становилось его желание.
     Рассудок и логика здесь были бессильны. То, что толкало
его  на этот поступок, было частью поиска доказательств  его
принадлежности к тем, кто жил здесь.
     Хэл отбросил прочь все сомнения, шагнул в дверной проем
и выпрямился.
     Он похолодел От волнения, почувствовав, как его макушка
уперлась  в верхнюю планку дверного проема. Конечно  же,  он
давно  знал, что ростом выше обычного человека. И все  же  с
трудом осознавалось, что он такого же роста, как и Ян Грэйм.
В   его  воображении  Ян  до  сих  пор  оставался  гигантом,
возвышающимся,  словно  башня,  над  остальными  людьми,   и
поэтому на какой-то момент он просто отказывался поверить  в
то, о чем поведал ему дверной проем.
      Лишь спустя какое-то время Хэл обратил внимание на то,
что  хотя  он и упирается головой в притолоку, но его  плечи
все  же не касаются вертикальных стоек дверного проема. Вряд
ли  ему  когда-нибудь удастся настолько раздаться в  плечах.
Странно, но он почувствовал явное облегчение. Он был еще  не
готов стать Яном, во всяком случае не сейчас.
      Он  вышел из дверного проема; датчики как будто только
этого  и  ждали:  дверь тут же скользнула на  место,  закрыв
проход,  и  стена снова стала единым целым.  Хэл  повернулся
лицом  к гостиной. С того момента, когда он в спальне ощутил
себя   Доналом,   его  восприятие  окружающего   еще   более
обострилось.  Однако  сейчас оно стало  просто  невыносимым,
вызывая чувство почти физической боли.
      Запах,  который он ощущал, цветовая палитра, очертания
предметов, звуки и эхо шагов во время его блуждания по дому,
свет  из  окон  и  внутреннее освещение  длинного  коридора,
идущего  вдоль  кабинетов и спален,  -  все  это  перекинуло
мостик между ним и теми, кто когда-то ходил по этому дому, и
-  *.-%f-то  Хэл окончательно осознал, что также принадлежит
дому наравне с ними.
      В  этом не было никакого чуда, все вполне объяснимо  с
точки   зрения  человеческой  психики.  Тем  не   менее   он
чувствовал  себя  так,  как будто  нарушил  границу  чего-то
гораздо более таинственного и оказался в области, доселе еще
никому не ведомой.
      Какой-то внутренний импульс указывал ему на  ту  часть
дома,  которую он все это время подсознательно избегал.  Как
сказала ему Аманда, на Дорсае столовая была тем местом,  где
принимались  решения  не  только  деловые,  но  и  семейные.
Оттолкнувшись  от  этого  воспоминания,  его  мысли  наконец
обратились  к  столовой, и он понял,  что  только  там  надо
искать величайшую разгадку жизни и назначения Донала.
     Хэл шагнул в нужном направлении. Но тут же остановился,
охваченный страхом, и опустился в одно из стоящих поблизости
кресел.  Он сидел и смотрел неподвижным взглядом  на  дверь,
ведущую в столовую, пытаясь понять причину необъяснимого, но
вполне реального ужаса.
      На  память пришли уроки Уолтера. Сосредоточившись,  он
выбросил  из головы все эмоции, затем представил свой  страх
как  нечто  бесформенное, стоящее  перед  ним  на  небольшом
расстоянии.  Придавая ему очертание, он принялся рассуждать.
Сам  по  себе страх был неважен. Важно лишь было его влияние
на   него.  Но  чтобы  понять  его  воздействие,  он  должен
разобраться, что же за ним кроется, в чем его суть?
     Дело было не в самой комнате и не в том, что он мог там
узнать.  Он  боялся необратимости воздействия на него  того,
что  он мог там обнаружить. Если он войдет в столовую в  том
состоянии духа, в котором сейчас пребывает, это может помочь
ему  наконец понять, какая же часть его существа принадлежит
ему, а какая Доналу.
      ...Он,  вероятно, узнает, что должен совершить  нечто,
после чего ему уже не будет дороги назад. Быть может, сейчас
он  как  раз  и  стоит перед границей, которой  инстинктивно
всегда  так  боятся  все  мужчины  и  женщины,  -  границей,
отделяющей  возможное от невозможного; а если это  так,  то,
переступив ее, он рискует остаться там навсегда.
      Он вдруг понял, что этот страх для него не нов; он жил
всегда,  и  не  столько в нем, сколько во всем человечестве.
