реложили на носилки, затем внесли в какой-то автомобиль  и
закрепили  носилки  на  специальных кронштейнах  на  боковой
стенке кузова.
      Дверь с металлическим лязгом захлопнулась. В следующее
мгновение  ожили  воздухонагнетатели и  машина  тронулась  с
места.
      Находящееся в глубоком трансе тело ни за что не хотело
подчиняться   его  попыткам  выйти  из  полубессознательного
состояния,  в  которое он сам себя погрузил.  Оно  притупило
боль  и  страдания  последних  нескольких  дней,  и  ему  не
хотелось   расставаться   с  этим  чувством   относительного
комфорта.
      И только мысль о построенной им структуре понимания  и
ее  значении помогла ему вырваться из оцепенения. Правда,  у
Хэла  не  было намерения возвращаться в нормальное состояние
слишком  быстро  на  тот  случай, если  он  попадет  в  руки
опытного  медика  до того, как успеет воспользоваться  своей
временной   свободой.  Его  вполне  могли  в  любой   момент
развернуть и отправить обратно в камеру.
      С  другой  стороны, если представится возможность  для
побега,  ему  следовало быть готовым к  активным  действиям.
Поэтому  Хэл  восстановил свое физическое состояние  до  той
ab  $((, когда в случае необходимости смог бы встать и идти.
Тем  не менее его пульс не должен превышать сорока ударов  в
минуту, а давление оставаться на уровне девяноста.
      Как  бы  там ни было, но теперь он снова мог нормально
воспринимать   происходящее,  хотя   эмоциональные   реакции
оставались несколько заторможенными. Очевидно, Хэл находился
один в военном санитарном автобусе, способном перевозить  не
менее  дюжины носилок, которые тремя рядами закреплялись  на
боковых  стенках.  Впереди  на  одноместных  сиденьях  перед
приборной доской сидели два милиционера.
      Вдоль  каждого  борта,  там,  где  крепились  носилки,
тянулся ряд застекленных окошек. Верхний край одного из  них
был  сейчас  как  раз  на уровне плеча Хэла  -  его  носилки
находились  в  самом верхнем ряду. Лежа на  спине  и  слегка
повернув голову, он мог хорошо видеть улицы, по которым  они
проезжали.  Несмотря  на то что по его расчетам  только  что
миновал  полдень, на улицах он не заметил  ни  единой  души;
двери  небольших магазинчиков, мимо которых  они  проезжали,
были наглухо заперты, окна витрин закрыты шторами.
      Погода  стояла пасмурная и сырая. Мостовые, пешеходные
дорожки  и  фасады  домов  влажно  блестели.  Когда  автобус
проезжал  перекресток,  вдали между домами  мелькнул  клочок
неба,  сплошь затянутого тяжелыми серыми облаками. Один  раз
Хэл  все  же увидел пешехода - тот резко обернулся  на  звук
приближающегося санитарного автобуса и тут же нырнул в узкий
проход между двумя магазинчиками.
      В кабине повисла какая-то напряженность. Органы чувств
Хэла  уже  работали в полную силу, его чуткий нос  ощутил  в
спертом  воздухе автобуса едва различимый резкий запах  пота
человека,  оказавшегося в стрессовой  ситуации.  К  тому  же
автобус  двигался  как-то странно: они проезжали  по  прямой
несколько    кварталов,    потом    без    видимых    причин
останавливались    на   каком-нибудь   перекрестке,    резко
сворачивали  и  ехали  еще несколько  кварталов  вправо  или
влево, а затем возвращались на прежнее направление.
      По  мере  того  как они продвигались вперед,  движение
становилось все медленнее; казалось, водитель сбился с пути.
Зато  пешеходы  стали  попадаться чаще  и  чаще.  Тело  Хэла
медленно  возвращалось  к жизни, и он  наконец  почувствовал
уверенность в том, что по крайней мере способен подняться  и
даже пройти несколько шагов. Лежа под одеялами, он сжимал  и
разжимал кулаки, сгибал руки и ноги, пожимал плечами и делал
множество  других  мелких движений, стараясь  не  привлекать
внимания сидящих впереди милиционеров.
      Он  был полностью поглощен упражнениями, когда автобус
резко затормозил.
     Хэл прекратил занятия и посмотрел в ближайшее окошко.
