оспешил добавить:
   - Вова - не дури. Это - младший брат Марата, Ильяс.  Отморозок  еще  тот,
совершенно непредсказуем. Ссориться нам с ним нельзя, иначе придется воевать
со всей ольховской братвой. Так что - надо миром...
   А Ильяс уже шлепал к нам через зал развинченной походкой бывалого зечары.
То ли я что-то напутал с фазами из кабацкого цикла, то  ли  братишка  Марата
обратил внимание на два  энергичных  жеста  Пошехонского,  адресованных  его
компании, то ли по какой третьей причине - но так или иначе, он  направлялся
к нам.
   - Ай, Света, Светочка, Светулечка, Светуля!!! Ты  лучик  света  в  темной
уркиной судьбе!!! - жизнерадостно
   Проорал Ильяс,  приближаясь  к  нашему  столу  и  выдергивая  из-за  него
белоголовую особь намба один - ту самую, что предупреждала о нежелательности
связи с дурной компанией. - Ай, красючка - выросла-то как! А сикуха  была  -
ни сиськи, ни письки. Ну ты, бля, даешь! Ну ты... Не, смотри - жопа, дойки -
ну я торчу! - Тут Ильяс по-хозяйски запустил руку под юбку дамочке и неловко
начал оттягивать резинку колготок - сопротивления, как и следовало  ожидать,
не последовало. - Пойдем, Светк, - я те по-соседски прям щас вдую! Ух,  бля,
я те вдую! Давай - ты тоже к нам, погудим, бля, малехо. - Данная фраза  была
адресована второй белоголовой  особи,  восседавшей  слева  от  Вовки.  Особь
безропотно вскочила и начала выбираться из-за стола.
   - Я не понял, братуха, - че за дела?! - ошарашенно проблеял  Пошехонский,
неловко вскинув пальцы. - Ты че, в натуре, творишь...
   - Слышь, шелупонь, - я тебя знаю? - соизволил, наконец снизойти до  Вовки
Ильяс. - Ты че там пальцовку гнул, понужал в  нашу  сторону?  Ты  кто  такой
ваще?
   - Я... я... я это... - тут Вовка смешался - в  городе  действительно  все
более менее значимые людишки друг друга знали,  дурные  вопросы  вот  такого
типа никто не задавал, так что модель адекватной реакции в  арсенале  дитяти
туманного Альбиона начисто отсутствовала. - Я  это...  ну,  фирма  "Егор"...
Я...
   - Головка от х...я, - ласково осклабившись, пробурчал  Ильяс,  неожиданно
перегибаясь  через  стол  и  с  размаху   проводя   по   лицу   Пошехонского
растопыренными пальцами. У определенной категории незаконопослушных  граждан
сие деяние именуется "штифты загасить" и используется в качестве ритуального
акта  постановки  на  место  зарвавшегося  индивида,  не  совсем  объективно
оценивающего свою роль в мужском коллективе. На Пошехонского, однако, данный
жест  произвел  обратный  эффект.  Владелец  "Егора"  выпал   из   состояния
прострации и с ходу вломился в боевой транс.  На  совместных  тренировках  я
сумел преподать жадному до любого рода обучения отроку ряд типичных  моделей
поведения в экстремальных ситуациях и довольно  сносно  поставить  несколько
основных ударов - и вот  сейчас  он  поспешил  продемонстрировать,  что  бьш
хорошим учеником.
   - Страшная ошибка, - замороженным  голосом  саперного  робота  проскрипел
Пошехонский, хватая Ильяса  за  плечо  и  разворачивая  его  к  себе.  -  Не
следовало тебе этого делать, малыш...
