Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
ть вывод.
Расстояние до супостатов немногим более двадцати метров. В настоящий момент
абреки представляют собой отделение в обороне: четыре автомата и пулемет,
рассредоточенные по фронту до пятидесяти метров. Все - опытные боевики,
прошедшие суровую школу войны. Попробуйте наступать на такое отделение, не
имея трехкратного численного перевеса и такой же кратности превалирования в
огневой мощи, я на вас посмотрю. Можете не пробовать, а просто поверить мне
на слово - ничего хорошего из этого бестолкового занятия не выйдет. А если
запихать это опытное отделение в машину да начать движение, чтобы нельзя
было в мгновение ока спешиться и рассыпаться по рубежу, тогда совсем другое
дело. Почти в упор, сосредоточенным, да с восьми стволов - кабинетные
наверняка не замедлят поучаствовать... И пластины бронированные в дверях не
помогут - у трех камуфляжных хлопцев из кабинетной бригады за спинами
пришпандорены "мухи". А уехать под прикрытием четырех стволов тоже не
получается: забравшись на бугор, придется встать, чтобы подобрать эти
стволы, а потом пару километров перемещаться над обрывом вдоль Терека, являя
собой великолепную мишень для гранатометчиков, коль скоро те пожелают
двигаться параллельным курсом с казачьей стороны. Так что нельзя пока в
машину. Необходимо во что бы то ни стало дождаться, когда "продавцы" плюнут
на все и уберутся восвояси...
- Если он на шуре все расскажет... - донесся снаружи продрогший голос
Гасана. - Представляешь, что будет?! Ой-е-е... Зелимхан сейчас в большой
силе. Такой вес имеет! Его два отряда, считай, третья часть всей
национальной гвардии...
- Да, это уж точно, - поддержал пулеметчик Хафиз, потирая озябшие руки и
ерзая локтями по полированному капоту джипа. - Этот зверь большой и сильный,
придется нам с ним повозиться... Сейчас бы шулюмчика горячего похлебать да
стакан водки... Что за люди, э?! Сидят, индюки, не хотят уезжать! Понятно
все - ничего им тут не обломится! Чего сидят, больной собаки дети? Ух,
шакалы...
Ветер дул, время шло. Пауза с отъездом уже давно перешла всякие нормы
приличия и как-то самопроизвольно трансформировалась в состояние
напряженного предбоевого ожидания. Водиле уазному прискучило ковыряться в
моторе, изображая фиктивное устранение неполадки, он захлопнул капот,
подхватил автомат и совместно с камуфляжными хлопцами принялся активно
перемещаться за машинами - грелся. Теперь можно было с уверенностью сказать,
что кабинетная команда также является заложником ситуации. Даже если
отказаться от неприличной затеи перебить горцев и завладеть недоданным за
информацию "лимоном", то убираться первыми с поля переговорного "продавцам"
теперь нельзя. Кто поручится, что абреки не захотят сотворить с ними то же
самое и вернуть отданный за меня миллион? А никто! И те и те - волки,
промышляют в ЗОНЕ не первый год, судя по всему. Диспозиция примерно
паритетная, так что остается одно: ждать. И как долго, позвольте спросить?
Мне в принципе без разницы - я в славный град Мехино (резиденция клана
Асланбековых, если кто не в курсе) шибко не тороплюсь. А парням снаружи
каково? Абреки вон уже синие, от неподвижного сидения скоро в статуи
превратятся. Да и камуфляжные хлопцы ходячие - дети не совсем здоровой
собаки - тоже продрогли. Зря они так, здоровье беречь надобно...
- Это война, - отмороженным голосом проскрипел Гасан. - Крови будет по
колено...
- Точно, - подхватил Хафиз. - Как бы нам не пожалеть, что мы не отдали им
все деньги. Не отпустят они нас просто так. За эти паршивые деньги они нас
на бастурму порежут...
- Да я не про это! - с некоторым раздражением воскликнул Гасан. - При чем
здесь мы и то, что происходит сейчас? Я имею в виду Ахсалтакова. Как только
Иван выступит на шуре, нашему роду - хочешь не хочешь - придется воевать с
Ахсалтаковым. Ты представляешь, что это будет? Это будет гражданская война,
до последнего кровника... Если честно, я уже жалею, что мы согласились
выкупить Ивана. И, думаю, Аслан тоже пожалеет - он очень умный, Аслан...
