- Ты поэтому взял меня к себе? - не выдержав, прервал молчание Хэл.
   Джон глубоко и шумно вздохнул.
   - Нам пора возвращаться к себе, - сказал Джон. - Разбуди-ка его.
   Хэл встал с кресла, протянул руку и осторожно потряс  Дэйвиса  за  плечо.
Тот открыл глаза.
   - Что? Уже пора идти? - пробормотал он.  Выпрямившись  в  кресле,  Дэйвис
ухватился за край стола и поднялся на ноги.
   - Похоже, я опоздал! - раздался знакомый голос. Хэл поднял глаза и увидел
стоящего перед столом Соста. - Все уже закончилось, - да?
   - Садись, - предложил Джон. - Мы  можем  остаться  и  пропустить  еще  по
стаканчику.
   - Но тогда без меня, - сказал Сост. - Послушайте, давайте лучше "я отвезу
всех вас домой. По дороге и поговорим.
   - Очень дельное предложение,  -  отозвался  Джон,  вставая  из-за  стола.
Следом за ним поднялся и Хэл. Повернувшись,  он  увидел  перед  собой  лицо,
расплывшееся в улыбке, похожей скорее на уродливую гримасу.
   - Приходите к нам снова, - пригласил  хозяин  Грота.  -  Нам  было  очень
приятно видеть вас у себя.
   - Ему понадобится счет,  -  остановил  его  излияния  Джон.  -  Со  всеми
подробностями.
   - Боюсь, для этого понадобится несколько минут...
   - Если поторопиться - не понадобится. Улыбчивый хозяин удалился  и  через
несколько секунд вернулся обратно, держа в руке листок  распечатки,  который
он протянул Хэлу. Джон взял листок и пробежал его глазами.
   - В общем, похоже, - резюмировал он. - Но мы, конечно, еще проверим.
   - Я уверен, вы убедитесь в его точности.
   - Надеюсь. Еще увидимся, - бросил ему на прощание Джон, отдал  счет  Хэлу
и, повернувшись, первым зашагал к выходу.
   - Для нас было большим удовольствием обслужить вас,  -  проговорил  вслед
уходящим сладкоречивый владелец Грота.
   У выхода, на улице,  их  ждал  грузовик  Соста.  Перед  грузовиком  стоял
портовый полицейский, перетянутый в талии зеленым поясом.
   - Вы управляете машиной? - обратился он к Состу, когда тот  усаживался  в
водительское кресло. - Я должен пригласить вас пройти со мной.  Вы  оставили
ее в неположенном месте.
   - В таком случае, сынок, передай свои приглашения Амме Вонг, - сказал ему
Сост и, оглядываясь назад, спросил:
   - Все на месте?
   - " Джон и Дэйвис устроились на пустой койке в  задней  части  кабины;  с
наслаждением вытянувшись на ней, они  Закрыли  глаза.  Хэл,  который  теперь
чувствовал  себя   совершенно   проснувшимся   и   сильно   проголодавшимся,
расположился на втором переднем сиденье, рядом с Состом.
   -  Амме  Вонг?  -  переспросил  полицейский,  который   по-прежнему,   не
шелохнувшись, стоял перед грузовиком. Узкое лицо этого человека средних  лет
не выражало абсолютно никаких эмоций. Сост сунул руку во  внутренний  карман
куртки и вынул бумажник. Он раскрыл его  и  поднес  к  глазам  полицейского,
затем закрыл и снова спрятал в карман, прежде чем Хэл успел заметить, что же
показывал тому Сост.
   Полицейский  отошел  в  сторону.  Сост  запустил  двигатели,  вентиляторы
подняли грузовик, и они двинулись вперед.
   - А кто такая Амма Вонг?  -  поинтересовался  Хэл,  когда,  обогнув  угол
здания, они выезжали на одну из главных магистралей.
   - Руководитель службы транспортной обработки грузов здесь, в порту.
   - Ты с ней знаком?
   - Я работаю у нее.
   -  А-а,  -  глубокомысленно  протянул  Хэл,  хотя   и   не   стал   более
осведомленным, чем до своего первого вопроса. Желудок снова напомнил  ему  о
себе. - Послушай, а мы не могли бы остановиться, чтобы перекусить?
   - Так ты голоден? - Сост искоса посмотрел  на  него.  -  Когда  я  закачу
грузовик на товарную платформу поезда, ты сможешь получить какую-нибудь  еду
из автомата в вагоне.
   Хэл с недоумением посмотрел на него.
