то сказала, но тут же, словно подбирая ключ к замку,
начал сличать эту информацию с разнообразными хранящимися  в
памяти  понятиями, значение которых ему  самому  еще  не  до
конца  было ясно. Он почувствовал, как Аманда ослабила  свое
неистовое  объятие,  в  котором все  еще  сжимала  его.  Она
отпустила руки и чуть-чуть отодвинулась от него. Но  он  по-
прежнему чувствовал на себе ее взгляд.
      -  Мне  очень жаль. - Его слова долетели до нее слабым
дуновением  воздуха,  а  глаза все  еще  были  устремлены  в
потолок. - Я вовсе не хотел, чтобы это случилось при тебе.
      -  Я уже сказала тебе, - ответила она; голос ее звучал
гораздо  мягче,  чем слова, которые она произносила.  -  Это
здесь  не  редкость.  Такое  случалось  с  Грэймами.  Только
представь, сколько за последние триста лет было ночей, когда
кто-нибудь  из  них, мужчина или женщина, так  же,  как  ты,
лежал и разговаривал с близким ему или ей человеком.
      Он  не  знал,  что ответить. Он чувствовал  стыд..,  и
одновременно облегчение.
     - Кто ты? - мягко спросила Аманда.
      Он  закрыл глаза. Ее вопрос, свидетельствующий о  том,
что ей известно то, что она, по его представлению, никак  не
должна  была  знать,  поразил  его,  как  удар  в  солнечное
сплетение. Сейчас, когда он только что попытался уйти от нее
так  далеко,  насколько  это вообще  доступно  человеческому
разуму,  и она все-таки сумела вопреки его воле вернуть  его
обратно, ему больше негде было спрятаться от нее.
      -  Донал, - услышал он собственный голос, прозвучавший
необычайно громко в ночной тишине. - Я был Доналом.
     Глаза его все еще были закрыты; он боялся посмотреть на
нее.
      -  Как  ты  это узнала? - после продолжительной  паузы
спросил он.
     - Морганов всегда отличала способность к ясновидению, -
ответила  она - А Аманды обладали этим даром даже в  большей
степени, чем другие члены семьи. Кроме того, я росла  вместе
с Яном. Как я могла не распознать этого?
     Он молчал, не зная, что ответить.
      -  Ты  и  похож на Яна, - сказала она. - Да ты  и  сам
знаешь.
      Он вымученно улыбнулся и наконец открыл глаза, но, как
и  прежде,  продолжал смотреть в потолок. Теперь, когда  все
уже  было сказано, он испытал столь огромное облегчение, что
не сразу смог привыкнуть к этому ощущению.
     - Еще мальчишкой - Доналом - я всегда хотел походить на
Яна и Кенси, но мне этого никогда не удавалось.
      -  А  почему не на Ичан Грэйма, твоего отца? При  этой
мысли он даже улыбнулся.
      -  Ичан Хан такой, каким я его видел тогда, был просто
неподражаем,  - ответил он. - Нечего даже было  и  думать  о
том, чтобы быть похожим на него. Но близнецы - мне казалось,
что я вполне мог стать таким, как они.
      -  Почему  же  ты говоришь, что тебе  это  никогда  не
удавалось? - спросила она.
      - Потому что для Грэймов я был весьма невысок. Даже по
сравнению с моим братом Мором, - ответил он.
      - Две жизни... - задумчиво произнесла она. - Две жизни
переживать из-за того, что ты ниже остальных мужчин в  твоей
семье?
     - Три жизни, - поправил он ее. - Для мужчины это иногда
имеет большое значение.
     - Три? - удивленно переспросила она.
     Некоторое время он лежал в тишине, подбирая слова.
      -  Мне  пришлось  также какое-то  время  быть  умершим
человеком, - наконец нарушил он молчание. - Я хочу  сказать,
я  использовал тело и имя умершего человека. Мне нужно  было
вернуться в прошлое, а другой возможности для этого не было.
      Сам  того  не  желая, тоном своего голоса  он  как  бы
пресекал  ее  дальнейшие расспросы относительно  той  второй
жизни.
      -  И  как  давно ты знаешь, кто ты.., на этот  раз?  -
спросила она.
      До  этого  момента он разговаривал, не глядя  на  нее.
Rеперь же он повернулся к ней, и ее глаза, небесно-голубые в
лунном свете, притянули его к себе, как магнит. Он поцеловал
ее с тем трепетом, с каким берут в руки талисман.
