па.
   Хэл замер, прислушиваясь. Но никаких звуков, указывающих  на  приближение
кого-либо, привлеченного грохотом от падения ружья,  не  услышал.  Тогда  он
начал карабкаться наверх.
   Последний раз он давал своим мышцам подобную нагрузку больше четырех  лет
тому  назад,  поэтому  вначале  они  слушались  его  не  очень  хорошо.   Он
передвигался с исключительной осторожностью, проверяя и перепроверяя  каждую
опору  для  рук  и  ног,  пристально  вглядываясь  в  красноватую   скальную
поверхность, находящуюся всего в нескольких дюймах от него. По мере того как
он поднимался, старые рефлексы,  а  с  ними  и  прежняя  сноровка  понемногу
возвращались к нему. Но сердце билось все  сильнее,  дыхание  учащалось.  Он
весь покрылся потом, рубашка на спине и плечах прилипла к телу. И  вместе  с
тем процесс подъема пробудил в нем теплое чувство, он даже начал  испытывать
что-то похожее на удовольствие.
   Наконец Хэл выбрался из темной щели наружу, навстречу солнечному теплу  и
свету, и, тяжело дыша, лег  на  землю.  Налетевший  легкий  ветерок  приятно
холодил разгоряченное тело.  Дыхание  успокаивалось.  Он  сел,  оглянулся  в
поисках ружья, увидел его, дотянулся к нему левой рукой и придвинул к себе.
   Вокруг стояла полная тишина. Как будто в горах  никого,  кроме  него,  не
было. На мгновение Хэла охватила легкая паника: поднимаясь сюда по щели,  он
потратил слишком много времени, и напавшие на отряд люди уже могли, подавить
его сопротивление. Но потом он отбросил это опасение. "Бесполезные  эмоции".
Он словно услышал хрипловатый  голос  Малахии,  воскресивший  в  памяти  его
наставления.
   Хэл встал на, ноги, поднял с земли ружье. Его дыхание уже почти пришло  в
норму. Он бесшумно побежал  по  толстому  ковру  из  сосновых  игл,  обильно
устилавших этот верхний уступ горы, туда, где окажется выше  своего  отряда,
растянувшегося по нижнему уступу.
   Преодолев совсем небольшое расстояние, он услышал голоса.  Остановился  и
прислушался. Разговаривали трое, они находились прямо впереди, за  небольшой
группой деревьев.
   Он взял левее, поднявшись выше по склону, и пошел дальше еще медленнее  и
еще осторожнее. Через некоторое время он увидел троих с конусными ружьями  в
руках, в черной форме милиции.
   Ружье в его руках само собой переместилось в положение для  стрельбы.  До
них было не больше двадцати метров, они стояли к  нему  спиной,  и  их  было
хорошо видно. "Спокойно". Это снова неслышно  прозвучал  в  его  ушах  голос
Малахии. Он опустил руку, сжимавшую ружье, и двинулся дальше вдоль выступа.
   Хэл прошел мимо двух других точно таких же  групп,  а  затем  увидел  еще
одну. Четверо милиционеров смотрели вдоль склона вниз  и  время  от  времени
стреляли из ружей. Еще один стоял позади них - худощавый человек  с  широким
белым капитанским шевроном, нашитым наискось на левом  рукаве  мундира.  Хэл
отчетливо видел обращенные к нему спины всех пятерых.
   В поведении и во всем облике милиционеров ощущалось какое-то  спокойствие
и самоуверенность, встревожившие Хэла. Он попытался заглянуть за край уступа
и рассмотреть внизу свой отряд, но ему это не удалось. Тогда он повернулся и
стал подниматься по склону еще выше, до тех пор, пока наконец не  увидел  на
нижнем уступе растянувшихся вдоль тропы животных и брошенную поклажу.  Людей
вокруг он не заметил и подумал,  что  они  благоразумно  укрылись  ниже,  за
кромкой выступа, но тут же вспомнил, как время от времени стреляли вниз  все
милиционеры, которых он видел, в том числе и те, кто был  сейчас  прямо  под
ним.
   Он заслонил глаза ладонью от яркой голубизны неба  и  только  тогда  смог
разглядеть над нижним уступом людей, передвигающихся вверх по горному склону
от одного укрытия к другому. Часть бойцов отряда шла в атаку, и среди них он
заметил стройную фигурку Рух.