Это  был  страх покинуть уютное лоно безопасности известного
мира  и оказаться во мраке неизвестности, таящей в себе  все
немыслимые опасности, которые могут поджидать там  человека.
Он   понял   также,   что  существует  единственный   способ
противостоять   ему,  столь  же  древний.   Это   неодолимая
потребность   продолжать   начатое,   двигаться   вперед   и
рисковать, открывать и познавать.
      Осознав  это, наконец он впервые ясно увидел,  что  та
судьба, которой он только что так страшился, была выбрана им
для  себя  уже много лет назад раз и навсегда. И  как  бы  в
подтверждение правильности его решения, откуда-то из  глубин
памяти  в его мозгу всплыли строки из стихотворения  Роберта
Браунинга <Роберт Браунинг (Robert Browning, 1812 - 1889)  -
английский поэт; ввел в англ, лирику жанр монолога-исповеди,
/.mb(g%a*() язык его отличается затрудненностью. В  сборнике
стихов   "Мужчины  и  женщины"  на  материале   исторических
сведений о жизни известных личностей эпохи Возрождения  поэт
исследует  психологические  мотивы,  управляющие  поступками
своих героев.>:

     ...И встали все, как рамой огневой,
     Вкруг новой жертвы, замыкая дол.
     Я всех узнал, я всех их перечел,
     Но безоглядно в миг тот роковой
     Я поднял рог и вызов бросил свой:
     "Роланд до Замка Черного дошел".

      Хэл  поднялся  с  кресла и, медленно  приблизившись  к
двери, открыл ее.
      Внутри  длинной  безмолвной  комнаты  царил  полумрак.
Здесь,  в отличие от других помещений, в которых он побывал,
автоматические  датчики  оставили шторы  из  тяжелой  мягкой
ткани   светло-коричневого   цвета   задернутыми.   Они   не
раздвинулись  и  сейчас, когда он вошел  в  столовую.  Яркий
дневной свет Фомальгаута едва пробивался сквозь них,  отчего
вся   комната  была  залита  мерцающим  янтарным  сумеречным
светом.
      И в этом полумраке длинная пустая поверхность стола  и
выстроившиеся  по  обе  стороны от  него  резные  деревянные
стулья  с  прямыми спинками, один из которых стоял  в  торце
стола  рядом  с  входом  на кухню, казались  почти  черными.
Потолок  был  ниже,  чем в гостиной,  поэтому  воздух  здесь
казался  еще  более сонным и застывшим, чем в других  частях
дома.
     Хэлу показалось, что полумрак и тишина, наполнявшие эту
комнату, поглотили его целиком, отгородив от остальной части
дома.  Словно сама столовая говорила: "Все может измениться,
лишь я за эти двести лет осталась неизменной".
      Шесть  небольших старинных двухмерных картин  в  узких
рамках  висели на равном расстоянии друг от друга  на  стене
напротив окон. Хэл медленно пошел вдоль прохода между стеной
и   столом,   изредка   останавливаясь,  чтобы   рассмотреть
живописные полотна.
      Это  были  пейзажи,  на которых в  различных  ракурсах
художник изобразил гору, озеро, узкую долину и морской берег
-  именно  такими они сохранилось в памяти  Ичан  Хана.  Вне
всякого  сомнения,  Хэл  видел перед собой  земные  пейзажи.
Бесчисленное    множество    тонких    неуловимых    деталей
подтверждало подлинность того, что было изображено на каждой
из  картин.  На мгновение они разбудили в Хэле воспоминания,
которые   уже   давно  не  посещали  его;  он   почувствовал
неожиданно острый приступ ностальгии по Скалистым горам.
      Хэл медленно подошел к торцу стола и стал чуть сбоку в
стороне  от  него, окинув взглядом всю его  длину.  Здесь  в
разные  времена собирались они всей семьей с тех самых  пор,
как  впервые  были воздвигнуты эти стены. Те, чьи  имена  он
видел  на  надгробиях, - Ичан Хан, Мелисса и Клетус  Грэйем,
Кемаль  Грэйм;  Ичан, тот, который был отцом Донала,  Мор  -
!` b Донала; Джеймс, Кенси и Ян - его дядья;
      Лия  -  жена  Яна; Саймон, Кемаль и Джеймс  -  сыновья
Яна.., и другие.
     Включая Донала.
     Донал, конечно же, часто сиживал за ним, вплоть до того
самого  вечера, когда после окончания Академии он  готовился
покинуть дом, подписав свой первый контракт. Должно быть, он
впервые  чувствовал себя вровень со старшими, и в тот  вечер
для  него  впервые  открылась дверь  к  четырнадцати  мирам.