      Они  находились  в  центре большой городской  площади,
быстро   заполнявшейся   народом,  который   все   продолжал
прибывать  из выходящих на нее боковых улиц. Взгляды  людей,
окруживших  автобус, нельзя было назвать  дружелюбными.  Хэл
вытянул  шею, чтобы увидеть как можно больше.  Менее  чем  в
тридцати  метрах  перед ними, блокированная сейчас  сплошной
стеной  из  человеческих спин, начиналась улица,  куда  они,
.g%"($-.,   направлялись.  Водитель  надеялся,  что   успеет
проскочить  туда, но просчитался и был вынужден остановиться
на полпути.
       Попытка   пробиться  силой  стала   бы   равносильной
самоубийству,  принимая во внимание мрачный блеск  в  глазах
стоящих  вокруг  людей. Издав звук, похожий одновременно  на
шумный   выдох   и   ворчание,  водитель   совсем   выключил
нагнетатели и опустил автобус на мостовую. Сидящий  рядом  с
ним милиционер что-то пробормотал в переговорное устройство.
      -  Оставайтесь на месте! - ответил из динамика  резкий
голос.   -  Ничего  не  предпринимайте  и  постарайтесь   не
привлекать  к себе внимания. Делайте вид, что  вам  все  это
нравится.
     В санитарном автобусе снова стало тихо. Оба милиционера
сидели,   изображая  увлекательную  беседу  и  стараясь   не
замечать  угрюмые  лица. Взглянув еще  раз  в  расположенное
рядом  окошко,  Хэл заинтересовался тем, что  происходит  на
центральной части площади, где толпа была наиболее плотной.
     Люди теснились вокруг постамента с установленным на нем
крестом  из  коричневатого гранита, достигающего по  меньшей
мере  высоты  третьего этажа. Хэлу сквозь  мутное  от  влаги
стекло окошка представлялось, что верхняя часть этого креста
парит  в  вышине над толпой, упираясь своим концом  в  серые
облака.  Как раз в этот момент под аплодисменты с постамента
спускался  человек в деловом костюме, только что закончивший
речь.
      И  тут же его сменил мужчина, облаченный в камуфляжную
форму.  Новый оратор добрался до вершины постамента,  крепко
ухватился  рукой  за  вертикальный  брус  креста,   стараясь
сохранить равновесие, и начал говорить. Хэл ясно слышал  его
голос  -  вне всякого сомнения тот пользовался транслятором,
звук  которого  принимался  и усиливался  репитерами,  но  с
такого  расстояния  ни  в руках, ни  на  одежде  говорившего
ничего  нельзя было разглядеть. Миниатюрные черные репитеры,
открыто  прикрепленные к отворотам одежды людей,  окруживших
машину,  или с вызовом поднятые высоко над головами,  далеко
разносили  над толпой слова оратора. Они без труда проникали
и внутрь попавшегося в ловушку автомобиля.
     - Братья и сестры во Христе...
      Внезапно  Хэл  весь превратился в слух -  это  говорил
Джейсон  Роу;  и  теперь, когда он понял,  кому  принадлежит
голос, то узнал и крепко сбитую, коренастую фигуру Джейсона,
стоявшего в так хорошо знакомой ему позе.
     - Через минуту перед вами выступит капитан Рух Тамани -
автор плана полной изоляции шахты "Кор Тэп", осуществленного
вчера  ее  отрядом; она не только спланировала всю операцию,
но   также   вместе  с  членами  своего  отряда  собрала   и
укомплектовала  необходимые материалы для  изготовления  так
нужной   им   взрывчатки   и   лично   провезла   их   через
полконтинента,  ежесекундно рискуя  подвергнуться  нападению
преследующих ее по пятам отрядов милиции. Братья и сестры во
Христе,  не далее как вчера мы продемонстрировали, что  наша
вера  в Бога остается незыблемой и мы способны нанести  удар
именно  туда,  где  это  дьявольское  отродье  считает  себя
-  (,%-%%  уязвимым. Так же как и вчера, мы будем продолжать
наносить  удар  за  ударом  до  тех  пор,  пока  Иные  и  их
сторожевые псы не прекратят терзать наши миры и наш народ. А
теперь,  братья  и сестры, встречайте Рух Тамани,  командира
отряда, организовавшего саботаж на "Кор Тэпе" и выведшего из
строя  достроечную станцию космических кораблей, и ко  всему
прочему, моего капитана!
      Толпа  разразилась восторженными криками,  которые  не
прекращались,  пока Джейсон спускался вниз.  Затем  какое-то
время   постамент  с  возвышающимся  над  площадью   крестом
оставался   пустым,  и  шум  постепенно   стих.   Но   когда
собравшиеся увидели рядом с постаментом тоненькую фигурку  в
темной камуфляжной форме, рев вспыхнул с новой силой.