Иван! У тебя семья есть?
Сильно покрасневшее от холода лицо Гасана вновь возникло в щели между
дверью и верхним срезом стекла. Горящие глаза с надеждой смотрели на меня.
- Я сирота, - не стал я обнадеживать хорошего человека. - Близких и
друзей не имею, поскольку с детства страдаю явно выраженной пиплофобией. Так
что давить на меня вы не можете - увы.
- Я так и думал, - констатировал Гасан, вновь исчезая из поля моего
зрения. - Он ненормальный - сам сказал. Такие волки семьи иметь не могут.
Они всю свою короткую жизнь бегут сломя голову и грызут всех, кто попадается
на пути. Вообще удивительно, что его поймали живым...
- Мы можем до шуры его не довезти, - высказал предположение Хафиз. - В
Мехино привезем, покажем Аслану. Потом народ соберем и расстреляем Ивана на
площади. Нормально? А потом наймем специалистов из славян, чтобы по-тихому
убрали Ахсалтакова. Зачем скандал разводить? Адаты, конечно, адатами, но
если подумать, сколько крови прольется, если этот волк заговорит...
- А он обязательно заговорит, - как о чем-то решенном заявил Гасан. - На
площади! Хм... На площади народ обязательно спросит - кто послал. Кто нанял.
Кто организовал. И что ему мешает сказать правду? А если он скажет... Это мы
с тобой такие умные - поправ гордость, думаем о том, как сохранить мужчин
рода и не допустить кровопролитной войны. А когда народ об этом узнает,
остановить его будет невозможно. Ты же знаешь, какие наши старейшины -
умрут, но не переступят через законы.
- Тогда попросим сказать, что его спецслужбы направили, - легкомысленно
предложил Хафиз. - Пообещаем ему что-нибудь...
- Ты что - совсем больной? - взвился Гасан. - Как ты заставишь его
сказать не правду? Пообещаем! Ты что, с коня упал? Ему все равно умирать! Он
скажет все, что захочет! И ничто не помешает ему сделать это. Так я говорю,
Иван?
- Я очень рад, что попал в руки такого мудрого человека, - сообщил я,
чуть напрягая голос. - Ты все знаешь, Гасан. Ты все предугадал - ты очень
умный. Но вот идея Хафиза нанять славян для устранения Ахсалтакова мне очень
даже понравилась. Хорошая задумка! Стратегически очень правильная. Нанять
славян - это что-то... Наймите меня - я недорого возьму и обещаю
добросовестно поработать.
- Он издевается над нами, - пришел к выводу Гасан, но после некоторого
раздумья добавил:
- Вообще, конечно - если бы не надо было его расстреливать, можно было бы
подумать над этим предложением. Представляешь: Зелимхан нанял его, чтобы он
убил людей нашего тейпа, а мы наймем его, чтобы он убил Зелимхана.
Представляешь?!
Пулеметчик издал какой-то хрюкающий звук, отдаленно похожий на скверную
имитацию жизнерадостного смеха, и завершил высказывание старшего:
- А в последний момент, перед тем, как перерезать глотку Зелимхану, Иван
скажет ему: "Привет тебе, уважаемый, от Асланбековых!!! Хэч!!!" Ха!
Нормально? Вот было бы интересно!
Соратники совместно похихикали - и я порадовался вместе с ними. Картина,
нарисованная Хафизом, вполне соответствовала моим представлениям о
предполагаемом финале жизнедеятельности господина Ахсалтакова. Умереть от
руки некогда нанятого тобой и впоследствии обманутого ликвидатора - в этом
есть нечто символическое. Нечто знаковое. Типа каждому воздается по заслугам
его. Это мне нравится. Молодцы, ребята. С чувством юмора у них все в
порядке, зря говорят, что большинство горцев - угрюмые злобные личности. Это
совсем необъективно: когда они обсуждают способы умерщвления своих врагов,
лица их суровые лучатся дружелюбным восторгом.
- Эй, Гасан! - крикнул кабинетный русый, приоткрыв дверь "уазика" и
выглядывая наружу. - Чего на ветру торчишь? Езжай домой, жена ждет! Или иди
к нам, водочки хряпнем. Давай иди - у нас и закусь имеется! А то простынешь,
на холоде сидючи!
