дывал
заявление о том, что вы являетесь кандидатом на пост Первого Старейшины, так
как не хотел до  поры  до  времени  показывать  свою  уверенность  в  исходе
выборов. Но раз вы уже улетаете, то мне, наверное, лучше всего  сделать  это
прямо в сегодняшнем вечернем выступлении.
   - Наверное, - сказал Блейз. - К сожалению, я не смогу  вас  услышать,  но
через несколько дней  после  прибытия  на  Кассиду  я  обязательно  узнаю  о
содержании вашей речи из новостей.
   Он помолчал, ожидая, что еще скажет Маккей.
   - Что ж, желаю удачи, - услышал он  голос  Маккея.  -  Мои  поздравления,
Первый Старейшина.
   - Взаимно, Старейший, - ответил Блейз. - До встречи.
   - И не забывайте, что вы должны вернуться к моей инаугурации... -  быстро
добавил Маккей. - Ее никак нельзя откладывать надолго.
   - Придется отложить на столько, на сколько потребуется, - произнес Блейз.
- В нашей истории есть пример, когда инаугурация Старейшего  произошла  чуть
ли не через год после выборов. Так что, если вам понадобится  прецедент,  он
есть. Поддерживайте со мной связь, и я дам вам знать, когда наступит  нужный
момент.
   - Договорились, - согласился Маккей. - Счастливо долететь.
   - Удачных выборов, - в тон ему ответил Блейз и отключился.
   Чуть позднее, уже на борту корабля, уносящего его к Кассиде, когда позади
остались два фазовых сдвига и связь с  Гармонией  стала  невозможной,  Блейз
записал свой разговор с Маккеем, чтобы сохранить его в памяти.
   Перечитывая рукописное изложение разговора, он размышлял по поводу  того,
каким тоном были произнесены те или  иные  фразы.  Конечно,  никаких  особых
выводов он не сделал; ясно, что  епископ  крайне  озабочен  своим  ближайшим
будущим. Его волновал  исход  выборов,  даже  несмотря  на  то  что  он  был
практически предрешен. Но чувствовалось, что Маккей  начинает  и  тяготиться
своей зависимостью от Блейза.
   У  Маккея  не  было  возможности  без  помощи   Блейза   выполнить   свои
многочисленные предвыборные обещания, которые сводились к тому,  что  вскоре
после его избрания на Квакерские миры хлынет  долгожданный  денежный  поток.
Единственным источником средств  для  обеих  планет  по-прежнему  оставалась
сдача внаем молодых людей. Ни Гармония, ни Ассоциация не располагали никаким
другим экспортным товаром.. О них и Дорсае  всегда  говорили  только  как  о
"голодающих мирах".
   На этих трех планетах почти  не  было  природных  ресурсов,  и  остальным
Молодым  Мирам  они  могли  предложить  лишь  военных  -   такой   была   их
специализация,  причем  Дорсай,  занявшийся  этим  раньше,  пошел  по   пути
качественного роста, оставляя таким образом  Квакерским  мирам  единственный
немудреный путь - рост количественный.
   Поэтому Маккей только теперь начал осознавать, насколько  он  зависим  от
Блейза, и  ему  это  явно  не  нравилось.  Оставалось  надеяться,  что  дело
ограничится лишь беспокойством по этому поводу и  у  епископа  не  возникнет
подозрений, что вскоре он станет послушной игрушкой в руках Блейза.
   Блейз задумчиво скормил свои заметки  фазовому  деструктору  и  некоторое
время наблюдал, как листки  исчезают  внутри  и  превращаются  в  мельчайшие
частицы, равномерно рассеянные по Вселенной.
   Ему оставалось записать еще  кое-что,  пока  события  были  свежи  в  его
памяти.  Только  сейчас  он  понял,  что  подсознательно  оттягивал   момент
изложения их на  бумаге.  Такая  нерешительность  была  дурным  признаком  и
свидетельствовала о том, что его память, возможно,  пыталась  избавиться  от
каких-то очень важных для него воспоминаний, за которыми таилось что-то либо
пугающее либо отвратительное.
   Он взял еще один листок толщиной всего в молекулу и начал писать:

   Я пишу это на борту космического корабля, летящего  на  Кассиду.  Как  ни
странно, но прежде всего мне следовало бы обсудить это с Тони. Я  пишу  "как
ни  странное,  поскольку  разговор  этот,  с  моей  точки  зрения,  попросту
невозможен. Я уверен, что даже частичное знакомство с моими планами для  нее
будет настоящим потрясением: столько жертв потребует их воплощение в жизнь -
необходимых жертв!
   За несколько дней до  нашего  отлета  с  Гармонии  Барбедж  сообщил,  что
местная милиция окружила отряд революционеров, к которому примкнул Хэл Мэйн,
и предложил нам с Тони принять участие в его захвате. Правда,  милиция  дала
маху. Зато благодаря этой поездке я сделал два довольно неприятных  открытия
по поводу себя.
   Первое было связано с решением командира местной  милиции  повесить  трех
местных  жителей,  поскольку  ему  не  удалось  взять   в   плен   настоящих
революционеров, а также реакцией Тони на этот жестокий приказ.
   Я, конечно, мог бы убедить себя, что меня  волновало  душевное  состояние
Тони, но это было бы просто самообманом. Я сам не мог допустить этой казни.
   Почему я отреагировал  именно  так  -  из-за  своего  отчасти  экзотского
происхождения или из-за воспоминаний о матери, -  значения  не  имеет.  Факт
остается фактом: оказавшись лицом к лицу с людьми,  которых  вот-вот  должны
были казнить, я повел себя так, что в  будущем,  при  определенном  стечении
обстоятельств, это может поставить под угрозу все мои планы.
   Я всегда говорил себе, что мне,  если  я  хочу  еще  при  жизни  добиться
изменений в человеческом обществе, придется смириться с неизбежными жертвами
- кому-то, выполняя мои приказы, все равно придется умереть.
   Но  там,  на  Гармонии,  я  вдруг  понял,  что  не   могу   смириться   с
несправедливой казнью, которая, в  принципе,  ничто  по  сравнению  с  ценой
исполнения моих собственных планов.
   И повел я себя вовсе  не  спокойно  и  разумно.  Нет,  это  была  резкая,
инстинктивная, бессознательная реакция - как будто я старался защитить  себя
от какой-то физической угрозы.
   Запомнилось мне и лицо майора, когда он услышал, что я  запрещаю  казнить
этих людей.
   Я знаю, что мое лицо после стольких лет упражнений и практики не выражало
ни  малейшей  угрозы  и  оставалось  совершенно  спокойным.  Я  уверен,  что
полностью контролировал свой голос, звучавший совершенно ровно и спокойно. И
все же я до смерти напугал его.
   Как я могу теперь осуществлять свои планы, если не уверен в том, что меня
устраивает цена их воплощения? Я не допустил, чтобы повесили невинных людей.
Я был готов убить майора, попытайся он мне противоречить.
   И теперь я знаю, как поведу себя  в  ситуации,  которая  может  оказаться
решающей.
   Мне остается проводить в жизнь задуманное и надеяться на лучшее. Я просто
не в состоянии отказаться от своей мечты о будущем. Те, кто  живет  сегодня,
захватят лишь самый ее краешек. И только их внуки и правнуки в  полной  мере
сумеют реализовать себя. Будущее  слишком  прекрасно,  чтобы  не  попытаться
создать его. Так что пока остается только двигаться вперед. Что я и делаю.

   Блейз еще раз перечитал написанное. Затем взял оба листка и сунул их, как
и предыдущие, в щель деструктора. И не важно, что они будут уничтожены.  Его
память навсегда сохранит их содержание вместе с событиями прошедшего дня.
   Он еще некоторое время посидел за столом. Казалось, не только  его  тело,
но и ум находятся в каком-то  подвешенном  состоянии.  Сознание  пробудилось
первым, и  Блейз  сразу  вспомнил:  кое-что  так  и  осталось  незаписанным,
поскольку он плохо представлял, как  это  можно  выразить  в  словах.  Самое
лучшее решение проблемы, - сказал он себе, - сесть и начать писать. А  слова
либо придут, либо нет. Важно было хоть как-то занести свои мысли на  бумагу,
и вполне вероятно, что это поможет ему прояснить вопрос для себя.

   Я не рассказывал об этом Тони, - писал он, - хотя и сам не  знаю  почему.
Особых причин не говорить ей у меня  нет.  То,  что  это  связано  с  другой
женщиной, не имеет никакого отношения к моим колебаниям - так мне, во всяком
случае, кажется, - хотя, честно говоря, если я об этом упомяну, то  неудобно
будет скорее мне, чем ей.

   Блейз остановился и задумался.