      Это, вне всякого сомнения, была Рух Она взобралась  на
постамент  и  замерла;  крест  возвышался  над  ней,  матово
поблескивая мокрой от дождя полированной поверхностью.
     Постепенно шум на площади стих, подобно звуку прибоя за
окном,  когда задергивают плотные шторы. Толпа внизу затаила
дыхание.
      Наконец  Рух  заговорила,  и  многочисленные  репитеры
подхватили ее слова и, многократно усилив, разнесли  их  над
головами всех присутствующих на площади.
     - Пробудитесь, пьяницы, и плачьте...
      Хэл  узнал  цитату из Ветхого Завета, из первой  главы
Книги пророка Иоиля. Чистый голос Рух, долетев до ушей Хэла,
вонзался  в него, подобно острым иглам, побуждая  как  можно
скорее восстановить полный контроль над своим телом.

     - ..и рыдайте все, пьющие вино, - продолжала она, -
     о виноградном соке, ибо он отмят от уст ваших!
     Ибо пришел на землю мою народ, сильный
     и бесчисленный;
     зубы у него - зубы львиные,
     и челюсти у него - как у львицы.
     Опустошил, он виноградную лозу Мою,
     и смоковницу Мою обломал,
     ободрал ее догола и бросил; сделались белыми ветви ее.
     Рыдай, как молодая жена, перепоясавшись вретищем,
     о муже юности своей'
     Прекратилось хлебное приношение и возлияние
     в доме Господнем;
     плачут священники, служители Господни,
     Опустошено поле, сетует земля;
     ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок,
     завяла маслина.

      Рух замолчала; повисшая над площадью тишина показалась
оглушительной.  Через  некоторое время  над  площадью  опять
разнеслись ее слова.
      -  С  каких пор мы стали бояться смерти ? - Рух обвела
взглядом  стоящих внизу людей - Поскольку, как  я  вижу,  вы
боитесь  смерти Толпа по-прежнему безмолвствовала. Казалось,
никто  не  осмеливался  не то чтобы  пошевелиться,  но  даже
вздохнуть.  Хэл все продолжал попытки сломить  сопротивление
a".%#. тела, не желающего возвращаться к жизни.
     - Сегодня, - снова зазвучал ее голос, - вы все вышли на
улицы. Сегодня милиция даже не пытается разогнать вас  Сотни
вас,  присутствующих здесь, готовы взять  в  руки  оружие  и
выступить против сатанинского отродья и Антихриста.
     Рух снова сделала паузу, а затем продолжила:
      - Но завтра вы будете думать иначе. Вы не скажете, что
передумали, вы просто начнете без конца спорить о том, как и
когда начать действовать, и в конце концов все останется по-
прежнему.  С каких пор вы стали бояться смерти? Нет  смерти,
которой  можно  было  бы бояться. Еще  наши  прадеды,  когда
прилетели с Земли, знали это. Почему же вы забыли об этом?
     Никто в толпе не пошевелился и не издал ни звука.
      -  Они  знали,  как  следовало бы  знать  и  нам,  что
физическая смерть любого из нас ничего не значит до тех пор,
пока  продолжает  существовать род детей Божьих.  Тогда  все
спасутся и будут жить вечно.
      Хэл  пошевелил ногами, потом слегка подвигал  ими  под
одеялом, восстанавливая кровообращение; послышался негромкий
шорох,  но  сидящие впереди милиционеры не обратили  на  это
никакого  внимания.  Как и все люди  на  площади,  они  были
целиком захвачены выступлением.
      -  Есть  человек, - продолжала Рух, и ее  слова  гулко
отражались от фасадов зданий, окружающих площадь  с  четырех
сторон,  -  он  уже  бывал  в этом городе  и  снова  намерен
приехать сюда Многие называют его Великим Учителем.
     Она сделала паузу.
     - На самом деле он - учитель лжи, воплощение Антихриста
Но он завидует нашему бессмертию - вашему и моему, братья  и
сестры, - ибо сам он смертей и знает, что умрет.
       Ибо   только  Бог  поистине  бессмертен.   Он   будет
существовать, даже если человечество исчезнет. Поскольку все
мы,  вы  и  я, являемся частичками нашего Господа,  мы  тоже
бессмертны. Но Антихрист, который ходит среди нас и  готовит
нам  последнее  великое  испытание, не  может  надеяться  на
вечную  жизнь,  не  принадлежа к человечеству.  Если  же  мы
примем его и ему подобных, то у них появится шанс выжить.