   Вся безнадежность такой  попытки  казалась  Хэлу  очевидной.  Милиционеры
могли  спокойно  сидеть,  выжидая  удобного  момента,  а  затем,   тщательно
прицелившись, стрелять в атакующих, как  только  они  появятся  из-за  своих
укрытий, тогда как бойцам отряда  было  чрезвычайно  трудно  вести  ответный
огонь, к тому же подъем в гору отнимал у них много сил.  Тем  не  менее  они
упорно  продолжали  продвигаться  вперед,  и  вдруг  Хэл   догадался,   что,
по-видимому, задумала Рух.
   Он взглянул влево, на ту часть верхнего уступа, которая  до  сих  пор  не
привлекала его внимания, и увидел, что  чуть  подальше  он  круто  опускался
вниз, словно стремясь соединиться с нижним уступом, но метров  за  пятьдесят
от места этой встречи резко сужался  и  пропадал,  сливаясь  с  поверхностью
горы. Несколько секунд он всматривался в этот  участок  склона,  прежде  чем
смог разглядеть среди редко стоящих деревьев то, что предполагал увидеть.  И
там бойцы, так  же  перебегая  от  укрытия  к  укрытию,  поднимались  вверх.
Возглавляемая  Рух  лобовая  атака,  начатая  прямо  от  того   места,   где
остановился отряд, имела своей  основной  целью  отвлечь  внимание  милиции,
чтобы другая группа бойцов, посланная в обход,  смогла  нанести  неожиданный
удар с фланга.
   Такое решение было для нее единственно  верным,  и  с  этой  мыслью  Хэл,
стремительно обернувшись, снова посмотрел на стоящего внизу офицера с  белым
шевроном на рукаве. Этот капитан, должно быть, руководил  всей  операцией  и
проявил бы полнейшую некомпетентность, если бы, устраивая здесь  засаду,  не
подумал о своем левом фланге.
   Хэл повернулся и двинулся дальше,  вдоль  и  выше  этого  левого  фланга.
Вскоре он увидел, что внизу, там, где уступ  становится  шире  и  вдается  в
глубь склона горы, в нем  имеется  неглубокая  ниша,  которую  закрывают  не
только растущие перед  ней  деревья,  но  и  грубо  возведенное  между  ними
заграждение из бревен, обращенное в ту сторону, откуда  наступала  атакующая
группа, намеревающаяся ударить  по  милицейской  засаде  с  фланга.  В  нише
находилось больше двадцати вооруженных милиционеров. Они ждали.
   Хэл обозревал всю эту панораму со склона горы, сидя на корточках и  держа
на коленях свое игольное ружье. Сердце у него сжалось.  После  того  как  он
увидел эти два с лишним  десятка  черных  мундиров,  его  надежда  на  успех
фланговой атаки рухнула. Он вернулся на свое  прежнее  место,  над  сидящими
внизу четырьмя милиционерами во главе с офицером.
   Подумав секунду-другую, Хэл перешел туда,  где  обнаружил  первую  группу
засады. Пока он смотрел на них, один из троих поднял ружье, выстрелил, потом
рассмеялся и показал пальцем  вниз.  Другой  одобрительно  похлопал  его  по
плечу.
   Что-то древнее и жестокое всколыхнулось в  душе  Хэла.  Он  опустился  на
колени, положил ствол ружья на глубоко ушедший в  землю  валун,  за  которым
укрывался, и сделал три выстрела. Иглы негромко  пропищали,  звук  напоминал
щебет птицы, разнесшийся в  чистом  горном  воздухе.  Он  лежал,  напряженно
вслушиваясь в тишину, наступившую после выстрелов. Но поскольку  милиционеры
других групп никак не отреагировали на выстрелы, это означало, что их  никто
и не услышал. Хэл поднялся на ноги и медленно спустился вниз.
   На земле, освещенные солнцем, лежали три неподвижные фигуры.  Он  смотрел
на них, ощущая внутри какую-то  пустоту,  словно  после  получения  сильного
удара или раны, боль от которых приходит позже, когда перестает  действовать
шок.  Затем  осторожно  подобрал  все  три  конусных  ружья,  так  чтобы  их
металлические части не звякали, стукаясь друг о друга, и пошел с ними  вверх
по склону. Хэл поднялся довольно высоко и остановился лишь после  того,  как
ему стали видны обе атакующие группы отряда, преодолевающие подъем с  разных
сторон.
   Группа во главе с Рух продвигалась вперед медленно, но те, кто вел  атаку
с фланга, были уже близко. Через каких-нибудь  пять  минут  они  подойдут  к
засевшим в нише милиционерам на расстояние прямого выстрела.