Помахав приветственно рукой, Гасан не счел нужным отвечать на предложение
русого и негромко выругался сквозь зубы:
- Вот шакал! Совсем обнаглел, сын осла. Он издевается над нами!
Кабинетный русый, поглазев с минуту в нашу сторону, зафиксировал
отсутствие какой-либо реакции, пожал плечами и опять захлопнул дверь
"уазика".
Да, если у них там водка и закусь, ждать они могут долго. А если много
водки и закуси, тогда Гасан подхватит воспаление легких - из абреков он одет
легче всех. Но если у кабинетных водки много, а закуси мало, то на
определенном этапе потребления первой они обязательно войдут в кураж и
начнут делать глупости - как и положено нормальным индивидам славянской
расы. Так что...
- Мы можем не довезти его до Мехино, - вкрадчиво предложил Хафиз после
продолжительной паузы. - Как ты думаешь, Гасан? Тебе такая мысль в голову не
приходила?
- Ну-ка расскажи? - заинтересовался Гасан, вставая из положения
полуприседа и резко размахивая руками - решил погреться.
- Мы можем перестрелять этих, - Хафиз кивнул в сторону супостатской
колонны. - Застрелить Ивана. Забрать свои деньги. И потом поехать к Аслану,
рассказать, что русские напали на нас - хотели отбить Ивана. А труп Ивана
привезем Аслану. Аслан умный, он все поймет. Потом ты ему с глазу на глаз
расскажешь про Зелимхана - и Аслан поймет нас еще больше. Труп Ивана мы
положим в центре Мехино - пусть люди смотрят. Нормально?
Гасан даже махать руками перестал. Некоторое время переваривал бредовое
предложение пулеметчика, затем хмыкнул:
- А что? Хорошо придумал. Вот так было бы лучше всего. Так было бы просто
прекрасно... Но смотри - они не собираются уезжать. Они нас ждут. А начинать
прямо сейчас - один шайтан знает, чем это все закончится. Смотри - они за
машинами ходят. Если бы у нас было пять пулеметов, тогда ясно - можно было
бы разнести их в клочья. Но у нас только один пулемет. Расстояние до них
совсем маленькое. Сразу всех не убьем, успеют изготовиться, отвечать будут -
а с такого расстояния... Представляешь? Да что я тебе рассказываю - сам все
прекрасно видишь!
- Вижу, - согласился пулеметчик. - Но если все же попробовать? Смотри -
они не готовы. Ходят, в нашу сторону почти не смотрят. Главные в "уазике"
сидят - я их одной очередью из пулемета... Если цели разобрать, да
одновременно начать, может получиться! Как думаешь, Иван, - получится?
"Совсем плохой, - подумал я, не торопясь с ответом, - лихорадочно
соображал, что бы такое предпринять, дабы сорвать внезапно рожденную
пулеметчиком продуктивную идею. - Зря я вас похвалил - с чувством юмора у
вас проблемы. Собираетесь человека прямо сейчас вывести в расход и
спрашиваете у него, как ему нравится этот план..."
- Иван! - чуть громче позвал Хафиз. - Ты что - замерз? Я, кажется,
спросил, как тебе моя идея.
- Зачем спрашиваешь? - не одобрил Гасан. - Как ему может нравится твоя
идея, если ты собираешься убить его?
- Дрянь идея, - подхватил я, переходя на русский - моих познаний в
чеченском на лаконичное и вместе с тем красноречивое пояснение дрянности
Хафизовой идеи явно не хватало. - Хуже идеи за последние пять лет я не
видывал. И вовсе не потому, что я, будучи жертвой, субъективно отрицаю сам
факт моего предполагаемого умерщвления, дорогие мои. Вовсе не поэтому. Мне,
в отличие от вас, прекрасно известно, чем эта дурацкая затея закончится.
- Почему тебе известно? - тревожно поинтересовался Гасан, вновь прилипая
лицом к щели в окне. - Мы чего-то не знаем?
- Вы не знаете, что в "рафике" "Скорой помощи" сидят еще два гаврика, -
как можно безразличнее выдал я. - Пулеметный расчет. Сюрприз. Сидят и
смотрят на вас.