   И тем не менее я должен войти в собственную память так же, как я вошел  в
тот лес, - снова начал он, - и передать впечатление,  которое  произвела  на
меня Рух Тамани. Возможно, именно в ее отряде находится Хэл Мэйн под  именем
Говарда Иммануэльсона.
   Особенно хотелось бы запомнить то, насколько она поразила меня. И дело не
только в ее необычайной красоте, хотя она действительно  самая  красивая  из
когда-либо виденных мною женщин. По правде говоря, я  даже  не  представлял,
что  может  существовать  некто,  являющийся  квинтэссенцией  самого   слова
"красотам. Но в ней был какой-то внутренний свет, хотя это и не  совсем  то,
что чувствовал я на самом деле. Ее окружала  какая-то  невидимая,  но  почти
осязаемая аура. Я ощутил эту ауру еще до того,  как  мои  глаза  привыкли  к
царящему в лесу сумраку и я сумел разглядеть ее обладательницу. Если бы,  во
мне была хоть малая толика присущей квакерам религиозности - я бы, наверное,
пал перед ней на колени.
   Я дорого бы дал за то, чтобы узнать ее поближе. Правда,  нельзя  сказать,
что хотел бы этого больше, чем встречи с Хэлом Мэйном. Как ни стараюсь,  все
равно не могу вспомнить, как же он выглядел  при  нашей  случайной  встрече.
Перед моим внутренним взором отчетливо встают лица тех, кого видел тогда,  -
и мне кажется, что среди них его нет. Вряд ли ему удалось  затеряться  среди
окружавших меня  людей.  Но  тогда  остается  предположить  только  одно:  я
подсознательно боюсь найти Хэла Мэйна и выяснить его возможности.
   Что если он превосходит  меня  или  ни  в  чем  не  уступает  мне?  Тогда
отведенная ему в истории роль - быть моим антагонистом, а не союзником.
   На этот вопрос я тоже не узнаю точного ответа до  тех  пор,  пока  мы  не
встретимся лицом к лицу.

   Он снова сделал паузу, перечитал написанное. Затем продолжил:

   А пока мне остается лишь надеяться, что  гармонийские  милиционеры,  взяв
его в плен, не причинят ему вреда, а тем более не убьют. Я не очень-то  верю
Барбеджу. Из-за своего, фанатизма он совершенно не думает о последствиях.  В
том числе и о последствиях моего гнева.

   Эту последнюю часть записки Блейз даже не стал  перечитывать.  Мысли  его
уже унеслись к тому, что предстоит сделать на Кассиде, до которой оставалось
всего несколько дней полета.

***

   Двумя годами раньше и Кассида, и Ньютон объявили имевшиеся  там  довольно
большие  организации  Иных   вне   закона.   Поэтому   теоретически   Блейзу
устанавливать там контакты было не с кем. На самом же  деле  небольшое  ядро
сохранилось. Тони сообщила их подпольному руководителю Иоганну Уилтеру,  что
Блейз вскоре прибудет на планету. Как ни странно, его что-то не было видно -
так же как и кортежа лимузинов, который Тони  заказала  через  турагентство.
Когда она спросила об этом дежурную внизу у трапа,  та  покачала  головой  и
ответила:
   - На поле никогда  не  допускается  транспорт,  не  имеющий  отношения  к
космопорту.
   Тони через плечо оглянулась на  Блейза:  он  слегка  нахмурился.  В  этой
ситуации Данно был бы крайне полезен, но он  остался  на  Ассоциации,  чтобы
принять участие в выборах в Палату. Ничего необычного не  было  в  том,  что
гражданский транспорт не допускался на взлетное поле. Но  на  любой  планете
для человека с дипломатическим паспортом, нуждающегося в охране, сделали  бы
исключение. Кроме того, власти Кассиды  знали,  что  Блейз  является  членом
руководства Ассоциации.
   - Сюда, пожалуйста, - продолжала дежурная,  полноватая  молодая  женщина,
добродушная, круглолицая. Правда, она вдруг стала серьезной,  когда  указала
на двух молодых людей в мундирах и с офицерскими знаками различия  на  синих
рукавах. Прямо за ними стояла двойная  шеренга  солдат  в  мундирах  немного
более светлого оттенка, отличавшихся от офицерских еще и  довольно  заметной
мешковатостью.
   Один из офицеров был немного ниже другого, с лицом бледным и  желтоватым.
Чуть выпученные глаза придавали ему какой-то ограниченный и даже  глуповатый
вид.
   Другой был высок, молод и худощав, узколицый, с выдающимся вперед  носом.
На рукаве его виднелись две серебристые стрелки, в отличие от  одной  у  его
товарища. Они подошли к Блейзу, и тот, что был повыше, спросил:
   - Вы - Блейз Арене?
   - Да, - ответил Блейз. - Но что все это значит?
   - Вы арестованы,  Блейз  Арене,  -  заявил  офицер.  -  Если  вы  и  ваши
сопровождающие проследуете с нами, мы сможем избежать лишнего шума.
   - Проследуем куда? - возмутилась Тони. - Вы отдаете себе отчет в том, что
делаете?  Блейз  Арене  находится  под   защитой   своего   дипломатического
паспорта...
   - Прошу прощения.., если не ошибаюсь, Антония Лю? - сказал офицер. - Но я
лишь выполняю приказ. Вас ожидают военные грузовики.  Вы  и  Генри  Маклейн,
пожалуйста, проследуйте за моим заместителем во вторую машину, а  ваши  люди
пусть начинают грузиться в остальные. Блейз Арене, будьте добры - со мной  в
первую машину...