      Враг  может на куски изрезать наше тело, но наши  души
все   равно  окажутся  ему  недоступными,  если  только   мы
добровольно   не  отдадим  их  ему.  И  тогда  мы   пропадем
безвозвратно.
      Но если мы воспротивимся этому, смерть не одолеет нас,
мы  все  равно будем жить вечно - не только в Господе нашем,
но и в тех, кто придет после нас, кто благодаря нам будет  и
дальше чтить Господа нашего.
      Ибо мы можем утратить свое бессмертие, только если  мы
предадим  Господа  нашего, отрекшись от  Него.  Если  мы  не
превратимся  в псов антихристовых, мы станем частицей  детей
наших  детей,  которые благодаря нашей вере и  нашим  трудам
вечно будут принадлежать нашему Богу, нашей вере и тем самым
нам самим.
      Рух  замолчала. На этот раз впервые за  все  время  ее
выступления послышался легкий, как дуновение ветерка, вздох,
который  прокатился по рядам собравшихся и затих, коснувшись
ab%- окружающих площадь зданий.
      -  Некоторые  люди,  -  снова  заговорила  она  слегка
изменившимся  голосом, - говорят: <А что, если последователи
Антихриста  перебьют  все нас?" На это  я  отвечу:  "Они  не
смогут".  Поскольку  тогда  дьявольским  отродьям  не  будет
хватать  слуг,  к  которым  они  так  привыкли.  Даже   если
допустить,   что   наши   враги  уничтожат   всех   истинных
приверженцев веры, то и это им ничего не даст. Ведь  даже  в
их  рабах дремлют семена веры, дожидаясь своего часа,  когда
их разбудит голос Господа.
     Рух медленным взглядом обвела площадь.
      -  Поэтому  соберите свое мужество, - снова заговорила
она. - Те, против кого мы выступаем, могут уничтожить только
наши  тела,  но  не души. Давайте все вместе отбросим  страх
смерти,  который  по  сути то же самое,  что  детский  страх
темноты,  и поклянемся в верности Господу нашему, и воздадим
Ему  хвалу, и возблагодарим Его за то, что Он даровал именно
нам, нашему поколению, это великое и славное испытание.  Ибо
нет   награды  лучшей,  чем  бороться  за  Него,  зная,  что
поражения быть не может, поскольку Он непобедим.
     Она замолчала.
     - А теперь, братья и сестры, - опять раздался ее голос,
-  принесем  клятву верности Господу нашему.  Давайте  споем
вместе, чтобы Господь услышал нас.
      Суровый  гимн, который Хэл уже как-то  слышал  в  доме
Амджака в исполнении Сына Божьего, в устах Рух превратился в
победную песнь.

     - Солдат, не спрашивай
     Себя, что, как и почему.
     Коль знамя в бой тебя ведет -
     Шагай во след ему.
     И легионы безбожников пусть окружают нас -
     Не считая ударов, руби и круши -
     Вот тебе весь приказ.

      Толпа дружно подхватила песню. Милиционеры, охранявшие
Хэла, замолчали, похоже, пение подействовало и на них.  Хэл,
тоже  целиком захваченный эмоциональным накалом  выступления
Рух,   внезапно   очнулся:  он,  возможно,   упускает   свой
единственный шанс спастись.
      Тихо,  как  только мог, Хэл сдвинул одеяла  к  стенке,
перебросил ноги через край носилок и осторожно сполз на пол.
     Оба милиционера впереди, не отрываясь, смотрели в левое
от  водителя  окошко, не замечая, что происходит  у  них  за
спиной.
      Хэл,  слегка  покачиваясь, уже стоял, правда  чувствуя
себя еще не очень уверенно. Попытки держаться прямо отнимали
много сил, но тем не менее он испытывал огромный подъем  уже
оттого,  что может просто стоять. Затем Хэл очень  осторожно
стал продвигаться к задней двери автобуса, через которую его
вносили на носилках. Один шаг, другой, еще один. Наконец  он
у двери.
      Он  положил  руку  на округлый холодный  металлический
`kg  #  запорного механизма и приготовился нажать  на  него,
затем  оглянулся через плечо на двух милиционеров. Те сидели
к нему боком, по-прежнему ничего не замечая.
