ого десанта
(подразумевались,  естественно,  Лось  и  Мент)  на  предмет  выноса   наших
напичканных свинцом трупов.
   - Больно  уж  богато  там  палили,  -  пояснил  Лось.  -  В  мой  штабель
ежесекундно долбило. Вот мы и подумали...
   Пострадал Братский. Раны у него были не совсем боевые - осколками  шифера
вспороло плечо  и  голень.  Тем  не  менее  вся  рубашка  и  правая  штанина
фээсбэшника пропитались кровью - нужно было экстренно  оказывать  медпомощь.
Кратко определившись с порядком отхода, мы выскользнули за ворота  Рустикова
двора и, прижавшись к забору, осторожно направились к скопищу автомобилей.
   Нам был необходим автомобиль, чтобы быстро  покинуть  село  и  преодолеть
пару  километров  до  условленного  места.  Первоначальный  вариант   отхода
предполагал пешую прогулку, но ситуация несколько осложнилась наличием  двух
раненых, которые существенно снижали темп перемещения.
   - Может, пристрелим их, чтоб не мучились,  и  уйдем  налегке?  -  ласково
пошутил Лось, сверкнув белозубой улыбкой во мраке подзаборного пространства.
- А то туда небезопасно соваться - смотри...
   Действительно, среди нескольких десятков машин, скопившихся возле усадьбы
Салаутдина,  было  довольно  много  праздношатающихся  сельчан,   бестолково
суетившихся и, как всегда в таких  случаях,  выдававших  на-гора  совершенно
бесполезные советы  относительно  разрешения  непредвиденного  кризиса  -  и
каждый второй имел оружие. На секунду во мне вспыхнула  острая  неприязнь  к
Лосю: я почему-то не сомневался, что, будь его воля, он непременно  поступил
бы именно таким образом - пристрелил бы Джо и  Братского  и  шустро  убрался
восвояси.
   - Мент - ближняя к нам тачка, - распорядился я, потыкав пальцем в сторону
стоявшей несколько на отшибе от общей массы "Нивы". - Морду тяпкой - и  гони
ее вниз по улице. Мы запрыгнем на ходу. Лось, прикрывай...
   Мент неспешной  походкой  приблизился  к  "Ниве",  забрался  в  салон  и,
повозившись  в  согбенном  положении  с  минуту,  завел  двигатель.   Машина
развернулась и тихо поехала  вниз  по  улице  -  никто  даже  и  не  подумал
поинтересоваться, куда это парень покатил в такую лихую минуту и вообще  что
за парень такой  странный...  Мы  метнулись  к  машине  и  принялись  спешно
грузиться: сначала упаковали на заднее сиденье совсем  сникшего  Джо,  затем
туда же пролез Лось - в его задачу входило прикрытие с тыла, - после этого я
начал было пропихивать в салон Братского,  вручив  ему  автомат  Джо.  Менту
пришлось  притормозить,  потому  что  фээсбэшник  никак  не  мог   на   ходу
перебросить поврежденную ногу через  откинутое  переднее  сиденье  -  мешали
неудобно растопырившиеся на проходе ступни Лося... В этот момент сзади  меня
кто-то крикнул по-русски:
   - Стоят, бляд! Лажжис, бляд! - Совсем близко раздалась короткая очередь.
   Я еще не успел  испугаться,  как  Братский,  оттолкнув  меня  в  сторону,
навскидку полоснул из  автомата  куда-то  мне  за  спину,  выпустив  длинную
очередь в полмагазина. По ушам ударил нечеловеческий вопль,  полный  боли  и
отчаяния. Обернувшись, я увидел, что трое оружных  гвардейцев,  подкравшихся
откуда-то из переулка, мешками  валятся  наземь  -  одному  из  них  очередь
неудачно угодила в живот, теперь бедолага извивался, как червяк, дико  крича
и корчась от страшной боли. От толпы  между  машинами  отделились  несколько
человек и скоренько припустили к нам - посмотреть, что там такое получилось.