   Бац! Размашистый свинг в челюсть справа был  просто  великолепным:  Ильяс
вспорхнул спиной вперед,  подбросив  пятки,  тяжело  шлепнулся  на  ковровую
дорожку. Особи белоголовые синхронно  взвизгнули,  зал  замер  на  несколько
секунд, в ужасе затаив дыхание  -  даже  оркестр  умолк,  оборвав  песню  на
половине такта. Пошехонский, не останавливаясь, приставными шажками двинулся
к распростертому на полу Ильясу - добивать, как я учил. Да, есть такой грех,
учил я этого оболтуса - не оставлять  упавшего  противника,  как  на  ринге,
когда рефери фиксирует результат, а бить до  тех  пор,  пока  не  перестанет
подавать признаков жизни.
   Несколько секунд всеобщего замешательства прошли - и все вокруг пришло  в
движение. Медленно двинулись в нашем направлении сгрудившиеся у входа в  зал
секьюрити  "Элефанта"  -  то  ли  разнимать,  то  ли  помогать  кому.   Бац!
Неугомонный Пошехонский, приблизившийся к Ильясу, неудачно пнул его ногой  в
бок. Удивительно быстро оправившийся от весьма приличного удара урка  поймал
денди лондонского за ногу,  повалил,  они  сцепились  в  партере,  принялись
возится, рыча что-то нечленораздельное.
   - Замочу, падла!!!  -  взревел,  опомнившись,  один  из  дружков  Ильяса,
выбираясь из-за стола и валкой трусцой  припуская  к  дерущимся;  второй  не
замедлил присоединиться  к  нему,  доставая  на  ходу  из  кармана  какой-то
предмет.
   - Ну спасибо, Вовчик, - удружил! - горестно буркнул я,  растопыриваясь  в
боевой стойке на пути сотоварищей Ильяса и разминая кисти  рук.  -  Этого  я
тебе никогда не забуду!
   Сотоварищи баловать публику  трюками  не  сочли  целесообразным:  заметив
препятствие на своем пути, они сомкнулись плечом к плечу и попытались с ходу
вынести меня с поля боя.
   Оп-па! Чуть сместившись вправо, я подхватил одного под локоток  и  сильно
толкнул на бежавшего рядом партнера,  меняя  вектор  перемещения.  Ребятишки
смешно покатились  по  полу,  однако  быстро  сориентировались,  вскочили  и
бросились: один ко мне, второй -  к  сцепившимся  на  полу  ратоборцам.  При
ближайшем рассмотрении предмет, ранее  извлеченный  из-за  пазухи  одним  из
уголовников, оказался выкидным ножом, который не замедлил зловеще  щелкнуть,
выбрасывая тускло сверкнувшее смертоносное жало.
   - Замочу, сука!!! - прохрипел приятель Ильяса, подскакивая к Пошехонскому
сзади и замахиваясь ножом. Нырнув под руку пытавшемуся ударить меня бандиту,
я мощно метнулся вперед, в прыжке  бия  ногами  в  спину  поножовщика.  Удар
получился сильным: поножовщик ут-робно хекнул, с  разбегу  влетел  башкой  в
деревянную перегородку  между  столиками  и  без  движения  рухнул  на  пол.
Зафиксировав аут, я вернулся ко второму  приятелю  Ильяса  и  от  всей  души
хлобыстнул его в репу - а репа  оказалась  матерая,  необъезженная,  с  ходу
входить в контакт  с  полом  не  пожелала  и  опять  мотанулась  ко  мне.  Я
примерился, включил бедро и хлобыстнул еще разок  -  в  лоб.  На  тренировке
таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной в шесть сантиметров. Репа пала
- без каких-либо поползновений к реконструкции первоначальной конфигурации.
   - Не фуй тут прыгать, полы марать,  -  пробормотал  я,  разворачиваясь  к
основным устроителям всего этого занятного времяпрепровождения.
   Устроителей к тому моменту  совокупными  усилиями  пытались  разъединить:
секьюрити с переменным успехом оттаскивали Вовку от  скрючившегося  на  полу
Ильяса. Вовка победно вопил:
   - Заколбасил, бля! Заколбасил! А-а-а! Я его заколба-сил!!! - и бесновался
в их руках, норовя пнуть Ильяса в бок.