   - Ты собираешься отвезти нас прямо на шахту? И ты погрузишь свою машину в
поезд?
   - Верно, - кивнул Сост. Несколько минут они ехали молча.
   - Я думал, ты уйдешь вместе с Тониной, - сказал Сост.
   - С чего ты взял, что я должен уходить в самый разгар вечеринки,  которую
сам же и устроил? Сост усмехнулся.
   -  Самый  пьющий  двадцатилетний,  какого  я   когда-либо   встречал,   -
пробормотал он вполголоса, словно сам себе, и, взглянув на Хэла, продолжал:
   - Думаю, она хотела о чем-то поговорить с тобой с глазу на глаз.
   - Правда? - Хэл резко повернулся к Состу. - Но она ничего не сказала мне.
Когда ты узнал, что она хотела поговорить со мной?
   - Я встретил ее здесь, в порту, на прошлой неделе.
   - На прошлой неделе? - Хэл покачал головой.  Он  и  не  предполагал,  что
Тонина недавно побывала в порту. - А о чем она хотела со мной поговорить?
   - Не знаю, - пожал плечами Сост.

Глава 12

   На  следующее  утро  сигнал  хронометра  разбудил   Хэла,   однако   лишь
титаническим усилием воли ему удалось заставить себя встать с постели. Но  к
тому моменту, когда он принял душ и  оделся,  его  самочувствие  значительно
улучшилось.
   Сидя в буфете и усердно поглощая завтрак, Хэл вдруг заметил, что  за  ним
через стол внимательно наблюдает Дэйвис. Глаза у Дэйвиса были красные,  лицо
бледное.
   Под его взглядом Хэл сперва сбавил темп, а затем и вовсе перестал есть.
   - В чем дело? - спросил он.
   - Я еще ни разу в своей жизни не встречал человека, который  в  состоянии
похмелья ел бы с таким аппетитом.
   Хэл почувствовал некоторую неловкость; это происходило с ним всякий  раз,
когда его аппетит становился предметом внимания окружающих.
   - Сегодня утром я  что-то  очень  голоден,  -  объяснил  он.  В  подобных
ситуациях эта фраза была у него дежурной  на  все  случаи  жизни  -  голоден
сегодня утром, сегодня днем или сегодня вечером.
   - А как ты себя чувствуешь? - поинтересовался Дэйвис. Хэл  секунду-другую
помолчал, оценивая свое состояние.
   - Наверное, немного обессилевшим, - ответил он после паузы. На самом деле
Хэл испытывал странное ощущение, нечто вроде приятного  изнеможения,  словно
он только что изгнал из" себя свору внутренних бесов.
   - А как твоя голова?
   - Голова  у  меня  не  болит,  -  пожал  плечами  Хэл.  Дэйвис  продолжал
пристально вглядываться в него.
   - И ты действительно голоден?
   - По-моему, да, - подтвердил Хэл.
   Он заметил, что к этому времени все шахтеры,  сидящие  от  них  на  таком
расстоянии, которое позволяло слышать разговор" прислушивались к  нему.  Это
были в основном члены их бригады. Ему стало не по  себе  оттого,  что  своим
поведением он в очередной раз обратил на себя внимание окружающих.
   Правда, принявшись за работу, Хэл забыл об  этом  эпизоде.  Ведь  он  еще
только начал овладевать техникой обращения с резаком и  должен  был  собрать
все свои силы и сконцентрировать все внимание, чтобы суметь отработать целую
смену. В последующие дни  и  недели  дела  у  него  пошли  лучше.  Хотя  его
мастерство росло достаточно медленно, все же с течением времени он  научился
выполнять резку по такой схеме, которая хорошо сочеталась со  схемами  резки
его соседей слева и справа, и при этом не отставать от остальных резчиков.
   Как-то поздно  вечером,  после  окончания  смены,  в  дверь  его  комнаты
постучала Тонина и предложила ему пойти прогуляться по главной площадке -  в
промежутке между сменами она была совершенно пустынной.
   Некоторое время они молча ходили взад и вперед под ярким светом, льющимся
с потолка  этой  огромной  пещеры.  Выражение  лица  Тонины  показалось  ему
каким-то необычным.
   - Я ухожу с Яу Ди, - нарушила она наконец молчание. - Переезжаю в порт. Я
собиралась сказать тебе об этом еще в тот день, когда ты стал  резчиком,  но
все как-то не представилось случая.
   - Сост говорил, что ты как будто хотела что-то сообщить мне.