   - С меня причитается, - благодарно буркнул  я,  одним  пинком  забрасывая
вскрикнувшего фээсбэшника в салон, и, запрыгнув на переднее сиденье, гаркнул
во все горло:
   - Давай!
   Мент дал - "Нива", с пробуксовкой стартанув с  места,  рванула  по  улице
вниз.
   Через пять минут мы добрались до  поворота  на  узкую  грунтовку  -  село
осталось  далеко  позади.  Выстрелы,  приглушенные  расстоянием,  постепенно
стихали - видимо,  гвардейцы  начали  овладевать  контролем  над  ситуацией.
Выбравшись из "Нивы", мы развернули ее поперек дороги, Джо и Братский  уныло
стояли поодаль в роли сторонних наблюдателей. Затем Мент запихал в горловину
бензобака кусок ветоши и сказал:
   - Топайте - догоню.
   Подхватив Джо и Братского, мы с Лосем  двинулись  по  грунтовке  -  через
минуту нас догнал Мент.  Сзади  ощутимо  рвануло  -  машина  занялась  ярким
пламенем. Вот и славненько. Если погоня и предвидится,  то  только  в  пешем
порядке. Съехать на транспорте на грунтовку не получится  -  мешает  горящая
"Нива". А столкнуть горящую машину с дороги труднее, чем не  горящую  -  это
аксиома.
   Прошкандыбав  пару  километров,   мы   добрались   до   огромного   дуба,
расщепленного молнией. Где-то неподалеку с  сегодняшнего  утра  должна  быть
припрятана  машина  со  всеми  необходимыми   прибамбасами:   медикаментами,
питанием, оружием и ночными приборами - если, конечно, полковнику ничего  не
помешало полноценно законтачить с Зелимханом и обо всем договориться.
   Полазив в кустах,  мы  обнаружили  заваленный  ветками  "уазик".  Молоток
Шведов! Зелимхан - душка... Разобрав маскировку, бегло осмотрели доставшееся
нам богатство - не сдержав нахлынувших чувств, я издал победный вопль, ничем
не уступающий по эмоциональному содержанию восторженному крику  кроманьонца,
которому  посчастливилось  в  одиночку  завалить   здоровенного   волосатого
мамонта. Бензина -  полный  бак;  три  автомата  и  снайперская  винтовка  с
изрядным боезапасом; два ночных прибора; пара китайских фонариков; коробка с
консервами и здоровенная импортная аптечка, набитая под завязку,  -  да  это
просто полноценная виктория! Теперь нам осталось неторопливо прокатиться  по
лесной дорожке к условленному месту, где на рассвете  должен  появиться  наш
винтокрылый Винт на вертушке (пардон за каламбур), и тогда уж точно - все...
Ай да мы, ай да молодцы! Провернули такую фантастическую акцию и остались  в
живых и между делом заработали по двести штук  баксов  на  брата.  Есть  чем
гордиться!
   Мент забрался за руль и выкатил "уазик" на дорогу. Мы расселись в  салоне
в том же порядке, что давеча в  "Ниве",  я  протянул  Менту  ночной  прибор,
нетерпеливо пристукнул кулаком по лобовому стеклу и распорядился:
   - Погнали!
   - А помощь раненым?! - встревоженно воскликнул Братский, перекрикивая шум
взревевшего двигателя. - Вам хорошо - вы целые! А мы  тут  кровью  истекаем,
блин!
   - Да не боись, Игореха, мы про вас помним, -  я  вытащил  из-под  сиденья
объемную кожаную аптечку и похлопал по ней ладонью. - Чуток отъедем, встанем
в укромном местечке и забинтуем вас с ног до головы, как ебипетские мумии...
   Джо глухо застонал, неловко ударившись плечом, когда машина  в  очередной
раз подпрыгнула на кочке. Спохватившись, я включил фонарик и, открыв кожаный
баул, начал ковыряться в нем, отыскивая обезболивающее.  Содержимое  аптечки
было сплошь импортное - ни одного  знакомого  ингредиента  я  не  обнаружил.