Заглянув  в  нее, он новыми глазами посмотрел  на  тех,  кто
находился рядом с ним.
      Хэл  медленно двинулся вдоль стены, на которой  висели
картины, к противоположному концу стола и остановился позади
единственного  стоявшего там стула. В  тот  вечер,  накануне
отъезда  Донала, кто мог бы сидеть здесь, в Форали, из  тех,
кто уже побывал на других планетах?
      Кемаль  Хан Грэйм - нет, потому что ко времени отъезда
Донала  он  уже  был прикован к постели. Конечно  же,  Ичан,
живший  в поместье с тех пор, как получил ранение в ногу,  в
результате  которого уже никогда не мог  вернуться  к  своим
обязанностям  полевого  командира. Медленно,  словно  по  их
собственному желанию, в памяти всплывали имена. В  то  время
дома находились Ян и Кенси. И Мор, старший брат Донала, тоже
был  здесь,  поскольку приехал в отпуск с Квакерских  миров.
Джеймс - нет, он погиб при Доннесворте семь лет назад.
      Итак.., тем вечером после ужина за столом сидело  пять
человек. Казалось, что ровный сумеречный свет в комнате стал
сгущаться  вокруг  Хэла.  Место  во  главе  стола  наверняка
занимал Ичан. Ян и Кенси, следующие по старшинству два члена
семьи,  должны были бы сидеть слева и справа  от  Ичана.  Но
близнецы всегда садились рядом, так что в тот вечер,  следуя
давней  привычке, они уселись по левую руку от Ичана, спиной
к  стене и лицом ко входу. Тогда справа от Ичана должен  был
бы находиться Мор, а на соседнем стуле, рядом с Мором...
     Хэл отошел от стула, стоящего во главе стола, и подошел
ко  второму  стулу  справа от Ичана, тому самому  стулу,  на
котором должен был сидеть Донал.
       Он  сосредоточился,  восстанавливая  в  памяти  сцену
прошлого, представляя людей, чьи портреты он видел в  книгах
о  Донале.  Ичан  -  высокий и сильно  похудевший;  глубокие
складки  вокруг  рта  и  морщины меж  прямых  черных  бровей
говорят  о  том,  что  этот  человек  мужественно  переносит
сильные, боли.
      Ян  и  Кенси, похожие друг на друга, словно зеркальное
отражение,   но   абсолютно  разные  по   характеру.   Кенси
светловолосый, у Яна волосы темные, оба ростом выше Ичана  и
Мора,  их  торсы  бугрятся натренированными  мускулами.  Мор
худее  обоих своих дядьев, лицо молодое и гладкое, но в  его
глазах   сквозит  какое-то  одиночество  и  неуемная   жажда
действия.
     И Донал.., он на полголовы ниже Мора и выглядит намного
стройнее,   его  отличают  крайняя  молодость  и  хрупкость,
свойственные  людям с узкой костью, так что  среди  взрослых
мужчин, собравшихся за столом, он кажется совсем мальчишкой.
      Ичан  облокотился  на стол, Ян сидит  выпрямившись  на
стуле  и широко улыбается, Кенси лишь слегка посмеивается  -
его  обычная манера. Мор наклонился вперед, готовый вступить
в разговор. И Донал.., внимательно слушающий их всех.
      Это был деловой разговор, обсуждались условия воинской
службы  на тех мирах, откуда они недавно вернулись.  Обычный
разговор  профессионалов.  Конечно  же,  все,  о   чем   они
говорили, предназначалось для присутствующего здесь  Донала,
но  делалось  это столь деликатно, что никак не походило  на
прямые наставления...
      Звуки  их голосов уносились вверх, отдаваясь  эхом  от
деревянных   балок  потолка,  дробясь  и   затухая.   Личные
соображения  по  тому или иному вопросу и ответные  реплики.
Разговор то затихал, то возобновлялся.
      -  ..Те,  кто  рвется  к власти, подобны  вампирам,  -
задумчиво  проговорил  Ичан. -  Воинская  же  служба  -  это
Настоящее искусство...
      -  ..Скажи, Ичан, - обратился Мор к отцу,  -  будь  ты
снова молод и здоров, ты бы остался дома?
     - ..Ичан прав, - заговорил Ян. - Они до сих пор мечтают
о  том,  чтобы  скрутить  в бараний рог  наш  свободолюбивый
народ,  а  затем торговать нами, используя в качестве  кнута
для остальных миров. Вот где таится опасность...