Глава 20

   Машины, в которые их погрузили, оказались мощными армейскими  вездеходами
защитного цвета. Впереди имелось по два вращающихся сиденья,  с  каждого  из
которых  можно  было  управлять  машиной;  за  ними   находились   еще   два
пассажирских сиденья. Две длинные откидные скамьи тянулись  по  обе  стороны
просторного,   накрытого   тентом   кузова.   Блейз    уселся    прямо    за
солдатом-водителем, а офицер уселся на второе переднее сиденье.
   - Извините за неудобства, сэр, - сказал офицер.
   Блейз лишь кивнул. Извиняться и впрямь было  за  что.  Сиденье  оказалось
слишком низким, а пространство  между  сиденьями  таким  узким,  что  колени
Блейза там не помещались и он вынужден был сесть боком, уперевшись  коленями
в спинку кресла офицера.
   Но он не стал жаловаться. Они вполне  могли  бы  предоставить  ему  более
удобную машину, да и вообще не устраивать этой комедии.  Следовательно,  все
эти  неудобства  являлись  частью  какого-то  плана  -  возможно,   попыткой
представить все это как простую забывчивость тех, кто  организовал  подобную
встречу.
   Блейзу ничего не мешало просто перебраться назад и устроиться на  длинной
боковой скамье. Тогда  в  его  распоряжении  оказалась  бы  добрая  половина
кузова.
   Но, к сожалению, сзади не было окон. Здесь же он мог смотреть  в  окно  и
запоминать дорогу, по которой их везли.
   Офицер что-то сказал водителю. Грузовик - машина на магнитной  подушке  -
приподнялся над землей  примерно  на  метр  и  скользнул  по  направлению  к
транспортному туннелю, выводящему на подземный уровень.
   Такая система подземных транспортных туннелей существовала почти во  всех
космопортах. Но как только машины добрались до самого  нижнего  уровня,  все
изменилось. Дорога кончилась, и они свернули налево по специальному  желобу,
который был лишь  чуть  шире  машины.  Грузовик  понесся  по  нему,  набирая
скорость, и вскоре двигался уже  гораздо  быстрее,  чем  позволял  магнитный
привод.
   У сидящего за спиной водителя Блейза создалось впечатление, что их машина
находится в какой-то прозрачной трубе, которая сама регулирует  скорость  их
движения. Как бы то ни было, менее чем через пять минут они уже выскочили на
поверхность и оказались в прозрачном - по крайней мере  изнутри  -  туннеле,
буквально пронизывающем большой город насквозь.
   Они ехали слишком быстро, поэтому разглядеть  что-либо  было  практически
невозможно. Но даже то,  что  Блейзу  все-таки  удалось  ухватить  взглядом,
нисколько не напоминало  виденное  им  на  других  Молодых  Мирах.  На  всех
планетах  -  даже  на  самых  бедных,  вроде  Квакерских  миров  -   имелись
метрополисы, современный облик которых в принципе был  одинаковым  для  всех
миров. Если это был Томблсити, то он разительно отличался от того города,  в
котором несколько лет назад пришлось побывать Блейзу.
   Складывалось впечатление, что  на  его  месте  возник  совершенно  другой
город. Но кассидиане всегда отличались пристрастием  к  новизне  и,  обладая
наибольшими - как финансовыми, так и производственными  -  возможностями  по
сравнению  со  всеми  остальными  Новыми  Мирами,   могли   позволить   себе
практически что угодно.
   Блейзу казалось, что все виденное им раньше просто снесено.
   Новые дома были выстроены из одного и того же материала  и  имели  единый
архитектурный облик. По мере того как машины приближались к  центру  города,
здания становились все выше, но к окраинам снова начали терять высоту.
