того чая,
который принесла женщина средних лет, закутанная в платок, и успели во  всех
подробностях обсудить политическую ситуацию в Ирландии.
   По истечении часа у ворот притормозил  "уазик".  Во  двор  вошли  четверо
молодых чеченцев в гражданке, вооруженные автоматами, и  хозяин  усадьбы,  с
ходу наставивший на нас с британцем обличающий перст, торжественно объявил:
   - Вот они, шпионы!
   - Журналисты? - коротко спросил усатый крепыш с прической "а-ля  Титомир"
(остальные были в косынках).
   - Да, журналисты, -  несколько  обескураженно  ответил  я.  -  А  почему,
собственно...
   - Книгу пишете о справедливой войне чеченцев?  -  не  дал  мне  досказать
усатый.
   - Пишем, - согласился я. - А вы, собственно, кто такие?
   - Мы солдаты полка "Мордас", - сообщил усатый. - Отвезем  вас  в  лагерь,
это приказ командира. Придется одеть вам наручники и завязать глаза.
   Я перевел  Тэду,  что  эти  ребята  хотят  с  нами  сделать,  и  британец
возмутился: дескать, в гробу он видел такие посещения и пусть они катятся со
своим полком подальше - не поедем никуда, ну их в  задницу!  Я  счел  нужным
дословно  перевести  усатому  тираду  журналиста  и  злорадно   ухмыльнулся,
предвидя его смущение, но оказался не прав.
   - Поздно, - лаконично возразил усатый. - Есть  приказ:  доставить  вас  в
полк. Приказ будет выполнен.
   - А если мы будем сопротивляться? - закинул я удочку. -  Насильно  тащить
не имеете права, мы - иностранные подданные!
   - Мы прострелим вам руки и ноги, - флегматично пообещал  "Титомир",  -  и
все равно доставим в полк.
   Я объяснил Тэду, что упираться - себе дороже, после чего нас  окольцевали
в положении "руки за спину", натянули по самый нос вязаные шапочки,  усадили
в нашу же машину и куда-то повезли.
   Покатавшись минут сорок по горным дорогам, мы были  отконвоированы  пешим
порядком по каким-то закоулкам на довольно солидное расстояние  (я  насчитал
265 шагов), после чего с нас сняли шапки и браслеты.
   - Приказано находиться здесь до встречи с командиром, - сообщил усатый  и
вышел, прикрыв за собой калитку.
   Я осмотрелся.  Мы  находились  в  небольшом  дворике,  квадратов  на  15,
огороженном двухметровым  забором  из  камня  -  этаком  круглом  пятачке  с
сортиром, турником и умывальником, примыкавшем к невысокому каменному  дому,
вымазанному белилами. Над двориком была натянута двойная маскировочная сеть,
стилизованная под дубраву.
   - Черт-те что, - пробормотал Тэд. - Как тебе  это  нравится?  Это  что  -
кавказское гостеприимство? - И, пнув ногой калитку, вышел за ограду.
   - Назад! - послышалось с той стороны забора.  -  Приказано  находиться  в
изоляторе до встречи с командиром!
   Тэд попятился во двор, недоуменно оглянувшись на меня и спрашивая:
   - Что хочет этот идиот? - В этот момент я с любопытством  высунул  голову
за калитку.
   Метрах в десяти от забора под шиферным навесом сидел крепенький  "дух"  с
автоматом, облаченный в аккуратный "тростник" , берцы и  кепку  с  кокардой.  Приглядевшись,  я  рассмотрел  на
кокарде изображение лежащего волка. Такая же эмблема красовалась на шевроне,
прикрепленном на левом рукаве чеченского "комка".
   - Во! - удивленно воскликнул я и высказался:
   - Мы не больные. Мы журналисты. Нас  в  изоляторе  держать  не  нужно.  Ю
андестен, донки?
   - Закрой дверь,  -  чеченец  повел  стволом  в  мою  сторону.  -  Приказа
выпускать вас не было.
   Пожав плечами, я осмотрелся и закрыл дверь. Было такое  впечатление,  что
мы попали в здоровенный парк - повсюду росли деревья и  кусты,  меж  которых
петляли посыпанные гравием узенькие аллейки. Этакий чечен-сквер.
   В доме оказалась всего лишь одна комната с двумя окнами,  выходившими  на
глухой забор. Интерьер "изолятора" составляли четыре  кровати,  заправленные
по-солдатски, у каждой из которых стояли прикроватные тумбочки и табуреты, а
также вешалка у входа. Стены комнаты были свежевыбелены.
