ти - скорее  всего,  это  была  ничего  не  означающая  дань  обычной
вежливости.
   - Ахмед Бахадур - исследователь  из  Института  вариформной  биологии,  -
пояснил Хаф-Тандер.
   - Очень рад, -  еще  раз  сказал  Ахмед  Бахадур  скрипучим  стариковским
голосом.
   - Взаимно, - ответил Блейз. Хаф-Тандер между тем продолжал:
   - А это - Анита делле Сантос из Института проблем Человека.
   - Рада познакомиться, Блейз Арене. - Анита делле Сантос была  миниатюрной
блондинкой, очень  хорошенькой  и  с  виду  удивительно  хрупкой.  Но  сразу
становилось ясно, что  она  отлично  умеет  полностью  концентрироваться  на
интересующей ее проблеме - в данном случае на Блейзе.
   Блейз вежливо поблагодарил  и  бросил  взгляд  на  последнего  из  членов
Совета. Тот сидел почти за спиной Жоржа Лемэра, и  рядом  с  ним  плавало  в
воздухе единственное свободное кресло, которое, судя по высоте,  приготовили
специально для Блейза с  его  длинными  ногами.  Интересно,  подумал  Блейз,
почему они так равнодушно относятся к перспективе в ходе разговора  смотреть
на него снизу вверх. Это могло свидетельствовать только о том, что внутренне
они полностью уверены в себе.
   - А это, - продолжал между тем Хаф-Тандер, - Айбен.  По  личным  причинам
она пользуется только именем. Надеюсь, вы  не  против.  Айбен  из  Института
системных проблем.
   Все эти  люди  выглядели  чрезмерно  самоуверенно.  Блейз  решил  немного
расшевелить их и посмотреть, что из этого получится.
   Свой первый выпад Блейз облек в форму вопроса.
   - Я действительно рад знакомству с вами, Айбен, но  все  же  хотелось  бы
знать и ваши остальные имена.
   Похоже, это не произвело особого впечатления ни на Айбен, ни на остальных
присутствующих. Тем не менее вопрос прозвучал довольно  невежливо,  и  Блейз
заметил, что все пятеро невольно подобрались.
   Однако Айбен взглянула на него, ничуть не изменив равнодушного  выражения
своего узкого лица под шапкой черных как смоль волос. На ней было  скромное,
даже слишком простое платье цвета морской волны.
   - Хаф-Тандер ведь уже сказал вам, что остальные имена - мое личное  дело.
Но если вам интересно, то Айбен - это родовое  имя  морских  дайаков  Старой
Земли.
   Как ни странно, но название "морские  дайаки"  показалось  Блейзу  смутно
знакомым, хотя он и не мог точно вспомнить ничего  по  поводу  этого  то  ли
народа, то ли племени, то ли этнической группы. Уверен он был только в одном
- что обитали они где-то на Востоке Старой Земли, но у Айбен, как и у  Тони,
совершенно отсутствовали восточные черты. Она была очень изящной и не просто
хорошенькой,  а  по-настоящему  красивой.  Правда,  красота  ее   отличалась
какой-то резкостью - казалось, женщина запросто может укусить.
   - Благодарю вас, - произнес Блейз. - Очень  мило  с  вашей  стороны,  что
объяснили.
   -  Присаживайтесь,  Блейз  Арене,  -  предложил   стоящий   позади   него
Хаф-Тандер. - Мы специально приготовили для  вас  кресло.  Один  из  нас,  к
сожалению, не смог сегодня присутствовать. Надеюсь, вам подойдет его кресло.
   Блейз повернулся. Конечно,  вполне  возможно,  хотя  и  сомнительно,  что
кресло сделали специально для него, с целью создать у него впечатление,  что
он просто занимает кресло отсутствующего члена Совета. Он подошел к  нему  и
уселся. Оно висело над полом как раз  на  такой  высоте,  чтобы  ногам  было
удобно, а подлокотники и  подушки  были  расширены,  чтобы  поместились  его
широкие плечи и длинные руки.
   - Ну и как? - поинтересовался Хаф-Тандер. - Вам удобно?
   - Очень, - ответил Блейз.
   - Тогда, если не возражаете, - продолжал Хаф-Тандер, - минутку  помолчим,
пока я установлю защитный экран.
   Он коснулся кнопки на браслете, и из подлокотника его кресла начал  расти
голубоватый пузырь, постепенно окружавший их.