   Хэл сел на землю и снял у одного из  ружей  накладку,  закрывающую  торец
приклада, чтобы добраться до скрытых внутри узлов. Устройство конусных ружей
предусматривало их автоматическую  прочистку  после  выстрела,  поэтому  для
осуществления задуманного требовалось нечто большее, чем заполнение  стволов
грязью. Он вывинтил крепежные  винты  и,  отсоединив  от  расположенной  под
стволом ружья трубы магазина запорную планку,  вытащил  последний  конус  из
заложенной  туда  обоймы.  Затем,  отложив  в  сторону  извлеченный   конус,
установил планку на место и закрепил ее винтами.
   Он осторожно взял двумя пальцами извлеченный из магазина конус, так чтобы
не коснуться узкого красного ободка на  кромке  его  торца.  Красный  ободок
указывал расположение запала, приводимого  в  действие  механизмом  ружья  и
воспламеняющего  заряд  топлива,  обеспечивающего  полет   этих   реактивных
снарядиков. Зажав  конус  между  колен,  так  чтобы  ободок  ни  к  чему  не
прикасался, он взял в руки ружье, открыл казенник, получив тем самым  доступ
к камере воспламенения заряда, и вложил в  него  конус,  но  в  перевернутом
положении, так что его острие оказалось направленным  не  в  сторону  ствола
ружья, а к тыльной части камеры  воспламенения.  После  этого  он  осторожно
закрыл казенник. Затем проделал то же самое с другим ружьем.
   Закрывая казенник второго ружья, он улыбнулся  в  душе  немного  грустной
улыбкой. По крайней мере, некоторые бойцы отряда сказали бы  немало  слов  в
его адрес, если бы они узнали, как он поступил с двумя совершенно исправными
единицами армейского стрелкового оружия, которого им так не хватает.  И  они
были бы правы.
   Хэл встал, подобрал с земли весь свой арсенал  и  пошел  вдоль  уступа  в
сторону расположения остальных групп засады. Оказавшись примерно  на  равном
расстоянии от каждой из них, он остановился. Милиционеры продолжали стрелять
через кромку уступа вниз, очевидно находясь в полном неведении  относительно
того, что произошло с их соседями справа. Здесь он соорудил себе примитивную
баррикаду из валявшихся  поблизости  крупных  камней.  Спрятавшись  за  ней,
направил ружье на три фигуры в черном.
   Негромкого писка игл, уложивших всех троих из  первой  группы,  остальные
милиционеры не услышали. Но резкий свист конусов, которыми Хэл выстрелил  на
этот раз, заставил всех из третьей группы повернуть головы в  сторону  своих
соседей как раз в тот момент, когда те падали, сраженные выстрелами.
   Они не смотрели на возвышающийся позади них склон, потому  что  в  первый
момент никому из них не  могло  прийти  в  голову,  что  стрелять  с  такого
близкого расстояния мог кто-нибудь иной, кроме одного  из  бойцов  атакующей
группы, только что сумевшего подняться до высоты  верхнего  выступа.  Однако
уже через секунду они могли начать озираться по сторонам, и  в  этот  момент
Хэл   вышел   из-за   своего   укрытия.   Подняв   над   головой   одно   из
"усовершенствованных" им  конусных  ружей  и  хорошенько  размахнувшись,  он
швырнул его туда, где, справа от усиленной  группы  во  главе  с  капитаном,
скрывалась единственная  оставшаяся  группа  из  трех  милиционеров.  Первое
ружье, крутясь в воздухе, еще летело к своей цели, а Хэл уже схватил  второе
и таким же  образом  отправил  его  в  расположение  последней  группы,  где
капитан, сообразив наконец, откуда стреляют по его людям, повернулся  спиной
к идущим в атаку бойцам Рух.
   Ружья упали на землю с интервалом не более секунды. Сотрясение  в  момент
удара освободило из затворов перевернутые конусы. Раздались негромкие хлопки
взрывов, и  вверх  полыхнули  вспышки  пламени  -  это  от  удара  и  тепла,
образовавшегося при попытке  перевернутых  конусов  вырваться  из  затворов,
сдетонировали остальные конусы, находившиеся в магазинах ружей.
   С минуту увидеть последствия обоих взрывов не позволяли пыль и поднятый в
воздух мусор, но  затем  легкий  порыв  ветра  отнес  их  в  сторону  -  все
милиционеры лежали на земле.