Помимо  всего  прочего,  в  отгороженном  отделении  баула  лежал   какой-то
аэрозольный  баллончик  без  маркировки  и  резиновая  маска,   похожая   на
общевойсковой респиратор. Прочитать мелкие надписи, выдавленные на тюбиках и
пластиковых флакончиках, из-за тряски не представлялось возможным.
   - Тьфу, зараза! -  досадливо  пробормотал  я.  -  Что  за  херня...  -  И
обернулся к Братскому:
   - Ты когда-нибудь обращался с подобной мудятиной?
   Заинтересованно  подавшись  вперед.  Братский  заглянул   в   аптечку   и
воскликнул:
   - Почему мудятина? Это ж самый крутой штатовский медикит! Да  тут  только
дефибриллятора нет, а так...
   - Промедол тут есть? -  Я  протянул  Братскому  аптечку  с  фонариком.  -
Посмотри, надо Джо шырнуть, а то совсем загнется.
   - Тут  кое-что  покруче  промедола  имеется,  -  обрадованно  пробормотал
Братский, вытаскивая тот самый аэрозольный баллончик без маркировки и маску.
- Это обезболивающий препарат, очень сильный. Ну,  наркотик,  естественно...
Ну-ка, притормози, - попросил он Мента. - Сейчас я ему...
   Мент  аккуратно  притормозил.  Братский  вдруг  приложил  маску  к  лицу,
зажмурился, выронил  фонарик  и  нажал  на  колпачок  баллончика.  Раздалось
яростное шипение - струя чего-то остро пахнущего ударила мне в ноздри.
   - Ты че, дурак. Бра... - только и успел пробормотать я -  язык  мгновенно
онемел и шевелиться больше не пожелал.  Что-то  мягко  надавило  на  мозг  -
приятная тяжесть растеклась по всем членам, по  каждой  клеточке  организма.
Спать, спать, спать... Последняя мысль, посетившая угасающее сознание,  была
тривиальна и абсурдна до безобразия: "Братский, сволочь... предал..."

Глава 10

   Придя в себя, я обнаружил две  неприятные  вещи:  наручники,  сковывающие
руки за спиной, и огромную кавказскую овчарку в  строгом  ошейнике,  которая
внимательно наблюдала за мной без малейшего намека на  дружелюбие.  Вот  это
псина! Вот это зубы - берцовую кость перерубит в один момент!
   - Ты чей, песик? - заплетающимся языком пробормотал я  -  состояние  было
такое, будто с вечера лупанул упаковку димедрола. Песик общаться не  пожелал
- презрительно посмотрел на меня, как  работник  вытрезвителя  на  конченого
алкаша, и, по-человечьи вздохнув, положил голову на лапы.
   Осмотревшись, я обнаружил, что лежу  на  чисто  вымытом  дощатом  полу  в
небольшой комнате с низким потолком, белеными стенами и  полным  отсутствием
мебели.  Рядом  с  узкой  дверью,  почти  на  уровне  верхнего  косяка  (для
наркоманов - верхняя поперечина дверной рамы) - небольшое зарешеченное окно,
сквозь которое проникал дневной свет.
   - Братский, пидер... и кому же ты меня сдал? -  задумчиво  пробормотал  я
вслух. Посоображал с минуту,  дождался  некоторого  прояснения  в  мыслях  и
обругал себя за тугоумие. Более всего в настоящий момент мы нужны  Зелимхану
Ахсалтакову  -  отсюда  и  следует  плясать.  Точнее,   если   как   следует
поразмыслить, нужен ему  только  я  один  и  то  до  определенного  момента.
Альтернативы нет - это однозначно. Ай, как нехорошо получилось! Несмотря  на
изрядно помутненное сознание, в мою легкоранимую душу как-то самопроизвольно
начала вползать светлая грусть.