   - Дурдом, - констатировал я, падая на кровать у окна и забрасывая ноги на
дужку. - Мы попали в чеченский дисбат.  В  21.30  нас  выгонят  на  вечернюю
прогулку с исполнением строевых песен, а потом проведут вечернюю  поверку  -
общеполковую, и совместно с бойцами этого "Мордаса" заставят исполнять  гимн
Ичкерии.
   - Ты сам сюда  хотел,  -  глубокомысленно  заметил  Тэд,  укладываясь  на
кровать в противоположном углу, и спустя тридцать секунд смачно захрапел...
   Итак, мы благополучно попали в полк Вахида Музаева, именуемый "Мордас". В
14.00 "изолятор" удостоил  своим  посещением  сам  командир  полка  и  после
краткого  знакомства  на  хорошем  английском  предупредил  нас  о  правилах
проживания, в завершение пошутив чисто в британском  стиле.  Затем  командир
пригласил нас обедать в "офицерскую столовую" и в процессе  весьма  скромной
трапезы (две банки пива на рыло) довел до наших  ушей  программу  пребывания
гостей в полку.
   Она оказалась  на  редкость  скудной  и  состояла  из  лекций  командира,
мероприятий, в которые Музаев сочтет нужным нас посвятить,  и  экскурсий  по
территории лагеря с сопровождающим. Скучно и малоувлекательно.  Ни  о  каких
рейдах и выходах на операции речи не шло.
   - Нечего делать, - сказал Вахид. - Вы будете путаться  под  ногами.  -  А
когда Тэд гордо заявил,  что,  дескать,  он  -  здоровый  и  сильный  мужик,
запросто может прогуляться с фотоаппаратом  по  горным  тропкам,  не  будучи
отягощен экипировкой, Вахид мило улыбнулся и этак простецки пояснил:
   - Как только вы захромаете, бойцы  пристрелят  вас  и  сбросят  в  первую
попавшуюся расщелину. Потому что вы будете  задерживать  группу,  и  она  не
успеет в срок выполнить задачу.
   Три дня нас с  Тэдом  развлекали  по  полной  программе.  Мы  исследовали
территорию полка вдоль и поперек, так как после некоторых размышлений Вахид,
видимо, пришел к выводу, что скрывать ему от нас нечего. Поручив  начальнику
штаба Имрану  шефство  над  зарубежными  гостями,  Музаев  дал  ему  команду
сопровождать нас в пределах лагеря, куда нам заблагорассудится.
   - Но только до 19.00! - счел нужным ограничить  временные  рамки  строгий
командир. - С 19.00 до 9 утра вы должны безвылазно сидеть в изоляторе - ужин
вам будут подавать туда...
   Лагерь полка  располагался  в  глухой  лесистой  седловине  меж  огромных
раскидистых дубов с густым подлеском. Каждая проплешина, каждое  строение  и
вообще любое пространство, лишенное растительности, все было прикрыто сверху
двойными масксетями.
   -  Вот  наступит  осень,  придется  другие  маски  ставить,  -  посетовал
начальник штаба Имран. - Опять аврал, работы дня на три,  и  надо  ведь  так
подгадать, чтобы маски не выделялись на фоне естественного ландшафта,  а  то
федералы заподозрят неладное...
   С утра до вечера, а порой и ночью не умолкала артиллерийская  канонада  -
наши обрабатывали горы вокруг  Хатоя,  долбя  справа  и  слева  на  солидном
удалении   от   расположения   полка.   Периодически   появлялись   в   небе
бомбардировщики,  ронявшие  свой  груз  где-то  вдалеке,  разворачивались  и
уходили обратно. Однако все это происходило за пределами десятикилометрового
радиуса от места дислокации музаевского полка.
   - Аллах миловал, - ответил Имран на мой вопрос, бомбили ли федералы ранее
их квадрат. - Пока ни разу...
   Да, если мне повезет когда-нибудь вернуться на круги своя, у  меня  будет
весьма интересная  информация  для  артиллеристов  и  авиаторов  федеральных
войск. При одном условии: если в  течение  трех  дней  я  сумею  хоть  разок
выбраться  отсюда  и  определить  координаты  этого  славненького   местечка
относительно Хатоя...
   Женщин на территории лагеря не было. Мы излазили все вдоль и поперек, и я
вскоре убедился, что женщинами в полку даже и не пахло.
