ерьезно их
калечить...
  Первый приступ раздражения мгновенно прошел, сменившись чем-то вроде
радости. Радости от какого-то реального, простого дела - после нескольких
лет борьбы с чем-то неосязаемым и неизвестным. К нему вернулись почти
позабытые рефлексы - результат обучения у Малахии Насуно, дорсайца,
который был одним из наставников мальчика Хэла Мэйна; и давнего, более
основательного, которое прошел в молодости Донал, который, повзрослев,
стал профессиональным воином. Хэл начал кружить среди противников,
сталкивая их друг с другом и при каждой возможности сбивая с ног.
  Внезапный болезненный удар справа по голове резко изменил дело.
Темная комната, казалось, на мгновение озарилась вспышкой света у него в
голове, которая потухла, резко сведя его чувства к простому,
инстинктивному стремлению выжить. Он бросился на пол, свернулся в клубок и
покатился в сторону. Наткнулся на что-то и поспешно отпрянул прочь.
Экзоты, как ему было известно из опыта, любили дома с большими комнатами.
Поэтому наткнуться он мог лишь на другого человека. Кроме того, выглядело
естественным, чтобы те, кто напали на него с Амандой, позволили им
оказаться в центре комнаты, чтобы наброситься на них сразу со всех сторон.
  Боль прошла и вернулось недовольство самим собой, которое росло в
Хэле уже больше года. То, что он, когда рос на Земле, прошел лишь
частичную подготовку у дорсайца; и то, что прошло сто лет с тех пор, как
он, будучи Доналом, лично участвовал в боях, не могло послужить
оправданием.
  Он больше не обладал качествами дорсайского воина. Любой взрослый
дорсаец, должным образом обученный, как следует напряг бы слух, а во время
боя построил мысленную картину поведения противников и оказался готовым к
этому удару.
  Хэл прислушивался еще секунду, строя из звуков вокруг него ту самую
мысленную картину, потому что вспомнил теперь, как это делается.
  Аманда расчистила себе дорогу среди нападавших и сейчас находилась
почти что рядом с дальней дверью, ведущей из комнаты. Те, кто не пытался
схватить ее, шарили вокруг, пробуя найти его - очевидно, предполагая, что
от удара он потерял сознание.
  Теперь Хэл был готов прорваться мимо них, чтобы присоединиться к
Аманде. Он понял, что группа нападавших состояла не больше чем из дюжины
взрослых людей; а смелости, чтобы представлять реальную угрозу, хватало
только у четырех-пяти из них.
  Едва ли не сразу после того, как Хэл просчитал все это, он уже
нейтрализовал или обошел троих из них, оказавшихся у него на дороге.
Аманда, судя по звукам, была уже за пределами комнаты. Он последовал за
ней; и его уши подсказали ему, что его не преследуют.
  Аманда негромким свистом спросила его, все ли в порядке.
  Он свистнул в ответ, нашел ее по слуху, и они встретились.
  (Никаких проблем), - отстучали пальцы Аманды по его щеке. - (Мы можем
идти дальше, не ожидая никаких неприятностей. Следуй за мной.) Она провела
его дальше сквозь темноту, и через какое-то время они очутились там, где
теней не было вовсе, а облака слегка разошлись.
  - Думаю, это какие-то нарушающие закон фермеры. Одно или несколько
семейств, которые вышли поработать ночью на своем поле, - произнесла
Аманда вслух. - Они явно не имели ни малейшего представления, - кто мы
такие.
  - Это были какие-то местные экзоты - и это всего через два года? -
удивился Хэл. У него возникло внезапное подозрение. - А ты знала, что они
там находятся, когда привела меня в это место?
  - Нет, - ответила Аманда, - но предполагала, что в пути мы столкнемся
с чем-нибудь подобным.
  Она не вдавалась в подробности; и это явилось ответом на его
невысказанный вопрос. Наверняка, имелась причина, по которой она хотела,
чтобы он познакомился с этой разновидностью "новых" экзотов, намного
отличающихся от прежних. Хэл решил запомнить это происшествие. Причины ее
поведения достаточно скоро должны были стать понятными.
  - Ну вот, - сказала Аманда, когда они наконец вышли из разрушенного
дома. Остатки лужайки - или сада - полукругом окружали деревья. Между ними
имелся проход; по-видимому, раньше это была дорога или тропинка, ведущая
налево. - Мы направляемся сюда.