   Дойдя до стен, пузырь  перестал  расти.  С  виду  он  был  точной  копией
защитного купола, которым пользовался Данно. Видимо, Данно  то  ли  ввели  в
заблуждение,  то  ли  одно  из  непререкаемых  правил  ньютонского  общества
оказывалось не таким уж непререкаемым в  тех  случаях,  когда  это  касалось
Совета. Хаф-Тандер между тем убрал руку с браслета.
   - Мера предосторожности, - пояснил он Блейзу. - Нам не хотелось бы, чтобы
то, что говорится на наших заседаниях, стало бы достоянием гласности, а  это
защитное поле полностью исключает любую утечку информации.
   - Весьма разумно, - отозвался Блейз.
   Он снова окинул членов  Совета  взглядом,  пытаясь  понять,  что  же  так
беспокоило его.
   За  исключением  Лемэра,  все  они  выглядели   вежливо-дружелюбными.   В
остальном же по выражениям их лиц совершенно невозможно было судить  в  том,
что у них на уме и как они относятся к происходящему. Никто из  них  не  был
нервозен или враждебен. Тем не менее всех их объединяло нечто, что  вызывало
в нем чувство тревоги. До сих пор ему еще  никогда  не  приходилось  ощущать
ничего подобного - ни на ужине в клубе ПСД  на  Новой  Земле,  ни  во  время
встречи с Питером Де Нильсом. В принципе у всех у них было что-то общее с Де
Нильсом, только эти люди казались гораздо менее дружелюбными.
   Но не это занимало сейчас Блейза больше всего. Он всегда знал,  что  рано
или поздно ему предстоит иметь дело  с  такими  людьми  и  даже  с  подобной
группой - организованной и единой в своем отношении к нему.
   Беспокоило его больше всего именно то, как они  действовали  на  него  на
подсознательном уровне, хотя на первый взгляд казалось, ничто  вроде  бы  не
должно было вызывать такой тревоги...
   И тут он понял. Дело было в том, КАК  они  смотрели  на  него.  Одинаково
пристально и с любопытством. Все эти глаза самых разных цветов  -  от  очень
темных глаз  Айбен  до  ярко-голубых  Жоржа  Лемэра  -  разглядывали  его  с
совершенно одинаковым выражением.
   Они будто взвешивали и пытались измерить его. Они словно нарезали его  на
тончайшие прозрачные ломтики, которые затем тщательно изучали под  окулярами
микроскопов своего мозга. Их совершенно не задела его нарочитая невежливость
по отношению к Айбен. Все они - и по-видимому, с того самого момента, как он
появился в этом зале - были равнодушны,  задумчивы  и  абсолютно  уверены  в
себе.
   - Вы уже видели нашу "Symphonic  des  Flambeaux"  -  "Симфонию  Факелов",
Блейз Арене? - неожиданно заботливо поинтересовалась Динь Су.
   Блейз спокойно взглянул на нее, хотя в душе у него все так и взметнулось.
Сам по себе вопрос был  довольно  невинным.  "Симфония  Факелов"  заслуженно
считалась одним из величайших чудес на всех обитаемых мирах, даже на  Старой
Земле. Только в прошлом столетии  ньютонцы  перестали  настаивать,  что  она
самое удивительное  из  творений  человеческого  гения,  превосходящее  даже
Абсолютную Энциклопедию.
   Лица Блейза коснулось дуновение ветерка из полуоткрытой двери на  балкон.
Вопрос Динь Су, хотя и  казался  совершенно  безобидным,  очевидно,  являлся
первым ходом в переговорах с Советом и заслуживал такого  же  внимания,  как
ход е2-е4 в партии гроссмейстеров. Пешка - достаточно мелкая фигура, все это
вполне могло иметь и очень далеко идущие последствия.
   Если так, то Блейзу следовало заранее прикинуть  все  возможные  варианты
развития  событий,  выработать  план  контратаки  и  быть  готовым  к  любым
неожиданностям.

Глава 28

   - К сожалению, нет, -  сказал  Блейз.  -  Вы,  наверное,  знаете,  что  я
прилетел совсем недавно и пока просто не имел возможности нигде побывать. Но
завтра я непременно ее посмотрю. Уверен, что получу огромное удовольствие.
   - Вот как, - прозвучал вдруг тенорок Жоржа Лемэра. Математик  по-прежнему
сидел совершенно неподвижно, да и выражение его лица ничуть не изменилось. -
Значит, в этом турне вы решили сочетать приятное с полезным?
   Блейз улыбнулся в ответ.