      -  Если  быть точным - только последние  два  года,  -
сказал  он. - Почти до семнадцати лет я рос на Земле,  ни  о
чем не подозревая. Позже, когда я работал на шахтах Коби,  я
впервые  начал замечать в себе что-то необычное. Еще  позже,
на  Гармонии, у меня бывали моменты, когда я делал  что-либо
значительно лучше, чем должен был бы делать. Но только когда
я  приехал сюда, в Грэймхаус, в первый раз - когда я сидел в
столовой и... - он оборвал себя на полуфразе, заглянув ей  в
глаза. - Тогда, должно быть, ты все поняла, - продолжил  он,
-   или,   по  крайней  мере,  что-то  заподозрила,   когда,
вернувшись, обнаружила меня там в том состоянии.
     - Нет, - сказала она. - Впервые я почувствовала это еще
накануне вечером. Я поняла тогда не кто ты, а кем ты был. Он
покачал головой, вспоминая.
      - Но тогда я еще сам не был уверен, пока не побывал во
второй раз, в этом году, на Абсолютной Энциклопедии. И  там,
когда  я  впервые начал использовать Энциклопедию в качестве
творческого  инструмента, как этого желал и планировал  Марк
Торре,  я заставил ее провести ретроспективный поиск,  чтобы
узнать, откуда я взялся.
      - И она обнаружила, что ты происходишь с Дорсая? Волна
холода, не того, из которого Аманда вырвала его, но столь же
пугающего, пробежала по его телу.
      -  Да, - ответил он. - Но, помимо этого, и еще многое,
многое  другое,  что уходит корнями в далекое  прошлое.  Она
смотрела на него, не отводя глаз:
     - Не понимаю, о чем ты.
     - Я - Солдат времени, - мягко сказал Хэл. - Я всегда им
был. И это продолжается уже очень, очень давно. А сейчас  мы
находимся накануне последней, решающей схватки.
      -  Уже сейчас? - переспросила Аманда. - А можно от нее
как-нибудь уклониться?
      - Нет, - хмуро ответил он. - Это исключено. Вот почему
в ней примут участие все, кто сейчас еще жив, хотят они того
или  нет.  Я как-нибудь свезу тебя на Энциклопедию и  покажу
тебе  все  это  в  динамике  - как  развивались  события  на
протяжении  веков;  то же самое я должен  продемонстрировать
Таму Олину и Аджеле, как только снова попаду туда.
     - Аджеле?
      -  Аджела  -  экзотка примерно моего возраста.  -  Хэл
улыбнулся. - Она является чем-то вроде заботливой няньки при
Таме.  Сейчас ей уже за двадцать, а опекать его она  начала,
когда ей было всего шестнадцать лет. Именно она в основном и
осуществляет  от его имени все административное  руководство
Энциклопедией.

                          Глава 56

      Аманда  замолчала. Тишина сомкнулась  вокруг  них;  не
сговариваясь, они повернулись лицом друг к другу и окунулись
в вечность, разговаривая на языке, понятном только им двоим.
Oотом  они  тихо  лежали рядом на спине, наблюдая  за  игрой
лунного света в дальнем углу комнаты.
      -  Ты  ведь  не  ожидал, что я буду встречать  тебя  в
космопорте,  когда  вернулся на  Дорсай?  -  вдруг  спросила
Аманда. Он покачал головой.
      - Я даже не мог предположить. Это слишком фантастично.
Просто  я  думал,  что, когда приеду,  обязательно  найду  и
навещу тебя, где бы ты ни была. Я только надеялся...
     Не договорив, он снова затих.
      -  У  меня было больше года на размышления о  тебе,  -
помолчав, сказала Аманда.
      -  Да,  - задумчиво улыбнулся он. - Неужели так долго?
Пожалуй, ведь так? Столько всего произошло за это время...
     - Ты не понимаешь.
     Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо;
     - Помнишь наш разговор в твой прошлый приезд сюда?
     - Да, о двух Амандах, - ответил он и добавил серьезно:
     - Я помню.
     Он посмотрел на нее.
      -  Извини, что я такой тугодум и не сразу понял, о чем
ты  говоришь,  -  продолжал он. - Теперь до меня  дошло.  Ты
говорила  мне, что, как и они, ты несешь ответственность  за
судьбы многих людей, слишком многих, чтобы брать на себя еще
дополнительную ответственность за кого-нибудь вроде меня.  Я
тебя  понял. И увидел, что и сам не могу уйти от  исполнения
своих обязанностей. Так что вряд ли я мог надеяться, что  ты
решишься оставить свои.
