то скажешь это Рух  Тамани
и всему отряду теми  самыми  словами,  какие  услышал  сейчас  от  меня.  Ты
обещаешь мне?
   - Да, - ответил Хэл и повторил слово в слово то, что услышал от него.
   - Хорошо, - кивнул Иаков.  Он  молча  смотрел  на  Хэла  еще  секунду.  -
Благословляю тебя во имя Господа, Хэл Мэйн. Передай всем  остальным,  что  я
благословляю Рух Тамани и ее отряд, а также всех, кто сражается  или  станет
сражаться  под  Божьим  знаменем.  Теперь  иди.  Позаботься   о   тех,   чье
благополучие зависит от тебя.
   Он повернулся,  чтобы  снова  сосредоточить  внимание  на  участке  леса,
просматривающемся через амбразуру его баррикады.  Хэл  оставил  Иакова  Дитя
Господа ждать прихода своих врагов - одинокого, каким он был всегда, но, как
и всегда, наедине с Богом.

Глава 29

   Хэл смог догнать отряд только через час. Рух последовала совету Иакова  и
изменила направление движения. Она велела всем отправиться в разные стороны,
а потом снова собраться вместе в заранее оговоренном месте.  Почти  двадцать
минут Хэл кружил по лесу, отыскивая их новый след. После этого он  уже  смог
идти быстро, но все же догнал своих, когда  прошло  еще  тридцать  с  лишним
минут. В эти последние полчаса, впервые с тех пор, как он покинул Землю, его
мысли вернулись в определенное упорядоченное русло. Отстранившись  мысленно,
заняв позицию стороннего наблюдателя, он представил нынешнюю ситуацию в виде
некоего уравнения и с  холодной  рассудочностью  взвешивал  и  оценивал  его
составные части. Последние слова Иакова подействовали на Хэла таким образом,
что он ясно увидел перед собой путь к выполнению своего собственного  долга.
Это дало его разуму толчок к  четкой  практической  работе,  к  которой  его
приучили трое учителей,  но  которую  он  до  сих  пор  игнорировал,  будучи
вовлеченным в насущные интересы окружающих его людей. Однако сейчас, по мере
того как он постепенно избавлялся от усталости и недомогания и под  влиянием
сильного впечатления от самопожертвования  Иакова,  его  личные  переживания
исчезли из уравнения, как  туман  с  поверхности  зеркала,  и  в  нем  стало
отчетливо и во всей полноте отражаться  только  то,  перед  чем  они  теперь
стояли лицом к лицу.
   К, тому моменту, когда он в конце концов догнал свой  отряд,  эти  устало
бредущие вперед мужчины и женщины предстали  перед  ним  в  совершенно  ином
свете. Люди были не просто измотаны, они находились на  пределе  своих  сил,
еще остававшихся у них благодаря сильной воле  и  преданности  общему  делу.
Вполне возможно, что сама Рух никогда не смогла  бы  оказаться  в  положении
побежденной или сдаться врагу, но ее  отряд  состоял  из  простых  смертных,
шедших вперед и вступавших в бой по ее приказам,  а  сейчас  израсходовавших
почти до предела все свои физические и духовные ресурсы.
   Поравнявшись с головой колонны и едва взглянув на Рух, Хэл понял, что она
еще не осознала этого и никогда не осознает, что она просто не  способна  на
это. Как и у Иакова, источник ее внутренней энергии был неисчерпаем,  и  она
не умела оценить реальные возможности обыкновенных людей.
   Заметив Хэла, шедшая впереди своего отряда Рух повернулась к нему.
   - Ты сделал для него все, что можно? - спросила она спокойным голосом. Ее
лицо выглядело бесстрастным.
   - Он передал вам послание, - ответил Хэл. - Он спросил меня, кого я  вижу
перед собой, а когда я сразу не нашелся, что ответить, он сказал, что я вижу
того, кто всю свою жизнь с великой радостью служил  Господу  Богу  и  теперь
собирается отдать Ему свой последний  долг,  который  Божьей  милостью  дано
исполнить ему одному. Он попросил меня сказать тебе все это.
   Рух кивнула все с тем же бесстрастным выражением лица.
   - Еще он попросил меня назвать свое настоящее имя, - продолжал Хэл,  -  а
затем благословил меня именем Господа. И еще он велел передать всем вам, что
он благословляет именем Господа весь отряд и Рух Тамани, а также  всех  тех,
кто сражается или станет сражаться под знаменем Всевышнего.