   - Вот как! И что же он тебе еще сказал? - спросила она довольно резко.
   -  В  общем-то,  я  не  стал  его  расспрашивать,  решив,  что  если   ты
действительно захочешь, то расскажешь сама.
   - Да, это рассуждение в твоем духе, - заметила она. Голос ее стал заметно
мягче.
   Снова на некоторое время наступило молчание.
   - Я выхожу замуж, - сказала Тонина. - Я чуть было не сделала  этого  пару
месяцев тому назад, но тогда передумала. Вот почему я оказалась здесь, на Яу
Ди. Тогда у меня возникли сомнения, но теперь они исчезли. Я выхожу замуж за
человека по имени Блю Эннерсон. Он работает в Главном Управлении, в порту.
   - В Главном Управлении? - переспросил Хэл. Она едва заметно улыбнулась.
   - Яу Ди и еще около трех дюжин других шахт, а также все предприятия порта
- это  составные  части  одной  компании,  -  пояснила  она.  -  Ее  Главное
Управление находится порту. Блю - начальник Службы Учета этого управления.
   - Ах, так, - произнес Хэл. Он почувствовал, что далек от всего  этого.  И
не  только  из-за  своей  молодости.  Он  уже  знал,   что,   как   правило,
женщины-шахтеры, составляющие незначительное меньшинство  среди  рабочих  на
шахте, стремились выйти замуж за кого-нибудь из работников администрации.
   - Я уезжаю завтра, - добавила она.
   - Завтра?
   - У меня не было возможности сообщить тебе об этом раньше. С тех пор  как
ты стал резчиком, ты или работал, или ел, или спал.
   - Да.
   Ему стало грустно. Он чувствовал, что надо что-то  сказать,  но  не  имел
понятия, что принято  говорить  в  подобных  случаях.  В  конце  концов  они
возвратились в свои комнаты, а наутро, когда он проснулся, ее уже не было.
   Он подумал, что без нее ему станет на шахте пусто и одиноко.  Так  оно  и
случилось - на первых порах. Но проходили месяцы, и шахта почти в буквальном
смысле слова становилась ему родным домом, а его товарищи по  бригаде,  хотя
их состав и не оставался  неизменным  -  одни  уходили  из  бригады,  другие
приходили, - превратились почти что в ту самую семью, которую  он  вообразил
себе в тот день, когда впервые взял в руки резак. С течением времени росло и
его мастерство. Через шесть  месяцев  ему  предложили  побороться  за  право
занять во вновь создаваемой бригаде должность  бригадира,  которого  шахтеры
выбирали путем голосования. К его большому удивлению, он  победил.  На  этот
раз  ему  не  пришлось  пить  с  каждым  из  присутствующих,  зато  пришлось
оплачивать счет.
   К счастью, у него еще не иссякли средства, которые он  взял  с  собой  на
Коби. При следующей встрече с Состом, после вечеринки в порту, он попросил у
него совета, как ему лучше всего  решать  свои  финансовые  проблемы.  После
обстоятельного обсуждения вопроса они пришли к выводу,  что  Хэл  в  течение
месяца переведет по частям все оставшиеся у него  сбережения  Состу,  а  тот
положит их на текущий счет на свое имя.
   - Тебе придется довериться мне, - заявил ему Сост напрямик. - Но в  твоем
положении тебе все равно пришлось бы так поступить, если ты  хочешь  надежно
спрятать свои денежки. Если ты найдешь кого-нибудь  другого,  кто,  на  твой
взгляд, станет более надежным хранителем, дай мне знать, и мы все  переведем
на него. И не бойся, я не обижусь.
   - Я думаю, что вряд ли смог бы найти кого-либо другого, - ответил Хэл.
   Это было верное предположение. Ему, как бригадиру, следовало держаться на
некоторой дистанции от остальных членов своей бригады. Теперь  его  компанию
составляли главным образом другие бригадиры, в том числе Джон и Уилл.  Новое
положение увеличивало личную свободу и возможности уединения, а это, по мере
того как он рос и взрослел, все больше приходилось ему по душе.
   А Хэл и в самом деле продолжал расти и взрослеть.  И  то,  что  в  момент
появления на Коби ему было совсем не  двадцать  лет,  как  он  утверждал,  а
значительно   меньше,   свидетельствовало   о   дальнейшем   интенсивном   и
всестороннем развитии его организма. Он не только набирал  вес  и  наращивал
мускулы, за прошедшие два с половиной  года  значительно  увеличился  и  его
рост: к девятнадцати годам  Хэл  стал  уже  выше  двух  метров  и  продолжал
тянуться вверх.