      -  Если  ты  помолчишь и послушаешь,  -  прервала  его
Аманда,  -  мне, может быть, удастся объяснить тебе,  что  я
хочу тебе сказать.
     - Я тебя слушаю, - ответил он.
      -  Я  хочу  сказать,  что  после  твоего  отъезда  мне
представился  случай  хорошенько все обдумать.  Ты  прав,  я
отослала  тебя  потому, что мне казалось, в моей  жизни  нет
места  никому вроде тебя - потому что я думала,  что  должна
повторить путь Аманды Второй, а она ведь отвергла Яна. Но, в
размышлениях над этим, мне вдруг открылось многое  из  того,
чего я не понимала раньше в предыдущих Амандах.
      Он  лежал  и слушал ее. Когда она замолкла, он  просто
продолжал смотреть на нее.
      -  Одно  из  самых больших потрясений, - почти  сурово
продолжала  она,  -  как  мало я  знала  об  Аманде  Второй,
несмотря  на то что она вырастила меня. Я тебе рассказывала,
что  в  детстве так часто видела в этом доме Яна,  что  даже
считала его тогда одним из Морганов. Ему и Аманде было тогда
уже  достаточно много лет. Его дети выросли  и  имели  своих
детей,  жена  Лия  умерла. Он и Аманда  уже  на  склоне  лет
наконец-то   стали   жить  так,   как   в   силу   жизненных
обстоятельств и обязанностей не могли себе позволить  раньше
-  то  есть  вместе, в любви и согласии. Все это происходило
тогда  прямо на моих глазах, но я была слишком молода, чтобы
понять   это.   В  силу  своей  молодости  и  романтичности,
единственное,  что  я  смогла  осознать,  так  это   великое
самоотречение, на которое пошла молодая Аманда,  отказавшись
.b  своей  любви  к Яну, ради исполнения своих  обязанностей
перед жителями Дорсая.
     Она помолчала.
      -  Скажи  хоть  что-нибудь, - потребовала  она.  -  Ты
успеваешь следить за ходом моей мысли, а?
     - Успеваю, - ответил он.
     - Хорошо, - продолжила она. - И лишь только после того,
как  я  взглянула  на  Яна и Аманду как  на  обычных  людей,
каковыми они и были на самом деле, я наконец смогла  увидеть
определенную закономерность в развитии линии Аманды.  Аманда
Первая отвечала только за свою семью и людей, проживающих  в
ближайшей  округе.  Аманда Вторая  имела  уже  обязательства
перед всеми жителями Дорсая. Что касается моих обязательств,
то  они  такие  же,  как и твои - обязательства  перед  всей
человеческой  расой. В конце концов я поняла,  -  продолжала
она,  -  вопреки тому что наши обязательства заставляют  нас
идти  каждого своим путем, возможно, в результате  получится
все как раз наоборот. Быть может, именно они, хотим мы этого
или  нет,  заставят нас идти одним путем; и, если  это  так,
тогда все в порядке, по крайней мере для меня.
       Аманда   замолчала,  посмотрела  на  него  и   лукаво
улыбнулась, чего он никак не ожидал от нее.
      -  Ты следишь за моей мыслью? - требовательно спросила
она.
      -  Нет,  -  ответил он. - Если честно, не  успеваю.  Я
совсем сбился с толку.
      -  Вот  тебе на! Неожиданная ограниченность  гения.  Я
говорю  о  том,  что пришла к выводу: если уж  наша  встреча
действительно  неизбежна и предопределена, то ты  непременно
вернешься сюда, просто это вопрос времени. Если же ты вообще
не приедешь, то мне надо просто выбросить все это из головы.
      Они  внимательно  смотрели друг на  друга;  затем  она
убрала  локоть,  на  который опиралась, и  легла,  примостив
голову  у  него  на  груди. Хэл обнял ее свободной  рукой  и
крепко прижал к себе. Какое-то время они лежали молча.
      - Меньше всего на свете я мог ожидать этого, - наконец
заговорил он, глядя в потолок. - Мне понадобилось две жизни,
чтобы  понять, что мне надо научиться любить. А вот  теперь,
когда  я  действительно полюбил, оказалось,  это  совершенно
некстати и не сулит мне ничего хорошего.
     Он замолчал и нежно провел ладонью вдоль ее спины.