   Дослушав его до конца, Рух отвернулась и с минуту шла молча.  Когда  она,
не поворачивая к нему головы, заговорила снова, ее голос  звучал  совершенно
спокойно.
   - В отряде теперь нет заместителя командира. Я  хочу  временно  возложить
его обязанности на тебя и на Фолта, совместно.
   Хэл, шагая рядом, несколько мгновений молча смотрел на нее.
   - Ты помнишь, - заговорил он после паузы, -  что  по-настоящему  Барбеджа
интересую прежде всего я. Если бы он узнал, что  меня  нет  среди  вас,  то,
возможно...
   - Мы уже обсуждали это. Так в отрядах партизан не поступают.
   - Подожди, я еще не все сказал. Завтра к полудню  ваш  отрыв  от  милиции
станет настолько значительным, что у тебя появится  возможность  предпринять
некоторые действия. Вот что  я  хотел  тебе  предложить.  Пусть  обязанности
заместителя целиком возьмет на себя Фолт. А в то время, как вы  будете  идти
вперед, начиная с завтрашнего дня, а может быть, даже уже сегодня,  я  начну
уводить в сторону от  вашего  маршрута  вьючных  ослов,  одного  за  другим.
Милиция по-прежнему пойдет по следу, оставленному отрядом, а  я  постепенно,
по одному, уведу от вас всех ослов.
   - Чтобы их потом также по одному  обнаружила  милиция,  когда  она  снова
отыщет наш след?
   - Нет, - спокойно возразил он, - потому  что  после  того,  как  я  уведу
последнего, я вернусь с ним назад, снова соберу всех животных и  приведу  их
на заранее назначенное место встречи. Вы все еще будете идти вперед примерно
один день, оставляя за собой  хорошо  заметный  след,  а  затем  разойдетесь
поодиночке, так что ваш след вдруг исчезнет,  растает  в  воздухе.  А  потом
снова соберетесь в том самом назначенном месте,  где  уже  будут  находиться
ослы.
   Рух несколько секунд молчала, обдумывая услышанное.
   - Нет, - произнесла она наконец. - После всего этого Барбедж так легко не
отступится от нас. Он не прекратит прочесывать всю местность вокруг. И  даже
если он не найдет нас, он в конце концов найдет ослов. Нет.
   - Он станет прочесывать местность; только в том случае, если  по-прежнему
будет уверен, что, схватив вас, он схватит и меня, - сказал  Хэл.  -  Я  же,
после того как снова соберу вместе всех ослов,  дам  возможность  его  людям
увидеть меня на дороге, на одном из их пунктов снабжения. Я нападу на  него,
свяжу охранников и выкраду у них оружие или  какие-нибудь  продукты.  И  как
только Барбеджу станет известно,  что  я  покинул  эту  территорию  и  начал
действовать в одиночку, он погонится за мной. Ведь это его основная задача.
   Рух снова задумалась, продолжая идти  молча,  со  слегка  опущенной  вниз
головой, устремив взгляд в землю. Наконец она, вздохнув, повернулась к нему.
   - А ты уверен, что, показавшись им, все же сумеешь уйти невредимым?
   - Вполне, - ответил Хэл, - если я буду действовать сам по себе и  мне  не
придется заботиться о ком-либо еще из отряда.
   Рух опять опустила голову, и  опять  между  ними  повисло  молчание.  Хэл
смотрел на нее,  понимая,  что,  по  существу,  предлагает  ей  выбор:  либо
лишиться груза, либо получить дополнительный шанс спасти отряд.
   - Хорошо, - наконец произнесла она, глядя прямо ему в глаза. -  Но  тогда
лучше начинай прямо сейчас, как ты  и  предлагал.  Тебе  понадобится  немало
времени, чтобы избавить отряд от двадцати одного осла, уводя  их  в  лес  по
одному, а затем каждый раз возвращаясь за следующим. Сходи  разыщи  Фолта  и
принеси карты из вьюка с моими вещами, мы определим место сбора.
   Этой ночью и на заре следующего дня Хэл уводил с маршрута  ослов,  одного
за  другим.  Сначала  он  вел  послушных  животных  назад,  по  следу,   уже
проложенному бойцами, затем сворачивал с ними в лес в одну и ту же  сторону,
но каждый раз в новом месте, и уходил  достаточно  далеко,  так  чтобы  крик
осла, если тому вдруг  вздумается  закричать,  не  мог  донестись  до  слуха
милиционеров, преследующих отряд. И к тому моменту,  когда  партизаны  после
ночлега снова двинулись в путь, все ослы уже  находились  в  лесу  в  разных
местах, а сам Хэл был готов отправиться в свой одиночный рейд.