   - Господи, как обидно!!! - со слезами в голосе воскликнул я и перевалился
на бок, чтобы подняться, - нужно было глянуть в оконце, дабы определиться на
предмет местонахождения. Кавказец поднял голову и тихо зарычал.
   - Но-но, парень! - нежно пробубнил  я,  пытаясь  сесть.  -  Я  мирный!  И
страшно люблю собак.
   Пес вдруг встал, приблизился  ко  мне  вплотную  и  толчком  мощной  лапы
повалил на пол, при этом угрожающе оскалился, обнажив здоровенные клыки.
   Я замер, зажмурив глаза, - в  таком  обкумаренном  состоянии,  да  еще  в
наручниках,  нечего  было  и  мечтать  о  противоборстве  этому   чеченскому
выкормышу. Пес, понаблюдав за мной  некоторое  время,  удалился  на  прежнее
место и лег на пол.
   - Так вот ты какой, пятнистый олень! - удивленно протянул я. - Это что  ж
значит - мне теперь и встать нельзя?
   - Зачэм встават? - раздалось откуда-то сверху. - Лижи, атдихай!
   Вздрогнув, я повернул голову -  за  оконцем  маячил  фрагмент  горбоносой
хари, до самых глаз заросшей бородой. Пес привскочил  и  потянулся  к  харе,
подобострастно виляя хвостом. Ага, хозяин, стало быть...
   - Покажись весь, а? - попросил  я.  -  Общаться  хочу.  Дверь  тотчас  же
распахнулась  -  в  проеме  картинно  застыл  здоровенный  мужлан   среднего
возраста: в черкеске с галунами, лохматой папахе, с ритуальным  кинжалом  за
поясом и золоченым аксельбантом, свешивавшимся с левого плеча  на  грудь.  А
еще на поясе у него висела дореволюционная кобура из какой-то странной кожи.
В общем, киноперсонаж, да и только.  Пес,  радостно  взвизгнув,  бросился  к
хозяину и тяжело запрыгал рядом, пытаясь лизнуть его в нос.
   - Место, Дато, - тихо приказал мужлан, кавказец послушно убежал в угол  и
сел на пол, преданно поедая хозяина взглядом.
   - Вот это собачка! - похвалил я. -  Ее  что  -  специально  натаскали  на
пленных? Ну, чтобы лежали, не вставали, да?
   - Он барян пасот, - довольно осклабясь, сообщил мужлан.  -  Когда  пастух
ноч сипит, барян должин лижят. Кто встал - он на  место  палажит.  Чтобы  нэ
убигал. Пастух сказал: "Ахра-нат!" - он ахранаит. Понял, бляд?
   - Ты хочешь сказать, что дал ему команду охранять  меня,  как  барана  на
выпасе? - несколько обескураженно уточнил я. - И ему по барабану - баран это
или человек... Так, выходит?
   - Виходыт,  так,  -  добродушно  улыбаясь,  согласился  мужлан  -  этакий
здоровенный добрячок с руками штангиста и глазами профессионального  убийцы.
- Можишь встават: пастух уже нэ сипит - собак нэ будит  тэбэ  грызть!  -  он
ласково ощерился, продемонстрировав кипенно-белые зубы.
   - Наручники сними - я мирный, - попросил я.  -  Все  равно  после  вашего
дихлофоса еле двигаюсь - самостоятельно не встану.
   - Пизьдищь, дарагой, - мужлан опять широко улыбнулся. - Вставай - гаварыт
пайдем. Зелимхан тэбэ жидет.
   - Я тебе говорю - слаб я, не могу встать! - уперся я. - Сними наручники и
помоги мне подняться. Сами затравили какой-то херней, а  теперь...  Э-э,  ты
чего это?!
   Мужлан, не  переставая  скалиться,  выхватил  вдруг  из  странной  кобуры
здоровенный "кольт" и оглушительно бухнул три раза, целясь  мне  между  ног.