   Брат Марата что-то хрипел, потерянно мотал головой, держась  одной  рукой
за затылок, второй слепо шарил вокруг себя. Присмотревшись, я обнаружил  то,
что он искал: неподалеку валялся револьвер, тускло поблескивавший  вороненой
сталью, - выпал в пылу борьбы из плечевой кобуры, которая  виднелась  из-под
пиджака  Ильяса.  Метнувшись  вперед,  я  подхватил  револьвер,  сунул   его
маячившему рядом с кучей малой мэтру и посоветовал:
   - Отдашь, как в себя придет и успокоится. Смотри - раньше отдашь,  пальбу
откроет. Спрячь пока. Ты все видел - Ильяс первым начал. Это на тот  случай,
если Марат спросит. Ты понял, нет?
   Мэтр, держа револьвер за ствол, плачущим голосом попросил:
   - Сваливали бы вы, а?! А то сейчас  очухается,  звякнет  Марату  -  такое
начнется! Сваливали бы вы, а?!
   - А мы уже, - согласился я, подхватывая Вовку под локоть и выдергивая его
из  кучи  секьюрити,  как  морковку  из  свежеполитой  грядки.  -  Мы   уже.
Рассчитаемся потом,  как  цунами  утихнет,  -  и  скоренько  поволок  своего
воинственно покрикивающего хозяина к выходу.
   - Я его уделал! Я его уделал! - возбужденно бормотал Пошехонский, когда я
тащил его по улице к машине, стараясь оттеснить от  ярко  освещенных  витрин
ресторанного холла. Разгоряченный баталией Вовка оттесняться не  желал  -  с
любопытством глазел на скопление народа в  холле  и  отказывался  натягивать
пальто, хотя к вечеру слегка  подморозило,  в  одном  пиджачке  было  весьма
неуютно, а идти до стоянки довольно далеко - мы  выскользнули  через  черный
вход и теперь огибали ресторан по периметру. - Я его уделал,  ты  понимаешь?
Это поворотный момент в моем  становлении  как  личности  на  родной  земле.
Понимаешь? Тут важно то, что я, выпускник престижного британского  вуза,  не
спасовал перед бандитом. Тут важно, что я показал себя этим... ну, как его -
кем я там себя показал?
   - Полным идиотом, - не стал угодничать я. - Тут важно, Вольдемар, не  то,
что ты там показал, а то, что завтра нас с тобой потянут на "стрелку". И  на
этой самой "стрелке" будут сильно унижать и оскорблять  физически.  А  потом
выставят счет - за моральный вред. Это в лучшем случае. В худшем  -  завалят
сразу, без базара. Ты, бандитик мой стилизованный, - ты имеешь понятие,  что
такое  "стрелка"?  Не  книжная,  вычитанная  из  современных  детективов,  а
всамделишная?
   - А какая разница? - пробормотал Вовка, внезапно останавливаясь -  увидел
через  витрину  нечто  интересное  в  длиннющем  застекленном  переходе   из
ресторанного холла в зал "VIP", от которого до стоянки было рукой подать.  Я
на миг выпустил его из вида и по инерции протопал несколько шагов,  а  когда
обернулся,  чтобы  ответить,  какая,   собственно,   разница   между   этими
пресловутыми "стрелками", было уже поздно.
   - А-а-а... -  проблеял  Вовка,  отступая,  и,  запнувшись,  плюхнулся  на
задницу.
   По коридору к нам бежал Ильяс. В  руке  у  него  был  револьвер  -  мэтр,
сволочь, не внял моему совету. На почтительном удалении следовали  секьюрити
"Элефанта" - видимо, для очистки совести, вряд ли кто из  них  попытался  бы
голыми руками обезоружить разъяренного бандита.