   - Нет. Эта поездка чисто деловая. Просто я считаю, что "Факелы"  являются
одним из  показателей  развития  Ньютона.  Я  довольно  внимательней  изучил
прошлое вашего мира, но, к сожалению, так  и  не  смог  прийти  ни  к  каким
определенным выводам по поводу его будущего.
   Эта двусмысленная фраза была произнесена столь  непринужденно,  что  даже
таким  людям,  как  члены  Совета,  потребовалось  некоторое  время,   чтобы
переварить услышанное.
   Затем Хаф-Тандер наклонился вперед.
   - Уж не хотите ли вы сказать, что и  сами  в  какой-то  степени  способны
повлиять на будущее нашей планеты?
   - Ну, - пожал плечами Блейз, - дело в том, что я и так уже  до  некоторой
степени повлиял на него и не вижу причин, которые помешали бы мне влиять  на
неге и в дальнейшем.
   Снова наступило молчание.
   - А этот человек вообще-то нормален?  -  поинтересовалась  у  Хаф-Тандера
Айбен.
   - Насколько нам известно - да, - взглянув на нее, ответил Хаф-Тандер.
   Он снова повернулся к Блейзу:
   - Вы, должно быть, шутите, Блейз Арене?
   - С чего вы взяли? - удивился Блейз.
   - Меня ничуть не удивляет, что  Айбен  поставила  вашу  нормальность  под
сомнение, - сказал Хаф-Тандер. - Остается только добавить: повлиять на  этот
ми; вы способны не более, чем кто-либо на другом конце Вселенной.
   Говоря это, он немного повысил голос - почти незаметно. Затем помолчал  и
продолжал уже прежним спокойным тоном.
   - Мало того, вообще не можете хоть как-то  повлиять  на  ситуацию.  Совет
вызвал  вас,  чтобы  сообщить  об  определенных  мерах,  которые  собирается
предпринять по отношению к вам. У нас сложилось впечатление, что вы  прибыли
сюда под прикрытием своего дипломатического паспорта с намерением будоражить
умы наших граждан этой вашей чепухой насчет Иных.
   - Боюсь, что вы ошибаетесь, - возразил  Блейз.  -  Это  чисто  лекционное
турне. Разумеется, прибывая на планету, где есть филиал организации Иных,  я
встречаюсь с ее членами. Почему бы и нет?
   Никакой реакции со стороны Совета не последовало.
   - Мои выступления, - продолжал он, - не имеют  никакого  отношения  ни  к
вам, ни к организации Иных, а затрагивают лишь  будущее  человеческой  расы.
Население Ньютона также является частью человечества, следовательно, то, что
я говорю, в равной степени относится и к вашему  народу.  Естественно,  люди
могут меня и не слушать. Но мне кажется, что для некоторых это  представляет
определенный интерес.
   -  Так  вы  не  отрицаете?  -  воскликнула  Айбен.  -  Вы   действительно
собираетесь будоражить умы наших граждан?
   - Я не отрицаю только того, что я сказал, - чуть улыбнувшись, ответил  ей
Блейз.  -  Если  вам  так  хочется  исказить  смысл  моих  слов,  я  за  это
ответственности нести не могу.
   - Еще как можете, - сказал Жорж Лемэр.
   - Жорж совершенно прав, - подхватил Хаф-Тандер, -  особенно  принимая  во
внимание ваш дипломатический  паспорт.  Наш  Совет,  учитывая  то,  что  нам
известно о ваших целях не только здесь, у нас,  но  и  на  других  планетах,
которые вы посетили, и  на  обоих  Квакерских  мирах,  откуда  вы  прилетели
сейчас, считает совершенно очевидным: иной цели, кроме как вносить  смуту  в
сознание общества лучшего из всех Новых Миров, которые создало человечество,
у вас нет.
   Блейз рассмеялся.
   - По-вашему, это смешно? - взорвалась Анита дел ле Сантос. При ее внешней
хрупкости и нежности черт фраза показалась особенно резкой.
   - Боюсь, что да, - улыбнулся Блейз. - Судите сами:  вот  вы  -  высший  и
непререкаемый орган власти планеты, которую вы  называете  самой  лучшей  из
всех Новых Миров, хотя  обитатели  некоторых  из  них  могут  с  вами  и  не
согласиться. Тем не менее вы придумываете какой-то фарс, делая в нем главным
героем - этаким рыцарем плаща и кинжала - меня. Не сочтите за труд объяснить
мне, чем же это я таким занимаюсь под видом  своих  лекций  о  судьбах  всех
людей на всех обитаемых мирах?