      -  ..До тех пор, пока Кантоны остаются независимыми от
Совета, - сказал Ичан.
     - ..Все меняется, - заметил Кенси.
      При  этих  последних словах виски, которое  они  пили,
ударило  Доналу в голову; и ему показалось, что стол  и  эти
темные суровые лица, которые он видел перед собой, как будто
поплыли  в  полумраке  столовой, и могучий  бас  Кенси  стал
доноситься до него словно издалека.
      Комната вокруг Хэла начала заполняться другими людьми,
членами  клана  Грэймов, жившими здесь до и после  них,  они
садились за стол, вступали в разговор; голоса смешивались, и
гул  усиливался, воздух в комнате словно бы  сгустился..,  и
затем  внезапно  беседа  за  столом  оборвалась.  Все  разом
встали,  намереваясь идти спать, поскольку завтра надо  было
рано  вставать.  Комната  оказалась  переполненной  высокими
могучими  людьми и рокотом их голосов; голова у  него  пошла
кругом.
      Ему  тоже  пора  было  идти. Хэл повернулся,  как  ему
показалось, в сторону двери, ведущей из столовой в гостиную,
но которой ему уже не было видно из-за заслонивших ее фигур.
Спотыкаясь,  он стал пробираться между ними,  чувствуя,  как
силы покидают его.
      Чьи-то  крепкие руки подхватили его и  помогли  пройти
сквозь  этот  туман призраков. Внезапно Хэл почувствовал  на
лице струю свежего воздуха, в грудь ударил порыв ветра.  Его
правая нога соскользнула со ступеньки, и он ощутил под собой
пружинящую поверхность. Руки, что удерживали его,  заставили
остановиться.
      -  Дыши глубже, - приказал чей-то голос. - Еще глубже,
еще!
     Хэл подчинился; зрение постепенно стало проясняться, он
a-."  увидел землю, небо и горы. Прямо перед ним был вход  в
Грэймхаус, а рядом с ним, поддерживая его, стояла Аманда.

                          Глава 45

     - Я лучше провожу тебя домой, - сказала Аманда. Все еще
ошеломленный и растерянный, Хэл не протестовал. Он  пребывал
в  этом  состоянии всю дорогу почти до самого  фал  Моргана.
Только у самого дома в голове его немного прояснилось, и  он
понял,  что  совершенно обессилен, как  будто  пережитое  им
крайнее напряжение высосало из него всю энергию до последней
капли.
      -  Извини,  -  сказал  он Аманде, когда,  пошатываясь,
наконец  добрался  до гостиной Фал Моргана.  -  Я  не  хотел
создавать  тебе  проблем.  Просто  все  это  так  неожиданно
свалилось...
     - Я знаю, - ответила она. Ее пристальный взгляд казался
непроницаемым  и  почти  жестким.  -  А  теперь  тебе  нужно
отдохнуть.
       Словно  беспомощного  ребенка,  она  провела  его  из
гостиной в комнату, которую Хэл занимал предыдущей ночью,  и
усадила  на  край  кровати. И тут же шторы на  окнах  плотно
задернулись, и комната погрузилась в полумрак.
      -  Теперь спи, - отчетливо донесся в сумраке  до  него
голос Аманды.
      " Хэл услышал звук закрывающейся двери. Какое-то время
он  сидел на краю кровати, затем откинулся навзничь. Все еще
испытывая  озноб,  повернулся  на  бок  и  натянул  на  себя
лежавшее поверх постели тяжелое стеганое одеяло; в следующее
мгновение он уже крепко спал.
      Хэл  проспал до самого утра следующего дня. Выбравшись
из  постели,  он  оделся и отправился на поиски  Аманды.  Он
нашел  ее в небольшом кабинете рядом с гостиной; за  столом,
уставленным  стопками,  как  он предположил,  сброшюрованных
распечаток   контрактов.  Аманда  внимательно  смотрела   на
встроенный  в  крышку стола экран, по всей  видимости  внося
корректировки  в  текст  с  помощью электронного  карандаша.
Оторвавшись от работы, она пристально посмотрела на него.
     - Проходи. Как ты себя чувствуешь?
     - Довольно муторно, - ответил Хэл.
      -  Тогда  лучше  садись.  - Аманда  положила  на  стол
электронный  карандаш, не отрывая внимательного  взгляда  от
Хэла.
     Хэл поспешил воспользоваться предложением и плюхнулся в
мягкое кресло.