  Аманда повела Хэла в лес направо от этой тропы.
  - Бывшая подъездная дорога, - объяснила она. - Через несколько
десятков метров она выведет нас на основную. Но от той дороги нам лучше
оставаться с стороне. Мы пойдем параллельно ей, по-видимому, отсюда за
день мы без труда сможем дойти до города, который ты видел на экране. Он
называется Порфир. До восхода солнца нам не стоит там появляться.
  Идти было приятно, потому что облака вскоре разошлись. Хэл с Амандой
свободно передвигались под светом Софии, более яркой из лун Культиса.
  Лунный свет обнаруживал одно, но скрывал другое. На первый взгляд
могло показаться, что не ничего не изменилось с той поры, как Хэл был
здесь в последний раз; и эта иллюзия исчезала лишь тогда, когда они
натыкались на обгоревший остов дома. В этом ярком свете остатки того, что
некогда было домом, почти что магически пробуждали в Хэле воспоминание о
легкости и красоте, которые экзоты привносили в строительство своих жилищ.
Этой красотой экзоты, казалось, всегда пытались уравновесить абстрактность
философии, которой они были одержимы.
  Ночь с ее разнообразными звуками и легким, ароматным воздухом,
вызывала у Хэла смутное ощущение нереальности, к которому также
примешивалась возвратившаяся печаль. Боль от удара по голове усиливалась.
Мне еще повезло, подумал он, машинально прибегнув к некоторым из приемов,
которым его обучали в течение обоих его детств. Он стремился не столько
избавиться от боли, сколько мысленно отодвинуть ее - так, чтобы она не
мешала нормальной работе тела и духа.
  Внезапно усилившаяся боль заставила его остановиться. Аманда также
остановилась.
  - В чем дело? - спросила она.
  - Меня ударили по голове, вот сюда, - указал он. - Чем-то
поосновательнее кулака. Возможно, деревянной палкой. До этого момента я не
слишком обращал внимание...
  - Сядь, - приказала Аманда, - Позволь мне взглянуть.
  Хэл, скрестив ноги, уселся на землю, испытав при этом новый приступ
боли.
  - С правой стороны, - уточнил он. Аманда склонилась над ним и
пальцами потрогала его голову, - Этот лунный свет достаточно яркий, так
что я смогу рассмотреть, в чем дело. - Она что-то нащупала - по крайней
мере, рубец.
  - Большой опухоли нет, но следует опасаться внутреннего
кровоизлияния. Как тебе кажется самому, мог ли удар вызвать сотрясение
мозга? Насколько сильно тебя ударили?
  - Не могу тебе сказать - я был слегка оглушен, - ответил Хэл, -
возможно, секунд на десять, не больше. С ног меня не сбили. Я помню, что
намеренно упал и откатился в сторону от схватки. А теперь...
  Он попытался изучить собственные ощущения и некоторое время сидел
неподвижно, прислушиваясь к себе. Аманда уселась рядом. Через какое-то
время он заговорил.
  - Нет, я не думаю, чтобы в мозге накапливалась жидкость; но,
по-моему, мне лучше сделать остановку и до утра не двигаться дальше.
  - Совершенно верно, - согласилась Аманда. Она осмотрелась кругом. - С
дороги нас не видно. Тебе надо лечь сейчас. Я сделаю тебе постель из
хвороста и листьев; и когда она будет готова, перейдешь на нее.
  Он лег, испытав внезапное удовольствие оттого, что смог это сделать;
голову он пристроил на корнях крупного местного растения, походившего на
куст, но высотой с дерево. Он закрыл глаза и сосредоточился - не просто
для того, чтобы отгородиться от боли, а для того, чтобы сдержать
естественную реакцию тела, стремившегося направить поток жидкости к
ушибленному участку внутри черепа.
  Ощущение собственного тела, лежащею на голой земле, лунный свет на
веках и всех остальные чувства начали растворяться в небытии. Хэл
расслаблялся. Боль также уходила. Окружающий лес исчез, и время начало
терять смысл. Хэл лишь автоматически - и как-то издали - чувствовал, что
Аманда помогает ему перелечь на полметра вправо, на мягкую и упругую
постель чуть выше уровня земли.
  Все ушло далеко прочь, в небытие, и он заснул.