   - Я уверен, для вас, как и для нас, совершенно очевидно, что это  никакой
не фарс и  что  вы  действительно  занимаетесь  подрывной  деятельностью.  -
Хаф-Тандер обвел взглядом своих коллег, которые утвердительно закивали.
   - Как бы то ни было, - продолжал он, - при поддержке  старшего  брата  вы
начали с создания филиалов подрывной организации  на  максимально  возможном
числе миров. Здесь, на Ньютоне, вам не удалось  преуспеть  в  этом,  хотя  и
среди наших ученых нашлись  те,  кто  проявил  слабость  и  клюнул  на  ваше
заявление о том, что человечеству прежде всего нужно  сбросить  ярмо  Старой
Земли - причем, заметим, ярмо  несуществующее,  как  вам  и  самому  отлично
известно, - а потом стать таким, каким представляете себе его вы.
   Он  замолчал.  Блейз  молча  наблюдал  за  ним.  Когда  пауза   несколько
затянулась, Хаф-Тандер продолжал:
   - И вот, организовав все  это,  теперь  вы  перебираетесь  с  планеты  на
планету и пытаетесь запалить шнур и взорвать  общественное  мнение  изнутри.
Причем производите вы впечатление человека достаточно разумного. Неужели  вы
предполагали, что и на Ньютоне будут молча  сносить  весь  этот  открытый  и
циничный саботаж, принимая во  внимание  ваш  дипломатический  паспорт?  Это
просто удивительно Остается только надеяться  на  ваш  здравый  смысл  -  вы
поймете  нас,  если  мы   при   необходимости   просто   наплюем   на   вашу
дипломатическую неприкосновенность - Это было бы неумно, - возразил Блейз. -
Все Новые Миры существуют на основе  финансовой  взаимозависимости,  что,  в
свою очередь, требует соблюдения ряда взаимопризнанных  норм  в  отношениях.
Одна из них - неприкосновенность лиц с  дипломатическим  статусом.  Это  нам
досталось в наследство еще со Старой Земли.
   Он с улыбкой оглядел присутствующих.
   - Нарушьте данное правило, и не останется причин, по которым нельзя  было
бы нарушить и все остальные договоренности и соглашения. А это имело бы  уже
катастрофические последствия.
   - Я знаю, что таково общественное мнение на большинстве  Новых  Миров,  -
заметил Хаф-Тандер. - Но оно  не  учитывает  одного  существенного  момента.
Именно  Ньютон  приобретает  значение  планеты,  жизненно  важной  для  всех
остальных.
   - Жизненно ли? - спросил Блейз.
   На эту наживку тут же клюнул Жорж Лемэр.
   - Конечно, ведь если бы не мы, у остальных населенных  планет  просто  не
было бы общей технологии! - громко воскликнул он.
   - А не слишком ли много вы на себя берете? - как  бы  про  себя  произнес
Блейз. Но Лемэр уже не  слушал  его  -  Если  мы  завтра  прервем  всяческие
сношения с остальными мирами, все они двинутся в  разные  стороны  с  разной
скоростью и постепенно снова  одичают.  А  между  тем  наш  мир  и  те,  кто
останется с нами, будут продолжать научно и технически развиваться еще более
быстрыми темпами, познавая все больше и больше тайн мироздания. Со  временем
мы превратимся в империю, решения в которой  будет,  конечно  же,  принимать
только Ньютон. За всех. В принципе мы и сейчас уже недалеки от этого.
   - Понятно, - кивнул Блейз. - Видимо, вы уже разработали планы организации
собственного    производства,    подобного    кассидианскому,    медицинских
исследований  и  образовательных  структур,  подобных   экзотским,   военной
подготовки как на Дорсае - кстати, а не дорсаец ли Донал Грэйм лет около ста
тому назад заставил Ньютон капитулировать?
   - Названные вами миры уже специализированы до предела. Мы знаем обо  всех
этих вещах не меньше них, - ответил Лемэр.
   - Ясно, - снова спокойно повторил Блейз.
   Ему действительно все стало ясно.
   Именно теперь он вдруг с необыкновенной четкостью осознал гораздо больше,
чем им хотелось бы, и даже больше, чем они понимали сами.
   Одним из признаков общественного упадка, предсказанного для Новых  Миров,
было и сползание в некую разновидность мегаломании,  при  которой  население
планет вдруг начинало не только полагать себя обитателями лучшего из  миров,
но и рассчитывать на дальнейшее господство над остальными.