   Когда наконец дома остались  позади,  они  свернули  в  боковой  желоб  и
некоторое время неслись параллельно основному,  более  широкому,  постепенно
снижая скорость.
   Торможение было почти таким же быстрым, как и  разгон.  Исчезло  ощущение
прозрачной трубы, туннель кончился,  и  они  выбрались  на  широкую  дорогу,
которая, извиваясь, вела куда-то в горы.
   По этой дороге они двигались уже  медленнее,  но  все  равно  с  довольно
приличной скоростью - гораздо быстрее,  чем  Блейзу  когда-либо  приходилось
ездить по подобным дорогам на других мирах.
   Но когда они забрались уже довольно  высоко,  дорога  сузилась  и  машины
сбросили скорость. Наконец они свернули на какую-то боковую дорогу, а  затем
остановились  на  площадке,   расположенной   у   довольно   величественного
трехэтажного  строения,  занимавшего  часть  горного   склона.   Его   облик
безошибочно указывал на то, что это частное владение. Правда, таких  больших
частных домов не строили почти нигде, кроме Старой Земли, Экзотских миров  и
Дорсая. Жилые дома, как правило, были небольшими скромными строениями, или -
в сельской местности - фермерскими усадьбами, подобными такой, как  у  Генри
на Ассоциации, хотя встречались и гораздо просторнее, и намного удобнее, чем
дом Маклейна. А так люди обычно жили либо  в  городских  квартирах,  либо  в
гостиничных апартаментах.
   Здесь, похоже, и был  конечный  пункт  их  путешествия.  Сидящий  впереди
офицер оглянулся и сказал:
   - Если не возражаете... - Он открыл дверцу и продолжал:
   - Прошу вас, следуйте за мной.
   Блейз отправился вслед за ним, и они вошли в дом.
   Из просторного холла, будто высеченного из одной  огромной  глыбы  белого
мрамора, эскалатор вел куда-то наверх. Стоило им вступить на  него,  как  он
пришел в движение. Сойдя с  него,  они  оказались  на  площадке,  застланной
толстым ковром цвета слоновой кости. Офицер повел  его  дальше  по  каким-то
коридорам, через несколько комнат, и наконец они  оказались  в  сравнительно
небольшой комнате, в  дальнем  конце  которой  виднелась  богато  украшенная
внушительная дверь.
   Комната была  совершенно  пуста.  Только  у  стены  неподалеку  от  двери
находилась кабина, ее зеленый пластмассовый  каркас  был  обтянут  защитного
цвета тканью.
   - Прошу вас. - Офицер указал на кабину. Блейз  молча  двинулся  вперед  и
вошел внутрь. Там находились два человека в белом, один из них  обратился  к
Блейзу:
   - Будьте добры, разденьтесь, сэр.
   - Вы об этом пожалеете, - заметил Блейз.
   - Прошу вас, разденьтесь, - настойчиво повторил человек  в  белом.  Блейз
подчинился.
   После тщательной проверки его  одежды  и  его  самого  с  помощью  ручных
сканеров Блейзу разрешили одеться и пройти дальше.  Он  оказался  перед  той
самой большой дверью, которую видел раньше. Сопровождающий  его  офицер  уже
стоял рядом с ней.
   - Сюда, пожалуйста, Блейз Арене. - Офицер повернулся лицом к двери, и  та
распахнулась. Блейз шагнул вперед.
   Офицер остался позади. Дверь снова  закрылась,  и  Блейз  обнаружил,  что
находится  в  комнате,  немного  большей  по  размерам,  чем  та,  где   его
обыскивали. Вдоль стен тянулись трехмерные  видовые  экраны  с  изображением
панорамы окружающих дом гор: поросшие соснами склоны и заснеженные вершины.
   В комнате было значительно теплее,  чем  в  остальных  помещениях,  через
которые он до этого проходил - даже, пожалуй, чересчур тепло, - и в  дальнем
ее конце возвышался боль