С наружной стороны стекла закрашены - поэтому не видно. А изнутри обзор
прекрасный, мало того - там специально оборудованная турель для "ДШК"
<12,7-мм пулемет Дегтярева-Шпагина.>. Вот так. Номер первый - пулеметчик
"ДШК", номер второй - боец с "ПК". Итого - два ствола. Теперь понятно, что я
имел в виду, когда сказал, что идея - дрянь?
- Он издевается над нами, - неуверенно пробормотал Гасан. - Не думаю,
чтобы там действительно...
- Не веришь - сгоняй посмотри, - напористо посоветовал я. - Заодно можешь
пощупать борта у "рафика" - изнутри. Там титановыми пластинами выложено, ваш
"ПК" в упор будет долбить - не пробьет, уж я-то в таких вещах понимаю. Вы
что - не обратили внимание, как тяжело "рафик" ехал? Если не обратили -
весьма странно сие. Опытный воин должен был сразу заметить, что такая легкая
машина прогибает рессоры совсем не в соответствии со своими техническими
данными. Или вы просто ожирели от долгой мирной жизни - я не знаю...
- "ДШК", - со знанием дела протянул Гасан, неотрывно глядя в сторону
"рафика" "Скорой". - Да, "ДШК" - это сильно. Это все меняет. Это...
- Давай, я схожу посмотрю, - предложил сомневающийся Хафиз, отрываясь от
своего пулемета и делая шаг в сторону. - Что-то не верится мне, что там у
них действительно...
- На место!!! - всхлипнул Гасан, встревоженно округляя глаза и тыкая
пальцем в капот джипа. - Ты что - совсем сдурел? На место!
- Да я только хотел посмотреть... - недовольно пробурчал Хафиз,
возвращаясь в исходное положение и без дополнительной команды переводя ствол
"ПКМС" на "рафик" "Скорой". - Подумаешь - "ДШК"... Я, кстати, предлагал еще
пулемет с собой взять - ты сказал, что обойдемся и так.
- Они могут первыми начать - не дожидаясь, когда мы сядем и поедем, -
оценил внезапное изменение обстановки Гасан. - В любой момент могут. Хафиз,
смотри за "рафиком", глаз не спускай! Это - цель номер один. Не прозевай.
- Если захотят стрелять, будут стекла бить, - со знанием дела сообщил
Хафиз. - Два пулемета - два сильных удара молотком. Я успею. Как только
начнут бить, влеплю полкоробки по "Скорой".
- Бить не будут, - счел нужным подыграть я. - Стекла съемные, на
защелках, открываются внутрь, бесшумно. Две секунды - и готово.
- Плохо, - помрачнел Гасан. - Бесшумно - плохо. Можем прозевать.
- Я буду смотреть, - пообещал Хафиз. - Не прозеваю... В напряженном
молчании пролетели несколько минут. Гасан прошелся вокруг джипа - сделал
сидящим в цепи боевикам какие-то условные знаки, затем возвратился на место
и, не таясь, вытащил из багажника джипа автомат. Противная сторона на
прибавление ствола в горском стане не реагировала никак.
- Полчаса уже торчим, - решил я разрядить обстановку. - Неприлично. Они
никогда не уедут - жить здесь будут.
- Двадцать три минуты, - поправил меня Гасан, зачем-то оборачиваясь в
сторону зарослей ивняка, вплотную примыкавших к пологому берегу Терека. - Но
им неудобно - лица не показывают, в "уазике" сидят. Мне бы, например, тоже
неудобно было. Это все равно что продать человеку что-то, а потом идти за
ним по базару, показывать нож и намекать, что в любой момент можешь забрать
все деньги, которые у него остались... Кстати, Хафиз, - у тебя глаза
помоложе, посмотри, там ничего не шевелится?
- Ты сказал мне неотрывно за "рафиком" смотреть, - резонно возразил не
утративший чувства юмора пулеметчик. - Я одним глазом туда, другим сюда
смотреть не могу - глаза не разбегаются. Нет, ты точно плохо спал! Все тебе
мерещится! Кстати, я придумал, что Ивану пообещать, чтобы он шуре рассказал,
что его спецслужбы направили. Мы ему...
Чего они мне - я так и не услышал. Гасан вдруг замер на месте как
вкопанный и, уставясь куда-то вдаль, издал протяжный горловой звук, могущий
означать все, что угодно. И открыл рот.