   И тем не менее он казался очень молодым. Несмотря на  внушительный  рост,
его тело сохранило  мальчишескую  стройность.  А  ширина  его  плеч  и  сила
окрепших от работы в шахте длинных рук  даже  контрастировали  с  откровенно
юным  лицом  и  всем  его  невинным  обликом,  который,  казалось,  навсегда
останется неизменным.
   Со времени его схватки с Найфом никто больше не пытался помериться с  ним
силами. Похоже, все ладили с ним и относились к нему с симпатией: и  шахтеры
из его бригады, и администрация, и бизнесмены,  и  персонал  мест  отдыха  и
развлечений в порту, где он теперь довольно часто бывал. За это время у него
появилось несколько новых знакомых, но никто из  них  не  стал  его  близким
другом.  В  порт  он  ездил,  как  правило,  в  компании  Джона,  Соста  или
одного-двух членов своей бригады, но только  если  хорошо  знал  тех  людей,
которые были вместе с ними. Время от времени он узнавал что-нибудь о Тонине,
но ни разу не видел ее с тех пор, как она покинула Яу Ди, чтобы выйти замуж.
   С течением времени у него  все  больше  входили  в  привычку  прогулки  в
одиночестве, он мог часами бродить по улицам  и  коридорам  порта,  а  когда
появлялось желание отдохнуть и промочить горло, заходил в  какой-нибудь  бар
или ресторанчик, По мере знакомства с этими заведениями он  понял,  что  все
они, в сущности, похожи друг на друга. Их  интерьеры  создавались  с  учетом
того, что жители Коби, лишенные возможности видеть небо над головой,  дышать
воздухом естественной атмосферы, любоваться растениями и  обитателями  живой
природы, ощущали во всем этом  острую  потребность.  Поэтому  в  них  всегда
присутствовали  такие  элементы,  как  бутафорское  небо,   иллюзия   берега
какого-нибудь водоема, а также настоящая или искусственная растительность.
   Как-то раз, зайдя в один из баров, Хэл обратил внимание на сидевшего  там
посетителя, перебиравшего струны небольшого музыкального инструмента.  Через
некоторое время Хэл увидел, что столик, за которым  тот  сидел,  опустел,  а
инструмент оставлен без присмотра. Тогда он решил подойти и  приглядеться  к
нему повнимательней.
   Уолтер обучил Хэла  основам  музыкальной  грамоты  и  элементам  игры  на
некоторых инструментах, включая классическую испанскую  гитару.  Поэтому  он
без особого труда  перенастроил  взятое  в  руки  диковинное  устройство  на
знакомый ему лад, а затем попробовал поиграть  на  нем.  Он  обнаружил,  что
присутствующие охотно слушают его.
   Через некоторое время  ему  удалось  с  помощью  Соста  купить  настоящую
гитару. Теперь он, отправляясь в  какой-нибудь  бар,  брал  ее  с  собой.  В
известном смысле это приобретение позволяло ему восполнить  нехватку  личных
друзей установлением  дружеских  контактов  с  аудиторией  своих  слушателей
всюду, где бы он ни появлялся. А необходимость такой  компенсации  ощущалась
все острее.
   Причина заключалась в том, что по мере  взросления  ему  становилось  все
труднее участвовать в разговорах, ведущихся на обычном для шахтеров  уровне,
особенно  в  нерабочей  обстановке.  Он  стал  замечать,  что   стоило   ему
заговорить, как людям вокруг него делалось не по себе. Вопросы,  которые  он
пытался с ними обсуждать, не вызывали у  них  никакого  интереса.  Проблемы,
волновавшие его, оставляли их равнодушными. Поэтому игра на гитаре  и  пение
стали для него той ширмой, за которой он мог укрываться, продолжая в  то  же
время находиться в пределах своего окружения.
   Это его занятие получило неожиданное развитие.  Увлекшись  всерьез  своим
музицированием,  он  стал   почти   машинально   перекладывать   на   музыку
произведения классической поэзии, многие из которых помнил  наизусть.  Почти
все они  были  достаточно  мелодичными  или  превращались  в  таковые  после
незначительной доработки.  А  вскоре  он  сделал  и  следующий  шаг  в  этом
направлении - снова  начал  сочинять  стихи,  становившиеся  словами  к  его
песням.