      Он  снова повернулся к двери и нажал на рычаг. Но  тот
даже не шевельнулся, словно его замуровали. Хэл сначала было
подумал, что всему виной его слабость, и налег на рычаг всем
своим весом. Но с тем же результатом.
     И тут его осенило. Он наклонился к рычагу и увидел, что
он  зафиксирован  горизонтальной  задвижкой,  которую  нужно
отодвинуть  в  сторону, прежде чем поворачивать  рычаг.  Хэл
аккуратно  взялся пальцами за ручку задвижки и  потянул.  Но
задвижку, похоже, заело. Он потянул сильнее. Та секунду  еще
сопротивлялась,  затем  отскочила  в  сторону  со   страшным
лязгом,   громким  эхом  прокатившимся  по   автобусу.   Хэл
схватился за рычаг.
      -  Стоять!  - послышался сдавленный окрик с  переднего
сиденья. - Еще движение, и я буду стрелять!
      Не  выпуская из рук рычага, Хэл снова оглянулся  через
плечо.  Он увидел лица обоих милиционеров, глядящих на  него
поверх  спинок  сидений, а ниже, между сиденьями,  узкое,  с
кожухом    из    проволочной   спирали   дуло    специальной
короткоствольной  модели  вакуумного  пистолета.  Оно   было
нацелено прямо на него.
      -  Он стреляет бесшумно, - предупредил водитель, - так
что возвращайся на место и забирайся обратно на носилки.
      Хэл  смотрел  на милиционеров, чувствуя необыкновенное
воодушевление.
     - И не подумаю, - ответил он. - Если отсюда выпадет мой
труп, вы не проживете и пяти минут.
       Хэл   нажал  на  рычаг  и  навалился  на  дверь   Она
приоткрылась,  уперевшись в кого-то, стоящего снаружи.  Щель
оказалась  недостаточно  широка,  чтобы  в  нее  можно  было
пролезть, зато голову просунуть удалось.
      -  Братья, помогите - закричал Хэл хриплым голосом.  -
Меня схватила милиция. Помогите!
      Он  инстинктивно  сжался, ожидая беззвучного  удара  в
спину  разряда вакуумного пистолета Но ничего не  случилось.
Хэл  увидел  поворачивающиеся к нему удивленные лица,  затем
дверь полностью распахнулась и он вывалился наружу.
      Он  упал бы на землю, если 6 чьи-то руки не подхватили
его и не поставили на ноги.
     - Помогите... - начал Хэл снова, чувствуя, как слабеет;
внезапный  прилив сил, вызванный необходимостью  позвать  на
помощь, быстро таял. - Они держали меня в своей тюрьме...
      На  какое-то мгновение свет в его глазах померк, и  он
потерял сознание. Когда же пришел в себя, то ему показалось,
будто его куда-то тащат; затем множество рук подхватило  его
и   подняло  над  толпой.  Еще  не  вполне  осознавая,   что
происходит,  он  почувствовал, как его тело,  поддерживаемое
бессчетным  количеством  рук,  плывет  над  головами  людей.
Боковым  зрением  Хэл с удивлением заметил в  разных  концах
площади мужчин, женщин и даже детей, пострадавших в давке, -
подобно ему, их тоже передавали над толпой.
      Вскоре  его  опустили, поставив на ноги  на  одной  из
"ke.$oi(e на площадь улиц.
      -  Цепляйся,  -  произнес в самое ухо  чей-то  мужской
голос.
      Хэл  увидел рядом с собой двух мужчин. Он закинул руки
им  на  плечи,  они обхватили его за пояс и  таким  образом,
полуведя,  полунеся,  протащили через уже  не  столь  густую
толпу,  а  затем  помогли подняться по  небольшому  трапу  в
фургон   огромного  грузовика,  приспособленный  под   пункт
"Скорой помощи".
      - Кладите его сюда, - велела женщина со стетоскопом на
шее,  склонившаяся  над  лежащим  на  топчане  человеком,  и
показала локтем на свободный топчан позади себя.
     Двое мужчин осторожно уложили Хэла на него.
      -  Посмотрите,  нет  ли снаружи кого-нибудь,  кому  он
известен,  - коротко распорядилась женщина. - И закройте  за
собой дверь.
       Мужчины  вышли.  Хэл  лежал,  наслаждаясь  теплом   и
счастьем,  -  наконец он на свободе. Через  некоторое  время
врач подошла к нему.
     - Как вы себя чувствуете? - Она взяла его за запястье и
нащупала пульс.