   В принципе он  был  готов  встретиться  с  подобными  проявлениями  мании
величия, но только не так скоро. К тому же он считал, что первыми признаками
подобного  полубезумия  будет  наращивание  вооружений  и  создание   армии,
способной силой овладеть остальными Новыми Мирами.
   Старая  Земля  однажды  уже  пыталась  завоевать  Дорсай.  И   совершенно
неожиданно потерпела сокрушительное поражение - причем вовсе не из-за  того,
что ей пришлось уступить дорсайскому военному гению, и не из-за того, что ее
противниками выступили отборные силы дорсайцев. Нет, победу одержали  мирные
жители планеты,  и  с  тех  пор  подобные  планы  завоевания  были  навсегда
заброшены.
   Очевидно, его собеседники намеревались пойти другим, менее насильственным
путем - использовать прежде, всего экономические средства.  Совет  вовсе  не
шутит, заявив о своем  пренебрежительном  отношении  к  его  дипломатической
неприкосновенности. Если они и вправду собирались арестовать  его,  то  даже
Солдаты Генри вряд ли могли остановить их.
   Блейз полностью отдавал себе отчет в том, что в межпланетной политике  он
все еще оставался довольно мелкой фигурой. Члены Совета могли,  конечно,  не
знать этого, но он-то был твердо уверен, что Маккей  ни  в  коем  случае  не
поставит под удар отношения между Квакерскими мирами и Ньютоном только из-за
того, что с одним из членов правительства обошлись неподобающим  образом.  У
Маккея не было для этого ни соответствующей твердости, ни решительности.
   Скорее всего, он вообще отреагирует крайне  вяло,  в  глубине  души  даже
порадуясь тому, что этим человеком  оказался  именно  Блейз,  совершенно  не
учитывая, насколько тот популярен среди населения обоих Квакерских миров,  а
также то, что стоит пасть Блейзу, как вскоре падет  и  он  сам.  У  тамошних
избирателей была отличная память и вполне определенные убеждения.
   Все это промелькнуло в голове у  Блейза  мгновенно,  поэтому  он  ответил
Хаф-Тандеру почти сразу:
   - Даже если предположить что  вы  действительно  готовы  совершить  такой
неслыханный    доселе    акт,    как    нарушение    моей    дипломатической
неприкосновенности, а то и подвергнуть  меня  чему-то  худшему,  чем  просто
высылка, хотя мне даже трудно представить...
   Хаф-Тандер с усмешкой перебил его:
   - Я не собираюсь скрывать наши намерения. Мы предлагаем  отдать  вас  под
суд  по  обвинению  в  подрывной  деятельности.  Не  буду   цитировать   вам
соответствующие статьи нашего уголовного законодательства, но хочу заметить,
что признание виновным в подобном преступлении может караться даже  смертной
казнью.
   - Причем приговор, очевидно, будет приведен в исполнение незамедлительно,
- вставил Блейз с плохо скрываемой иронией в голосе.
   - Ничуть не сомневаюсь в этом, - вмешалась Динь Су все с теми же теплыми,
почти материнскими интонациями в голосе. - Я уверена,  что  все  Новые  Миры
испытают только  облегчение,  узнав  об  избавлении  от  такого  возмутителя
спокойствия, как вы.
   - Мне кажется, что вы не учли еще кое-чего, - заметил Блейз.  -  Если  вы
будете судить меня вопреки всем международным законам и  правилам,  а  затем
казните, то тем самым сделаете из меня мученика.  Обратитесь  к  истории  не
только Новых Миров, но и Старой Земли.  Мучеников  обычно  долго  помнили  и
объявляли святыми. У мучеников, как правило, гораздо  больше  последователей
появляется после смерти, а не при жизни.
   Хаф-Тандер снова усмехнулся и покачал головой.
   - Нынешняя ситуация имеет совершенно  иной  прецедент.  Помните,  в  свое
время кто-то заметил, что в исторических хрониках именно Карфаген, а не Рим,
представлен как злодей - а все потому, что история писалась именно  в  Риме.
Вскоре и мы будем подобны Риму. И историю писать тоже будем мы.
   - Понятно, - протянул Блейз. Он снова опустился в  кресло.  -  Тогда  чем
быстрее  вы  начнете  соответствующие  юридические  процедуры,  тем   лучше.
Поскольку я верю в свои слова, обращенные к людям. И жизнь моя гораздо менее
важна, чем то, что я им говорю.
   Он окинул взглядом присутствующих.
   - Вообще не так уж важны ни