  Из этого же небытия он попал в место, которое снилось ему уже дважды.
Хэл знал, что видит сон, но это ничего не меняло; потому что сон был
действительностью, а действительность была сном.
  Он снова очутился на равнине, где лежало множество камней.
Давным-давно, когда он был здесь в последний раз, он прошел мимо заросших
виноградной лозой решетчатых ворот, сквозь которые он видел Блейза,
который не мог пройти через них и оказаться на той же стороне, что и Хэл.
Стороне чего? Каменной ограды? Какой-то естественной каменной стены? Он не
мог вспомнить; и теперь это не имело значения.
  А имело значение то, что Хэл наконец приближался к башне. Она всегда,
казалось ему, отдалялась от него, пока он шел к ней; но теперь она, вне
сомнений, находилась близко; хотя насколько близко, сказать было
невозможно.
  Теперь наконец он сможет дойти до нее - стоит только приложить еще
немного усилий.
  Но в этом-то и состояла трудность. Хэл лежал на краю рва шириной в
двадцать метров. Стенки рва были почти вертикальными, а глубина раза в
четыре превосходила его рост. Можно соскользнуть вниз и выбраться наверх с
другой стороны. Поэтому он теперь лежал на камнях, но у Хэла нехватало сил
даже для того, чтобы подняться на ноги. Такой ров легко преодолел бы
любой, вдвое слабее его.
  Хэл сосредоточился, попробовав подстегнуть свое тело с помощью всего,
что ему преподали все его наставники - и как Доналу, и как мальчику Хэлу
Мэйну. Одной лишь ярости должно хватить, чтобы сдвинуть этот труп, который
представляло собой его тело - хотя бы заставить его соскользнуть вниз по
наклонной стенке рва.
  Хэл постепенно понял, что враг на этот раз находился в нем самом. И
он сам препятствовал себе пересечь ров - хотя каждая частичка его существа
и вся его жизнь сосредоточились на том, что надо преодолеть ров и
добраться до башни.
  Хэл старался осилить этого внутреннего врага; но тот был внутри него
- повсюду и нигде. В отчаянии, продолжая борьбу, он наконец снова
погрузился в глубокий сон и спал, пока дневной свет не раз пробудил его.


                                  Глава 10


  Когда Хэл проснулся, солнце уже заметно поднялось над горизонтом. Его
головная боль намного уменьшилась. В момент пробуждения он вообще не
чувствовал ее, но потом она проявилась и стала усиливаться, Хэлу пришлось
сделать умственное усилие, чтобы задвинуть ее в уголок сознания и
полностью высвободить мозг для всего того, с чем им, возможно, придется
столкнуться. Там она и сидела, как птица на насесте, - все еще оставаясь с
ним; но ею легко было пренебречь - если не пытаться сдержать.
  Аманда, пока он спал, ходила собирать на завтрак дикие плоды и
коренья и теперь разложила их на большом зеленом листе. Хэл увидел
вариформы бананов, яблоки, а также несколько толстых корней различных форм
и размеров и плоды с толстой кожурой, утыканной шипами, похожие на плоды
земного кактуса.
  Хэл осторожно приподнялся и сел, готовый к тому, что его головная
боль взорвется в ответ на движение. Но этого не произошло. Он передвинулся
вперед и уселся, скрестив ноги, рядом с листом. Аманда также уже уселась с
другой стороны.
  - Завтрак, - сказала она, указывая на лист. - Я ждала тебя. Как ты
себя чувствуешь?
  - Намного лучше, - ответил Хэл. - Пожалуй, вряд ли могло бы быть
намного лучше.
  - Хорошо! - кивнула она и, повторив свой жест, добавила:
  - Угощайся.
  Хэл посмотрел на то, что лежало перед ним.
  - Если у них есть все это, то зачем они выходят по ночам на поля?
  - Потому что им хочется - и необходимо - питаться более разнообразно,
- ответила она. - Кроме того, они хотят создать запасы на то время, когда
оккупационные власти не разрешают им ходить в лес, чтобы собирать пищу.
Эти сроки таковы, что если бы местные жители следовали им, то умерли бы от
голода.
  - Понимаю, - сказал Хэл.