   - Ну что вы, господа! - величественно скривив рот, удивился Вахид вопросу
Тэда по поводу сексуальных проблем в среде бойцов "Мордаса". - Вы же видите,
что у меня в полку железная дисциплина! Это элитная часть, женщинам здесь не
место. А проблем сексуального плана у нас  нет  -  все  мои  семейные  бойцы
каждую неделю имеют увольнение на сутки, по графику. Поскольку многие из них
уроженцы Хатоя и окрестных сел, никаких проблем нет и быть не может...
   Да, Вахид был прав: в полку царила железная дисциплина. С утра до  вечера
с личным составом, не задействованным в боевой работе, проводились  плановые
занятия по боевой и специальной  подготовке.  Мы  с  Тэдом  в  сопровождении
Имрана побывали на некоторых из них, и я удивился настойчивости,  с  которой
"офицеры" полка вбивали в головы молодых горских крестьян военную науку.
   В отличие от офицеров  Российской  Армии  командиры  "Мордаса"  имели  на
вооружении  весьма  эффективное  средство   воздействия   на   нерадивых   -
упорядоченные побои. Мы с Тэдом  разок  были  свидетелями  такой  экзекуции.
Какому-то молодому "чеху", недавно зачисленному  в  отряд,  на  занятиях  по
инженерной  подготовке   командир   отделения   объявил   сорок   палок   за
некачественную установку учебной противотанковой  мины.  Во  время  перерыва
между занятиями нерадивого разложили  прямо  на  преподавательском  столе  и
ввалили ему сорок ударов хлыстом. Я потом любовался этим орудием -  довольно
увесистая палка из осины длиной около метра и толщиной сантиметров в пять.
   После экзекуции побитый натянул форменную куртку и,  шатаясь,  уселся  за
стол, бездумно глядя вперед и вымучивая улыбку, хотя было очевидно,  что  он
вот-вот упадет в обморок.
   - Мужчина должен уметь переносить  боль,  -  глубокомысленно  заметил  по
этому поводу Имран, вместе с нами присутствовавший  при  наказании.  -  Этот
слабенький. У нас есть  бойцы,  которые  после  сорока  палок  спокойно  шли
обедать и при этом ухмылялись, почесывая спину! Вот это настоящие воины...
   На территории полка постоянно поддерживался идеальный порядок  -  за  все
время я не обнаружил ни одного брошенного окурка. Мы  заходили  в  несколько
домиков, в которых  располагались  спальные  помещения,  и  я  с  удивлением
обнаружил там образцовую обстановку казармы: тщательно заправленные  кровати
с  натянутыми  в  струнку  одеялами,  выровненные  по  полоскам   в   ногах;
свежебеленые стены, вымытые начисто дощатые полы и,  я  чуть  в  обморок  не
упал, при входе на подоконнике  -  Общевоинские  Уставы  ВС  РФ!!!  Вот  это
номер...
   Посчитать количество бойцов полка оказалось  достаточно  легко,  хотя  на
вопрос Тэда о численном составе Вахид важно  выпятил  губу  и  сообщил,  что
такого рода сведения составляют служебную тайну. Всего на территории  лагеря
располагались двадцать небольших казарм, в каждой из которых проживали по 12
человек. Итого, без учета потерь, больных и управления, полк насчитывал  240
бойцов. Однако могли бы себе статус  попроще  определить  -  по  численности
хозяйство Вахида Музаева тянуло только на кастрированный батальон.
   За три дня нашего пребывания личный состав "Мордаса" ни разу не  собрался
в кучу. Хотя, ориентируясь на педантизм командира  и  приверженность  его  к
порядку, можно было ожидать, что мы увидим ежедневные общеполковые  вечерние
поверки.
   - Более половины личного состава постоянно находится  на  операциях  и  в
рейдах, - разрешил мое недоумение по этому  поводу  Имран.  -  И  потом,  мы
проводим общеполковые построения  только  в  экстренных  случаях.  Например,
когда нужно расстрелять кого-нибудь  из  провинившихся  бойцов.  Это  бывает
крайне редко. Вечерние  поверки  мы  не  проводим  вообще,  так  как  каждый
командир  отделения  головой  отвечает  за  боеготовность   вверенного   ему
контингента и в случае несанкционированного отсутствия кого-либо  из  бойцов
обязан немедленно доложить  по  команде.  В  противном  случае  его  ожидает
суровое наказание.
   - Расстрел? - приколол я начальника штаба.