   "Интересно, кто стуканул ему, что мы поперлись в обход?"  -  мелькнула  в
голове совершенно  неуместная  мыслишка.  Как  в  качественном  американском
боевике, Ильяс на бегу срезал угол и всей тяжестью своего тела обрушился  на
витрину, пригнув голову к груди. Витринное стекло брызнуло  во  все  стороны
фонтаном осколков, окровавленный брат Марата вывалился наружу между  мной  и
Вовкой и, с похвальной быстротой оправившись от падения,  направил  ствол  в
Пошехонского, сидевшего буквально в двух метрах.
   - А-а-а... - вторично проблеял Вовка, закрывая лицо руками.
   Я щучкой прыгнул с места, целясь скрюченными  руками  в  шею  врага.  Как
обычно получается впопыхах, расчет оказался неточным: руки мои скользнули по
плечам Ильяса, лицом я больно ударился об его костистую спину, и  мы  вместе
рухнули в застывшую грязь - одновременно  с  грохотом  резанувшего  по  ушам
выстрела.
   Вовка не пострадал - я успел вовремя. Ильяс ужом вывернулся  из-под  меня
и, яростно рыча, рванулся к Пошехонскому, вытягивая руку с пистолетом в  его
сторону.
   - На!!! - выдохнул я, подаваясь вперед, и, вложив в импульс всю мощь,  на
какую был способен, обрушил на затылок Ильяса удар  сцепленных  рук.  Шейные
позвонки противно хрустнули - бандит  выбил  ногами  конвульсивную  дробь  и
затих.
   -  Вот  теперь,  Вольдемар,  мы  с  вами  попрыгаем,  -  убитым   голосом
пробормотал я, щупая артерии на шее Ильяса и тщетно пытаясь обнаружить  хотя
бы какое-то подобие пульса. - Свидетелей - куча, отпереться не получится.  -
Я с тоской посмотрел на столпившихся у разбитой витрины секьюрити,  которые,
разинув рты, наблюдали за нашей возней. - Теперь  нам  дадут  просраться  по
первое число. Давай-ка убираться отсюда, пока не началось...
   Следующие трое суток я прятался у Ольги - сидел  в  квартире  и  носа  не
высовывал. Поскольку о наших отношениях никто не знал, я мог считать себя  в
относительной безопасности. Ольга приходила  вечером  домой  и  рассказывала
новости.
   Марат меня хотел - как и следовало ожидать. До того хотел, что от страсти
аж зубами лязгал. В доме моем сидела засада - ждали, красавчики, что  я  все
брошу и припрусь за каким-нибудь чертом, чтобы угодить в ловушку. В  "Егоре"
произвели обыск - все перевернули вверх дном,  допросили  всех  сотрудников,
обещали  пристрелить,  затем   обещали   деньги   за   информацию   о   моем
местонахождении.  Вовку  сильно   помяли   -   как   лицо,   непосредственно
участвовавшее в не правом деянии. Увы, ничего хорошего из  этого  не  вышло:
господин Пошехонский, несмотря на мое глубокое уважение и трепетное  участие
в его судьбе, проинформирован о моем местопребывании  не  был  -  на  всякий
пожарный. Били-били,  колотили,  морду  в  жопу  превратили,  допрашивали  с
пристрастием, а потом дали неделю сроку. Если, дескать, за это время гнусный
убийца не обнаружится - фирму пустят с молотка, а Вовку утопят в Ольховке.
   - Замучаются! - успокоил я Ольгу. - Облезут, неровно обрастать начнут!  С
молотка... Пффф... Я эту публику знаю. Марат в трауре, потому  так  зол.  По
всем "понятиям" его братишка был не прав - спустя некоторое время он сам это
признает. Но - не сейчас. Сейчас лучше не перечить. Ну а мне надо  убираться
из вашего гостеприимного города. Мне тут, кроме пули в лоб, ничего не светит
- при любом раскладе...
   В среду я прогулялся пару кварталов до первой рабочей телефонной будки  и
звякнул Пошехонскому на мобильный.