Пули впились в пол впритирочку с детородным органом  -  не  заметив  как,  я
мгновенно вскочил и метнулся в дальний угол комнаты.
   - Маладэць, бляд! - похвалил мужлан, пряча "кольт" в кобуру. - А  гаварыл
- слабый. Настоящый дьжигит! Пайдем, - он развернулся  и  шагнул  в  дверной
проем.
   - Никуда не пойду, - накуксился я и раздраженно выдал целый монолог:
   - Я вам нужнее, чем вы мне, - вот и пляшите теперь на цырлах.  Теперь  вы
меня будете в жопу целовать, пока не получите то, что хотите.  Иди,  передай
Зелимхану, что я не потерплю, чтобы какой-то охранник скуки ради  чесал  мне
яйца пулями. Пусть сам сюда идет. А тебя за плохие манеры высекут на площади
- это я тебе железно гарантирую. Давай-давай, топай!
   Мужлан перестал улыбаться, шагнул ко мне, ухватил  за  шиворот  и  в  три
приема выволок за порог - мощь у него в ручищах была просто неимоверная.
   На улице стоял туман - далее чем за сто метров  ничего  рассмотреть  было
нельзя. А в радиусе ста  метров  находились  типовые  горские  постройки  из
самана и камня - забора вокруг моего временного прибежища  я  не  обнаружил,
дверь выходила сразу на безлюдную сельскую улицу. Впрочем, не настолько уж и
безлюдную: неподалеку на лавке  примостились  трое  здоровенных  камуфляжных
парней с автоматами и с любопытством наблюдали за нашими телодвижениями.
   - Я нэ охранык, - сообщил мужлан,  подтащив  меня  к  ка-муфляжным  -  те
моментально вскочили и изобразили стойку "смирно". -  Мэнэ  завут  Рашид.  -
Подтолкнув меня к парням, он скомандовал по-чеченски:
   - Наручники снимите, - что было незамедлительно исполнено.
   - Очень  приятно,  Рашид,  -  пробормотал  я,  с  удовольствием  растирая
затекшие запястья. - Я рад, что ты такой понятливый. Возможно, и пороть тебя
не будем - если исправишься. Насчет - где мы, можешь не распространяться,  -
я с некоторым сомнением оглянулся  -  что-то  в  расположении  построек  мне
показалось неуловимо знакомым. Если бы не туман, я бы с уверенностью сказал,
что это за населенный пункт, благо изучил тутошнюю географию не  хуже  самих
местных жителей. Но это наверняка Старый  Мачкой  -  логово  Зелимхана,  его
родовое село, где его слово является законом для каждого  обитателя.  Я  бы,
например, такого ценного пленника не потащил никуда, кроме как в  такое  вот
надежное место... - Старый Мачкой, да? - Уточнил я на всякий случай.
   - Нэт, дарагой, - это нэ старий, нэ новий Мачкой!  -  серьезно  глядя  на
меня, сообщил мужлан и вдруг начал разминать кисти. - Зелимхан  сказал,  что
ты - волк. Можищь хот пьят самих силных воинов рукам парват,  хот  десят.  Я
буду с табой дратса, пасматру - правилна сказал Зелимхан или нэт.
   - Ты не прав,  Рашид,  -  лениво  запротестовал  я-в  нынешнем  состоянии
драться мне совсем не хотелось, особливо с таким вот  могучим  мужланом.  Не
буду драться - сяду на землю и всех делов. В честном поединке горцы не  бьют
сдавшегося врага - таков закон. - Я же сказал - слабый  я  сейчас!  Прибьешь
меня, потом будешь перед Зелимханом отвечать. И кстати, если это  не  Старый
Мачкой, то что это?
   - Это Челуши, - сообщил мужлан, внезапно подаваясь вперед и залепляя  мне
звонкую оплеуху слева, от которой  голова  мотнулась  далеко  в  сторону.  -
Давай, Иван, - дэрыс!