      - Мне бы не надо было этого делать, - вдруг произнесла
Аманда  совершенно иным тоном. - Я не знаю,  что  заставляет
меня  дразнить тебя. Это примерно как если бы  тебе  удалось
прокатиться  на  дикой лошади, к которой все и  подходить-то
боятся.  Но я хоть немного, но все же могу себе представить,
каково  тебе пришлось все эти годы и все эти жизни. Странно,
что.,  это  не наложило на тебя какого-то особого  отпечатка
теперь, когда ты узнал, кем ты был и что делал раньше.
      -  Каждая  жизнь  начиналась как бы заново,  -  просто
объяснил  он.  -  Так  и  должно  быть.  Каждый  раз   доска
вытирается начисто, чтобы старые знания не мешали постижению
новых.  Я заново создавал себя в каждой новой жизни.  Только
так  я  мог  быть  уверен, что вспомню о  том,  что  знал  в
/`%$k$ci%) жизни, лишь после того как освоил это в новой.  Я
учился, учился все время.
     - Понятно, но все же странно, не так ли? - сказала она.
-  Все  идут  по  своей жизни снизу вверх. Ты же  фактически
наоборот  - сверху вниз. От Донала, главы миров, ты пробивал
себе  дорогу вниз, стараясь стать как можно ближе к обычному
человеку.
     - Это потому, что решение должно быть найдено на уровне
обыкновенного  человека  - либо его  не  существует  вообще.
Донал начал исправлять расу силой и понял, что у него ничего
не   вышло.  Силой  внутреннюю  сущность  человека  изменить
нельзя.  Говорят,  что при жизни Чингисхана  дева  с  сумой,
полной золота, могла проскакать на коне от одной границы его
империи до другой и никто бы ни ее, ни золота не тронул.  Но
после его смерти и девы, и золото стали передвигаться только
под  вооруженной охраной, впрочем, так было  всегда  до  его
правления. Все, что один человек может сделать для  другого,
-  это проложить тропу и надеяться, что кто-нибудь последует
за  ним. Но как бы я смог проложить людям дорогу, если бы не
думал, как они, не чувствовал, как они, - не осознавал  себя
одним из них?
      Его голос звучал необычно в ночной тиши этой комнаты и
даже для его собственных ушей.
      - Конечно, не смог бы, - мягко произнесла Аманда. - Но
в чем Донал допустил ошибку?
       -   Не   совсем  ошибку.  Он  двигался  в  правильном
направлении,  хотя  не  совсем ясно  себе  его  представлял;
возможно,   даже  я  не  до  конца  еще  все   понимаю.   Но
направление,  повторяю,  с самого  начала  было  выбрано  им
правильно,  и  то,  что он завещал мне,  будучи  еще  совсем
ребенком,  до  сих  пор  является  целью  моей  жизни,  моей
работой.
      -  Завещал  тебе?  -  удивилась Аманда.  -  Ты  хочешь
сказать,  что, так же как Донал, с детства ты посвятил  себя
делу,  которое выполняешь и сейчас? Неужели со столь раннего
возраста?
     Память болью отозвалась в нем. Над ним вновь сомкнулись
тюремные стены камеры на Гармонии.
     - Ты помнишь Джеймса Грэйма? - спросил он ее.
      -  Которого Джеймса? - уточнила она. - Среди  Грэймов,
начиная с Клетуса, были трое с таким именем.
      - Джеймса, который был самым младшим из дядьев Донала,
-   ответил   он.  -  Того  Джеймса,  которого   убили   при
Доннесуорте, когда я.., когда Донал был еще совсем ребенком.
      Он  помолчал,  глядя в спокойное лицо Аманды,  которая
лежала,  прижавшись одной щекой к его груди, и  смотрела  на
него из темноты, освещенная бледнеющим светом луны.
      -  Разве  я  не рассказывал тебе, когда  был  здесь  в
прошлый  раз, о видениях, которые посещали меня  в  тюремной
камере на Гармонии, о кладбище и похоронах? - спросил он.
      -  Нет,  - сказала она. - Ты мне многое рассказывал  о
тюремной камере и о раздумьях в ней о своем дальнейшем пути.
Но  ты  не  упоминал  ни  о  каких  видениях,  связанных   с
похоронами.
      -  Это  случилось,  когда я уже  готов  был  от  всего
отказаться.  Тогда я не осознавал этого, но наконец  был  на
грани  понимания той истины, на поиски которой  и  был  мною
послан  Хэл  Мэйн.  То,  что  я должен  был  понять,  начало
пробиваться  сквозь поставленный мною же  для  Хэла  барьер,
ограждавший его от того, что он знал в прошлой жизни, и этим
воспоминанием - церемонией похорон Джеймса в Форали, когда я
был еще мальчиком...