   - Я слушаю, - голос хозяина "Егора" был безнадежно мрачным.
   - Ухожу я от вас, - без предисловий сообщил я. - Злые вы все.
   - Минутку, - оживился Вовка и через несколько секунд продолжил:
   - Ты где? Ты куда пропал?
   - Вот я так прямо тебе все и сказал, -  неодобрительно  буркнул  я.  -  О
конспирации читал?
   - Я проверял - мой мобильный  не  прослушивается,  -  авторитетно  заявил
Пошехонский. - Ты знаешь - у меня тут заточено все. Они подсели на две  наши
пары через щит, а неподалеку  от  офиса  круглосуточно  дежурит  их  машина.
Сканирование через стекла исключено - я в туалет вышел.
   - Умница, - похвалил я. - Там и живи.  Но!  В  этом  деле  дополнительная
предосторожность не помешает - сам понимаешь.
   - Ты мне не доверяешь?! - удивился Пошехонский. -  После  всего,  что  мы
вместе пережили?! Ну ты...
   - Я покидаю вас, Вольдемар, - напомнил я. - Думаю, так  будет  лучше  для
всех. Не спеши горестно рыдать - как только Марат падет смертью храбрых  при
обострении производственных отношений, я к вам вернусь. Ты  последний  пункт
контракта помнишь?
   - Какого контракта? Ты чего в загадки играешь - я же сказал тебе,  что  у
нас на линии чисто! - недовольно пробубнил Вовка.
   Я озадаченно почесал переносицу и хмыкнул. Нехорошо получается! Последний
пункт нашего трудового договора предусматривал - с моей подачи,  естественно
-  комплекс  мероприятий,  которые  владелец  фирмы  должен  осуществить   в
отношении сотрудника (меня  то  бишь)  в  случае  возникновения  критической
ситуации. Иными словами, физическая и правовая защита, экстренная  эвакуация
в   регион,   выбранный   сотрудником,   и   выплата   солидного   денежного
вознаграждения. А вот сейчас как раз случилась такая  критическая  ситуация.
Эвакуация и защита мне  без  надобности  -  я  сам  кого  хочешь  обороню  и
депортирую в любую точку земного шара. Но вы что - и денежки зажали?!
   - Вовчик, не дури, - ласково попросил я. - Это ты, а  не  я  заварил  всю
кашу. Я тебя предупреждал - ты не послушался. Это я спас тебе жизнь. Если бы
я чуть помедлил, тебя сейчас препарировали бы на кафедре судебной  медицины.
Знаешь, как у них  там  плохо?  Холодные  секционные  столы,  тупые  резаки,
патологически нетрезвые патологоанатомы. Представляешь?! Вольдемар  -  следи
за руками. Это меня, а не тебя  ищет  вся  ольховская  братва.  Эвакуация  и
защита мне не нужны. Ты мне дай немного денег - и я тихо  исчезну  из  твоей
жизни. Ну?
   - Так вот ты о чем! - облегченно выдохнул Пошехонский и тут же обиделся:
   - Ну ты даешь! Ты что - мог предположить, что я брошу  тебя  на  произвол
судьбы? После всего, что ты для меня сделал?! Ну ты...
   - Был не прав, вспылил, - мгновенно раскаялся я. - Ну извини...
   - Это ты извини, - ответно покаялся Пошехонский. - Это я тебя  подставил,
я скотина, и нет мне прощения...
   - Хватит самобичеванием заниматься, - я решил вернуть разговор в  деловое
русло. - Ты сможешь с "хвоста" соскочить?
   - Разумеется! - легкомысленно воскликнул Пошехонский. - Они  все-таки  не
профессионалы, так что...
   - Не надо недооценивать противника, - поправил я собеседника.  -  Ты  вот
что: деньги сам не снимай - пошли верного человека. Десять  штук  баксов  на
первое обзаведение мне хватит. Такая сумма тебя не обременит?
