те, кому  вы
отдадите все, что у вас есть, выживут они и их дети, и  дети
их  детей,  которые,  возможно,  продолжат  вашу  работу   и
поддержат вашу надежду.
      Он  снова сделал паузу. Вроде бы ничего не изменилось,
но он больше не чувствовал себя отстраненным от аудитории.
      -  Вы  отдали триста лет работе и надежде на  то,  что
человеческая  раса  в будущем поднимется  на  более  высокую
ступень  эволюции.  Пока вам этого не удалось  доказать,  но
надежда  всегда остается. Лично я тоже разделяю эту надежду,
не просто надеюсь, я верю, что это произойдет. Но привести к
этому  сейчас  может лишь единственный путь - путь,  который
обеспечит выживание расы.
      Чувство общности с аудиторией еще больше усилилось. Он
объяснял  это  себе  тем,  что сам  поддался  эмоциональному
настрою  своих  слов,  но это чувство не  проходило.  Слова,
всплывавшие  в его мозгу, теперь больше походили  на  слова,
способные  тронуть сердца слушателей в силу свой неоспоримой
истинности.
      - Когда-то в каменном веке, - продолжал он, - человек,
одержимый  жаждой  разрушения, мог успеть  проломить  головы
трем-четырем  своим  соплеменникам  прежде,  чем   остальные
соорганизуются    и   положат   конец   его   разрушительной
деятельности. Позже, в двадцатом веке, когда была открыта  и
впервые  испытана сила ядерного взрыва, создалась  ситуация,
при   которой   один   человек,  располагающий   необходимым
оборудованием  и ресурсами, был в состоянии разрушить  целый
город,   уничтожив  при  этом  несколько   миллионов   своих
собратьев  по  разуму.  Вы  все  знаете  об  этом.   Кривая,
характеризующая    разрушительную   способность    человека,
постоянно  шла  вверх  с  тех пор, как  первобытный  человек
поднял  камень либо палку, чтобы использовать их в  качестве
оружия,  вплоть до настоящего момента, когда один человек  -
Блейз - угрожает существованию целой расы.
     Хэл сделал секундную паузу - перевести дыхание.
      - Если он одержит верх, - продолжал он, - это не будет
означать мгновенной и драматической смерти, как при  ядерном
взрыве.  Пройдут поколения, но в конечном итоге человечество
все  равно будет ждать гибель. Потому что для Блейза и  тех,
кто с ним, нет будущего - есть выбор только между настоящим,
каким  они  его  видят, и вообще ничем. Он  и  ему  подобные
ничего не теряют, жертвуя будущим, которое для них ничего не
значит,  во имя настоящего, которое может дать им  все,  что
они  хотят. Но истинная цена их устремлений - это конец  все
наших  надежд,  включая  и  ту,  которую  вы  вынашивали  на
протяжении  трехсот  лет.  Вы со  всем  вашим  богатством  и
влиянием  не  можете помешать им получить  то,  на  что  они
-  f%+(+(al; дорсайцы тоже не в состоянии остановить их,  во
всяком  случае в одиночку, точно так же, как и любая  другая
группа  людей, не говоря уже об отдельных личностях, которые
видят,  что  отказ от того, что составляло смысл  их  жизни,
означает  неминуемую  смерть.  Но  все  вместе  мы  способны
сделать это ради тех, кто придет после нас.
      Он  обвел взглядом то, что представлялось ему  обычным
амфитеатром:
      -  Поэтому  я  прошу,  чтобы вы отдали  мне  все,  чем
владеете;  взамен  же я не могу обещать  вам  ничего,  кроме
надежды на сохранение если не вас самих, то хотя бы того, во
что  вы  всегда верили. Мне нужны ваши межзвездные  кредиты,
все,  что  у  вас есть. Мне нужны ваши космические  корабли,
все,  что  у  вас  есть. Мне нужно все, что вы  создали  или
построили  и  что  может быть использовано теми,  кто  будет
непосредственно  сражаться с Иными; вы останетесь  голыми  и
нищими  и будете покорно ждать воздаяния за то, что сделали,
каким  бы  оно  ни было. Вы должны все отдать,  а  я  должен
принять  это  у вас, поскольку грядущая схватка  может  быть
выиграна  только  теми, кто верит в  будущее  и  вступает  в
борьбу как единый народ.