   Устраивая взрывы, Хэл, помимо всего прочего, стремился  отвлечь  внимание
милиционеров, притаившихся в горной нише, от идущих в атаку вверх по  склону
бойцов. Сразу после взрывов на  верхнем  уступе  какое-то  мгновение  стояла
тишина,  потом  послышались  голоса,  раздались  крики.  Засевшие   в   нише
милиционеры, по крайней мере часть из них, бросились к середине того участка
уступа, где должны  были  укрываться  отдельные  группы  их  сообщников.  Не
дожидаясь их появления, Хэл поспешно заскользил по  склону  вниз,  прочь  от
своей  хорошо  видимой  баррикады.  Если  бы  они  его  обнаружили,  то  это
построенное им  небольшое  укрытие  из  камней  оказалось  бы  полезным.  Но
поскольку ему до сих пор удалось остаться незамеченным, то сейчас  для  него
гораздо безопаснее находиться пониже, среди деревьев и прочей растительности
верхней части склона.
   Милиционеры, бегущие из ниши к месту взрывов, не  могли  видеть,  как  он
спускался вниз, но они его слышали. Возгласы  становились  громче,  и  вдруг
неожиданно им стали вторить  крики  тех,  кто  все  еще  оставался  в  нише.
Атакующая группа бойцов отряда добралась  наконец  до  уступа  и  напала  на
защитников бревенчатого заграждения.
   Распластавшись за деревом на нижнем уступе, Хэл обменивался выстрелами  с
милиционерами, поспешившими сюда после взрывов. Он находился  меньше  чем  в
десяти метрах от лежащего на  земле  офицера,  который  теперь  вдруг  начал
шевелиться.
   Следя  через  прицел  за  движением  между  деревьями  перед  собой,  Хэл
чувствовал щекой тепло, исходящее от ружья, нагретого пробивающимися  сквозь
листву лучами солнца. Интенсивность движения  ослабевала.  Выстрелов  в  его
сторону становилось все меньше, а вскоре они совсем прекратились.
   Он огляделся вокруг. Ниже на склоне милицейский офицер  уже  поднялся  на
ноги и, неуверенно покачиваясь, шел к  своему  прежнему  командному  пункту.
Разлетавшиеся осколки металла, видимо, его не задели, а сознание он  потерял
в результате шока при взрыве. Ствол ружья, которое держал Хэл,  как  бы  сам
собой поднялся и нацелился в середину узкой прямой спины в  черном  мундире,
но внезапно он изменил свое намерение. Хватит  убийств,  в  них  больше  нет
необходимости. Он вскочил,  бесшумными  скачками  преодолел  разделявшее  их
расстояние и, прыгнув сзади на офицера, рухнул вместе с ним на землю.
   Офицер лежал неподвижно. Хэл скатился с него и сел. Он перевернул офицера
на спину и увидел, что тот по-прежнему находится  в  сознании.  От  удара  о
землю у него просто захватило дух. Несколько секунд он судорожно ловил  ртом
воздух, затем постепенно его дыхание восстановилось. Хэл смотрел на  него  с
удивлением. Это худое лицо было  ему  знакомо.  Это  он  вел  его  вместе  с
Джейсоном из камеры на встречу с Аренсом и припугнул Джейсона, что  подвесит
его за запястья на несколько часов, если тот не прекратит разговоры.
   Офицер пошевелился. Он посмотрел на ружье, которое  Хэл  направил  ему  в
грудь, потом  на  Хэла.  Вдруг  его  лицо  совершенно  изменилось,  по  нему
промелькнула еле заметная улыбка, глаза заблестели.
   - Ты! - произнес он. - Я нашел тебя...
   - Так, значит, ты здесь! - прервал его грубый голос. Слева из-за деревьев
вышел Иаков и остановился перед ними. Только сейчас до сознания Хэла  дошло,
что возгласы и свист конусов вокруг прекратились.  Взгляд  потемневших  глаз
Иакова остановился на ружье в руках Хэла.
   - И ты тоже захватил конусное ружье. Хорошо! - Иаков  перевел  взгляд  на
офицера. Хэл увидел, как несколько секунд  они,  не  отрываясь,  смотрели  в
глаза  друг  Другу.  Несмотря  на  двадцатилетнюю  разницу  в  возрасте,  на
неодинаковое телосложение и мускулатуру, на совершенно различную  одежду,  в
чем-то они были похожи друг на друга, как два брата.
   - Не трать напрасно время, - проговорил офицер. - Ты знаешь, так же как и
я, что ничего тебе не скажу, что бы ты со мной ни делал.