   - Да я тебе могу в десять раз больше... - вскинулся было Вовка, но я  тут
же пресек его благородный порыв:
   - Не можешь, Вольдемар! Не можешь. Ты забыл, что я  в  курсе  финансового
положения "Егора"? Если ты мне - в десять раз больше, сотрудники фирмы целый
квартал будут вкалывать без зарплаты. А десять штук - в самый раз. А  вообще
я в панике. Ты как тут будешь без меня? Кто тебя одергивать будет?  Носом  в
реалии нашей скотской обыденности тыкать да розовые очки протирать?
   - Не знаю, - тяжело вздохнул Вовка. - Не знаю...  Ты  бы  забрал  меня  с
собой, а?
   - Нереально, - отказался я. - Я сам не знаю, что со мной будет завтра. Но
ты не вешай  нос  -  я  вернусь.  Я  тут  цикличность  высчитал:  нормальный
уголовный авторитет правит в среднем что-то около пяти лет. Потом  его  либо
мочат, либо он уходит в депутаты. В русском городе Марат депутатом не  будет
- татарин. Ну, разве что в Татарстане. Значит что?
   - Как с "хвоста" соскочить? -  неожиданно  поинтересовался  Вовка.  -  Я,
право, теряюсь...
   - О! Слышу речь не мальчика, но мужлана! - обрадовался я.  -  Значит,  не
зря я с тобой барахтался. Внимай.
   Сегодня пошлешь кого-нибудь снять деньги. А  завтра,  в  первой  половине
дня, эти деньги того... Ну, короче... - тут я на несколько секунд замялся  -
лихорадочно прокручивал вариант, при котором в качестве передаточного  звена
можно было бы использовать главбуха. Вариант  был  хорош  по  всем  статьям:
совершенно неожиданный шаг для любого заинтересованного лица, никуда не надо
ехать для расчета, полная безопасность для меня... Была в нем одна маленькая
деталь: вовлекая Ольгу в свои дела,  я  подвергал  ее  жизнь  неоправданному
риску. Главбух и так балансирует на грани: если эти  самые  заинтересованные
лица вдруг узнают, что она укрывала меня от "правосудия",  участь  ее  будет
ужасна. Нет, не могу я привлекать свою подружку к этому мероприятию. Не имею
права...
   - Дальше, дальше что? - поторопил Пошехонский. - Я взял деньги. Завтра во
второй половине дня - что?
   - Одел чужую куртку попроще, лыжную шапку. А лучше  прихватить  с  собой,
вернее будет. Далее. Прогулялся по  чердаку  офиса,  спустился  по  пожарной
лестнице в хозяйственный двор универмага. Оттуда просочился в бар,  из  бара
вызвал такси. Что непонятно?
   - Вот я  еще  по  чердакам  не  лазал!  -  возмутился  Вовка.  -  У  тебя
посимпатичнее плана нет?
   - Если можешь - придумай лучше, - посоветовал я. -  А  пока  есть  только
этот. Почему не спрашиваешь, куда ехать на такси? Или ты знаешь?
   - Да, действительно, куда ехать на такси? - эхом отозвался Пошехонский  -
по  его  интонации  я  понял,  что  ничего  придумывать  он  не  станет,   а
воспользуется предложенным мною вариантом.
   - Туда, где я показал большому сторожу, где раки зимуют, - сообщил я и на
всякий случай уточнил:
   - Это еще до нашего с тобой знакомства. Помнишь, я тебе рассказывал?
   -  Большому  сторожу...  Большому  сторожу...  -  Вовке  потребовалось  с
полминуты, чтобы припомнить,  о  чем  идет  речь:  об  эпизоде  с  неудачным
поступлением в "Арсенал" я рассказывал Пошехонскому довольно давно, в  самом
начале  нашего  знакомства.  -  А,  большому  сторожу!  Ну  конечно,  помню.
Конечно... А ты представляешь, сколько туда намотает? Туда не меньше часа от
центра