   - Через пять дней, - сказала Рух. - Жди нас в  течение  дня.  Через  пять
дней мы все встретимся в условленном месте.
   - Тебе понадобится никак не меньше времени, чтобы собрать  всех  животных
вместе и добраться туда с ними, - вступил в разговор Джейсон. - И вообще это
непосильная задача для одного человека. Мне действительно следовало бы пойти
с тобой.
   - Нет, - возразил Хэл. - За исключением тех промежутков времени, когда  я
поведу ослов, я смогу передвигаться гораздо быстрее, действуя в одиночку.  А
если произойдет что-нибудь непредвиденное,  мне  придется  думать  только  о
самом себе.
   - Ну что ж, наверное, ты прав, - согласился Фолт. - Удачи тебе...
   Он протянул руку, Хэл пожал ее, потом пожал руку Джейсону. Теперь,  когда
ослов в отряде не осталось, у каждого из них,  в  том  числе  и  у  Рух,  за
плечами висели рюкзаки с самым необходимым снаряжением и личными вещами.
   - Надеюсь, ты  действительно  будешь  действовать  осторожно,  Ховард?  -
спросил Джейсон. Хэл улыбнулся.
   - К осторожности меня приучали с детства, - ответил он.
   - Ну хорошо, - кивнула Рух. - Давайте  считать,  что  мы  попрощались.  Я
немного провожу тебя, Ховард. Мне надо сказать тебе еще кое-что.
   Вдвоем они отошли от остальных. Вес битком набитого  рюкзака  на  плечах,
тяжесть полученного от Рух  энергетического  пистолета  на  правом  бедре  и
конического ружья в левой руке Хэл сумел  сбалансировать  так,  что  мог  не
обращать внимания на всю эту амуницию, так же как не обращал внимания на вес
надетой на нем  одежды.  Дождь  перестал,  но  небо  по-прежнему  напоминало
огромную лужу разлитого серого металла, а в лицо снова выступившим  в  поход
партизанам все так же дул резкий встречный ветер. Отойдя от остальных бойцов
настолько, чтобы они  не  могли  слышать  их,  Рух  остановилась.  Хэл  тоже
остановился и повернулся к ней.
   Он ждал, что она заговорит, но она стояла молча,  оцепеневшая,  с  высоко
поднятой головой, и пристально глядела на него, словно  одинокая  фигура  на
мысу, высматривающая кого-то на борту корабля, отплывающего от  берега,  где
она оставалась.  Повинуясь  внезапному  порыву,  Хэл  обнял  ее.  И  вся  ее
оцепенелость внезапно пропала. Рух прильнула к нему,  дрожа  всем  телом,  и
крепко обхватила его руками.
   -  Он  вырастил  меня,  -  уткнувшись  лицом  ему  в  грудь,  еле  слышно
проговорила она. - Он вырастил меня, а теперь вот ты...
   - Со мной все будет в порядке, - говорил он, но, похоже, она  не  слышала
его слов, и только сильнее прижалась к  нему  еще  на  несколько  мгновений,
затем, глубоко вздохнув, вздрогнула и,  чуть  отстранившись,  подняла  вверх
голову.
   Он поцеловал ее, и снова на долгую минуту она прильнула  к  нему.  Потом,
высвободившись из его объятий, отступила на шаг назад.
   - Тебе, пора идти.
   И снова ее голос звучал ровно, почти спокойно. Хэл стоял, глядя  на  нее,
инстинктивно чувствуя, что не следует больше прикасаться к ней, и  в  то  же
время ощущая, как сильна ее внутренняя затаенная боль.
   - Береги себя, - добавила Рух.
   Вдруг, совершенно неожиданно, Эпсилон Эридана, пробившись сквозь нависшие
над ними тяжелые тучи, обдал их теплым желтым светом,  и  лицо  Рух  в  этом
свете предстало перед ним побледневшим, чистым и молодым.
   - Все будет хорошо, - машинально произнес Хэл. Она  протянула  ему  руку.
Кончики их пальцев едва соприкоснулись. Потом Рух, резко повернувшись, пошла
через лес обратно к своему  отряду.  Хэл  смотрел  ей  вслед,  пока  она  не
скрылась из глаз, затем тоже повернулся и вдруг вспомнил, что он вот так  же
покидал Дитя Господа, и случилось это только вчера пополудни.