   Иаков шумно выдохнул воздух  через  ноздри.  Ствол  его  конусного  ружья
шевельнулся и нацелился в грудь лежащему перед ним человеку как будто совсем
случайно и так незаметно, что  в  первый  момент  Хэл  даже  не  понял,  что
означает это движение.
   - Нет! - Хэл ударом по ружью отбросил ствол вверх. Иаков  поднял  голову.
На его обтянутом сухой морщинистой кожей лице,  всегда  сохранявшем  немного
властное выражение, на этот раз отражалось недоумение.
   - Нет? - глухо повторил Иаков.
   - Нам незачем убивать его.
   Иаков продолжал смотреть удивленно. Затем глубоко вздохнул.
   - Ты у нас недавно, - сказал он почти спокойно. - Таких,  как  он,  нужно
убивать, прежде чем они убьют нас. К тому же то, что говорит этот отступник,
- правда...
   - Это вы отступники, вы, покинутые Богом! - гневно прервал  его  капитан.
Иаков не обратил на него внимания. Он по-прежнему смотрел на Хэла.
   - То, что  говорит  отступник,  -  правда,  -  медленно  повторил  он.  -
Бесполезно допрашивать его - он был когда-то Избранным Господа.
   - Это ты перестал быть Избранным! Я слуга Господа и остаюсь им!
   Иаков снова никак не отреагировал на его слова.
   - Мы от него ничего не узнаем. Может, кто-нибудь другой еще жив, тот, кто
никогда не был Избранным. Такого человека мы можем заставить говорить.
   Ствол ружья Дитя Господа снова нацелился в грудь офицера.
   - Я говорю тебе, нет! - На этот раз Хэл схватил рукой ствол ружья.  Иаков
резко повернулся к нему. Лицо его выражало неприкрытое изумление.
   - Ты сейчас уберешь руку с моего оружия, - медленно начал он, - иначе...
   Легкий, едва слышный шорох раздался сзади, но, когда они  обернулись,  их
пленник уже петлял между  деревьями.  Одним  движением  Иаков  опустился  на
колено, навел ружье и выстрелил. Сверкая белизной, от ствола дерева  во  все
стороны полетели куски коры.  Не  отрывая  взгляда  от  сосен,  он  медленно
опустил ружье. Потом повернулся к Хэлу.
   - Ты отпустил того, кто убил многих. И он будет продолжать убивать,  пока
нам снова не представится возможность покончить с ним.
   Его голос звучал ровно, но взгляд обжигал Хэла.
   - А ты, помешав мне, намеревавшемуся отправить его на суд Божий, дал  ему
возможность вновь обрести свободу. Мы будем  вынуждены  принять  решение  по
этому случаю.

Глава 20

   Через несколько минут на уступе появилась часть отряда во главе с  Pyx  -
они поднялись прямо по склону и атаковали милицейскую засаду  в  лоб.  Крики
участников боя и свист конусов прекратились, вокруг наступила тишина.  Бойцы
отряда, собрав ружья и снаряжение, оставшееся от  побежденных,  возвратились
на нижний уступ. Пленных не было. Видимо, ни милиция,  ни  партизаны  их  не
брали, если только не появлялась необходимость допросить захваченного врага.
Офицера, сбежавшего в тот момент, когда Хэл отвлек  внимание  Дитя  Господа,
поймать не удалось.  Хэл  подумал,  что,  возможно,  и  другим  милиционерам
удалось  скрыться.  У  отряда  не  оставалось  ни  времени,  ни  сил,  чтобы
преследовать беглецов.
   Четырнадцать ослов были либо убиты, либо настолько тяжело ранены, что  их
пришлось добить.  Поклажу,  которую  они  несли,  распределили  по  рюкзакам
бойцов. Когда все приготовились идти дальше, только Рух и  Дитя  Господа  не
несли на себе груза.
   До захода солнца оставалось еще около трех часов  светлого  времени  дня,
но, имея на руках убитых и раненых, партизаны  остановились  на  привал  уже
через полтора часа. Однако они успели за это время,  пройдя  через  перевал,
спуститься значительно ниже и оказались в предгорной долине,  очень  похожей
на ту, где стояли лагерем, когда Хэл и Джейсон впервые появились  в  отряде.
После установки палаток и других укрытий состоялась погребальная  церемония,
прошедшая при красном свете заходящего солнца. За ней последовал  ужин;  они
поели в первый раз за целый  день,  после  того  как  утром  покинули  место
ночлега.
   После  ужина  Хэл  пошел  помогать  Джейсону  устраивать  загородку   для
оставшихся у них ослов и ухаживать за ними. Он как раз з