  - Кроме того, здесь имеется только несколько вариформ кроликов и
других мелких диких животных. А еще им нужны корнеплоды, которые лучше
всего выращивать на огородах. Те люди, которые напали на нас вчерашней
ночью, вероятно, подумали, что или мы собираемся ограбить их огород, или
же мы охотники. Тогда они могли бы по закону у нас отобрать нашу добычу -
поскольку юридически мы находимся на их земле.
  - Ты знала, что они были там, - чуть промямлив, произнес Хэл. - Вот
почему ты крикнула "суд".
  - Я знаю об этом семействе, - кивнула Аманда, - и когда они
набросились на нас, я подумала, что это была одна из тех ночей, когда они
не вернулись в город. Они покидают город и просто не возвращаются до
вечера следующего дня; и либо подкупают кого-то из ночных патрулей, чтобы
те заявили, что они дома, либо идут на риск - их отсутствие могут,
обнаружить.
  - Я забыл, - сказал Хэл, - это же район, где ты работала, не так ли?
  - Вплоть до Зипакских Гор, - ответила она. - Именно поэтому я и
велела Саймону высадить нас в этом месте. Я хотела, чтобы ты кое-что
увидел. Пока они все еще верят в отказ от насилия и пытаются его
практиковать, хотя у них сейчас есть некоторые вещи, за которые надо
биться; и одна из этих вещей - выживание. Я не утверждаю, что все они
борются - даже для этой цели; но таких больше, чем бы ты мог предположить.
Это одна из тех перемен, которые тебе надо было увидеть самому.
  - Мне подумалось бы, - сказал Хэл, - что, с их точки зрения, эта
перемена едва ли к лучшему.
  - Подожди, пока ты не встретишь еще кое-кого из них прежде, чем
прийти к окончательному выводу, - ответила Аманда. - Пока достаточно того,
с чем ты успел ознакомиться. Тебе лучше поесть.
  Какая-то едва заметная перемена в тоне ее голоса заставила Хэла
пристальнее взглянуть не нее. Ему показалось, что в уголках глаз и
выражении рта прячется едва ли не озорство, что противоречило ее обычной
ровной манере поведения.
  В нем зашевелилось подозрение. Морганы и Греймы никогда не
отказывались от возможности сыграть друг с другом маленькую шутку.
Казалось странным, что можно оставить загадки перемен в экзотах и
собственные неудачные изыскания и вернуться во времена детства. Впрочем,
это как-то заставляло забыть о других заботах.
  - Тебе не следовало ждать, - достаточно спокойно произнес Хэл. Он
указал на лежавшую перед ними еду. - Начинай ты.
  Аманда слегка приподняла брови, однако протянула руку, взяла одну из
палочек, напоминавших ему очищенные стебли, и начала есть. Очевидно, они
были лучше на вкус, чем на вид. Но по ее лицу он не мог определить, каков
этот вкус.
  Тогда он взял точно такой же и осторожно откусил немного беловатой
мякоти. Его рот инстинктивно скривился, как от лимона.
  - Вкус довольно приятный, хотя и мягковат, - Аманда улыбнулась. -
Разумеется, надо быть осторожным и есть только те, на которых имеются вот
такие бледно-желтые полоски. А ты по ошибке взял незрелый. Выплюнь.
Попробуй один из тех, что с полосками. Ты же не дал мне возможности тебя
предупредить.
  - Да? И по чистой случайности почти все без желтых полос находятся на
моей стороне листа?
  - Ну, так бывает! - ответила она с совершенно непроницаемым лицом.
  Хэл тщательно выбрал один из кусков с бледно-желтыми полосами,
которые, по правде говоря, были едва заметны и осторожно откусил. Вкус у
зрелого растения был, как и сказала Аманда, мягким и напомнил Хэлу хорошо
пропеченный домашний хлеб.
  - С этого момента, - сказал он ей, - я надеюсь, что ты будешь
предупреждать меня, если попадется что-нибудь острее ножа и тому подобное.
  - Непременно, - кивнула она. Ее лицо внезапно стало серьезным. -
Извини, Хэл. Если бы ты знал, какой я была в детстве.., но я забываю, что
у тебя не было такой возможности. Так или иначе, у меня было не так много
времени для игр - даже тогда. Приходилось слишком многому учиться. Ты
уверен, что с твоей головой все будет в порядке?
  - Уверен, - ответил Хэл. Он внезапно ощутил в себе необычную
мягкость. - Это уж точно, что у тебя не оставалось много времени на игры,
даже когда ты были маленькой.