   - Ну зачем расстрел? Не обязательно, - невозмутимо ответил  Имран.  -  Мы
можем просто выгнать провинившегося из полка и подвергнуть его обструкции по
месту жительства. Это хуже, чем расстрел...
   Как одно из проявлений высокой воинской дисциплины, можно  было  отметить
подчеркнуто трепетное отношение командования полка к соблюдению подчиненными
установленной формы одежды.
   Все бойцы "Мордаса" были облачены в новенький  камуфляж,  у  каждого  был
подшит  свежий  подворотничок,  а  на  ногах  красовались  берцы.  В   такой
экипировке они находились на территории полка большую часть суток.
   - На операции бойцы ходят исключительно в гражданке, - пояснил Имран. - С
паспортом в кармане. Если что,  сбросил  экипировку,  и  ты  мирный  житель.
Правда,  это  самое  "если  что"  у  нас  случается  очень  редко  -  статус
обязывает...
   Пленных  на  территории  полка  не  было.  Я  был  немало  удивлен  этому
обстоятельству, поскольку прекрасно знал, что "духи" стараются захватить как
можно больше пленных. Пленные на войне -  весьма  ходовой  товар:  их  можно
обменять на "духов", каким-то образом умудрившихся угодить на "фильтр",  или
продать за хорошие бабки родным. Пленные - это также живой щит. Федералы  не
станут долбить  базу  боевиков  артиллерией  или  с  воздуха,  если  на  ней
находятся в плену наши бойцы. Даже если войска получат приказ брать  штурмом
такую базу, они будут делать это с крайней осторожностью - каждый знает, что
на войне угодить в плен очень  легко.  Сегодня  ты  берешь  штурмом  позиции
"духов", наблюдая в танковый прицел распятых на крестах российских солдат, а
завтра можешь сам оказаться на их месте.
   - Наш полк пленных не берет, - простенько объяснил Имран. - Мы  всех  без
исключения убиваем на месте, независимо от звания и рода войск. Поскольку мы
воюем с баранами (они сами не знают,  зачем  поперлись  на  эту  войну),  то
перерезаем им горло. Этот ритуал - своеобразный символ нашего полка...
   В лагере царила благостная тишина -  ни  выстрела,  ни  звука  взводимого
затвора. Все "учебные" стрельбы проводились вне лагеря - на живой натуре.
   Жесткая дисциплина  и  порядок  в  лагере  в  значительной  степени  были
обусловлены личностными качествами Вахида Музаева и его замов.  Как  удалось
выяснить в процессе общения, практически все эти "духи" - а было  их  семеро
вместе с командиром - до недавнего времени были офицерами Российской  Армии,
а четверо даже являлись выпускниками Военной академии им.  Фрунзе.  Вот  так
боевики!
   Исключение составлял командир полка.  Вахид  окончил  МГИМО  и  пару  лет
работал помощником военного атташе в одной из стран Восточной Европы.  Каким
ветром занесло этого лощеного барина в чеченские горы и что его заставило на
четвертом десятке жениться на молоденькой простушке из Грозного, я так и  не
понял.  Сам  Вахид  весьма  туманно  объяснял  сие  обстоятельство  желанием
постоять за честь отчизны. Как бы там  ни  было,  бывший  помощник  военного
атташе имел  безупречный  внешний  вид,  несгибаемую  командирскую  волю,  в
совершенстве  владел  талантом  организатора  служебно-боевой   деятельности
своего полка и частенько сам выходил в рейды. Его заместители,  насколько  я
понял, были под стать Музаеву. В сочетании с великодержавной идеей борьбы за
независимость  Ичкерии  и  своевременной  выплатой  бойцам  полка  солидного
вознаграждения это обстоятельство в конечном итоге давало необычайно высокую
эффективность боевой деятельности "Мордаса".
   Это было для меня открытием  и  весьма  расстроило  -  как  представителя
противоположной военной культуры. Я даже отдаленно не мог предположить,  что
дикие "чехи" способны создать такое чудо - этот самый "Мордас", диверсионное
элитарное подразделение. По сравнению с бардаком, повсеместно господствующим
в армии России, наличие  у  горцев  такого  полка  вызвало  у  меня  чувство
оскорбления и глубокой досады.
   - Дай Бог мне благополучно  сделать  свое  дело.  Я  вас,  блядей,  потом
обязательно достану!  -  забывшись,  пообещал  я  вслух,  укладываясь  спать
вечером второго дня пребывания в полку и вызвав живейший  интерес  британца,
который из моей тирады  уловил  знакомое  ненормативное  словечко,  а  также
заметил акцент, с которым это словечко было произнесено.