      -  Тебе  несколько дней надо как следует отдохнуть,  -
сказала она. - Что я могу для тебя сделать?
     - Подскажи, как организовать мое возвращение в Омалу, -
попросил он. - Я и так уже чересчур тебя обременяю.
      - Когда ты начнешь обременять меня, я не стану от тебя
это   скрывать,   -  произнесла  Аманда.  -   Что   касается
возвращения  в  Омалу,  то  ты пока  для  таких  путешествий
недостаточно окреп.
      -  Но мне нужно вернуться, - упрямо повторил он.  -  У
,%-o там есть дело. Мне нужно встретиться с кем-нибудь,  кто
уполномочен говорить от лица Дорсая.
      -  Тогда  тебе  нужны  Серые  Капитаны.  Он  удивленно
уставился на нее.
     - Кто?
     Она улыбнулась.
     - Это старое выражение. Между прочим, мы говорим именно
"серые",  а  не "седые". Я даже не знаю, известно  ли  кому-
нибудь,  откуда  оно пришло. Давным-давно,  еще  во  времена
Клетуса,   слово  "капитан"  перестало  использоваться   для
обозначения  воинского  звания,  кроме  как  на  космических
кораблях. Теперь этим словом называют общепризнанного лидера
-  не  важно кто, мужчина это или женщина, - того, кому люди
доверяют  принимать  решения.  И  первая,  и  вторая  Аманда
входили в число Серых Капитанов.
     - А как насчет третьей? - Он с любопытством взглянул на
нее.
      -  Третья  тоже, - спокойно ответила она. -  Но  Серые
Капитаны,  как  правило,  не  сидят  в  Омалу.  Обычно   они
предпочитают находиться дома.
      -  Тогда  я  должен  встретиться с  каждым  из  них  в
отдельности  и уговорить их собраться вместе,  чтобы  я  мог
обратиться ко всем сразу.
     Несколько секунд Аманда молча разглядывала его.
      -  Если  бы  ты  был  в порядке,  -  наконец  медленно
произнесла она, - чего нет в действительности, и то  так  не
следовало  бы  поступать. А в твоем  нынешнем  состоянии  ты
вообще  не  способен говорить с кем бы то  ни  было.  Прежде
всего тебе нужен отдых, не меньше недели.
     Хэл покачал головой:
     - Ну уж это слишком.
     - Именно столько.
      -  В любом случае, - он уперся ладонями в подлокотники
кресла, собираясь встать, - я не могу столько ждать...
     - Нет, можешь.
      - Ты не понимаешь. - Хэл убрал руки с подлокотников. -
Во-первых,  я  должен передать важное послание, адресованное
всему  дорсайскому  народу, от экзотов.  Но,  что  для  меня
гораздо   важнее,  я  должен  лично  переговорить  с   этими
Капитанами.  Я  хочу, чтобы они поняли, что то,  к  чему  мы
идем,  может уничтожить все, чем дорожат дорсайцы,  и  много
чего еще помимо этого.., не знаю, как убедить вас...
       -   Ты  уже  сделал  это,  -  отозвалась  Аманда.  Он
обеспокоенно взглянул на нее.
      - Ты мне все уже рассказал, - Аманда спокойно смотрела
на него, и он снова поразился бездонной глубине ее бирюзовых
глаз, - в ту первую ночь, когда мы приехали сюда.
     - Все рассказал? - воскликнул он. - Все?
     - Думаю, что все. - Она снова несколько секунд изучающе
смотрела на него. - Я знаю, что тебе необходимо сделать,  и,
в  отличие от тебя, знаю, как это сделать. Для того чтобы ты
смог встретиться с Серыми Капитанами, они должны собраться в
одном месте. И этим местом вполне может стать Форали.
     - Форали? - удивился Хэл.
      -  А  почему  бы  нет?  - Она пожала  плечами.  -  Там
достаточно места для проведения подобной встречи, к тому  же
там сейчас никто не живет.
      Аманда замолчала и откинулась в кресле. Он тоже какое-
то  время  хранил молчание. От одной мысли о  том,  что  ему
придется  говорить с этими людьми в Грэймхаусе, у  него  все
похолодело внутри.
      - Я могу собрать для тебя Капитанов и заручиться, если
этого  потребует ситуация, поддержкой округа,  -  продолжила
она. - Вся встреча займет не больше суток, если только кому-
нибудь  из  них не захочется переночевать здесь, прежде  чем
пуститься в обратный путь.
     Хэл заколебался:
     - И ты думаешь, они приедут?
      -  Да, - без тени сомнения в голос