   Он шел быстро, размышляя о том, как много ему предстоит сделать в течение
ближайших двадцати четырех часов. После хорошего обеда и долгого сна ему  не
составило труда  привести  себя  в  знакомое  состояние  активности,  всегда
послушно  возникающее  по  его  команде.  Он  уже  не  обращал  внимания  на
усталость, на саднящую боль в горле и в  труди  и  на  другую,  тупую  боль,
притаившуюся в затылке с тех пор, как у него началась лихорадка;  эта  боль,
словно злобная и трусливая  собака,  то  набрасывалась  на  него,  то  снова
пряталась.
   Он не стал привязывать каждого  осла  отдельно,  как  обещал  Рух,  когда
рассказывал ей о своих планах, однако ему все равно пришлось уводить их всех
с маршрута движения партизан по одному и в разных местах, так чтобы  милиция
не догадалась, что в отряде не осталось ни одного животного. Признаки  того,
что какого-либо осла уводили в  сторону  от  основного  следа,  оставленного
отрядом, не должны были насторожить преследователей. Прежде чем отпустить на
волю захромавших или заболевших животных, их уводили в сторону  от  маршрута
движения колонны, чтобы они не пытались  догнать  своих  собратьев  и  снова
присоединиться к ним. На этот раз, как только Хэл уводил очередного осла  на
безопасное расстояние от главного следа  отряда,  он  шел  с  ним  прямо  на
выбранное им временное место сбора и привязывал  его  там  рядом  с  другими
животными, приведенными ранее.
   Именно к этому сборному пункту он сейчас и направлялся. Придя  на  место,
он увидел, что ослы,  собранные  им  в  неглубокой  лощине,  мирно  пасутся,
освещаемые теплыми лучами Эпсилона Эридана, проделавшего уже добрую половину
своего пути к полудню на небосводе, теперь лишь кое-где покрытому отдельными
облаками.
   Хэл приступил к организации  вьючного  обоза.  Его  задачу  облегчило  то
обстоятельство, что часть имущества  из  вьюков  бойцы  разобрали  по  своим
рюкзакам и теперь ее количество уменьшилось настолько, что пять из  двадцати
пяти ослов могли идти порожняком и служить  резервом  на  тот  случай,  если
что-нибудь произойдет с одним из животных, несущих на спине груз.
   Однако даже с учетом этого  обстоятельства  и  при  весьма  благоприятной
погоде в одиночку управлять караваном из двадцати пяти голов при движении по
такой сложной местности было чрезвычайно трудным делом. Он начал с того, что
снова навьючил на ослов поклажу, снятую с них сразу же после привода  в  эту
лощину, затем поставил всех животных одного за  другим  и  привязал  друг  к
Другу  поводьями.  Прошло  почти  три  часа,  прежде  чем  их  караван  смог
отправиться в путь, до наступления сумерек оставалось примерно шесть  часов.
Хэл повел своих подопечных вниз по склону почти прямо на восток, к ближайшей
обозначенной на его карте дороге, которая  могла  служить  Барбеджу  удобной
магистралью для получения припасов и снаряжения, а также  людских  резервов,
позволявших  ему  продолжать  преследование  отряда.  За   остававшееся   до
наступления темноты время Хэл смог приблизиться к дороге на расстояние около
полукилометра. Здесь он выбрал место для отдыха, очень похожее на то, где он
оставлял ослов до этого, развьючил животных, отвязал друг от друга и  пустил
пастись, привязав каждого к стволу или толстой ветке дерева.  Потом  поел  и
забрался в спальный мешок, приказав  самому  себе  проснуться  через  четыре
часа.
   Открыв  глаза,  Хэл  увидел,  что,  как  он  и  ожидал,  луна   Гармонии,
называвшаяся Дочь Господа, стояла уже  высоко  в  почти  безоблачном  ночном
небе, и хотя она сияла только одной своей половиной,  тем  не  менее  давала
вполне достаточно света для осуществления задуманной Хэлом вылазки.
   Он собрал небольшой рюкзак, положив в  него  немного  продуктов,  аптечку
первой помощи, боеприпасы и непромокаемую одежду, и оставил  ослов  отдыхать
под луной. Подойдя к дороге, Хэл направился вдоль  нее  отыскивать  один  из
пунктов снабжения милиции.