   Хэл считал совершенно ошибочным мнение, что большое искусство  невозможно
выразить самыми простыми средствами. Ведь какими бы сложными ни были мысли и
чувства, это в конечном итоге мысли и чувства человека, и  как  таковые  они
могут быть выражены наиболее употребительными и хорошо знакомыми  понятиями,
с сохранением при этом всей сложности и всех нюансов их содержания.
   - Твои песни всегда такие разные, - сказала ему  как-то  вечером  в  баре
одна из тех девушек, в чьи обязанности входило развлекать гостей.
   Он уловил смысл сигнала, посланного  ею,  скорее  всего,  бессознательно.
Она, как и многие, находила его достаточно  своеобразным,  чтобы  привлекать
внимание издалека, и  одновременно  слишком  своеобразным,  чтобы  создавать
атмосферу  комфорта  при  близком  общении.  Подобных  девушек  можно   было
встретить лишь в фешенебельных барах,  и  спрос  на  них  среди  посетителей
всегда значительно превышал возможности его удовлетворения. Но  вокруг  Хэла
они всегда собирались стайками. Собирались.., и снова разлетались  в  разные
стороны. Он задумчиво и грустно смотрел им вслед. Он дал бы гораздо  больше,
чем любая из них мечтает получить, если бы среди них нашлась та,  с  кем  он
смог бы снова испытать такую же близость, какая возникла у  него  с  Тониной
после схватки с Найфом. Но этого никогда не происходило. Он  не  знал,  чего
для этого не хватало, и, насколько мог судить, этого не знали и  девушки.  А
может, знали, но не умели ему объяснить.
   Он  видел,  что  все  больше  отдаляется  от  окружающих  его  людей,  за
исключением Джона и Соста, но не знал, как поступать в подобной ситуации.  А
потом в его жизнь снова вторгся Найф.
   Найф покинул Яу Ди вскоре после  того,  как  проиграл  схватку  с  Хэлом.
Очевидно, он поработал на нескольких шахтах, прежде чем снова вернулся сюда.
Его взял к себе бригадир одной из бригад, который еще не был бригадиром в то
время, когда Хэл появился на шахте. Эта бригада и бригада  Хэла  работали  в
разные смены, временной интервал между ними составлял восемь часов,  поэтому
Хэл и Найф практически не встречались. Но однажды внезапно,  без  каких-либо
предварительных слухов или  намеков,  на  Яу  Ди  появились  полицейские  из
Главного Управления компании, которая владела шахтой, и арестовали Найфа  по
обвинению в краже золотого самородка.
   К самородкам относили  крупинки  золота,  превышающие  размерами  те  его
частицы,  которые  обычно  содержатся  в  золотоносной   руде.   Практически
самородками считали любые мало-мальски осязаемые  кусочки,  которые  изредка
попадались в шахтах. Найф обвинялся в  том,  что  он  ворует  золото  уже  в
течение длительного времени.
   За прошедшие годы Хэл уже успел забыть, насколько своеобразны юридические
нормы на Коби. Он был потрясен, когда на следующее утро после  ареста  Найфа
несколько полицейских компании, вооруженных  не  только  пистолетами,  но  и
конусными ружьями, выгнали из барака всех его обитателей.
   - Что происходит? - спросил он одного из шахтеров своей бригады,  первого
человека, с которым ему удалось заговорить.
   - Его собираются расстрелять, - растерянно ответил  шахтер,  темноволосый
крепыш,  еще  не  окончательно  проснувшийся  и  не  пришедший  в  себя   от
полученного шока.
   - Но это же невозможно... - Слова застряли у Хэла  в  горле.  Теперь  они
стояли перед бараком и видели, как двое полицейских вывели Найфа  из  здания
офиса.
   Руки у Найфа не были связаны, но шел он спотыкаясь, словно в  оцепенении.
Полицейские подвели его к насыпи из пустой породы в дальнем конце площадки и
поставили к ней спиной. Трое других полицейских с ружьями повернулись к нему
лицом и встали в шеренгу примерно в десяти метрах от  него.  Они  словно  по
команде разом вскинули ружья к плечам.
   Внезапно в  душе  Хэла  поднялась  буря  эмоций.  Он  открыл  рот,  чтобы
закричать, и одновременно попытался броситься  вперед.  Но  ему  не  удалось
сделать ни того ни другого.
   Чьи-то руки обхватили его сзади, словно канаты; одна  из  них  сжала  ему
горло так, что из него не смог вырваться ни единый звук. И в