     - Вот и все, - коротко заключил он свое выступление.
      Затем  повернулся  и сошел с возвышения.  Зал  за  его
спиной никак не отреагировал на завершение его речи Амид уже
вернулся назад и теперь стоял рядом с Падмой, ожидая,  когда
он подойдет.
      Так в полной тишине они и покинули зал, но на этот раз
уже  через другую дверь. Хэл увидел, что находится в длинном
коридоре  с  каменными стенами и сводчатым  потолком;  вдоль
правой  стены  на уровне пояса тянулось одно сплошное  окно,
глубоко  врезанное  в  толщу  стены.  Оконное  стекло   было
составлено  из отдельных пластин в виде ромбов,  соединенных
друг  с другом свинцовыми полосками. От серых каменных стен,
казалось,   веяло   холодом,   а   за   окном   в    тусклом
послеполуденном  свете  был виден  все  продолжающий  падать
крупными  хлопьями густой белый снег, начавший уже  скрывать
очертания деревьев, дорожек и зданий.
      -  Сколько, по-вашему, потребуется времени, -  спросил
Хэл  Амида,  -  чтобы оба мира вынесли свое решение?  Старик
искоса взглянул на него:
      -  Оно было уже вынесено еще до того, как твой корабль
совершил посадку.
      Хэл  сделал  еще  несколько шагов,  прежде  чем  снова
заговорил.
      -  Понижаю, - наконец произнес он. - А когда пожаловал
Блейз,  было решено придержать окончательное решение до  тех
пор, пока все не услышат, что он скажет.
      -  Мы  -  люди  практичные в  практичных  вопросах,  -
отозвался Амид. - Именно так все и было. Но кроме того,  все
хотели  посмотреть  на тебя и послушать,  прежде  чем  будет
вынесено  окончательное решение. Ты сам разве не захотел  бы
встретиться с единственным человеком, выразившим  готовность
защитить то, ради чего ты жил?
      -  И  все  же,  -  сказал Хэл, - им ничего  не  стоило
(',%-(bl свое мнение, если бы Блейзу удалось переубедить их.
Что ты думаешь по этому поводу?
        -   Насколько   мне   известно,   за   статистически
несущественным  исключением ему это не  удалось,  -  ответил
Амид, не замедляя шага. - Но мне кажется, Хэл Мэйн, ты  кое-
чего  недопонимаешь. Мы знали: Блейз Арене не скажет  ничего
такого,  что могло бы поколебать наше мнение. Но не в  наших
правилах  затыкать человеку рот. Что же,  мы  должны  менять
свои   правила?  Неужели  ты  в  самом  деле  о  нас  такого
невысокого мнения и мог подумать, будто мы испугаемся  того,
что  нам  предстоит сделать? У нас тоже есть наша вера..,  и
мужество тоже.
     Амид отвернулся, устремив свой взгляд в конец коридора,
где    находилась    массивная    деревянная,    скрепленная
металлическими   болтами   дверь  со   слегка   приоткрытыми
створками,  за  которыми просматривалось  казавшееся  тускло
освещенным помещение.
      - Представителям наших обоих миров понадобится еще дня
два,  чтобы обговорить с тобой все детали, - снова заговорил
старик. - Тем временем ты можешь обсудить с Рух Тамани  ваши
планы. Максимум через три дня твоя миссия здесь закончится и
ты   сможешь  отправляться  дальше.  Итак,  следующий  пункт
назначения?
     - Земля, - ответил Хэл.
     Его мучила совесть. Когда он впервые услышал, что Блейз
тоже  здесь,  по  спине  как будто пробежала  волна  холода.
Позже, стоило ему увидеть его стоящим на возвышении в зале и
услышать  его обращение к собравшейся аудитории,  он  ощутил
неподдельный страх. Но Хэл испугался не того,  что  Блейз  в
силу своего таланта покажется более убедительным, нежели он,
а  того,  что  экзоты, даже распознав фальшь его аргументов,
воспользуются  его  словами как предлогом  для  того,  чтобы
отказаться от открытой конфронтации с Иными, пока  не  будет
слишком поздно и для них самих,