      Его голос задрожал от боли, которую он ощутил при этом
воспоминании, затем он взял себя в руки.
      -  Именно  тогда Донал принял решение,  взял  на  себя
обязательство, - продолжал Хэл. - Джеймс был для него ближе,
чем даже родной брат, так иногда бывает. По возрасту Мор был
где-то между нами, но Мор...
      Голос его сорвался. Это имя как будто вызвало спазм  в
его горле.
      -  Что  Mop?  -  не  дождавшись продолжения,  спросила
Аманда.  Протянув  руку,  она нежно коснулась  пальцами  его
руки, лежащей на кровати.
      -  Донал  убил  Мора,  - отрешенно  произнес  он.  Ему
показалось,  что  ее пальцы коснулись оголенных  нервов  его
руки  и  побежали по ним вверх, словно пытаясь добраться  до
самой  сокровенной  сути его естества -  Это  не  правда,  -
услышал  он  словно издалека ее голос. - Ты  придаешь  этому
больше значения, чем надо. Это так и не так. Что же было  на
самом деле?
      -  Донал виноват в смерти Мора, - словно повинуясь  ее
приказу, ответил он.
      -  Хорошо,  -  сказала она. - Давай  сейчас  не  будем
говорить  об этом. Ты рассказывал мне о смерти Джеймса  и  о
том,  как  она связана с решением Донала, которое руководило
тобой  во  всех твоих жизнях и на протяжении всех этих  лет.
Что же такое там произошло?
       -   Что  произошло?  -  Он  с  трудом  отогнал  образ
изувеченного тела Мора и вновь вызвал в своей памяти картину
похорон  Джеймса. - Они все просто смирились с его  смертью.
Все,  даже  Ичан,  даже  мой  отец,  он  просто  смирился  с
убийством Джеймса, этим абсолютно бессмысленным убийством. А
я..,  не  смог.  Я.., он, Донал, впал в состояние  холодного
неистовства.  Точно такого, из которого  ты  недавно  вывела
меня.
      - Неужели? - в голосе Аманды сквозило явное сомнение -
Это невозможно, Донал был слишком молод. Сколько ему было?
     - Одиннадцать.
      -  В  этом  возрасте такого не могло быть. Это  просто
невозможно.
      Хэл  рассмеялся,  его смех резко  прозвучал  в  тишине
спальной.
      -  Но так это и было. Кенси тоже, как и ты, не поверил
когда  отыскал  его  на  конюшне,  куда  тот  забился  после
похорон,  в  то время как все остальные пошли в дом.  Но  он
смог это сделать. Ведь он был Донал.
       При  этом  последнем  слове,  словно  само  имя  было
магическим  ключом, внутри него как будто что-то щелкнуло  и
/`.h+.%  вновь вернулось к нему; и вместе с холодной яростью
им  неожиданно  завладела огромная сила, захлестнувшая  его,
словно  неистовая волна прилива, грозящая поглотить  все  на
своем пути.
      - Я - Донал, - сказал он; могучая сила подхватила его,
взметнула вверх. Неистовая, огромная...
     - Не Блейз.
       Тихий   голос  Аманды,  донесшийся  до  него,  словно
издалека,  разбил  и  усмирил эту  силу.  Он  с  облегчением
вздохнул, почувствовав, что приходит в себя. Несколько минут
он  лежал, не говоря ни слова, затем повернулся и,  стараясь
разглядеть ее лицо в полумраке, спросил:
     - Что я рассказывал тебе о Блейзе?
      -  Это было в первый твой приезд в Фал Морган, - мягко
ответила она. - В ту ночь ты очень много говорил.
     - Понятно, - вздохнул он. - Грех воина все еще сидит во
мне.  От  него  мне  тоже еще предстоит избавиться,  как  ты
понимаешь..,  если  вспомнишь, что  я  тебе  рассказывал  об
освобождении  Рух.  Нет, слава Богу, я  не  Блейз.  Но  и  в
одиннадцать  лет  я  тоже  им не был.  Единственное,  что  я
понимал, так это то, что не могу вот так просто смириться  с
бессмысленной смертью Джеймса, со всем этим злом, творящимся
во Вселенной: с тем, что творят люди друг против друга, чего
никогда не должно было быть.
     - И ты тогда поставил перед собой задачу положить этому
конец?
      -  Ее  поставил  Донал. И всю свою жизнь  он  старался
осуществить ее. В каком-то смысле не его вина, что он  пошел
не той дорогой. Он был все еще слишком молод...
       -  И  что  он  сделал?  -  ее  голо