- Ва-а-а... - растерянно протянул Хафиз, глядя в противоположную сторону:
как раз туда, где совсем недавно Гасан прозорливый предполагал наличие
гипотетических соглядатаев - в зарослях ивняка у излучины реки.
Стараясь быть последовательным, я проследил взглядом в том направлении,
куда смотрел Гасан. Из-за поворота лесной дороги, по которой кабинетные
привезли меня к месту обмена, метрах в ста пятидесяти от нас, неторопливо
выкатили два грузовых тентованных "уазика". Выкатили, развернулись к не
желавшим разъезжаться участникам сделки задницей и встали с интервалом в
десять метров друг от друга, явив моему взору те самые лживо обещанные мною
горцам "ДШК", укрепленные на станках в кузовах. В дополнение к тяжелым
пулеметам откуда-то подскочили десятка два мужиков в фуфайках да при стволах
разнокалиберных, грамотно попадали за деревьями и ощетинились в нашу
сторону.
Переведя взор в противоположный сектор, потенциальную опасность которого
так не оценил в свое время Хафиз, я обнаружил, что чутье не обмануло седого
горского воина. Метрах в пятидесяти от нас, у излучины реки, из зарослей
ивняка торчали с десяток голов, усугубленных какими-то огнестрельными
железяками. Очень мило! Нас взяли в огневые клещи, да так ловко, что даже
видавшие виды чеченские боевики и глазом моргнуть не успели. Молодцы! А
кто?
- Казаки... - прохрипел наконец Гасан, вскидывая автомат к плечу и
присаживаясь у джипа на колено. - Я говорил! Я...
- А ну всем лечь, бля! - развязно заорал от поворота противный мегафонный
глас. - Руки на голову, бля! Оружие перед собой, нах! На два метра, нах!!!
Считаю до пяти, бля!!! Потом открываю огонь, нах!!! Раз, нах! Два, нах!..
- Та-та-та! - экономно выдал автомат Гасана, клюя коротким носом
малиновой трассы пространство между казачьими "уазиками", в котором
подпрыгивала от нетерпения фигурка в бекеше, отягощенная мегафоном. Фигурка
мгновенно пропала, но насовсем не умерла, а в отместку завопила хриплым
мегабасом:
- Мочи, бля!!! Долби, нах!!!
И словно всем была дана команда: доселе напряженно застывшие на своих
рубежах участники событий стряхнули ожидательный морок и разом свалились в
жуткую круговерть страшного в своей стремительности и.беспощадности ближнего
боя.
Четверо горских бойцов, разом поменяв сектора прицеливания, влупили
длиннющими очередями по казачьим "тачанкам", те с секундным запозданием
ответили размеренным рокотом пулеметов - вокруг джипа тотчас же вздыбились
богатенькие фонтанчики каменистого крошева. Фантастически уравновешенный
пулеметчик Хафиз глазом не моргнул: продолжал "пасти" свой гипотетически
опасный "рафик" "Скорой", колюче прищурив правый глаз и словно превратившись
в негармоничный кусок капота импортного внедорожника. Повинуясь основному
инстинкту, я напряг свое слабосильное тельце и начал заваливаться с сиденья
вниз, на пол, под защиту обещанных Гасаном спасительных бронепластин.
По объективным причинам процесс заваливания затянулся, что позволило мне
напоследок зацепить ускользающим взором следующий эпизод кровавой бойни:
упавшие наземь бойцы "продавцов" вдруг развернули стволы в нашу сторону и в
упор лупанули со всех стволов по нас!
- Ар-р-р-р!!! - зверино оскалившись, зарычал Хафиз, разнося в клочья
"рафик" "продавцов" и хороня кинжальным огнем все живое, что за ними
скрывалось.
Дальнейшее лицезрение этого взаимоубойства мне было недоступно: тяжелая
голова таки перевесила туловище, и я рухнул меж сидений на пол. Пластины, по
всей слышимости, в дверях действительно присутствовали: снаружи как будто
какой-то разбуянившийся пьяный слесарь лупцевал по джипу киянкой. Стекла
моментально расползлись паутиной трещин, а затем и вовсе разложились на
фрагменты, обвиснув внутрь некрасивой бахромой. Если бы мог, я попрыгал бы
от радости, что основной мишенью джип избрали