   Он нашел его через двадцать минут. Охрана спала, все освещение на  пункте
было выключено, поэтому Хэл сначала обнаружил его по запаху и  только  потом
увидел. Приткнувшись у края дороги, на открытом пространстве стояла палатка,
рядом  виднелись  штабеля  нераспакованных  ящиков,  тускло  светились  угли
догоревшего костра, кругом валялся обычный в таких местах  мусор.  Букет  из
запахов дыма, отбросов и нечистот, с примесью более тонких ароматов ружейной
смазки и грязных брезентовых подстилок, привел его прямо к нужному месту.
   Сняв с плеч и опустив на  землю  между  стволами  деревьев  в  нескольких
метрах от милицейской палатки рюкзак,  Хэл  положил  рядом  с  ним  ружье  и
крадучись бесшумно пробрался  на  территорию  пункта.  Ночь  выдалась  очень
тихой, насекомые в это время года еще не  появились,  поэтому  он  отчетливо
слышал тяжелое дыхание по крайней мере одного  из  сидящих  охранников.  Он,
конечно, мог бы без всякого  риска  для  себя  приподнять  клапан  входа  и,
заглянув внутрь палатки, убедиться,  что  их  там  всего  двое,  но  никакой
надобности в этом не было. Все свидетельствовало о том, что здесь находилось
не больше двух человек.
   Он обследовал  штабеля  ящиков,  но,  не  вскрывая  их,  невозможно  было
определить, что там находится. Он поднял один из  них.  Судя  по  весу,  его
содержимое представляло собой либо оружие, либо запасные части к нему, либо,
какие-то другие металлические детали. Упаковки с едой типа "открывай и ешь",
которая  обычно  составляет  пищевое  довольствие  милиции  при   проведении
подобного рода операций, уложенные  в  коробки  таких  размеров,  весили  бы
гораздо меньше, точно так же, как и медикаменты, одежда  и  прочие  припасы.
Внешний вид пункта и количество пустых упаковок из-под еды говорили  о  том,
что эти двое, скорее всего, пробыли здесь  уже  пару  дней  и  останутся  по
меньшей мере еще на день. Если бы на этом пункте снабжения не ожидалось хотя
бы одной партии груза, то никаких охранников  здесь  уже  не  было  бы,  они
уехали бы обратно с тем грузовиком, который  выполнял  предыдущую  доставку.
Хэл внимательно осмотрел следы там, где производилась  разгрузка  предыдущих
партий: по крайней  мере  в  течение  одного  дня  солнечный  свет  и  влага
воздействовали на вмятины, оставленные в земле в том месте, где последний из
прибывших сюда грузовиков, выключив вентиляторы, опускался на грунт.
   Из всего этого следовало, что завтра здесь должен появиться хотя бы  один
грузовик.
   Хэл еще раз внимательно окинул взглядом  территорию  пункта,  фиксируя  в
памяти расстояния между отдельными объектами, а также общую  планировку.  Он
без труда представил себе, как завтра здесь будут  разворачиваться  события.
Закончив с этим, он повернулся и  исчез  в  лесу  так  же  бесшумно,  как  и
появился. Через час с небольшим он снова оказался рядом со своими  ослами  и
нырнул в спальный мешок, намереваясь заснуть.
   Хэл проснулся перед рассветом, а  час  спустя  уже  притаился  на  склоне
холма, метров на десять выше пункта снабжения. Маловероятно,  что  ближайший
милицейский гарнизон, где бы он ни находился,  станет  до  наступления  утра
заниматься загрузкой и отправкой сюда грузовика. Охранники все еще  спали  в
своей палатке, а  потом  он  имел  возможность  наблюдать  за  процессом  их
пробуждения.
   Из разговоров, которые охранники вели между собой за завтраком, он узнал,
что в этот день припасы должны доставить за час до полудня, причем  на  трех
грузовиках. Хэл стиснул зубы. Три грузовика, каждый с водителем и грузчиком,
и вдобавок еще эти двое -  многовато  для  того,  чтобы  управиться  с  ними
одному. Однако минут десять спустя, услышав дополнительные сведения, Хэл уже
бежал назад, к своим ослам. В конце дня  здесь  должен  появиться  еще  один
грузовик, которого охранники ждали с большим нетерпением. Он приедет  только
затем, чтобы забрать  их  отсюда  и  увезти  назад,  в  Аруму,  к  привычной
казарменной жизни.
   Прибытие этого грузовика открывало ему такие возможности, о которых можно
было лишь мечтать. Возвратившись в свой временный лагерь,  Хэл  стал  быстро
упаковывать только  с