   - Что, в полку есть непотребные женщины? - сверкнул очками Тэд и задержал
руку, протянутую к кнопке выключателя аккумуляторного светильника.  -  И  мы
можем ими воспользоваться? - После чего мне стоило некоторого труда  убедить
коллегу,  что  это  всего  лишь  оговорка,  и  никаких  женщин,  тем   более
непотребных, в полку сроду не было...
   На  некоторое  время  я  впал  в  прострацию.  Почему-то,  выбравшись  из
передряги на земле  Старого  Мачкоя,  я  был  уверен,  что  Вахид  Музаев  -
последний рубеж в моем частном рейде по  многострадальной  чеченской  земле.
Настолько уверен, что даже не счел нужным оставить в своих  планах  местечко
для запасного варианта.
   После обеда я пребывал в плохом настроении  и  весьма  скверно  переводил
беседу  Тэда  с  заместителем  командира  полка  по  снабжению   о   порядке
обеспечения личного состава "Мордаса" всеми видами довольствия.
   Этот зам - звали его Исмаил, - поболтав с нами  минут  двадцать,  заметил
мое состояние и поинтересовался, от чего это я так скуксился.
   - Да так... Трахнуться хочется, - ответил я первое, что пришло в  голову,
и счел нужным обосновать столь низменные позывы:
   - Три недели в командировке, и все это время без женщины. Это нехорошо...
   - Да, нехорошо, - посочувствовал Исмаил. - Без женщины -  плохо.  Хорошо,
что у нас села здесь неподалеку - жены там, ага... Вот если  бы  база  полка
располагалась далеко в горах, то было бы хреново - мужики без женщин дичают,
становятся неуправляемыми.
   - А командир ваш, железный воин Ислама, прекрасно без женщины  обходится,
- кисло пошутил я, чтобы поддержать разговор. - Дисциплина для  него  важнее
плотских утех.
   - Ну зачем? - спокойно возразил Исмаил. - Командир  -  он  тоже  человек,
ничто человеческое ему не чуждо. Он очень любит свою жену,  и  каждую  ночь,
если не мешают обстоятельства, ночует в семье.
   - Как в семье? - рассеянно переспросил я. - В чьей семье?
   - В своей, разумеется! - Исмаил широко разулыбался и пояснил:
   - Каждый вечер в 20.00 он убывает из лагеря, а утром ровно в  семь  часов
прибывает обратно - командир у нас педант! У него молодая красивая  жена.  Я
бы на его месте тоже не оставлял ее в одиночестве, - Исмаил озорно подмигнул
и поинтересовался:
   - Ну что, будем продолжать, или вы хотите передохнуть?
   Я онемел и замер, как током пораженный, боясь  спугнуть  тень  призрачной
удачи, которая вспорхнула с легковесного языка Исмаила.
   В том, что командир каждый  вечер  посещает  свою  молодую  жену,  ничего
особенного не было - любому мужику понятно, это вполне естественно.
   Но я-то прекрасно знал, что жена Вахида  Музаева  проживает  в  доме  его
родителей!
   Дом родителей командира полка располагался в относительно мирном селе  на
севере Чечни, от которого до Хатоя можно было добраться (при самом наилучшем
раскладе) минимум за 18 часов...

ГЛАВА 17

   Итак, командир полка каждый вечер куда-то уезжает из лагеря, если тому не
препятствуют обстоятельства. Так сказал зам по  снабжению  Исмаил,  даже  не
подозревая, какую важную информацию он мне преподнес.
   Для того, чтобы отследить, куда именно ездит Вахид, мне  необходимо  было
выбраться незамеченным с территории лагеря, прогуляться к  Хатою,  забраться
на его окраине куда-нибудь повыше и понаблюдать в  бинокль  за  перемещением
машины командира полка. А потом так же незаметно пробраться в лагерь.
   Конечно, было бы гораздо проще и безопаснее во всех отношениях  дождаться
окончания  срока  пребывания  в  полку,  а  затем  затаиться  где-нибудь  на
подступах  к  селу  и  наблюдать  сколько  влезет.  Но  Хатой  -  достаточно
разбросанный населенный пункт, и заехать  в  него  можно  минимум  с  десяти
направлений. Когда нас пригласили прокатиться в полк и нахлобучили на  глаза
шапочки, я даже