  - У тебя тоже, - пожала она плечами.
  - Тут другое, - сказал он помедлив. - Я сам выбрал свою жизнь.
  - А ты думаешь, что я не выбирала свою? - воскликнула она. - Вторая
Аманда предпочла меня себе на смену, когда я была слишком юной, чтобы
иметь на этот счет свое мнение. Но на меня выбор пал из-за того, какой я
была с самого рождения. Я была слишком молода, чтобы знать, к чему я
стремлюсь; но само стремление во мне уже было. Но она увидела его - даже
тогда - и придала ему направление, вот и все. А потом я шла по этому пути
ради нее - но потому что мне так хотелось, а не потому, что была обязана.
Я была бы Третьей Амандой среди Морганов независимо от того, как меня
назвали и чему научили!
  - Хорошо, - сказал он с той же мягкостью, - в любом случае мы - это
то, чем являемся сейчас.
  Они закончили есть и снова отправились в путь. Когда поднялось
солнце, стало теплее, но не настолько, чтобы это сделалось неприятным. Но,
когда Пропион превратился в чересчур яркую белую точку в зеленовато-синем
небе над ними, Хэл в душе порадовался, что у них была возможность идти
вдоль дороги в тени растений.
  Деревья и кустарники росли плотно, но не настолько, чтобы считать их
непроходимыми. Ниже, в покрытых туманами долинах, находящихся примерно на
уровне моря, дикую растительность вполне можно назвать непроходимыми
джунглями. Здесь же, несмотря на тропические плоды и теплолюбивые
растения, лес был пореже. Попадались даже небольшие естественные поляны, а
также участки, расчищенные для домов и усадеб.
  По обочине дороги росли достаточно высокие деревья - и местные
породы, и прижившиеся здесь вариформы, создавая достаточно плотную тень.
Сверкающее небо было безоблачным, а впереди и позади них шли две горных
гряды. Как их назвала Аманда? О, да, Зипакские и Деды Рассвета. Именно
Зипакские, в которых обосновалась новая Гильдия Придела, и лежали впереди.
Деды оставались сзади.
  - А где река? - поинтересовался Хэл. Аманда, обернувшись, улыбнулась
ему.
  - Так. Ты правильно определил характер местности. Она вон там. Ее
называют Холодной; и мы высадились примерно в полукилометре от нее, ближе
к Зипакским горам, так что мы оставили ее позади. Место, куда я тебя веду,
находится неподалеку от еще одной большой реки, которая впадает в
Холодную. Экзотам нравились контрасты, и поэтому они строили свои мирного
вида домики в такой геологически своеобразной зоне.
  - Ни к чему хорошему это не привело, - сказал Хэл, глядя на дорогу,
проходившую рядом. - Они получили драму с отмщением в конце.
  В черной, как смола, поверхности дороги виднелись глубокие колеи.
  - Оккупанты преднамеренно водили тяжелые машины по этим дорогам,
чтобы испортить их, - пояснила Аманда. - Это - часть задуманного ими плана
разрушения. Блейз не ждет, пока проявится естественный результат хода
времени и его войны с Землей. Экзоты не производят ничего, в чем он
нуждается; и оккупационные войска, посланные им, имеют едва ли не прямые
приказы постоянно давить на местных жителей до той поры, пока все они не
вымрут.
  - Давить на них?
  - Ну, дорогу ты видишь. Помимо этого, они сожгли дотла все те
загородные дома, которые не пригодились им самим. Оккупанты вынудили
владельцев домов переселиться в ближайший поселок или город. Кроме того,
для населения городов и поселков ввели всевозможные нормирования и
ограничения. Каждый день люди вынуждены часами стоять в очередях для того,
чтобы купить самое необходимое. Я хочу сказать, что их преднамеренно
заставляют это делать, потому что всего недостаточно, а магазины разрешают
открывать лишь на несколько часов в день. Ночью - комендантский час, а в
течение дня строгие ограничения даже на передвижение по городу. Ворота
Порфира закроют до следующего утра в шестнадцать часов; здесь это самое
начало второй половины дня.
  - Мы кого-то догоняем, - сказал Хэл, указывая вперед.
  - Верно, - согласилась Аманда. - По мере приближения к городу
движение увеличится. Всех инопланет