   У меня в буквальном смысле слова челюсть отвисла - не от оплеухи мужлана,
а из-за внезапного сопоставления фактов: Челуши  -  Рашид...  Значит,  мы  в
руках Рашида Бекмурзаева, знаменитого живодера и талантливого таксидермиста,
страдающего,  помимо  всего  прочего,  патологической  ненавистью  к  особям
славянской расы. Ай, как  нехорошо  получилось-то!  А  кобура-то,  кобура...
Ноги, и без того слабые после вчерашнего, вдруг стали  ватными.  Случайность
это, или Зелимхан что-то знает  насчет  наших  недавних  пакостей  на  земле
Рашида? И что ему наплел про нас двурушник Саид? Ты скажи, ты скажи,  че  те
надо, че те надо... Ты чего задумал, Зелимхан? Отдам я тебе два  "лимона"  -
только убери нас от этого чудовища...
   Бац! - Рашид отвесил мне новую оплеуху. Замешкавшись, я не успел сесть на
землю, а чисто автоматически раскорячился в боевой стойке - вот  и  получил.
От этой могучей плюхи я рухнул наземь и  вставать  не  пожелал  -  в  голове
закружились мириады созвездий, парней на лавке вдруг  стало  девять,  и  они
тройками поплыли по кругу.
   - Ты  избиваешь  беззащитного,  Рашид,  -  заявил  я.  -  Дай  мне  денек
отлежаться, потом подеремся - посмотрим, кто кого...
   Проигнорировав мое замечание, Рашид ухватил меня одной рукой  за  куртку,
другой за пояс штанов и швырнул животом на лавку. Затем он повел себя совсем
неприлично: навалился сзади всем телом  и,  жарко  дыша  в  затылок,  плотно
прижал пах к моим ягодицам. Выслушав возмущенные вопли, этот маньяк подцепил
мой подбородок указательным пальцем,  приподнял  лицо  и,  пристально  глядя
сверху мне в глаза, произнес:
   - Волк... Ха! Я такие волки могу жопу ибат и в рот дават! Верищ мэнэ?
   - Верю, Рашид, обязательно верю, - быстренько согласился я -  что-то  мне
подсказывало, что не стоит бутафорить, а лучше изобразить полную покорность.
Иначе вся эта шутливая сценка может  кончиться  чем  угодно  -  от  бешеного
таксидермиста следует ожидать любой гадости. -  Больно  ты  здоровый  мужик,
чтобы мне с  тобой  тягаться.  Зелимхан,  наверно,  немного  приукрасил  мои
способности.
   - Наденьте наручники, - разочарованным тоном  распорядился  Рашид,  резко
утратив ко мне интерес, - мне тотчас же окольцевали  запястья  и  подняли  с
лавки. Хозяин Челушей царственно поплыл по улице - вслед  за  ним  двинулись
трое охранников, подталкивая меня в спину.
   Мы шли довольно долго, я  украдкой  осматривался  по  сторонам,  стараясь
запомнить особенности обстановки. Каким образом мне это может пригодиться  в
дальнейшем, я не предполагал,  просто  сработал  нормальный  рефлекс  бойца,
попавшего волею случая во вражеский стан.
   Свернули наконец в какой-то двор на окраине села. Под навесом, за большим
дубовым столом сидел Зелимхан с какими-то двумя дядьками солидного  возраста
и такого же обличья, пили чай и оживленно  переговаривались.  Заметив  меня,
все трое смолкли как по команде.
   - Свободны, - буркнул Рашид охранникам, толкая  меня  на  скамейку  перед
столом и грузно усаживаясь рядом. Охранники дисциплинированно испарились.
   - Салам, Зелимхан, - вежливо  поздоровался  я  и  попытался  сострить.  -
Хочешь обсудить порядок выплаты надбавки за сложность предприятия?  -  Вышло
как-то жалко и неубедительно - самому противно стало.
   - Салам, Иван, салам,  -  бодренько  ответил  Ахсалтаков.  Кивнув  в  м